Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Толкование на 2-е послание святого апостола Павла к Коринфянам
Введение
Припомним, то святой Павел, получив весть от домашних Хлоиных о некоторых нестроениях в Церкви Коринфской, послал туда святого Тимофея, чтоб удостовериться, в чем дело, и отчасти исправить что можно. Но вслед за отбытием из Ефеса святого Тимофея туда прибыли послы от Коринфской Церкви с посланием от коринфян. На это послание и по поводу всего, что делалось в Коринфе, святой Павел писал первое свое послание, препроводив его с теми же послами к Коринфской Церкви. В нем писал он, между прочим, что послал к ним Тимофея, наказывая, чтобы приняли и упокоили его, обещаясь и сам быть у них, как скоро устроит все в Ефесе, где намеревался пробыть до Пятидесятницы.
Таким образом, из первого послания видим, что главное посредствующее лицо между коринфянами и святым Павлом, от лица святого Павла, был святой Тимофей. Из второго же послания видим, что таковым лицом является уже святой Тит. Его с беспокойством ждет из Коринфа святой Павел в Троаде, его прибытием обрадован в Македонии, за хороший прием его благодарит коринфян и с ним посылает второе послание; святой же Тимофей стоит вместе с святым Павлом в надписании послания, как соучастник в нем, в самом же послании о нем уже не поминается. Что за перемена?!
Во введении к первому посланию уже высказано предположение в объяснение этого. Повторим его. Дела святого Апостола в Ефесе пошли не так, как он предполагал. Возмущение против него Димитрия среброковача заставило его удалиться из Ефеса гораздо раньше, нежели как он писал в Коринф; а это изменяло все его планы. Святой Тимофей не мог достигнуть Коринфа раньше самого Павла; милостыня не могла быть собрана, как он желал; неожиданное появление в Коринфе его самого могло неблагоприятно подействовать на многодогадливую ученость коринфян; к тому же и явиться туда, не зная, как принято первое послание, было бы не сообразно с правилом осмотрительности святого Павла. По всем этим причинам святой Павел, оставляя Ефес, отправил в Коринф святого Тита с известием о перемене своего плана и о прибытии своем к ним гораздо прежде, чем думал, поручив ему между тем заняться устройством собрания милостыни и особенно поподробнее вникнуть, как принято и какое действие произвело первое послание. Последнее, можно сказать, было главным пунктом, который был прикрываем распоряжениями по милостынесобиранию. Собрав верные сведения о следствиях первого послания, святой Тит должен был поспешить навстречу святому Павлу, который предполагал дожидать его в Троаде.
Распорядившись так, святой Павел направил путь свой к Троаде. Троада морем почти столько же отстоит от Ефеса, сколько и Коринф. Но если святой Павел положил посетить некоторые на пути Церкви, то, прибыв в Троаду, он со всею вероятностию мог надеяться, если не найти святого Тита уже там, то скоро дождаться его. Всячески у него было в мыслях заняться в Троаде благовестием (2 Кор. 2, 12). К этому по прибытии туда он и приступил; и дверь к тому отверзлась ему о Господе; но как Тита все не было, то от сильного беспокойства, он не мог продолжать дела благовестия; почему, простившись с тамошними, поспешил в Македонию, вероятно в Филиппы (2, 13). Здесь святой Павел или нашел уже, или скоро дождался Тита с утешительными вестями из Коринфа; почему, сказав о своем переходе в Македонию, взывает: Богу благодарение, всегда победители нас творящему! (2, 14). В Македонии святой Павел догнал и святого Тимофея, который или по делам, или по болезни, или еще почему-либо замедлил там, если нужны и на этот предмет предположения. Вот почему во втором послании о святом Тите только говорится как о действующем лице со стороны святого Павла, а святой Тимофей стоит только в надписании.
Второе послание к Коринфянам пишется вслед за прибытием Тита, как это само собою видно из того, что пишет святой Павел в сем послании о приеме, сделанном ему в Коринфе (7, 11–16); следовательно, пишется на основании тех известий, которые принес святой Тит, и сообразно с ними. Отсюда содержание послания дает возможность сделать наведение о том, что принес святой Тит из Коринфа; а это наведение, если его предначертать, даст возможность и яснее представить содержание послания, и понять, почему оно таково, а не инаково. Так и делают толковники: так надо сделать и нам.
Что же принес святой Тит? – Он принес удостоверение, что послание такое же оказало действие на коринфское общество, какое оказывает сильный ветер на собравшиеся где-либо дурные испарения. Общество встрепенулось и сильною возревновало ревностию тотчас же исправить все указанные неисправности (7, 11), и полную изъявило готовность сделать все возможное по собранию милостыни. Хотя в послании поминается об исправлении только одного дела, именно об отлучении кровосмесника (2, 5–8), и только стороною намекается об отвержении всего языческого (6, 14–17); но нет сомнения, что у них положено было исправить все по указанию святого Павла с совершенною точностию. В этом должно удостоверять то самое, что святой Павел не поминает более ни о чем, считая то излишним уже и докучливым. Получив такое известие, святой Павел был крайне утешен и обрадован (7, 6–7).
Но было святым Титом принесено нечто и такое, что хотя не тревожило успокоенного насчет всего тела Церкви Коринфской духа апостольского, тем не менее, однако ж, требовало его внимания и попечения. Тело Церкви во всем представило себя чистым (7, 11) и полным истинного христианского духа; но по окраинам его ходили некоторые речи о лице святого Павла и о делах его не совсем хорошие; были, как кажется, и такие лица, которые не совсем охотно и скоро отставали от неодобрительных привычных дел (12, 20–21).– Последнее – дело немощи; а у первых видится враждебное расположение к святому Павлу. Эти осуждали, например, в святом Павле то, что он сначала хотел прямо к ним прибыть, от них пройти к македонянам, а от этих обратно к ним, чтоб от них отправиться в Иудею (1, 16), а потом переменил план и идет к ним уже чрез Македонию. Это, говорили, делает он легкотою или совещает нечто по плоти (1, 17). Когда святой Павел давал такое обещание – ни из Деяний, ни из первого послания не видно. Вероятно, он об этом передавал им прежде первого послания и прежде вестей от домашних Хлоиных с кем-нибудь из верных лиц. Полученные после того сведения о состоянии Коринфской Церкви заставили его переменить это намерение. Но те, не зная этого, осуждали его и даже готовы были навесть некую тень нетвердости и на самую проповедь Евангельскую, и на домостроительство спасения в Господе (1, 17–22). Но этим одним злые речи не ограничивались. Говорили еще: какой он строгий в послании-то?! А когда здесь был, как себя держал смиренно и тихо? И это не все; слышалось также: да настоящий ли он Апостол-то? – Такие и подобные им речи ходили в обществе христианском. Нет нужды доискиваться, от кого они исходили, от верующих ли заблуждавшихся или от неверов, зложелательных святому Павлу. Довольно знать, что они слышимы были среди христиан, чтобы видеть в том побуждение святому Павлу не оставить их без внимания и поспешить к верующим с пояснениями дела, могшими предотвратить их от заблуждения насчет его.
Те и другие вести побудили святого Павла писать новое послание к Коринфянам. Надлежало удостоверить их, прежде своего туда прибытия, что он совершенно успокоился на их счет и помирился с ними духом, ради той ревности об исправлении всего, какую они показали вследствие его послания. Надлежало дать верным достаточные объяснения, при помощи которых они сами могли бы отражать пущенные в среду их пустые речи о святом Павле; ибо если оставить их так, они могли набить в умы христиан опасные для дела Евангелия предубеждения относительно его лица и образа действования. Надлежало также побудить к исправлению тех, которые медлили еще исправлением, чтобы, пришедши к ним, не иметь нужды действовать по всей строгости Апостольской власти, как сам говорит: да не пришед безщадно сотворю по власти, юже Господь дал ми есть (13, 10). И о милостыне тоже надлежало сказать слово-другое, чтоб обставить сие святое дело святыми побуждениями и делами, указать пределы должного и доброхотного, а отчасти поддержать и возревнование о ней: да не како, говорит, аще приидут со мною Македоняне... постыдимся мы в части сей (9, 4).
Все это и составляет содержание послания. Есть в нем еще один предмет, будто не зависящий ни от каких обстоятельств, именно: речь о высоком достоинстве христианского откровения при внешней непоказности проповедников его и о том, как оно самым делом совершается и доходит до слуха желающих внимать ему. К обозрению этого святой Павел восторгся известием о победоносном действии письменного слова его к коринфянам. Ибо говорит об этом вслед затем, как, выслушав святого Тита, воззвал: благодарение Богу всегда победители нас творящему... и воню разума Его являющу нами во всяком месте (2, 14).
Эти предметы святой Павел излагает в послании в таком порядке. В средине идет речь о милостыне и занимает две главы –8-ю и 9-ю. В конце помещено строгое слово в развеяние злых о святом Павле речей и в побуждение неисправившихся еще исправиться. Говорили о нем, что он на письме строг, а когда сам бывает, то тих и кроток; а другие к этому прибавляли: да настоящий ли он еще Апостол-то? – Может быть, такие речи и были причиною, что у некоторых расслаблялась нравственная энергия, и они лениво исправлялись. Почему Апостол, имея в виду особенно отрезвить последних, пишет, что он и лицом к лицу такой же строгий бывает, как на письме, когда потребует нужда (гл. 10); и затем, доказав, что он настоящий Апостол, ничем не меньший, чем другие, и, следовательно, облечен полною апостольскою властью (гл. 11, 12), заключает: исправляйтесь заранее,– приду, не пощажду (12, 20 – гл. 13). Это излагается в 10–13 главах. В начале же святой Павел, после благодарения Богу за утешение, доставленное ему избавлением от многих бед (1, 1–11), говорит, по какой причине переменил он план своего путешествия (1, 12–2, 11); затем, восторгшись к созерцанию высоты христианского откровения и домостроительства, воодушевленною речью излагает весь ход сего дела (2, 12 –7, 1) и заключает выражением радости и утешения, какие доставлены были ему приемом Тита в Коринфе и всем, что он там видел и о чем передал Апостолу (7, 2–16). Это занимает первые семь глав.
Итак, послание делится на три части: Первая содержит изъявление благодарения Богу, радости и утешения, какие доставил святому Павлу добрый успех его послания, с изложением по поводу этого высокого достоинства христианского откровения и домостроительства и всего хода его (гл. 1–7). Вторая содержит наставления о милостыне с некоторыми на счет ее распоряжениями (гл. 8 и 9). Третья содержит нужные объяснения в отражение распускаемых о святом Апостоле злых речей и в побуждение не исправившихся еще исправиться (гл. 10–13). Короче можно их обозначить так: первая – теоретическая, вторая – практическая, третья – защитительная. Если различать их по тону, то сколько первая теплосердечна, столько последняя строго отрезвляюща, дыша неумолимостию власти. Того требовала отеческая забота святого Павла об исправлении неисправных.
По ходу дела видно, что сие послание писано в тот же год, в какой и первое, то есть 58-й или 59-й. Писано, вероятнее всего, в Филиппах и препровождено с Титом в сопутствии ему еще двух братий (8, 16–24).
Глава 1, стихи 1 и 2. Павел посланник Иисус Христов, волею Божиею, и Тимофей брат, церкви Божией сущей в Коринфе, со святыми всеми сущими во всей Ахаии: благодать вам и мир от Бога Отца нашего, и Господа Иисуса Христа.
Надпись и приветствие обычные; но есть некоторые в них термины, вызывающие вопросы и требующие пояснения.
Святой Павел имел нужду подтверждать свое апостольское достоинство (последняя часть); между тем имени своего и лица в надписании не обставляет особенными какими-либо указаниями, как это делал, например, в послании к Галатам, говоря: ни от человек, ни человеком (Гал. 1, 1). Из этого надобно заключить, что он не давал большого веса рассеиваемым об нем злым речам; почему и достоинства своего апостольского доказывать особенно не усиливался с самого начала.
В первом послании он поставлял с собою Сосфена, здесь ставит святого Тимофея. Сосфен, вероятно, с святым Титом возвратился в Коринф и там остался. Что святой Тимофей не будет в Коринфе, об этом сказал им святой Тит; но у них мог оставаться вопрос, где же он. Поставив имя его при себе, Апостол давал им знать, что он при нем. Это одно объясняло им все без особых прибавлений о нем. Святой Златоуст указывает, как обычно, нравственную сторону сего сопоставления, говоря: «Поставляя вместе с собою Тимофея, сим ему стяжевает большее уважение, а в себе показывает глубокое смирение. Ибо хотя Тимофей был ниже Апостола, но любовь все сочетавает». Феодорит же прибавляет: «но блаженного Тита не поместил Апостол наряду с собою в писаниях, потому что назначал его быть служителем оных и с ним переслал послание сие».
Коринфское общество христианское Апостол называет Церковию, давая разуметь, что оно было вполне организовано, во всех частях, и имело все, чему следует быть в церкви христианской. В этом же он представил им «побуждение к единомыслию и единодушию» (Феодорит), «желая собрать и совокупить их воедино: ибо иначе не может быть Церкви там, где составляющие оную разделяются между собою и враждуют друг на друга» (святой Златоуст).
Со святыми всеми, сущими во всей Ахаии. «Сими словами Апостол и предпочтение оказывает коринфянам, когда чрез послание, писанное к ним, приветствует всех прочих и вместе всю из того языка собранную Церковь побуждает к миру и согласию. Наименованием же святых показывает, что нечистым не принадлежит сие приветствие» (святой Златоуст); – «не принадлежит оно никому, кто земен, оземлянел» (Экумений). Но кого разумеет святой Павел под святыми сими, частные ли лица или целые Церкви? – Надо полагать, целые Церкви. Ибо известно, что была Церковь в Кенхреях (Рим. 16, 1); вероятно также, что и в Афинах была Церковь, а может быть, и в других каких местах, недалеко и вдали. Ахаия обнимала и собственно Элладу, и Пелопонез. А что Апостол сказал: святым всем, а не церквам, то это ему обычно. Ибо и к Ефесянам, и к Филиппийцам, и к Колоссянам пиша, он говорил то же: святым всем; тогда как во всех тех местах были Церкви вполне устроенные. Но было ли это окружное послание, назначенное и для всех тех церквей, которые означил Апостол словом: святым всем, или послание назначалось только для Коринфян, а об тех помянулось только для привета, только в побуждение к братскому всех единению? Судя по тому, что в послании содержатся особенности, относящиеся исключительно к Коринфянам, надо полагать, что это не было окружное послание. Но, как по тогдашней ревности к слышанию и ведению апостольского слова, послание к одной Церкви, скоро становилось достоянием и других Церквей; то и послание к Коринфянам, вероятно, скоро разошлось по всем Ахайским Церквам. Предположив, что они встречали здесь вразумления, которые могли относиться и прямо к ним, должны будем допустить в них и то верование, что оно будто для них и писано. Святой Златоуст и полагает, что его можно назвать общим для всех посланием в том предположении, что оно общие всех врачевало болезни.
В словах: благодать вам и мир, можно под благодатию разуметь всю целость духовной жизни, а под миром всю целость благосостояния внешнего, то есть кроме мирного союза верующих между собою, кроме мирного течения дел их, особенно мирные соотношения ко внешним, чтоб не было гонений, притеснений, лишений, дабы при мирности внешней удобнее преуспевать и во внутренней Богоугодной жизни.
От Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа. «Указывает им Владыку и Благодетеля» (Феодорит). Это обычное во всех посланиях слово. Но как Апостол не скучает поминать его всякий раз, не должно и нам лениться освежить при сем в уме своем то благое помышление, что всякое благо нисходит к нам от Бога Отца чрез Господа Иисуса Христа, прибавляя: во Святом Духе,– от Пресвятой Троицы,– Бога единого и благожелательного, и щедродательного бесконечно.
Начинает свое послание святой Павел излиянием благодарных чувств к Богу за утешение в скорбях его и всех трудящихся в благовестии и избавление его от недавней смертной опасности, питая надежду, что Он и не перестанет избавлять, при споспешествовании тому, между прочим, и молитвы верных коринфян (1, 3–11). а) Воссылая Богу благодарение за утешение в скорби, Апостол удостоверяет, что это Бог делает для блага верующих (стихи 3–7), и б) питая надежду на избавление впредь от бед, участниками в доставлении сего блага признает и молитвы верных (стихи 8–11). Там и здесь выражает самый тесный союз трудящихся в благовестии с верующими в него, под влиянием их благовестия.
Стихи 3 и 4. Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец щедрот и Бог всякия утехи, утешаяй нас о всякой скорби нашей, яко возмощи нам утешити сущия во всякой скорби, утешением, имже утешаемся сами от Бога.
Благословен Бог! Как естественно было воззвать так святому Павлу после того, как Бог избавил его от толикия смерти во Асии (1, 10), и как он, не имевший покоя духу своему в Троаде (2, 13) и в Македонии испытывавший внеуду брани, внутрьуду боязни, утешен был пришествием Титовым (7, 5–6)! Всецело предан будучи Богу, всякий случай с собою он производил непосредственно от Бога и Его благостынную десницу видел не в утешениях только, но и в скорбях.
Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа употреблено в таком же значении, как и Сам Господь сказал по воскресении: восхожду к Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20, 17), то есть по домосроительству спасения нашего. «В словах сих ничего нет нового. Одного и того же Христа, по Его человечеству, Он есть Бог, а по Божеству Отец» (Феофилакт).
Отец щедрот и Бог всякия утехи,– Бог, Которого существо в том состоит, чтоб изливать одни щедроты и утешения: ибо Он любы есть (1 Ин. 4, 16). Так Он все устроил в сущем и так все строит в бывающем, что, не выходи только тварь из воли Его и Его предначертаний, она всегда будет пить одни утешения из чаши щедрот Божиих. В настоящем порядке вещей и то, что приносит по видимому скорбь, есть несомненно дело щедрот Божиих и ведет к утешению. Апостол говорит как бы сими словами: Отец и Бог, «изливающий щедроты, источающий милость и с отеческими щедротами поступающий с нами» (Феодорит). Богодухновенным писателям обычно именовать Бога не одним именем, а различно, заимствуя сии наименования от Его бесконечных совершенств, свойств и действий. «Так, святой Давид не везде одинаково называет Бога и не от одних и тех же свойств производит имена Его; но когда рассуждает о войне и о победе, говорит: возлюблю Тя, Господи, крепосте моя (Пс. 17, 2); когда же воспоминает о избавлении от скорби и мрака, обдержавшего душу его, говорил: Господь просвещение мое и Спаситель мой (26, 1). Иногда заимствует наименование Его от человеколюбия, иногда от правды Его, иногда от суда Его нелицеприятного, сообразно тем обстоятельствам, в которых он находился.– Так и здесь святой Павел в начале послания своего называет Бога со стороны Его человеколюбия: Отец щедрот, Бог всякия утехи. То есть: великие являть щедроты и миловать преимущественно пред всем свойственно и сродно Богу» (святой Златоуст).
Утешаяй нас во всякой скорби нашей. «Апостол показывает, что Бог всяческих подает равномерные искушениям утешения. Так и блаженный Давид сказал: по множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс. 93, 19)» (Феодорит). «Не сказал: не попускающий нам впадать в скорби, но: утешающий нас в скорби. Потому что сие и силу Божию показывает, и терпение скорбящих укрепляет. То же сказал и пророк Давид: в скорби распространил мя еси (Пс. 4, 2). Не сказал: Ты не попустил мне впасть в скорбь, или: Ты тотчас рассеял скорбь; но сказал: в продолжении скорби Ты распространил меня, то есть великую дал прохладу и отдохновение, что самое сделал Бог и с тремя отроками. Ибо Он не возбранил ввергнуть их в пещь и, когда они были ввержены, не угасил пламени; но, когда пылала пещь, подал им прохладу. И сие Бог обыкновенно делает во всех случаях. Намекая на то, и Павел говорит: утешаяй нас во всякой скорби. Но сим он показывает еще нечто новое. Что же такое? – То, что Бог не однажды, не дважды, но всегда так поступает. Ибо не так поступает Бог, чтобы ныне утешал, а в другое время оставлял; но всегда и во всякое скорбное время подает утешение. Посему и сказал Апостол: утешаяй, а не: утешивый; и: во всякой скорби, не в той или другой, а во всякой» (святой Златоуст).
Яко возмощи нам утешати сущия во всякой скорби, утешением, имже утешаемся сами от Бога.– Яко возмощи Εις το δυνασθαι, чтобы мы могли. Для того, говорит, Бог утешает нас во всякой скорби, чтоб и мы могли утешать других. Мы – это или святой Павел со святым Тимофеем, или вообще все Апостолы. Бог избрал их быть как органами слова Своего, так и орудиями утешения скорбящих за сие слово. Но как от Апостолов утешение могло переходить на других скорбящих? – Одни говорят: примером утешения, даруемого Апостолами, другие скорбящие воодушевлялись к благодушному терпению, и надежда подобного утешения утешала их в скорбях; другие: по любви к Апостолам другие, смотря на их скорби, и сами скорбели; но когда они получали утешение, соутешались вместе с ними и они. И скорбь Апостолов была их скорбию, и утешение Апостолов – их утешением (Экумений, Феофилакт). То и другое, хотя может быть принимаемо, но не выражает вполне мысли Апостола. Тут утешение от Апостолов переходит на других без ведома самих Апостолов; а в слове святого Павла они представляются деятельно изливающими утешение в сердца других скорбящих. Будучи утешаемы Богом, они становятся преизливающимся источником утешения для скорбящих; утешением, каким Бог утешает их, они делятся с другими. Это же каким образом? – Чрез слово. Сердце, полное утешения, и слову сообщает утешительную силу, так что оно дышит одним утешением. Скорбевший знает, с какой стороны приходят томящие и убивающие приливы скорби, и знает также, какие помышления воздвигает в душе утешающий Бог в отражение сих приливов; почему всякую душу может так настроить, что она, и скорбящи, присно будет радоваться. Этим даром преизобиловали Апостолы; и как, будучи живы, утешали всех скорбящих, так в писаниях своих оставили нам наставления, какими руководясь, всякий скорбный найдет себе утешение.
Стих 5. Зане якоже избыточествуют и страдания Христова в нас, тако Христом избыточествует и утешение наше.
Выставляет причину, почему не должно сомневаться, что они точно могут утешать находящихся во всякой скорби. Не сомневайтесь, говорит, в этом; ибо у нас как скорби с избытком, так и утешения с избытком; больше всех скорбим, больше всех и утешения подает нам Бог. У нас его много в запасе; скорби – для нас, а утешения – для вас. Сказав, что страдания у нас с избытком, Апостол не остановился на этом одном; «но дабы не привести в уныние учеников слишком сильным описанием своих бедствий, показывает и великое богатство утешения, и, таким образом, ободряет их дух; и не только сим ободряет их, но и тем, что поминает о Христе, говоря о своих страданиях, что они суть страдания Христовы, и, таким образом, прежде всякого другого утешения извлекает утешения из самых скорбей. Ибо что может быть приятнее сего, быть общником Христу и ради Его терпеть страдания? Что может равняться с сим утешением?» (святой Златоуст).
Страдания назвал Апостол Христовыми, потому что они были за Христа, за слово Его и за дело проповеди о спасении всех в Господе Иисусе Христе. Еще более можно сказать: страдания за Христа суть Христовы, потому что Он Себе их присвояет, считает их Своими. Он однажды пострадал всеобъемлющим страданием; страждущие за Него вступают в спострадание Ему, в чем, как нередко уверяет Апостол, и состоит таинство нашего спасения. Причащение страданиям Христовым вводит, причастие и жизни Его, а в этом все.
Поставив так близко страдания за Христа к страданиям Христовым, Апостол в этом общении со Христом чрез страдания указывает и источник утешения. Страдая за Христа, вступаем в общение страданий Христовых; но как Христос теперь во блаженной славе, то естественно чрез Христа избыточествовать утешениям, несмотря на скорбность, или в самой скорбности, так что скорбность остается только совне, внутри же царствует одно утешение, и иначе сему быть нельзя. Это не помышлениями какими утешительными производится в сердце, а утешение, помимо всяких усилий ума и самоутешительных соображений, льется в душу от лица Христа Господа и, водворяясь в ней, преисполняет ее. Христом, говорит, избыточествует утешение наше,– избыточествует и над страданиями и поглощает их. Так понимает святой Златоуст: «Апостол прославляет человеколюбие Господа еще и тем, что говорит: мы гораздо более утешаемся, нежели сколько скорбим. Поелику не сказал, что утешение равно страданиям, но утешение, говорит, избыточествует, так что время подвигов есть вместе и время преизбытка утешения. Оттого страждущие за Христа никого не боятся и не трепещут, и среди самых напастей бывают спокойнее и радостнее всех: ибо они тут же сподобляются бесчисленных утешений от Самого Христа».
Стихи 6 и 7. Аще ли же скорбим, о вашем утешении и спасении, действующемся в терпении техже страданий, яже и мы страждем. И упование наше известно о вас. Аще ли утешаемся, о вашем утешении и спасении, ведяще, зане якоже общницы есте страстем нашим, такожде и утешению.
Таким образом, говорит, выходит, что страждем ли мы, ради вас страждем, утешаемся ли, ради вас утешаемся. Это прямая мысль обоих текстов, и она сама собою понятна. Но святой Павел излагает ее пространно, с некоторыми соприкосновенностями. Это – ради вас, Апостол выражает – о вашем утешении и спасении. Он говорил все об утешении, и представляется, будто оно главное, а тут привнесено спасение. Как утешение Христа есть плод страданий апостольских, это прямо выходит из предыдущего. Поколику страждем, говорилось впереди, потолику утешаемся; утешаемся же для того, чтоб имели мы возможность утешать и других скорбящих. Отсюда очевидно, что страдают Апостолы, чтоб самим исполниться утешения и потом переливать его в душу других находящихся во всякой скорби, то есть и страдают, и утешаются для утешения других. Но как тут спасение? – Оно-то главное и есть. Ибо Апостолы страдали за проповедь Евангелия, а Евангелие есть благовестие о единственном для нас образе спасения, приемля которое верою, внемлющие благовестию спасались. Ревность о сем спасении и воодушевляла Апостолов в трудах проповеди и в перенесении всех скорбей. Она шла впереди; она привлекала и утешения. Равно и верующие, приемля благовестие от Апостолов, вступали в путь спасения; но вместе с сим вступлением подвергались и скорбям, а скорбя по сей причине, сподоблялись утешения от Апостолов, скорбящих за Евангелие и спасение их,– так что такая неразрывная связь страданий и утешений в Апостолах и верующих существует ради содевающегося в одних чрез других спасения. Только в порядке спасения так бывает, что страдания сами из себя источают и утешение. Это, как выше говорилось, потому, что верующих и спасающихся страдания вводят в сопричастие страданиям Христовым, в сочетание с Самим Христом, из Коего, как в блаженной славе состоящего, тотчас же изливается и утешение. Главное, следовательно, и в Апостолах, и в верующих – содевание спасения. Утешение его содевает и, отнимая разрушительное действие у скорбей, не дает им препятствовать устроению спасения.
Блаженный Феодорит пишет: «Для вас (мы, Апостолы) подпадаем всякого рода искушениям (скорбям). Ибо, если бы не захотели мы преподать вам спасительную проповедь, никто не причинил бы нам страданий. Но поелику промышляем о вашем спасении, то от противников приемлем приражение к нам горестей, а от Владыки Бога пользуемся утешением. А таким образом, ради вас имеем то и другое. Приобщитесь же с нами того и другого, как усвояющие себе все наше».
Это усвоение всего Апостольского было уже в них в действии. Веру приняли; по вере начали содевать спасение; ради же того и другого начали и страдать. Посему Апостол и говорит: страждем о вашем утешении и спасении, действующемся в терпении техже страданий, яже и мы страждем. Уверовали, отстали от языческих богов, устранились от языческих обычаев, отчуждились от порядков языческой плотской жизни, стали странниками среди своих; и за это подвергались неприятностям, лишениям, притеснениям. Они спасение содевали; но как нельзя было не раздражить тем других, то это содевание спасения сопровождалось терпением страданий. Апостол говорит: техже страданий, в смысле: таких же страданий, то есть за то же дело, за какое и мы страждем, за содевание спасения. Он не увещание какое пишет, а излагает дело, как оно есть. Мы страдаем, неся вам спасение благовестием; вы страдаете, приняв благовестие. Это и есть свидетельство, что спасение содевается в вас. Если же спасение, то и утешение, ибо они неразлучны. Святой Златоуст говорит: «Не мы одни (Апостолы) виновники вашего спасения, но и вы сами. Ибо как мы, проповедуя, терпим скорби, так и вы, принимая наше слово, то же самое терпите: мы, чтобы передать вам то, что сами получили; а вы, чтобы принять даемое и не потерять. Не тем только устрояется спасение ваше, что вы веруете, но и тем, что вы также страдаете и терпите, как и мы. Из сего видно, что действительная сила спасения не в том только состоит, чтобы не делать зла, но и в том, чтобы самим мужественно терпеть зло».
Не излишне обратить внимание и на слово: действующемся. Совне – страдания; под прикрытием, их внутри действуется спасение. Кем и как? – Как будто помимо и без ведома спасаемых. Они только страждут и на то силы напрягают, чтобы терпеть; а там – внутри – само собою действуется спасение. Но хотя и само собою, все же без действующего ему нельзя действоваться. Кто же сей? – Благодать Божия, о Христе Иисусе Господе нашем, Который как благоволил Сам пострадать, так и спасение всех устрояет под гнетом страданий. Святой Златоуст замечает на сие слово: «Не сказал: действующем, но действующемся, показывая тем, что их ревности много содействовала благодать, действующая в них».
И упование наше известно о вас. Страждете, сказал, как и мы, содевая свое спасение. Но хотя вы и бесчисленные терпите бедствия, однако мы надеемся, что вы не отпадете даже и тогда, когда вас будут гнать. Мы не только не имеем подозрения, чтобы вы смутились нашими страданиями, но и уповаем, что вы пребудете тверды и тогда, когда сами подвергнетесь опасностям» (святой Златоуст).
Утешаемся о вашем утешении и спасении: ведяще, зане якоже общницы есте страстем, такожде и утешению.
Там во свидетельство того, что Апостолы страждут за утешение и спасение верующих, приводит он страдания сих последних. Страдания сии удостоверяли, что спасение действуется; со спасением же неразлучно утешение. Но что спасение в них действовалось,– это от Апостолов, благовествующих и страждущих за благовестие. Здесь и то, что утешаются ради их же утешения и спасения, посредствуется страданиями их. Мы страдаем за благовестие, вы страдаете за принятие благовестия. Скорбно было бы нам видеть, что вы страдаете будто по нашей вине. Но это не сокрушает нас. Почему? – По несомненному совпадению в нас с страданиями и утешений. Ибо как в нас, так должно быть и в вас. Наши страдания источают нам утешение Христом Господом и Спасителем нашим. Несомненно, то же должно быть и в вас: ибо Христос Господь тот же и для вас, как и для нас; потому что и вы Его дело делаете как и мы. Ведая сие, мы не смущаемся вашими страданиями, сопровождающими принятие нашего благовестия, ведяще, что вы как общницы есте страстем, такожде и утешению.
Но это бывало после, впереди же вот что: Господь среди самых страданий преисполнял Апостолов всяким утешением. Испытывая это и зная, что верующие тоже, несомненно, подвергнуться страданиям, Апостолы наперед сказывали им все – и то, что непременно подвергнутся страданиям, и то, что в самых страданиях получат утешение. Зная это, и верующие мужественно встречали страдания и, перенося их терпеливо, утверждались во спасении и сподоблялись утешения. Не предупреди их о всем Апостолы, не вступили бы они в борьбу, а следовательно, и на путь спасения и утешения. А как бы Апостолы стали предупреждать, не испытывая сами утешений в страданиях? И выходит, что Бог посылал им утешение ради утешения и спасения верующих. Ибо то уже был неизбежный путь: веровать, и по уверовании страдать. Страдания отталкивали бы от веры, если бы не источали утешения. Они и источали, но чтобы поверить тому, нужны были опыты. Опыты сии и являл Бог в лице Апостолов, которые с дерзновением потом и удостоверяли всех: будете страдать, не смущайтесь; в самых страданиях получите утешение. Так с нами всегда бывает, так и с вами будет: общники страстем нашим – общники и утешения нашего.
Но можно слова: утешаемся о вашем утешении и: общники страстем – общники утешению понимать так, что это бывает по сочувствию. Видят верующие Апостолов страждущими, и себе страждут; видят утешенными, и себе утешаются; и еще более утверждаются в деле спасения. Так святой Златоуст: «Наше утешение обращается вам в успокоение, даже и тогда, когда бы нам не случилось утешать вас словами. Если малую только получим отраду, то и сего довольно к утешению вашему. И хотя бы нам одним случилось получить утешение, и это уже утешит вас. Потому что как страдания наши вы принимаете, как свои собственные, так и всякое утешение наше вы должны считать своим собственным. Ибо как в скорбях наших вы участвуете, почему же не будете участвовать в радостях? Нет; как тогда, как преследуют нас, вы скорбите, как бы сами вы терпели гонение, так мы уверены, что и тогда, когда мы получаем утешение, вы принимаете оное так, как бы вы сами им наслаждались».
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter