Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Истолкование молитвы Господней словами святых отцов
Собиратель. С четвертого прошения начинается поворот молитвы: то все были прошения о внутреннем строе духовной жизни, которая зарождаясь под действием Страха Божия, и воодушевляясь надеждою царства небесного, течет путем заповедей Божиих; теперь пойдут прошения о неизбежных соприкосновенностях сей жизни. Как ограниченным нужна нам пища не для тела только, но и для души; как часто падающим по немощи, нужно исповедание и прощение; как окруженным искушениями и всегда врагом лукавым наветуемым нужны охранение и защита. О всем этом молимся в следующих четырех прошениях, которые все направлены к тому, да устроит Отец наш небесный благоприятное для духовной жизни течение событий нашей жизни, и внешних и внутренних.
Хлеб, о коем молимся в четвертом прошении, есть вещественный хлеб, необходимый для поддержания жизни телесной; при чем при нем можно доразумевать испрашивание и других потреб, без коих жить нельзя, как-то: одежды, крова. Но как и душа имеет нужду в духовном питании для поддержания жизни духовной, то под хлебом можно разуметь здесь и духовную для души пищу. Пища ее есть—«Слово Божие», питающее душу ведением божественных истин и вводящее ее в созерцание невидимых сокровищ Божиих, одно умное видение коих питательно и усладительно, и благодать Божья чрез таинства нисходящая в душу, ее наполняющая, и насыщающая. По течению нашей жизни Таинства сии суть: покаяние, и паче причащение св. Христовых Таин, кои сам Господь наименовал единственным питательным хлебом, сходящим с небеси и дающим живот миру. Помышление о всем этом уместно держать в душе, произнося слова молитвы: «хлеб наш насущный даждь нам днесь».
Тертуллиан. Какой прекрасный божественная премудрость дала порядок молитвенным прошениям,—когда после небесного, т.е., имени Божия, царства Божия, воли Божией, дала место прошению и о земных потребах, хотя и говорил Господь: «ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам!» (Мф.6,33). Впрочем слова: «хлеб наш насущный даждь нам днесь», будем разуметь более в духовном смысле. Ибо Христос есть хлеб наш: Он есть жизнь и хлеб жизни, как Сам говорит: «Аз есмь хлеб животный» (Ин.6,53); и еще несколько выше: «Отец мой даст вам хлеб истинный с небесе. Хлеб бо Божий есть сходяй с небесе и даяй живот миру»; и потом: «Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе. И хлеб, его же Аз дам плоть моя есть, юже аз дам за живот мира» (Ин.6, 32. 33. 51); так что в хлеб есть и приемлется тело Его. «Сие есть тело Мое» (Лк.22,19) говорит Он. О ядущих же тело Его и пиющих кровь Его Он сказал, что они в Нем пребывают, а Он в них (Ин.6,56). Таким образом, испрашивая хлеба насущного, мы молимся о непрестанном пребывании во Христе, чрез приобщение тела Его.—Но если и не в духовном смысли принять слова сии, и тогда это не чуждо будет духовного назидания. Ибо повелевается просить только хлеба, который один полагается необходимым для верных; о всем же прочем сказано: «всех сих языцы ищут» (Mф.6,32). Что самое и примерами подтверждает и притчами внушает Господь, когда говорить: «несть добро отъяти хлеба чадом и поврещи псом» (Mф.15,26). Также: «еда камень подаст» кто сыну, хлеба просящему? (Mф.7,9) — Ибо здесь указывается, чего дети ожидают от Отца. Но и тот нощный толкатель просил лишь хлеба (Лк.11,5). —Премудро приложил Господь: «даждь нам днесь», так как прежде Он уже внушал: «не пецытеся на утрей» (Mф.6,34). К чему и притчу приспособил о человеке оном, коему «угобзися нива», который, тогда как замышлял долго прожить в безопасности и довольстве, умер в ту же ночь (Лк.12, 16-20).
Св. Киприан. Продолжая молитву, мы произносим следующее прошение: «хлеб наш насущный даждь нам днесь». Это можно понимать как в духовном, так и в простом смысле, потому что и тот и другой, по божественному дарованию, равно благоприятствует спасению. Христос есть хлеб жизни, и этот хлеб не всех, но только наш. Как говорим мы: «Отче наш», потому что Бог есть Отец познающих Его и верующих, так и Христа называем нашим хлебом, потому что Он и есть хлеб тех, которые прикасаются Телу Его. Просим же мы ежедневно, да дастся нам этот хлеб, чтобы мы, пребывающие во Христе и ежедневно принимающие Евхаристию в снедь спасения, будучи по какому-либо тяжкому греху отлучены от приобщения и лишены небесного хлеба, не отделились от Тела Христова, как Господь говорит в наставление наше: «Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе; аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки, и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира» (Ин.6, 51). Когда Он говорит, что ядущий от хлеба Его жив будет во веки, то этим показывает, что живут те, которые прикасаются, Его Телу и по праву приобщения принимают Евхаристию. Итак, должно бояться и молиться, да не отделится кто-либо от Тела Христова, подвергшись запрещению, и не удалится от спасения, как угрожает Господь, говоря: аще «не снесте плоти Сына человеческого, не пиете крове Его, живота не имате в себе» (Ин.6, 53). Потому-то мы и просим ежедневно, да дастся нам хлеб наш, чтобы нам, пребывающим и живущим во Христе, не удалиться от освящения и от Тела Его.
Можно это понимать и так: отрекшись от века сего и по вере духовной благодати отказавшись от его богатств и почестей, памятуя наставление Господа, Который говорит: «иже не отречется всего своего имения, не может быти Мой ученик» (Лк.14,33), мы просим одной только пищи и пропитания. Кто сделался учеником Христовым, тот, по слову Учителя, отказываясь от всего, и должен просить только дневного пропитания и в молитве не простирать далее своих желаний, имея в виду заповедь Господа, сказавшего: не «пецытеся на утрей, утрений бо собою печется: довлеет дневи попечение его» (Мф.6, 34). Итак, ученик Христов, которому воспрещается заботиться о завтрашнем дне, праведно испрашивает себе дневной пищи: было бы противоречие и несообразность в том, если бы мы искали в этом веке продовольствия на долгое время, когда просим о скором пришествии Царства Божия. Блаженный апостол, поучая и утверждая крепость надежды и веры нашей, делает нам следующее напоминание: «ничтоже внесохом в мир сей; яве, яко ниже изнести что можем. Имеюще же пищу и одеяние, сими довольни будем. А хотящии богатитися впадают в напасти и сеть и в похоти многи несмысленны и вреждающыя, яже погружают человеки во всегубительство и погибель; корень бо всем злым сребролюбие есть, егоже нецыи желающе заблудиша от веры и себе пригвоздиша болезнем многим» (1Тим. 6, 7-10). Этим учит, что не только надобно презирать богатства, но что они и опасны: в них корень льстивых зол, обольщающих слепоту человеческого ума скрытым коварством. Потому-то Бог обличает безумного богача, который помышлял о мирских достатках и хвастался чрезвычайным изобилием плодов. Безумие, — говорит Он ему, — «в сию нощь душу твою истяжут от тебе: а яже уготовал еси, кому будут?» (Лк.12, 20). Безумный, он радовался о прибыли в ту ночь, в которую надлежало ему умереть; тот, кому мало уже оставалось жить, помышлял о изобилии плодов.
Напротив, Господь учит, что тот вполне совершен, кто, продав все свое имение и раздав в пользу нищих, заготовляет себе сокровище на небе; тот, по словам Господа, может следовать за Ним и подражать славе страдания Господня, кто в готовности и охоте своей не задерживается никакими сетями домашнего хозяйства, но, предпослав свое имущество Богу, отрешенный и свободный, сам идет туда (Мф.19, 21). Вот как да научится всякий молиться, чтобы приготовить себя к тому же; из закона молитвы да уразумеет всякий, какова должна быть молитва! Между тем для праведника никогда не может быть недостатка в ежедневной пище, по Писанию: «не убиет гладом Господь душу праведную» (Причт. 10, 3). И опять: «юнейший бых, и состарехся, и не видех праведника оставлена, ниже семене его просяща хлебы» (Пс.36, 25). То же обещает и Господь, говоря: «не пецытеся, глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? Всех сих языцы ищут; весть бо Отец ваш, яко требуете сих всех. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Мф.6, 31-33). Он обещает, что ищущим Царства и Правды Божией вся приложатся: ведь все Божие; следовательно, имеющий Бога ни в чем не будет иметь недостатка, только бы сам не отстал от Бога. Так, Даниилу, когда он был ввержен в ров львиный по велению царскому, изготовляется обед Промыслом Божиим и человек Божий насыщается среди зверей алчущих, но щадящих его (Дан.14, 30-39). Так, Илия питается во время бегства: преследуемый, он получает пропитание в пустыне от вранов, которые служат ему, от птиц, которые приносят ему пищу.
Св. Григорий Нисский. Но возразит кто-нибудь: возможно ли в той чистоте, какая в бесплотных силах, преуспевать получившими в удел жизнь во плоти, когда душа по телесным потребностям погружена в тьму забот? Поэтому то, кажется мне, как бы устраняя такую невозможность, Господь в последующих словах разрешает кажущееся затруднительным в предстоящем деле. Ибо этими словами в повелении просить насущного хлеба предлагается нам, думаю, учение, что довольство малым и умеренность по закону бесстрастия равняется тому, чтобы не иметь ни в чем нужды по естеству. Ангел не просит в молитвах Бога о подаянии ему хлеба, потому что одарен естеством, не имеющим нужды в чем-либо подобном, а человеку повелено просить, потому что делающееся пустым непременно имеет нужду в наполняющем. Скоротечен и преходящ состав человеческой жизни, вместо отделившегося требует возобновляющегося. Поэтому, кто в услужении естеству не увлекается сверх необходимости суетными заботами, тот ненамного ниже ангельского чина по жизни, в довольстве для себя малым подражая ангелам, ни в чем не имеющим нужды. Поэтому повелело нам искать только достаточного к сохранению телесной сущности, говоря Богу: хлеб нам даждь, т.е. даждь не забавы, не богатство, не доброцветные багряницы, не золотые уборы, не блеск камней, не серебряные сосуды, не обширные поместья, не военачальство, не владение городами и народами, не стада коней и волов и великое множество другого скота, не обилие невольников, не знаменитость на торжищах, не памятники, не изображения, не шелковые ткани, не увеселения музыкой и не что-либо этому подобное, чем душа отвлекается от Божественной и более досточестной заботливости, - но даждь хлеб.
Видишь ли эту широту любомудрия? Сколько учений содержится в этом кратком изречении? Словом хлеб как бы так взывает Господь внимающим: "Перестаньте, люди, истощаться пожеланиями суетного! Перестаньте на горе себе самим умножать поводы к трудам! Невелик твой естественный долг: обязан ты доставать плоти своей пищу - дело небольшое и нетрудное, если имеешь в виду потребность. Для чего умножаешь свои повинности? Для чего налагаешь на себя иго, неся столько долгов, добывая серебро, откапывая золото, приискивая прозрачное вещество? Для того ли, чтобы всем подобным услаждать тебе этого всегдашнего собирателя податей - чрево, которому потребен только хлеб, удовлетворяющий тому, в чем нуждается тело?" А ты отправляешься к индам, терпишь беды на чужеземном море, пускаешься в плавание на целые годы, чтобы привезенными оттуда покупками усладить пищу, не обращая внимание на то, что ощущение сладостей имеет пределом нёбо во рту, а также и благовидное, и благовонное, и услаждающее вкус доставляет чувству какую-то скоропреходящую и мгновенную приятность. Кроме нёба, во рту разность влагаемого в гортань ничем не различима, потому что естеством одинаково изменяется все в зловоние. Видишь ли конец поваренного искусства? Видишь ли последствие поваренных ухищрений? Проси хлеба для жизненной потребности - в этом природа сделала тебя должником телу. А что сверх этого изобретено изнеженностью роскошных, то из числа привсеянных плевел. Сеяние домовладыки - пшеница, а из пшеницы делается хлеб; роскошь же - плевелы, они врагом привсеяны к пшенице. Но люди, перестав служить природе необходимым, действительно, как говорит где-то Писание (Мк.4:7), бывают подавляемы рачением о суетном и остаются недостигшими зрелости, потому что душа непрестанно занимает себя этими суетностями. Ограничивайся необходимой потребностью. Пределом заботливости твоей о жизни пусть будет удовлетворение нужды тем, что у тебя есть.
Если и с тобою Евин советник вступит в беседу о том, что прекрасно для взора и приятно для вкуса и при хлебе станешь искать такой-то снеди, приготовленной с такими-то приправами, а потом вследствие этого прострешь пожелание далее необходимых пределов, то увидишь тогда, как пресмыкающийся вслед за этим неприметно прокрадется к любостяжательности. Ибо, от пищи необходимой перейдя к лакомым снедям, перейдет и к тому, что приятно для глаз, будет домогаться светлых сосудов, красивых слуг, серебряных лож, мягких постелей, прозрачных, с золотой насыпью покрывал, престолов, треножников, купален, чаш, рогов, холодильников, ковшей, лоханей, светильников, курильниц. А чрез это входит похоть любостяжательности и домогается подобных вещей, но, чтобы в заготовлении их не было недостатка, потребны доходы на приобретение требуемого. Поэтому надобно иному быть в печали, живущему вместе проливать слезы, многим сделаться бедствующими, лишившись собственности, чтобы вследствие их слез за столом этого человека было блистательно. А когда змий обовьется вокруг этого и наполнит чрево, чем было желательно, тогда в след за этим по пресыщении человек более и более вовлекается в неистовство непотребства - и это есть крайнее из зол человеческих.
Поэтому, чтобы не происходило ничего такого, ограничивай молитву испрошением этого пособия - хлеба, ища снеди, приправляемой тебе самой природой. И эта приправа есть добрая совесть, при правильном употреблении хлеба всего более его услаждающая. А если желательно тебе усладить и ощущение гортани, то пусть приправой у тебя будет скудость, пусть не прилагается сытость к сытости, побуждение к принятию пищи не притупляется пьянством, но вкушению ее да предшествует у тебя по заповеди пролитие пота. «В поте» и труде «снеси хлеб твой» (Быт.3:19). Видишь ли, какая первая приправа пищи, по Писанию? Достаточно для тебя этой только потребностью занимать мысль свою - лучше же сказать, до этого только связывать душу попечениями о хлебе. Но скажи Тому, Кто изводит «хлеб от земли» (Пс.103:1), скажи Тому, Кто питает «вранов» (Пс.146:81), дает «пищу всякой плоти» (Пс.135:250), отверзает руку и исполняет «всякое животно благоволения» (Пс.144:16): "От Тебя моя жизнь, от Тебя да будет и средство к жизни. Ты «даждь» хлеб, то есть даруй иметь пищу от праведных трудов".
Прекрасно же и присовокупление слова «днесь». Ибо сказано: «Хлеб насущный даждь нам днесь». В этом слове заключается другое любомудрие; произнося это, должен ты познать, что жизнь человеческая однодневна. Собственность каждого - одно только настоящее, а надежда на будущее остается в неизвестности; «не знаем, что родит находяй?» (Прит.27:1). Для чего мучим себя неизвестным, томим заботами о будущем? Сказано: «Довлеет дневи злоба его» (Мф.6:34), где злобой называется злострадание. Для чего прилагаем попечение «об утри»? Поэтому Господь тем, что повелевает говорить «днесь», запрещает тебе заботу «об утри», как бы следующее внушая тебе этим словом: "Кто дал тебе день, Тот даст и потребное на день. Кто «сияет солнце» (Мф.5:45); Кто уничтожает ночную тьму; Кто показывает тебе луч света; Кто вращает небо, чтобы над землей стало светило; Кто дает тебе это и многое другое, Тот ужели имеет нужду в твоем содействии, чтобы удовлетворить твоей плоти, снабдив ее потребным? Какую тщательность о собственной жизни привносит от себя естество бессловесных? Какие пашни у воронов, какие житницы у орлов? Не одна ли у всех снабдительница жизни - Божия воля, которой все содержится? Вол, или осел, или другое какое бессловесное, не учась, от природы имеют любомудрие и хорошо располагают настоящим, о том же, что будет после, нет у них никакой заботы".
Неужели мы имеем нужду в советниках, чтобы уразуметь эту кратковременность и однодневность плотской жизни? Не вразумляемся тем, что бывает с другими? Как не уцеломудриваемся собственной своей жизнью? Что было пользы от большого заготовления тому богачу, который обольщал себя неосуществимыми надеждами, разорял, строил, собирал, роскошествовал; чего достало бы на многие годы, то в суете надежд запирал в житницы? Не одна ли ночь обличала всю эту мечтательность надежды, как суетное некое сновидение о чем-то не стоящим внимания? Жизнь телесная ограничивается одним настоящим, а жизнь, предоставляемая надеже, есть собственность души. Но человеческое неразумие погрешает в употреблении той и другой, думая телесную жизнь продлить надеждами, а жизнь душевную тратя в наслаждениях настоящим. Поэтому-то душа, занимаясь видимым, по необходимости делается чуждой надежды существенной и действительной, по надежде опираясь на непрочное, и этим не овладевает, и чего надеялась, того не имеет.
Поэтому научимся из настоящего совета, чего надлежит просить сего дня и чего впоследствии. Хлеб - сегодняшняя потребность, а Царствие - уповаемое блаженство. Сказав же о хлебе, Писание разумеет под этим телесную потребность. Если это станем просить, уму молящегося будет явно, что забота его - об однодневном. Если же проспим чего-либо из душевных благ, то явно, что прошение имеет в виду всегда пребывающее и нескончаемое, на что Господь и повелевает наиболее взирать молящимся, как на важнейшее, удовлетворяющее и первой потребности. «Просите», говорит Он, «царствия и правды, и сия вся приложатся вам» (Мф.6:33),
Св. Кирилл Иерусалимский. «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Хлеб обыкновенный не есть насущный, а сей святый хлеб (тело и кровь Господа) есть насущный, т.е. имеющий действие на сущность души. Сей хлеб сообщается всему твоему составу, к пользе души и тела. А слово «днесь» употреблено вместо ежедневно, как и Павел сказал: «дондеже, днесь, нарицается» (Евр.3, 13).
Св. Златоуст. Что такое «хлеб насущный»? Повседневный. Так как Христос сказал: «да будет воля твоя, яко на небеси, и на земли», а беседовал Он с людьми, облеченными плотью, которые подлежат необходимым законам природы, и не могут иметь ангельского бесстрастия, то, хотя и повелевает нам так исполнять заповеди, как и ангелы исполняют их, однако снисходит к немощи природы, и как бы так говорит: Я требую от вас равноангельской строгости жизни, впрочем не требуя бесстрастия, поскольку того не допускает природа ваша, которая имеет необходимую нужду в пище. Смотри, однако, как и в телесном много духовного! Спаситель повелел молиться не о богатстве, не об удовольствиях, не о многоценных одеждах, не о другом чем-либо подобном, но только о хлебе, и притом о хлебе повседневном, так чтобы нам не заботиться о завтрашнем, почему и присовокупил: «хлеб насущный», т. е. повседневный. Даже и этим словом не удовлетворился, но присовокупил вслед затем и другое: «даждь нам днесь», чтобы нам не сокрушать себя заботою о наступающем дне. В самом деле, если ты не знаешь, увидишь ли завтрашний день, то для чего беспокоишь себя заботой о нем? Это Спаситель заповедал и далее затем в Своей проповеди: «не пецытеся», говорит, «на утрий» (Матф.6,34). Он хочет, чтобы мы всегда были препоясаны и окрылены верою, и не более уступали природе, чем сколько требует от нас необходимая нужда.
Он же. Так как Он упомянул о земле, а существам, происшедшим из нее и живущим на ней, и облеченным телом земным, нужна соответственная пища, то по необходимости Он присовокупил: «хлеб наш насущный даждь нам днесь». Он повелел просить хлеба насущного, не для объедения, а для питания восполняющего истраченное в теле и отклоняющего смерть с голода,—не роскошных столов не разнообразных яств—произведений поваров, изобретений хлебопеков, вкусных вин и прочего тому подобного, что услаждает язык, но обременяет желудок, помрачает ум, помогает телу восставать на душу и делает этого жеребца непослушным вознице. Не этого просить научает нас заповедь, но «хлеба насущного», т.е. обращающегося в существо тела и могущего поддержать его. Притом и его заповедано нам просить не на великое число лет, а столько, сколько нужно нам на настоящий день. «Не пецытеся убо», сказал Господь, «на утрей» (Mф.6,34). И для чего заботиться о завтрашнем дне тому, кто может быть и не увидит завтрашнего дня, кто предпринимает труд, а не пожинает плода? Надейся на Бога, Который «дает пищу всякой плоти» (Пс.135,15). Тот, кто даровал тебе тело, вдохнул душу, сделал тебя животным разумным и приготовил для тебя все блага прежде нежели создал тебя, как презрит тебя созданного, «иже сияет солнце свое на злыя и благия, и дождит на праведные и неправедные» (Mф.5,45). Итак, надеясь на Него, проси пищи только на настоящий день, а об завтрашнем предоставь заботу Ему, как и блаженный Давид говорить: «возверзи на Господа печаль твою, и Той та препитает» (Пс.54,25).
Св. Кассиан, разумея под хлебом Господа Иисуса Христа, и пречистое тело Его с Животворящею кровью, говорить: «хлеб наш, т.е. насущный, или, по другому Евангелисту, «ежедневный, даждь нам днесь». Первым словом означается существенное его достоинство, по коему он превышает все сущности и превосходит все твари высокою своею святостью, а вторым выражается естественное употребление его и польза. Ибо когда говорится: «ежедневный», то этим показывается, что без него мы не можем ни одного дня продолжать духовной жизни; а когда говорится: «днесь», то этим показывается, что надобно принимать его ежедневно и что вчерашнее вкушение его недостаточно, если он подобным образом не будет и ныне преподан нам. Поелику же нет дня, в который бы не нужно было укреплять сердце внутреннего нашего человека принятием и вкушением этого «хлеба», то таковая ежедневная потребность должного заставляет нас во всякое время проливать о нем молитву. Впрочем, слово «днесь» — можно принимать и в отношении к настоящей жизни, то есть: «Подавай нам хлеб сей, доколе мы находимся в здешнем веке, ибо знаем, что и в Будущей Жизни он будет Тобою подаваем тем, кои заслужили его, но мы просим даровать нам его еще «днесь», ибо кто не удостоится принять оного в настоящей жизни, тот не возможет причаститься его и в Будущей»
Блаж. Августин в трактате о нагорной беседе Господа, говорит, что может «хлеб» иметь три значения,— может означать и вещественный хлеб со всем другим, необходимым для жизни и таинство тела Христова, которое мы принимаем каждодневно (так было тогда), и пищу духовную, о коей Господь сказал: «делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный» (Ин. 6,27). И в другом месте: «мое брашно есть, да сотворю волю Пославшего мя и совершу дело Его» (Ин.4,34). Из сих трех значений он иногда об одном преимущественно рассуждает, иногда о другом, но всегда имеет во внимании все три.
«Каждодневный хлеб надлежит принимать здесь в значении хлеба духовного, т.е. божественных заповедей, в которых поучаться и которые делом исполнять должно каждодневно. Ибо их разумел Господь, когда сказал: «делайте не брашно гиблющее». Каждодневным называется это хлебом потому, что временная жизнь наша проводится при преемстве дней, из коих один отходит, а другой приходит. Делом же каждого из них должно быть исполнение заповедей. Так как расположение нашего духа то поднимается горе, то ниспадает долу, т.е. то к духовному обращается, то к плотскому, подобно как тело то насыщается пищею, то чувствует голод; то ему на всяк день необходима оная духовная пища, которою подкрепляясь он поднимался бы опять горе всякой раз, как ниспадет. Как тело наше в сей жизни, прежде, т.е. жизни будущей, не подлежащей изменениям, бывает подкрепляемо пищею, когда чувствует истощение: так и дух, поелику, по причине временных страстей, подвергается истощению в своем устремлении к Богу, должен быть каждодневно подкрепляем пищею заповедей божественных.—Сказано же: «даждь нам днесь», т.е. «дондеже днесь нарицается» (Евр.3,13), тоже что в настоящей временной жизни. Ибо после жизни сей, в жизни будущей, мы во веки сыты будем духовною пищею, и тогда она не будет уже называться каждодневным хлебом. Тогда не будет этого течении времени, в коем дни сменяются днями и производят каждодневность. Итак, в каком смысле сказано: «днесь аще глас его услышите» (Пс.94, 8),—каковое «днесь» Апостол в послании к Евреям истолковывает так: «дондеже днесь нарицается»: в таком надобно принимать и: «даждь нам днесь».—Если же кто хочет принимать здесь «хлеб» в значении необходимой телесной пищи, или в значении таинства тела Господня, то пусть уже принимает его совокупно во всех трех значениях, т.е. и как каждодневный хлеб, необходимый для тела, и как таинственный хлеб видимый, и как невидимый мысленный хлеб слова Божия.
Он же. Можно просто понимать, что молитву сию изливаем мы о каждодневном нашем содержании, чтоб его было у нас в изобилии, или если не в изобилии, по крайней мере, не было в нем недостатка. «Насущный»—ежедневный сказал в смысле—в сей жизни, т.е. «дондеже днесь нарицается» (Евр.3,13). Ежедневно встаем, ежедневно алчем, ежедневно насыщаемся. И молимся, да дарует нам Отец наш небесный хлеб на всяк день.—Почему не сказал: и покров. Только нам и нужно: содержание—пища и питие, и покров— одеяние и кров. Апостол больше этого и желать не велит, когда говорить: «ничтоже внесохом в мир сей, явь яко ниже изнести что можем: имуще же пищу и одеяние сими довольни будем» (1Тим.6,7.8). Поелику и это принадлежит к необходимой потребе нашей: то не неуместно разуметь и сии предметы, когда говорим: «хлеб наш насущный даждь нам днесь». И нечего дивиться, если именуя один хлеб разумеем и прочие необходимые потребности, как и Иосиф, когда пригласил братьев своих, сказал: «со мною ясти, имут мужие сии хлеб в полудне» (Быт.43,16). Разве они один хлеб ели за трапезою сею?!—Но под хлебом разумелось и все прочее. Так и когда молимся о насущном хлебе, испрашиваем и всего, что потребно для плоти нашей на земле.—Можно под хлебом разуметь и божественное причащение, говоря как бы: божественное причащение подавай нам всякой день, как хлеб насущный. Ведают верующие, что приемлют, и благо им—принимать этот хлеб насущный, столь необходимый в жизни сей. Но как не все оказываются всегда сего достойными, то и молятся, чтоб им даровано было всегда пребывать добрыми, т.е. верными вере и не укоризненными по жизни. Вот чего желают они, вот о чем просят!—Ибо если не пребудут таковыми, то будут отлучены от оного насущного хлеба. Что же при таком понимании слова «хлеб», будет означать: «хлеб наш насущный даждь нам днесь»? Даруй нам так жить, чтоб никогда не быть отлучаемыми от алтаря Твоего.—И слово Божие, которое ежедневно вам возвещается, и некоторым образом преломляется для вас, есть хлеб насущный. И его умы алчут, как вещественного хлеба чрево. Так и его мы просим в молитве Господней. Таким образом под хлебом насущным разумеется все для души и тела необходимое в жизни сей.
Св. Максим Исповедник, помянув мимоходом в конце толкования предыдущего прошения, что под «хлебом» здесь означается хлеб с неба сшедый и дающий жизнь миру (Ин.6,33), продолжает: «Словом «днесь», как думаю, означается нынешний век. Или, чтобы яснее истолковать это место молитвы, можно сказать: хлеб наш, который Ты уготовал в начале для бессмертия естества (человеческого), дай нам днесь, в настоящей мертвенной жизни, чтобы вкушение хлеба жизни и познания победило греховную смерть, — того хлеба, причастия которого лишило преступление Божественной заповеди первым человеком. Ведь если бы он насытился этой Божественной пищей, то не был бы взят в плен смертью греха.
Однако молящийся о том, чтобы получить этот насущный хлеб, не получает его весь целиком таким, каков он есть, но получает лишь настолько, насколько сам получающий может (воспринять его). Ибо Хлеб жизни, как Человеколюбец, хотя дает Себя всем просящим, но не всем одинаково: совершившим великие деяния дает больше, а свершившим (деяния) меньшие дает меньше, то есть дает каждому, насколько может принять его духовное достоинство.
К такому пониманию настоящего изречения (молитвы) привел меня (Сам) Спаситель, повелевающий ученикам (Своим) не заботиться вовсе о чувственной пище, говоря им: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться (Мф.6,25), потому что всего этого ищут люди мира сего» (Лк.12,30), «(а вы) ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф.6,33). Как же (Господь) учит в молитве не искать того, что Он (Сам) прежде заповедовал? — Ясно, что в молитве Он не велел просить того, что и в заповеди (Своей не повелел), ибо в молитве мы должны просить о том, что и по заповеди должны искать. А что (Господь) искать не позволяет нам, о том и молиться незаконно. Если Спаситель заповедал искать одного Царства Божия и правды, то Он побуждал добивающихся Божественных даров и в молитве просить о том же, чтобы, через эту молитву утвердив благодать искомых по природе (благ), соединить и отождествить через относительное единение волю просящих с желанием Подателя благодати.
Если же молитва повелевает нам просить и того повседневного хлеба, которым естественно поддерживается наша настоящая жизнь, то это для того, чтобы мы не переходили границ молитвы, охватывая мыслью целые периоды лет, и не забывали, что мы смертны и имеем (здешнюю) жизнь, подобную преходящей тени, но чтобы, не отягощаясь лишней заботой, просили в молитве и хлеба на день. И покажем, что мы любомудренно, по Христу, превращаем (земную) жизнь (нашу) в размышление о смерти, по своей воле упреждая природу и до наступления смерти отсекая от души попечение о телесном, дабы она не прилеплялась к тленному и не извращала (влечением) к материи естественного употребления (своего) стремления (к Богу), приучаясь к любостяжанию, лишающему богатства Божественных благ.
Итак, будем избегать, насколько возможно, любви к материи и смоем, как пыль, с мысленных очей (наших) саму связь с ней; будем довольны одним тем, что поддерживает нашу жизнь, а не тем, что доставляет ей наслаждение. Будем молить Бога, как научились, о том, чтобы душе нашей не впасть в рабство и не подпасть, ради тела, под иго зримых (вещей). Тогда ясно будет, что мы едим для того, чтобы жить, а не живем для того, чтобы есть, поскольку первое свойственно разумной природе, а второе — неразумной. Будем строгими блюстителями этой молитвы, самими делами (своими) показывая, что мы твердо придерживаемся одной-единственной жизни — жизни в Духе, и для стяжания ее употребляем (всю) настоящую жизнь. Докажем на деле, что ради жизни духовной мы только терпим эту [бренную жизнь], подкрепляя ее одним хлебом и сохраняя, насколько возможно, в здоровом состоянии только для того, чтобы нам не (просто) жить, но жить для Бога».
Блаж. Феофилакт. Господь научает просить хлеба только «насущного», т.е., полезного для нашего существования и для поддержания жизни, отнюдь не лишнего, но необходимого.
Он же. «Насущным» называет хлеб тот, который достаточен для сохранения нашего естества в силе. Словом же «днесь» устраняется забота о завтрашнем дне.—И тело Христово есть насущный хлеб, о неосужденном причащении которого нам должно молиться.
Симеон Солунский. Пред сим испрашивали мы небесного; но будучи смертны, и имея нужду для поддержания жизни в хлебе, просим и его, яко человеки, зная, что и он в деснице Твоей, Отче наш, и что Ты один, не скуден, мы же всем скудны. Впрочем, прося хлеба, не слишком много его просим, а сколько требуется для употребления «днесь»: ибо мы научены не пещись о затрашнем дне, потому что Ты, Отче, как ныне Кормитель наш еси, так завтра и всегда будешь им.—И еще,—молясь о хлебе насущном, мы молимся и о живом хлебе небесном, всесвятом теле Слова живаго, не вкушающий Которого жив не будет. И Он есть насущный хлеб наш, как укрепляюший и освещающй душу и тело. Не вкушаюший его не имеет живота в себе, а вкушающий жив будет во веки (Ин.6, 43. 58).
Святитель Тихон. Хлеб насущный, по пониманию святого Иоанна Златоуста, означает — повседневный. Здесь понимается не только хлеб, но и все необходимое для этого временного жития, например, питье, одеяние, покой, дом и прочее, как некоторые толкуют. Не просим богатства, но просим нужного к поддержанию этой жизни. Не о деньгах, не о роскоши, ни о многоценном одеянии, ни об ином подобном поведено молиться, но только о хлебе, и о хлебе повседневном, чтобы об утреннем не заботились, — говорит святой Златоуст. Отсюда следует, что христианину не должно заботиться о богатстве, многоценном одеянии, богатых домах, богатой пище и прочем, тому подобном. Ибо христианин всегда должен быть готов к тому, что его позовет Господь, и тогда все это он вынужден будет оставить. Зовет же Господь всякого к Себе через смерть. Хочет, — говорит святой Иоанн Златоуст, — чтобы мы всегда были готовыми и тем довольствовались, что естеству нашему нужно. Когда молимся: «хлеб даждь нам», исповедуем, что мы нищие, убогие и бедные, и потому всего у Бога должны просить, и что ни имеем, должны благости Его приписывать, как Псаломник поет: «Очи всех на Тебя уповают, и Ты даешь им пищу их в свое время; открываешь руку Твою и насыщаешь все живущее по благоволению» (Пс.144,15-16). Когда говорим: «хлеб наш даждь», то показываем, что не только о своем пропитании просим, но и о прочих, из любви христианской. Ибо любовь христианская требует, чтобы мы не только о себе, но и о ближних наших заботились. Известно, что Бог, так как Щедр, не только христианам, но и не знающим Его подает временные блага. Но христианам должно всею верою у Него просить, как сынам у отца, и тем показывать, что все, что ни имеют необходимое для жизни, — Божие добро, и так, принимая благодеяние, благодарить Благодетеля.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter