Тщеславие есть неразумная страсть и удобно примешивается ко всякому делу добродетели.
Сливается (и делается невидимою) черта, проведенная на воде; и труд добродетели – в душе тщеславной.
Бела рука, скрытая в недре, – и скрываемое дело сияет блистательнее света.
Плющ обвивается около дерева, и когда достигнет вершины, сушит корень; а тщеславие прививается (прирастает) к добродетелям и не отстает от них, пока не отнимет от них всего значения.
Гроздь винограда, до земли спустившийся, или прилегший к земле, легко загнивает; гибнет и добродетель, ко тщеславию прильнувшая.
Тщеславный монах – бесплатный работник, – несет труд, а награды не получит.
Дырявый мешок не сохраняет в себе того, что вложено, и тщеславие губит мзду добродетелей.
Воздержание тщеславного – дым из печи; и то и другое рассеивается в воздухе.
Ветер заметает след человека, и тщеславие (в ничто обращает) милостыню.
Камень, как сильно ни брось его, не достигает до неба, – и молитва человекоугодника не взойдет на небо.
Тщеславие есть подводный камень; если об него ударишься, погубишь груз.
Муж благоразумный скрывает сокровище, а благомысленный монах – труды добродетели.
На стогнах молиться советует тщеславие; но воюющий с тщеславием молится в клети своей.
Человек безрассудный всенародно объявляет о своем богатстве и многих возбуждает к злоумышлению против себя; а ты, идя путем, где есть разбойники, скрывай, что имеешь, пока не придешь в град мира и там не начнешь безопасно пользоваться своим добром.
Добродетель тщеславного – жертва сокрушенная, каковой жертвы не следует приносить на алтарь Божий (Лев. 22, 22).
Уныние расслабляет душевную силу, а тщеславие болезненного делает здоровым, старика более сильным, чем юноша, если только много свидетелей того, что делается: тогда легки и пост, и бдение, и молитва; потому что похвала многих возбуждает усердие.
Не предавай трудов за славу человеческую и не отдавай будущей славы за похвалу ничего не стоящую; ибо слава человеческая обращается в прах и молва ее замирает на земле, а слава добродетели пребывает вовеки.
* * *
Истинная добродетель не ищет людской похвалы и не услаждается почестью – этою матерью зол (1, 226).
Начало почести – человекоугодие, а конец ее – гордость.
Домогающийся почестей сам в себе высится и таковой не имеет переносить уничижения.
Да будет для тебя честью труд в добродетелях, а бесчестием похвала – взысканная (1, 227).
Не ищи славы от плоти – ты, возревновавший отрешиться от страстей плоти, но взыскуй лучшего, – и это будет тебе в славу.
Желающий быть в почете завидует тому, кто превосходит его славою, присоединяя к сему завидованию еще и ненависть.
Побежденный сильным желанием почета не терпит, чтобы кто либо был ему предпочтен, но себе восхищает первенство, чтоб не показаться низшим кого либо.
Не терпит он, чтоб того, кто превосходит его, чтили и в отсутствие его, – и славу трудов его представляет обыкновенно ничего не значащею.
Поношение для славолюбивого – жесточайшая рана, – и не может он избежать ненависти к поносителю.
Славолюбивый – в рабстве у жестокой госпожи, – и перепродается многим деспотам – превозношению, зависти, ревнивости и всем толпам духов; а кто духа честолюбия поражает смирением, тот прогоняет целый полк демонов.
Кто по смирению делает себя рабом всякого, тот уподобляется смирившему Себя и приявшему зрак раба (Фил. 2, 7).
Если себя самого меряешь малою мерою, то не будешь меряться с другими.
Кто слезами обнаруживает душевную немощь, тот не будет высоко думать о трудах своих (1, 228).
Демоны нередко наводят на смиренномудрых унижение и поношения, чтоб не стерпя незаслуженного презрения оставили они смиренномудрие; но кто в смирении мужественно переносит бесчестие, тот сим самым возносится паче на высоту любомудрия.
Изгони изнутри даже и мысль о похвале человеческой, чтоб чрез то отразить любопоказательный помысел тщеславия, еще прежде порождения его.
Когда, противоборствуя причинам страстей, препобедишь их, не дозволяй величать тебя лукавому помыслу, чтоб, поверив ему, не впасть тебе в прелесть; но старайся лучше увидеть недостатки в том, над чем потрудился, чтоб преуспеяние твое не было окрадено внутренними врагами (1, 230).
Иные, быв восхвалены за преуспеяние, со временем вознерадели; от чего – и похвала мимоиде, и труды пропали.
Иные, ожестев от надмения своими делами, возмечтали о себе, как о великих; между тем совесть более и более оструплялась, болезнь хвалолюбия усиливалась, и помыслы, отвратив взор души от ее язв, под прикрытием похвал расхитили все труды их (1240).
Когда приносишь усердное покаяние в грехах, тогда демоны, возвеличивая твои покаянные подвиги, умаляют грехи, и нередко прикрывают их забвением, или наводят на мысль, что они прощены, чтоб, ослабив труды, не почитал ты более нужным горько оплакивать свои падения.
Самое острое оружие у змия (древнего) есть тщеславие, побивающее плоды всех трудов наших. Но кто устрояет предварительно противоположный ему маневр тайного доброделания, тот близок к тому, чтобы снести голову с самого дьявола (1, 241).
Ароматы подвижнических трудов своих скрывай под печатью молчания, чтоб, быв выставлены наружу языком, не были они расхищены славою.
Скрывай язык свой в деятельном прохождении подвижничества (т.е. вместо языка пусть говорят подвиги); ибо в таком случае и молча будешь иметь свидетелями о жизни твоей достойных веры сожителей своих – труды. О ком свидетельствуют какие либо наличные труды, тому нет нужды свидетельствовать о себе языком своим.
Иные, сложив с себя тяготу трудов, леность свою стараются прикрыть делами прошлого времени, неуверенно и неубедительно представляя, как очевидных свидетелей, дела, не находящиеся на лицо.
Как скрываешь от людей грехи свои, так скрывай от них и труды свои. Ты стыдишься открывать о срамных делах своих, чтоб не подвергнуться поношению и уничижению, – что полезно было бы для души твоей. Бойся показывать и труды свои, чтобы грех человеколюбия не принес пагубы душе твоей. Если одному Богу открываешь постыдные падения, то не открывай людям своих противоборствий оным, чтоб не сочли их увенчанием победы.
Некоторые, ославившись в народе дурным поведением, облекаются в жизнь честную, не для того, чтобы греховные падения свои оплакивать в подвижнических трудах, но чтоб заглушить укоризненную о себе молву. Но если кто для одного имени только касается дел благочестия, то он работает не Богу, а людям (1. 245. 6).
Отличающиеся в подвижнической жизни бледностью лица да отревают от себя людскую похвалу прежде, чем она придет, – т.е. когда, еще до встречи с людьми, враг влагает помысел хвалолюбивый (1. 249).
Когда проведешь много времени, воздерживаясь от вина, елея и прочих излишеств, тогда помыслы с похвалою, высчитывая время, станут внушать тебе мысль ослабить труды ради тела. Сим злонамеренным вычислителям говори напротив все, что может служить к ниспровержению их умысла. Так, один из братий, восхваляемый внутренними помыслами за труды свои в борьбе против демонов, говорил словами Псалма: да возвратятся абие стыдящеся глаголющии ми: благоже, благоже (Пс. 69. 4).
Не наряжайся в красивые одежды, чтобы явственнейше не облечься тебе в демона тщеславия; ибо не лепота одежд указывает, что ты носишь одежду добродетелей, но подвижнические труды, как золотые украшения, свидетельствуют о лепоте одеяния души твоей (1, 256).
Кто, после опытов деятельной и созерцательной жизни, намащает неопытных искусством различать помыслы, тому надлежит смотреть, чтоб не проскользнуло хвастовство таким знанием и желание выставить его напоказ для славы.
Безжалостнейше к себе трудящийся в несении телесных подвигов, не для похвалы пусть преутруждает себя и славою пусть не превозносится. Иначе демоны, надмя душу его сими трудами и славою возбудя усилить еще более безжалостность к себе, увлекут его принять еще большие подвиги, чтоб он еще более превознесся. С сею целью они с иным ведут такую внутри посредством помыслов беседу: как такой-то подвизался не щадя себя и такое приобрел себе великое имя, так что о нем говорят и по смерти его; так и ты взойди на самую высоту подвизания, чтобы стяжать себе славу и чтоб имя твое сделалось великим и по смерти твоей произносилось с великой похвалою (1, 268).
Иного в мечтах возводят они на кафедру учителя и представляют, будто он говорит слово, – и будто молва отдает ему первенство пред всеми, кои, при подвижнических трудах, прославились и ведением многосторонним. Чрез это они возбуждают в нем не только соревнование, но и зависть ко всем, которых преуспеяния прославляются и которых как деяния достойны удивления, так и многознание изумительно (1, 269).
Бывает, что они усыпляют разжжение плоти и выводят из-внутрь нечистые помыслы с хитрым намерением, чтоб подвизающийся подумал, что строгостью своей жизни совсем победил дух блуда, что сердце его очистилось и стало близко к святости святых, – и он взошел на самый верх святости. Такого нередко заставляют они рассказывать самому себе о своих подвигах: я сделал то и то, так и так подвизался и истомлял себя, – не давая ему однако прибавлять при сем: не я, но благодать, яже во мне. Не позволяют же они ему исповедовать Бога помощником в том, чем хвалиться его заставляют, чтобы он, яко собственными трудами совершивший все в своих подвигах, и хвалу за то всю присваивал себе, – и чрез такое невоздавание славы Богу погряз в глубину Богохульства, несмысленно величая себя самопомощным.
Когда в сердце слышатся такие славолюбивые помыслы и оно не противоборствует тому, тогда инок (и особенно уединенник) не далеко бывает от повреждения ума; тогда рассудок бывает в опасности расстроиться, или от снов бесовских, принимаемых с верою, или от призраков во время бдений, или от явления бесов в каких либо светлых видах. Ибо сам сатана для обольщения нашего преобразуется иногда в Ангела света; причем обещает, что, если пад поклонишься ему, то даст тебе такое и такое дарование, или восхитит тебя, как нового Илию, на небо, на огненной колеснице. И бывало, что принимавшие это с верою уклонялись от истины и впадали в умоповреждение. Во избежание сего, помня, чего ради с любовью подъемлются подвижнические труды, всяким хранением блюди свое сердце, чтоб, внимая одним внешним подвигам, не быть тебе коварно уловлену внутри (несмысленным) самовозношением (1, 270).
Тем, которые упражняются в делании добрых дел, Господь увещательно говорит: егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери, помолись Отцу твоему, Иже в тайне, (Мф. 6, 6), и еще: егда сотвориши милостыню, не воструби пред тобою ( – 2), повелевая избегать делания чего либо доброго на показ, как дела вредного. А Пророк, говоря, что собираяй мзды собра во влагалище дираво (Аг. 1, 6), показывает, что развращенной целью славолюбия уничтожается всякий труд (подвизания и доброделания) – как сквозь дырявое влагалище, проходя чрез сердце, не огражденное смиренным мудрованием. Сердце смиренномудрое воистину есть сокровищница и отовсюду сильно укрепленное ограждение, идеже ни червь, ни тля тлит, идеже татие не подкапывают, ни крадут (Мф. 6, 20). Под червем разумеется рождающееся внутри самомнение, уничтожающее, что в людях бывает доброго; а под татями – извне привходящие похвалы, которые, возбуждая неразумную кичливость, поспешно расхищают духовные сокровища, долгим трудом в доброделании собранные. Ибо как червь поедает вещество, из которого получил бытие, и тати подкапывая стену, уносят тщанием накопленное (добро вещественное): так помысел, подвигнутый добрыми делами к превозношению, уничтожает цену сих самых дел, а похвалы людские, подкапывая легкие умы, (вторгаются внутрь) и ничего доброго не оставляют там, – что туда внесено было со вне законным путем (дверьми), а оттуда извергается ими дырою ушей. Но никто да не попустит этой страсти одолеть себя на столько, чтоб, в усыплении от сладкоречия славолюбия, потерпеть совершенную утрату всего, стяженного усиленными трудами, да трезвится же всяк и бодрствует, чтоб истребить наветников, когда они еще только подкапывают, прежде нанесения ими вреда, поразив их в самый момент подкапывания, прежде чем воссияет солнце, – и мысль станет делом (2, 106-7).
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter