Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Евангельская история о Боге Сыне, воплотившемся ради спасения, в последовательном порядке изложенная словами святых евангелистов
Все события на сих праздниках так связаны в сказании святого Иоанна, что будто текли непрерывно. Был Господь в преполовение праздника в храме и учил; был в последний день праздника и тоже учил; был на другой день после сего, помиловал грешницу и тоже учил. От сего учения Иудеи до того раздражились, что хотели побить Его камнями, но Он прошел посреди них незаметно для них и удалился.
Далее говорит святой Иоанн: проходя мимо, увидел Господь слепорожденного и исцелил его. За сим последовало расследование сего чуда фарисеями и беседа Господа о пастырстве и овцах.
Настал праздник обновления, на котором Господь учительное слово Свое начал опять речью об овцах и, продолжая ее, опять раздражил Иудеев до того, что они восстали на Него. Это заставило Господа удалиться за Иордан.
Так, сказание идет непрерывно. Непрерывно ли шли и события? Этого нельзя сказать; потому что между праздниками кущей и обновления лежат два месяца. Были, конечно, в эти дни и другие события, но Святому Духу не благоугодно было внушить святому Иоанну, дополнявшему в своем Евангелии сказания других евангелистов, передать их нам, как вначале не внушил ему Он передать нам все, что было в первую Пасху в Иерусалиме и в Иудее, хотя там протекло около двух третей года.
Можем мы, кажется с достоверностию, определить только промежуток между событиями на празднике кущей и между событиями на празднике обновления. К празднику кущей сказание обязывает нас отнести, что было в преполовение праздника, что в последний его день и что нараньи его, когда Господь, угрожаемый побитием камней, удалился. К празднику обновления должно отнести исцеление слепорожденного.
Основываем это на том, что беседа Господа, соединенная неразрывно с исцелением слепорожденного, продолжается и на празднике обновления. Очевидно, что это исцеление имело место пред самым праздником обновления.
Промежуток, таким образом, указывается между удалением Господа из храма и, вероятно, из Иерусалима и исцелением слепорожденного. В таком случае словам: проходя мимо надлежит дать общее значение: "однажды" или "некогда проходя мимо", – того места, где сидел слепорожденный; некогда, а не в тот день, как удалился из храма.
Указывая, однако ж, такой промежуток, никак не можем допустить, чтоб позволительно было наполнять его какими-либо событиями из сказаний других евангелистов, и именно из последнего отделения евангелиста Луки, в коем содержится описание девятого хождения Господа по Галилее. К этому нет повода и никакого не имеется указания на то, какие события можно бы сюда вставить.
Почему к сему пребыванию относятся события, стоящие у первых трех евангелистов пред движением Господа в Иерусалим на страдания, о сем была уже речь. Течение же событий одного за другим указывается определенно самими сказаниями. Тут имели место: ответ на вопрос фарисеев о разводе; совет о безбрачии; благословение детей; совет богатому юноше все раздать и последовать за Господом; обетования все оставившим ради Господа ученикам; притча о делателях в винограднике. – Затем следует сказание о движении Господа в Иерусалим, коим начались последние дни Господа.
Сам Господь внушает, что с первым шагом Его к Иерусалиму в это время начались последние дни Его: ибо как только направился Он по сему пути, стал говорить: се, восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет и прочее. Но первые имевшие здесь место события были только предначатием последних дней; самые же последние дни начались со времени торжественного входа Господня в Иерусалим.
События, имевшие место в сии последние дни, сказываются всеми четырьмя евангелистами, и последование их одних за другими определяется где свойствами самих событий, где указаниями сказаний, где тем и другим вместе.
До торжественного входа Господня в Иерусалим текли они в таком порядке.
В конце пребывания за Иорданом, узнает Господь о смерти Лазаря и решает идти воскресить его. В самом начале сего движения Он снова возвестил Апостолам о предстоявших Ему страданиях и дал затем сынам Зеведеевым и матери их ответ на выраженные ими желания, и всем Апостолам урок по сему поводу.
На пути по переходе Иордана стоял Иерихон, чрез который надлежало проходить. При входе в сей город и выходе из него Господом совершены исцеления слепых. Сказания о сих исцелениях таковы: евангелист Лука сказывает об исцелении одного слепца при входе в Иерихон; евангелист Марк – об исцелении тоже одного при выходе из него, с поминанием и имени исцеленного; евангелист Матфей – об исцелении двух при выходе из города. То, что исцеления были при входе и выходе, не должно изумлять, когда известно, как при появлении Господа устремлялся к Нему народ со своими немощами и немощными, ища лишь прикоснуться к Нему, и что все, которые с верою прикасались, исцелялись. То же, что при выходе евангелист Матфей говорит о двух исцеленных слепых, а евангелист Марк об одном, объясняется так же, как и то, что евангелист Матфей говорит о двух бесных Гадаринских, когда другие евангелисты говорят об одном, – именно тем, что один из них был общеизвестен, почему и имя его сохранилось. Он один преимущественно и оставался во внимании и памяти у всех; его и выставляет святой Марк. Можно притом сказать, что при многочисленности исцелений внимание не строго останавливалось на числе исцеленных недужных того или другого рода.
В самом Иерихоне Господь, вниманием к Закхею, расположил его исправить свои неисправности с достойною всякого подражания ревностию; потом в притче о мнасах[1] изобразил судьбы Своего Царствия и призванных сынов Царствия сего; и затем направился в дальнейший путь.
Пришли в Вифанию. Господь воскресил здесь четверодневного Лазаря. Поразительное впечатление от сего чуда заставило заботливые о спасении народа власти Иудейские произнести смертный приговор Спасителю мира. Это понудило Господа удалиться на время в пределы Ефраима. За шесть дней до Пасхи возвратился Он оттуда опять в Вифанию, где преданные Ему лица устроили для Него вечерю, на которой Мария помазала Его драгоценным миром, возбудив тем в душах, не разумевших сего действия, неодобренное Господом негодование.
Самые последние дни Господа начались днем торжественного Его входа в Иерусалим. Тут сказания идут день за днем и определенно установляют течение событий в них. Остается только перечислить их.
Торжественный вход в Иерусалим, бывший на другой день после вечери, данной Господу в Вифании, ознаменован не только ликованием народа, но и гласом свыше, по поводу которого Господь в пространной речи истолковывал дело Своего воплощенного домостроительства.
Движение к городу в сей день началось рано. Приближаясь к горе Елеонской, Господь послал в видное впереди селение, стоявшее у подошвы Елеона, привесть оттуда по Его указанию ослицу с осленком, и когда привели, сел на осленка и продолжал шествие. Народ, сопровождавший Его, пришел в необыкновенное возбуждение: на пути Господа постилали одежды и ветви древесные и взывали: Благословен грядый! Услышали о движении Господа собравшиеся на праздник в Иерусалим, вышли навстречу Ему и в свою очередь постилали одежды по пути и древесные ветви. Все взывали: Осанна! Благословен грядый! А Господь слезы проливал об участи города и народа.
Вступив в город, потрясенный необыкновенным сим событием, Господь направился в храм, очистил его от торжников, совершил многие исцеления, принял похвалу от детей и, когда Еллины просили видеть Его, воззванием: ныне прославился Сын Человеческий, привлек свидетельство о Себе свыше и ко всем сказал слово о силе Своего воплощенного домостроительства.
На ночь возвратился Господь в Вифанию.
На другой день, по торжественном входе в Иерусалим, – в чистый Понедельник – Господь опять пошел в храм; на пути изрек символическое проклятие смоковницы, а к ученикам – слово о силе веры, когда они изъявили свое изумление о действии проклятия; в храме – снова очистил его от торжников. Вероятно, сии торжники после вчерашнего их изгнания опять расположились на своих местах, потому что им не воспрещали того церковные власти; Господь же Иисус был для них стороннее лицо. Он действовал на совесть, которую они привыкли уже успокоивать относительно своего, неблагоговеинство к дому Божию обличающего, действования.
Вечером Господь опять отошел в Вифанию. Конечно, и в сей день немало говорено и сделано. Но Господу неблагоугодно было, чтоб то сообщено было нам.
На третий день – в чистый Вторник – при шествии из Вифании в Иерусалим, ученики, увидев смоковницу иссохшую, снова изъявили свое изумление и снова слышали слово Господа о силе веры. И в прошлый день – и изумление учениками было изъявлено, и слово Господа о силе веры изречено. Ныне то и другое повторяется. Изумление учеников ныне было возбуждено степенью иссохнутия – до корня. И вчера были очевидны признаки засохнутия, но то было начало, теперь же она вся иссохла до корня. И слово Господа о силе веры более определенно указывает свойства такой веры.
Затем в продолжение сего дня ведены были Господом многие беседы в храме со властями церковными, книжниками, фарисеями и саддукеями, и вне его на горе Елеонской с учениками.
В храме сначала Господь дал ответ вопрошавшим Его, какою властию Он действует.
Затем начал Он вразумлять церковные власти притчами; и изрек притчи: о двух сынах, из которых, на приглашение отца идти работать в винограднике, один отвечал: не хочу, а потом пошел; а другой: иду, и не пошел; о виноградарях, избивших сначала слуг владельца винограда, а потом убивших и сына его; о званых царем на вечерю, по случаю брака сына царева и отказавшихся по житейским делам.
Потом разрешил некоторые недоумения вопрошавших: давать или нет дань кесарю; как согласовать с учением о воскресении мертвых закон ужичества[2]; и какая первейшая заповедь?
После сего, заставив молчать совопросников вопросом: как Христос – сын Давиду, когда Давид называет Его Господом? – изрек Он многие обличительные укоризны книжникам и фарисеям.
И наконец, оценив дороже всех вкладов ничтожный вещественно вклад вдовицы, удалился Он из храма и города.
Проходя мимо храма, изрек Он проречение о судьбе его; взошедши же на гору Елеонскую, предсказал судьбу города и народа, а наконец, и судьбу всего мира.
Призвав затем несколькими приточными изречениями учеников Своих, а в лице их и всех нас – беречься, бдить и молиться в чаянии Своего второго пришествия, Господь заключил Свою беседу изображением Страшного Суда.
Кончив Свою с учениками беседу, Господь сказал, что через два дня Пасха будет. Впереди лежали четвертый и пятый дни, по торжественном входе Господа в Иерусалим, – Среда и Четверг – чистые. На ночь Господь, может быть, удалился в Вифанию, или провел ее тут же на горе, в известном саду.
В среду было совещание синедриона о погублении Господа, вероятно, утром; в вечеру в доме Симона для Господа была устроена вечеря; а ночью, как более вероятно, Иуда продал Господа за тридесять сребреников.
Из сих событий вызывает вопрос только вечеря. Подобная вечеря уже была описана святым Иоанном и положена им за шесть дней до Пасхи. Не одна ли это и та же? Нет. Два евангелиста полагают вечерю в сей день; и нельзя отрицать, чтоб ее не было в этот день. Но, по свидетельству святого Иоанна, была вечеря за четыре дня пред сею; и никакого нет основания думать, что ее не было тогда. Вечеря, как дружелюбное угощение Господа, могла быть каждый день, в одном и том же месте, и даже в одном и том же доме; тем более нельзя колебаться признать, что было две вечери чрез четыре дня одна от другой и, кажется, не в одном и том же доме.
Помазание миром не цель вечери и не необходимо с нею связывалось. Оно привходило случайно. Возбуждалось чувство благоговения и благодарности ко Господу и нудило выказать сие пред Ним, помазав миром ноги Его, или голову, или то и другое. И это могло быть сделано лицами, совсем не принадлежащими к семейству, в коем устроялась вечеря, даже неизвестными Ему и не пользующимися благоволением Его, как это имело место в Галилее в доме другого некоего Симона. Нельзя потому отрицать, что и помазание миром могло иметь место на той и другой вечери.
Что касается до сходства сказаний и слов Господа о значении помазания, то те и другие совсем не дословно сходны. К тому же одни и те же предметы естественно похоже описываются и одинаковое вызывают о себе суждение.
Чистый Четверг ознаменован Тайною вечерню. Течение событий дня было таково: днем приготовлялось все, потребное для вечери; когда настало время, все пришли в горницу и сели; прежде вкушения Пасхальной вечери Господь встал и умыл ноги учеников; в конце слова к Петру при сем случае Господь помянул, что они – ученики – чисты, но не все, намекая на предателя, и затем, когда началось вкушение вечери, Он трижды обличал Иуду ко вразумлению его и наконец словом: что ты загадал сделать, делай скорее, – заставил его удалиться; в конце Пасхальной вечери Господь благоволил установить новое таинство Тела и Крови – таинство таинств, Новозаветную Пасху.
Разрешив после сего случайно возникший спор между учениками, кто из них больший, Господь начал прощальную беседу, в которой сначала слышатся голоса некоторых учеников, а потом говорил уже один Господь, сказывая все, что могли они вместить и что могло служить к утешению и в руководство им в предлежавших скорбных обстоятельствах.
Прощальная беседа, надо полагать, была произнесена вся в пасхальной горнице. Хотя в конце 14-й главы евангелиста Иоанна стоит: ...встаньте, пойдем отсюда; но великая важность того, что предлагается говоренным вслед за тем, особенно заключительная молитва к Богу Отцу, заставляют признать, что и после тех слов Господь все еще оставался в горнице и продолжал речь, может быть, стоя. На пути неудобно было услышать всем все сказанное, слышать же то всем было совершенно необходимо. И особенно неудобно было произнести на пути молитву к Богу Отцу.
Наконец, сказав несколько слов в заключение всей вечери, Господь совершил переход в сад Гефсиманский.
С сего момента начались страдания Господа. Основание им положено в эту ночь, с четверга на пятницу.
Все здесь: моление о чаше, взятие Господа, переведение Его в дом первосвященников и бывшее в доме сем ночью – идет по указанию самих сказаний.
В устранение недоумений при чтении сказаний о сем последнем, надо помнить, что домы, или жилья, первосвященников Анны и Каиафы были на одном и том же дворе. Этим устраняются вопросы, зачем к Анне привели Господа и в какой дом введены Иоанн и Петр. По приведении Господа на первосвященнический двор, надо было немного переждать, пока соберутся члены синедриона. Как Анне хотелось повидеть Господа, то он и велел привести Его к себе, вместо того чтобы стоять Ему на дворе. Затем переход от Анны к Каиафе был переход из одного флигеля в другой. Бывшее у Каиафы кончилось осуждением Господа и наруганием над Ним; после чего Его вывели на двор и стерегли до утра, продолжая и наругания.
Между тем как судили и осуждали Господа, на том же дворе совершилось троекратное отречение святого Петра, по слову Господа. Сказания о сих отречениях у евангелистов вставляются в сказания о том, что было с Господом. Чтоб не развлекать внимания, предлагаем все, что было с Господом, особо, без перерыва, а затем, тоже без перерыва, и то, что было с Петром.
Сказания об отречении святого Петра у евангелистов Матфея и Марка сходны; у евангелиста Луки оно несколько отлично; имеет оно свои особенности и у евангелиста Иоанна. У каждого евангелиста имеются по три отречения. Если из сих трех отличных сказаний станем сводить по три сказания о каждом отречении воедино, чтоб составилось из трех первых одно первое, из трех вторых – второе, из трех третьих – третье, то встретим непреодолимые затруднения. Почему вынуждаемся употребить другой прием в изображении трех отречений святого Петра, именно: признать три отречения каждого из трех разнящихся между собою сказаний за одно отречение в той мысли, что каждое из трех отречений становилось полным после троекратного его повторения.
Предполагается, что к святому Петру было три приступа, или три на него нападения, с вопросами: и ты из учеников Его? – и ты был с Ним? – беседа твоя обличает и подобными, – и что всякий раз вопрошавшие не довольствовались одним ответом, а тотчас повторяли вопрос и еще, и еще. Святой Петр, только троекратно повторив каждый раз отречение, отделывался от нападавших; но это только на время: спустя немного приступали другие лица с теми же вопросами и тоже троекратно повторяли их и только по троекратном отречении удовлетворялись и отступали, чтоб дать место спустя немного иным еще лицам сделать подобное же нападение и вызвать подобное же отречение. Но каждый раз отречение было только одно; и по поводу трех нападков – три отречения.
Первым отречением считаем то, которое описывает святой Иоанн. Оно началось у ворот входных и завершилось у огня, куда пристал святой Петр, придя от ворот. Это случилось в продолжение тех минут, которые Господь пробыл у Анны.
Когда Господа перевели из корпуса Анны к Каиафе, или туда, где собрался синедрион, святой Петр думал воспользоваться бывшим при этом движением и уйти со двора, но одна служанка переняла его, пристав к нему с вопросом и вынудила у него отречение. Святой Петр не отстал, однако ж, от своего намерения и направился к воротам, ведшим со внутреннего двора на передний. Тут встретила его другая служанка с тем же вопросом, он отрекся и пред нею. Едва вышел он на передний двор, как бывшие там пристали к нему с таким же вопросом; нужда належала[3] отречься и пред ними. Это второе отречение передают евангелисты Матфей и Марк; и оно характерично отличается от первого: то началось у ворот и кончилось у огня, а это началось у огня и кончилось у ворот.
Выйти на улицу святому Петру почему-то не удалось, и он опять воротился на внутренний двор и сел у огня. Здесь опять напали на него с вопросами: сначала служанка, спустя немного другой некто, чрез час – еще некто. Святой Петр снова настойчиво отрекся, – и это третье отречение.
Тотчас петел возгласил, – и Господь, выведенный уже из синедриона и стоявший на дворе, воззрел на Петра. – И изшед вон, святой Петр плакася горько.
После сего на дворе все стихло до утра. Только стражи по временам не переставали глумиться над Господом.
Утром в пятницу церковные власти опять собрались и снова опросили Господа, надеясь открыть еще что-либо, но получили только подтверждение прежде дознанного. И этого для их совести было очень достаточно.
Затем Господа предали Пилату игемону, чтоб получить от него осуждение Господа на смерть. Тут у них – другая речь, все в политическом тоне. Пилат тотчас увидел, что на обвиняемом нет смертной вины. Но, не желая и Господа осудить, и Иудеям сделать неприятное, лишь только увидел случай, спешит отклонить от себя суд и препровождает Господа к Ироду. Однако ж и этот не нашел на приведенном к нему вины смертной и дал знать о сем Пилату, облекши Его в белую одежду.
Пилату опять пришлось самому решать дело. Он не хотел осудить Господа, сознавая Его неповинность смерти. Но был слаб в любви к правде и, вместо того чтоб опираться на силу сей правды, обращался к сторонним пособиям, которые не производили ожидаемого действия на обвиняющих. Ни к чему не послужило сопоставление Благодетеля со злодеем, чтоб побудить их избрать к отпущению первого; не произвело никакого действия и показание израненного и окровавленного, чтоб возбудить жалость и расположить их удовольствоваться этим казнением. Неси друг кесаря – наконец отняло у Пилата всякую энергию к защите Праведного, – и он осудил Его на распятие. Народ берет кровь Господа на себя; Пилат умывает руки; все таким образом улажено. – И Господь ведется на пропятие с двумя злодеями.
На пути блаженный Симон Киринеянин сподобляется понести за Господа крест Его; жены плачущие получают урок о себе плакать со внушением опасения за всех.
На Голгофе распинают Господа, разделяют ризы Его и издеваются над Распятым. За сим слышатся семь слов Господа со Креста, начавшихся молитвою о распинателях и хулителях, и кончившихся преданием духа Своего в руки Отца Небесного.
С шестого часа до девятого была тьма; в девять часов Господь испустил дух с сопровождавшими то потрясающими знамениями, которые заставили народ, бия в перси, возвратиться к себе.
Затем все стало тихо. Только злоба врагов не находила покоя. Они испросили разрешение перебить голени распятым, чтоб, доведши тем их до смерти, убрать тела их. Но в отношении ко Господу было не по желанию их. Во исполнение пророчеств, Ему не голени перебиты – живому, а прободено ребро умершему уже; и тело Его убрано не как тела злодеев, а как тело лица, благоговейно чтимого и покланяемого, Иосифом и Никодимом, без сомнения, не без участия и других близких Ему лиц. – Жены наблюдали, как полагали Господа во гроб.
Раскаяние Иуды с отчаянием и погибелию его помещаем в конце событий пятничного дня, чтоб не пресекать сказаний о том, что было с Господом. К тому же он в своем отчаянии обратился к первосвященникам, которые до самого вечера были заняты делом неправедного осуждения Господа и не имели времени для Иуды.
Все события Великой Пятницы определяются в течении своем указаниями сказаний о них.
Настала суббота – день покоя. Господь плотски покоился во гробе, с душею же яко Бог сходил во ад, чтоб известь сущих там от века святых и ввести их в рай.
Когда прошел законный предел покоя, церковные власти испросили позволение приставить стражу ко гробу. Между тем как это происходило, некоторые жены приходили на гроб посмотреть, не произошло ли там что особенное. Когда они отошли, приставлена была стража ко гробу, и гроб запечатан. Жены, возвратившись в город, успели еще купить ароматов, чтоб утром придти на Голгофу и помазать тело Господа.
[1] Имеется в виду притча о десяти минах (Лк. 19, 11-27). – Ред.
[2] Закон ужичества – брак, обязательный в силу родственной связи между брачующимися. Бездетную вдову должен был взять замуж брат умершего, а первенец, родившийся от этого брака, считался по закону сыном умершего, "чтобы имя его не изгладилось в Израиле" (Втор. 25, 5-10). – Ред.
[3] Належит (ц.-слав.) – понуждает.– Ред.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter