Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Толкование на послание святого апостола Павла к Филиппийцам
В этом руководстве: α) сначала святой Павел склоняет и влечет филиппийцев к единодушию (2, 1 — 2); β) потом устраняет препятствия к смиренной взаимной любви и содружеству (2, 3 — 4); γ) наконец, представляет образец всех располагающих к тому добродетелей в смирившем Себя ради нас Христе Спасителе (2, 5—11).
α) Апостол склоняет и влечет филиппинцев к единодушию (2, 1—2)
Глава 2, стихи 1 — 2. Аще убо кое утешение о Христе Иисусе, или аще кая утеха любве, аще кое общение духа, аще кое милосердие и щедроты, исполните мою радость, да тожде мудрствуете, ту же любовь имуще, единодушии, единомудренни.
Святой Апостол не собирает отвлеченных побуждений к единодушию и единомудрию,— а берет филиппийцев прямо за сердце и ведет к тому. Оборот речи, употребленный Апостолом при этом такой же, какой и обычно употребляют, когда говорят, например: если ты меня любишь или если помнишь мое благодеяние, то сделай для меня то и то. У Апостола только все необычно: необычно то, что он ставит под этим если, необычно и то, чего желает: ибо берет их нежные к себе отношения и ими убеждает их к тому, что для них же самих столь спасительно.
Предметы, чрез которые святой Павел проходит до сердца филиппийцев, не случайно набраны. Но не все одинаково объясняют их смысл и уместность здесь. Кажется, святой Павел берет отношения, связующие христиан, и, применяя их к филиппинцам и себе, обязывает их послушаться его и исполнить то, чего он от них желает. Он начинает издали. Христиане все соединены между собою в Господе, и хотя не бывают лично знакомы друг с другом, но только скажи, что такой-то христианин имеет нужду в утешении, то всякий христианин готов бывает, чувствует понуждение — помочь ему чем может. Апостол говорит как бы: положим, что я и вы не знаем друг друга, а только соединены в Господе и я человек нуждающийся, а вы могущие пособить мне. Обращаюсь к вам как к христианам; я имею нужду в утешении, утешьте меня ради Господа. Если сознаете вы обязательство утешить христианина, имеющего в том нужду, если есть такого рода утешение и вы принадлежите к кругу лиц, среди коих оно бывает в действии,— достаньте его мне.
Если христиане, кроме общения в Господе, успели войти и во взаимные сношения и поделиться деятельною друг с другом любовию; тогда они естественно находят отраду и во взаимообщении, и во взаимопомогании. Апостол берет во-вторых этот случай и говорит: если вы вкушали отраду деятельной любви христианской и знаете, как она много доставляет блаженства обеим сторонам, сею самою отрадою умоляю вас, доставьте мне ее.
Общение любви может касаться только внешних сторон жизни. Но есть общение в духе — духовное, высшее и глубочайшее. Таково, например, общение между учеником и учителем и, еще паче, общение между благовестником Евангелия и верующими. Дух благовестника сообщается всем и всех объединяет в себе. Тут происходит сродство духовное — неразрешимое. Это общение берет святой Павел в-третьих и говорит как бы: ведомо вам общение духовное? Знаете, как тесно связывает оно вступающих в него? Сим общением прошу вас, доставьте мне радость.
Последний образ общения — милосердие и щедроты. Здесь святой Павел, оставя ту лествицу общения между христианами, обращается к естественному чувству сострадания, говоря как бы: если есть у вас сердце. Или он восходит далее по той же лествице и именно имеет в виду те щедрости и милостивости, какие филиппийцы оказывали ему доселе. Этим показали они, что всем готовы делиться с Апостолом. Он и говорит как бы им: этим вашим благоутробием, этою вашею готовностию все для меня сделать, прошу обрадовать меня. Последнее уместнее.
Как это место трудновато, то приведем перифразы его из святых Отцов, для большего его уяснения. Святой Златоуст говорит: «посмотри, как блаженный Апостол умоляет филиппийцев о полезном для них. Смотри, как красноречиво, как убедительно, с каким сильным чувством говорит он: аще убо кое утешение о Христе,—то есть если вы имеете какое-либо утешение во Христе. Как бы так сказал: если ты сколько-нибудь внимателен ко мне, если ты любишь меня, если ты когда-либо получил какое-нибудь благодеяние от меня; то сделай то-то.—Такой образ речи мы употребляем больше с напоминанием о плотских нравах. Например, отец сказал бы сыну: если имеешь какое-либо уважение к отцу, то сделай то и то. А Павел говорит иначе. Он не упоминает ни о чем плотском, но все о духовном. Смысл его слов таков: если хотите доставить мне какую-либо отраду в искушениях и ободрение во Христе, какое-либо общение в духе, если имеете какое-либо милосердие и сострадательность в сердце; то исполните мою радость. Или так еще: если мне, говорит, можно получить какую отраду от вашей любви, если можно иметь общение с вами в духе и общение с вами в Господе, если можно надеяться от вас милосердия и сострадания, то воздайте за все это любовию. Все это получил я, если вы любите друг друга».
Святой Дамаскин пишет: «желая склонить их к единодушию, как бы клятвою какою связывает их, говоря: заклинаю вас тем утешением, каким утешил нас Христос, заклинаю любовию и общением Духа, милосердием и щедротами Божиими,— исполните мою радость, то есть будьте единодушны».
Вот слова Экумения: «если хотите доставить мне утешение в искушениях, или какую отраду, движимые любовию; если имеете со мною общение в Духе Святом и если есть у вас сколько-нибудь милосердия и щедрости, — исполните мою радость — любите друг друга; как бы так сказал: если вы должны воздать мне за труды мои ради вас, то воздайте вот чем — будьте единодушны и единомудренны».
Как бы ни понимать термины, здесь употребленные, видно, что святой Апостол выставляет предметы, дорогие для самых филиппийцев, и представляет, что они оскорбят их, если не сделают того, что он им заповедует. Вместе видно, что, если то, на что он указывает, они сделают для него, если исполнят увещание его,— доставят ему и утешение в Господе, и отраду любви и общение духовное изъявят с милосердием и щедротами.— Речь Апостола отечески трогательна.
Исполните мою радость. Смотри: дабы не показалось, что он убеждает их, как не исполняющих своего долга; то не говорит: сделайте для меня, но: исполните (дополните): то есть вы начали уже утешать меня (вашими успехами в вере), уже успокоили меня, но я желаю достигнуть конца. Чего же ты желаешь, скажи мне? Того ли, чтоб избавили тебя от опасностей, чтобы снабдили тебя чем-нибудь? Ничего такого (не нужно), говорит он, но да тожде мудрствуете, ту же любовь имуще, единодушии, единомудренни. О, как часто повторяет он одно и то же от великого расположения! Да тожде мудрствуете, говорит, да одно и то же мыслите. Ибо это он и объясняет далее словом: единомудренни,— которое сильнее слова: да тожде мудрствуете. — Ту же любовь имуще,— то есть будьте объединены не в вере только, но и во всем прочем. Ибо можно мудрствовать одно и то же и не иметь любви. Ту же любовь — разумеет, какою другие их любят: любите столько же, сколько вас любят. Когда пользуешься от других любовию великою, то и сам оказывай другим не меньшую, чтобы и в сем не быть тебе своекорыстным. Пусть некоторые допускают сие, а ты не допускай. Единодушни, говорит, то есть пусть во всех телах будет одна душа не существом, ибо это невозможно, но желанием и мыслию. Пусть все происходит как бы от одной души. А: единомудренни — значит: да будет у всех одна мысль, как у одной души (см.: святой Златоуст).
Святой Павел желает им совершенного взаимного единения — единомыслия, единодушия, одинакового союза любви. Поелику он предпослал сему такой трогательный и убедительный оборот речи; то надо полагать, что в таком внушении настояла нужда. Верно, в каком-либо отношении вкралось между ними разномыслие и были лица, нарушавшие закон мира и любви. Так полагает блаженный Феодорит. В чем именно состояло то и другое, того Апостол не касается; но спешит устранить причины, производящие обычно разъединение среди людей, и тем положить прочную основу братскому между ними союзу любви.
β) Апостол устраняет препятствия к смиренной взаимной любви и содружеству (2, 3 — 4) Что производит разлад? Злая ретивость, когда кто рвется из всех сил, чтоб опередить других и стать спереди, на виду всех; когда смотрят на других свысока и, следовательно, без должного к ним внимания и уважения; когда о себе только заботятся, а до других будто и дела им нет. Эти, разъедающие любовное взаимообщение, нравственные причины и изгоняет Апостол из христианского общества филиппинского, а чрез них — и из всякого.
Глава 2, стихЗ. Ничтоже по рвению или тщеславию, но смиренномудрием друг друга честию болъша себе творяще.
«Потребовал Апостол единодушия; теперь говорит, как достигнуть его» (святой Златоуст).
Ничтоже по рвению или тщеславию.— Рвение, когда кто рвется из всех сил, чтоб опередить других; разжигает же его к этому тщеславие. «Рвение, — вот что есть.— Когда кто говорит: понатужусь, чтоб не превзошел меня тот-то и тот-то. Материю такой ретивости выставляет Апостол тщеславие. Кто ищет славы человеческой, чего-чего не делает он для достижения ее» (блаженный Феофилакт).
Тщеславие разжигает больше и больше отличаться тем, чем думает кто славу людскую заслужить. Как это только имеется в виду, то взглянуть на сторонних людей и некогда, отчего нередко задевают их за живое: вот и оскорбление и разлад. «Я всегда говорю, — говорит святой Златоуст, — что это причиною всех зол. Отсюда брани и ссоры, отсюда клеветы и любопрения, отсюда охлаждение любви, когда любим славу человеческую, когда бываем рабами чести, воздаваемой народом. Ибо раб славы не может быть рабом Божиим.— Как же можем мы избегнуть тщеславия? Слушай следующее: но смиренномудрием друг друга честию болъша себе творяще. Какое исполненное всякого любомудрия правило и какое руководство для нашего спасения предложил он! Если ты представляешь, говорит, что другой лучше тебя, и уверишь себя в том; а еще более, если не говоришь только это, но и совершенно убежден в том и честь ему воздаешь: то не будешь чувствовать неудовольствие, видя, что другой почитает его. Итак, почитай другого не просто лучшим себя, но и высшим (что означает великое превосходство), и для тебя не будет ни странно, ни больно видеть другого почитаемым; даже если он и обидит тебя, ты перенесешь великодушно, потому что ты признал его. лучшим себя. Бранить ли он тебя станет, снесешь; зло ли какое причинит, стерпишь молча. Ибо когда ты однажды в душе своей совершенно убедился, что он лучше тебя; то не будешь гневаться, какое бы зло ни сделал он тебе, не будешь и завидовать ему. Ибо тем, которые гораздо выше, никто не завидует; поелику каждый думает, что высшим все принадлежит.— Так будет, если ты смиренно расположен в отношении к другому. Когда же и другой, получивший от тебя такую честь, будет в подобном же расположении к тебе; то представь, что из сего составится сугубый оплот для взаимного снисхождения. Пока ты считаешь другого достойным почтения и он — тебя в равной мере; то не произойдет никогда ничего неприятного. Ибо если такое поведение со стороны одного сильно истребит всякую раздражительность, то, при взаимном таком расположении, кто разрушит такую твердыню? Ни сам диавол. Потому что составится тройное укрепление, четверное и больше. Ибо смиренномудрие есть причина всего доброго».
Стих 4. Не своих си кийждо, но и дружных кийждо смотряйте.
Тут главный источник разладов пресекается и изглаждается эгоизм. Самость себя ставит себе целию, а других всех считает средством; так и обращается с ними. Любовь христианская, рождающаяся из самоотвержения, других поставляет целию, а себя считает средством; так и действует. Из первой выходит совершенное разъединение; из второй — живой союз. Как в организме живом ни один орган не занят собою, а делает лишь то, что нужно для других, так и в обществе, когда всякий будет заботиться о благе других, будет органическое живое всех сочетание, где каждый о всех и все о каждом. Следовательно, святой Павел указывает здесь самое мощное средство к единодушию. «Когда каждый, оставляя свое, печется о благе другого, так что у них выходит: я о твоем, а ты о моем; то отсюда исходит не человеческая, но ангельская жизнь» (Экумений). «Когда так бывает где, то там нет уже места ни тщеславию, ни ретивости задорной и никакому вообще злу: там водворяется Божественная жизнь» (блаженный Феофилакт).
γ) Апостол представляет образец всех располагающих к тому добродетелей в смирившем Себя ради нас Христе Спасителе (2, 5—11)
Стих 5. Сие 6о да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе.
«Господь наш Иисус Христос, побуждая учеников Своих к великим подвигам, представляет в пример то Себя Самого, то Отца Своего, то Пророков. Так, в одном месте Он говорит: тако бо изгнаша пророки, иже беша прежде вас (ср.: Мф. 5, 12); в другом: аще Мене изгнаша, и вас изженут (Ин. 15, 20); и: научитеся от Мене, яко кроток есмь (Мф. 11, 29); в третьем: будите милосерди, якоже Отец ваш Небесный (ср.: Лк. 6, 36). То же делает и блаженный Павел. Ибо, побуждая филиппийцев к смиренномудрию, представляет в пример Христа. И не здесь только, но и когда беседует о нищелюбии. Так он говорит: весте бо благодать Господа нашего Иисуса Христа, яко вас ради обнища богат сый (2 Кор. 8, 9). Ибо великую и любомудрую душу ничто столько не поощряет к добрым делам, как познание, что она чрез сие уподобляется Богу. Что может быть равносильно этому для побуждения? Ничто. Зная сие, Павел, при убеждении филиппинцев к смиренномудрию, сперва просил их и умолял, потом убеждал, наконец, присовокупил: сие бо да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе» (святой Златоуст).
Пример сей, чрез: бо — ибо, прямо соединяется с непосредственно предыдущим, — что не своих си, но и дружних смотрять надлежит. Из него и видно, что, коль скоро благо ближнего требует какого деятельного пособия, никак не должно отступать пред ним, как бы оно уничижительно ни казалось. Апостол говорит как бы: вы должны, неотложный долг ваш есть — подражать Господу нашему Иисусу Христу. Господь же, будучи Бог по естеству, благоволил умалить Себя до приятия зрака рабия, когда это было необходимо для спасения человека. И не только это, но Он смирил Себя даже до смерти крестныя, — до последнего предела самоуничижения, ниже которого уже и сходить нельзя. Войдите в побудительную силу этого примера, и никогда не будете своих только смотрять, а не и дружних, никогда не будете выситься над другими, а напротив, станете смиренномудрием честию друг друга больша себе творить и особенно исполнитесь любовию друг к другу самоотверженною, ни в чем не отделяющеюся от братии, но со всеми живущею в одну душу и в один ум. Таким образом в этом примере светят все указанные пред сим добродетели и осуждаются все сказанные недобродетели. Но особенно светит благодеющее смиренномудрие.
Указать на сей пример достаточно было и кратким словом: сие да мудрствуется в вас. — Но святой Павел, ум которого всегда погружен был в созерцание великого и неисследимого домостроительства нашего спасения, не мог коснуться сего таинства, чтобы речь его не потекла неудержимым потоком. Почему он не упустил и здесь случая — сжато, но всеобъятно и всесторонне, очертить все дело Господа во спасение наше. Он сводит Сына Божия с превыше небес, облекает в человека Иисуса, низводит до крестной смерти и опять возводит превыше всего на поклонение всякому колену небесных, земных и преисподних. Догмат о воплощении и искуплении и о лице Иисуса Христа, яко Богочеловека, изображен здесь с такою определенностию, что одно это место поражает всех еретиков, погрешавших в сем отношении.
Святой Златоуст, приступая к беседе о сем месте, приходит в движение и говорит своим слушателям: «внемлите, прошу вас, и воспряните. Как острый, о двух лезвиях, меч, куда бы ни был направлен, хотя бы на бесчисленное множество войска, легко посекает и истребляет его, потому что отовсюду остр и ничто не может устоять против острия его: точно таковы и эти изречения Святаго Духа. Ибо сими изречениями Он низложил последователей Ария Александрийского, и Павла Самосатского, и Маркелла Галатийского, и Савеллия Ливийского, и Маркиона Понтийского, Валента, и Манеса, и Аполлинария Лаодикийского, и Фотина, и Софрония, и вообще все ереси. Итак, желая видеть такое зрелище и столько полчищ падающими от одного удара, воспряните, дабы вам не лишиться удовольствия от сего зрелища, — удовольствия, когда мы, при благодати Божией, опровергнем вдруг и одним разом все еретические мнения и диавольские сооружения с их управителями?»
Стих 6. Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу.
Кто Господь наш Иисус Христос? Естеством Бог, умаливший Себя до принятия естества человеческого, так что на вид Он был как всякий другой человек. В настоящем тексте говорится о Божестве Его, в следующем — о вочеловечении.
Иже во образе Божии сый. Образ Божий здесь не в том смысле, как в человеке есть образ Божий — черты подобия Богу; а в том, что само естество Его есть Божеское. Для всякого рода существ есть своя норма бытия, по которой тотчас определяем мы: а! это вот кто. Всем известна норма человека, норма животного, норма дерева; так что, взглянувши только, мы тотчас говорим: это человек, это дерево, это животное Применительно к этому есть, рассуждая по-человечески, своя норма бытия и в Боге. Кто имеет сию норму Божеского бытия, тот Бог, как, кто имеет норму человеческого бытия, тот человек о Господе Спасителе Апостол говорит здесь, что Он по норме бытия — Бог, — бытие Его, существо и естество есть Божеское.
Святой Златоуст поясняет это сличением выражения: во образе Божии сый — с выражением - зрак раба приим. Здесь образ Божий μορφη, там зрак раба тоже — μορφη. Но зрак раба там означает естество человеческое, следовательно, и образ Божий здесь означает естество Божеское. — Против Ария он направляет речь свою так: «Арий говорит, что Сын имеет другую сущность. — Но скажи мне, что значат слова. зрак раба приим? То, говорит, что Он сделался человеком. Следовательно: и во образе Божии сый — значит был Бог. Ибо и там и здесь стоит одно и то же слово образ. Если истинно первое, то и последнее. Быть во образе раба — значит быть человеком по естеству, и быть во образе Божии — значит быть Богом по естеству». Довольно ниже опять возвращается к тому же и говорит: «я сказал, что образ раба есть истинный, и ничем не меньше: так и образ Бога есть совершенный, и ничем не меньше. Посему Апостол не сказал: во образе Божии бывший, но: сый. Сие выражение равносильно словам - Аз есмь сый (ср.: Исх 3, 14). Образ, как образ (норма), показывает совершенное сходство. И быть не может, чтобы кто-нибудь имел сущность одного существа, а образ (норму) другого. Например, ни один человек не имеет образа (нормы) Ангела; никакое бессловесное не имеет образа (нормы) человека. — Так и Сын.— Только поелику мы сложны, то образ (норма) в нас относится к телу (наиболее), в простом же и совершенно несложном он относится к сущности (умной, духовной)».
Не восхищением непщева быти равен Богу — не почитал хищением быть равным Богу,— не по чуждоприсвоению было то, что Он имел Себя равным Богу, ισα υεω, — ровно, на одной линии с Богом: но потому, что собственное Его естество и существо было Божеское. Святой Златоуст говорит: «достоинство быть равным Богу у Него было не похищенное, но естественное. Почему Апостол не сказал: не восхитил, но: не восхищением непщева; то есть имел власть не похищенную, но естественную, не данную, но постоянно и неотъемлемо Ему принадлежащую». Еретики, замечает еще святой Златоуст, извратили сие место и смысл его передают превратно. Они видят здесь ту мысль, будто, по Апостолу, Господь, будучи меньше Бога, не решался ставить Себя наравне с Богом. «Они говорят: будучи меньшим Богом, Он не восхотел того, чтобы равняться Богу великому, высочайшему.— Так вы вводите в церковные догматы языческое учение? У язычников есть великий и малый Бог. У нас есть ли, не знаю. Но в Писании нигде не найдешь сего. Великого найдешь везде, а малого нигде. Ибо если Он малый, то что Он за Бог? Кто мал, тот не Бог. В Писании Бог истинный везде и называется Великий: Велий Господь и хвален зело (ср.: Пс. 47, 2) и подобное.— Но говорят: это сказано об Отце, а Сын малый (Бог). Так говоришь ты, но Писание — напротив: оно говорит и о Сыне так же, как об Отце. Слушай, что говорит Павел: ждуще блаженнаго упования и явления славы Великаго Бога (ср.: Тит. 2, 13). Об Отце ли сказано сие? Никак. Сего не допускают прибавленные тотчас Апостолом слова: Великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Вот и Сын велик. — Почему же ты говоришь о малом и великом? Знай, что и Пророк называет Его Ангелом великого совета. Ангел великого совета ужели не велик? Бог крепкий (ср.: Иер. 32, 18) ужели не велик, а мал? Как же после сего говорят бесстыдные и дерзкие, что Он — малый Бог? Я часто повторяю слова их; дабы вы более удалялись их».
Стих 7. Но Себе умалил (истощил), зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек.
Но себе умалил, εκενωσεν,— истощил. Слово это употреблено по противоположности: не восхищением непщева. Сознавая Себя равным Богу, Он не восхитил чуждого: но, пребывая таким нечуждо восхитителем, Сам Себя добровольно обхитил, — опустошил, Свое с Себя сложил, совлекшись видимой славы и величия, свойственных Божеству и Ему, яко Богу, принадлежащих. В сем отношении некоторые умалил разумеют: сокрыл славу Своего Божества. «Бог по естеству, имея равенство со Отцом, сокрыв достоинство, избрал крайнее смирение» (блаженный Феодорит).
Следующие слова объясняют, как Он Себя умалил. — Зрак раба приим,— то есть приняв на Себя естество тварное. Какое же именно? Человеческое: в подобии человечестем быв. Не получило ли от сего естество человеческое какого-либо отличия? Нет. Как все люди, таков и Он был: образом обретеся якоже человек.
Зрак раба принял. Кто? Тот, Кто есть во образе Божий сый, — Бог по естеству. Если Он принял, яко Бог, то и по принятии пребыл Бог, приявший зрак раба. Зрак раба — не признак, а норму раба. Слово: раба — употреблено в противоположность Божеству в словах: во образе Божии сый. Там образ Бога означает норму Божеского естества, Творческое Божество; здесь зрак раба означает норму раба — естества, работного Богу, тварного. Зрак раба приим — приняв тварное естество, которое, на какой бы степени ни стояло, всегда есть работно Богу. Из сего что следовало? То, что безначальный — начинается; вездесущий — определяется местом, вечный — проживает дни, месяцы и годы; всесовершенный — возрастает возрастом и разумом; всесодержащий и всеоживляющий — питается и содержится Другими; всеведущий — не ведает; всемогущий — связывается; источающий жизнь — умирает. И все сие проходит Он, естеством Бог сый, принятым Им на Себя естеством тварным.
Какое тварное естество принял Бог? Человеческое. Не от Ангел приемлет, но от Семене Авраамова. Стал в зраке раба, в подобии человечестем быв. Святой Златоуст говорит: «маркиониты, привязываясь к словам, говорят: Он не был человек, а только в подобии человеческом.— Как же можно быть в подобии человеческом? Облекшись тению? Но это призрак, а не подобие человека. Сходное с сим выражение есть у святого Павла и еще. Он говорит: в подобии плоти греха (Рим. 8, 3) (то есть плоть у Него такая же, как у всякого, только та плоть грешная, а у Него безгрешная. Она во всем подобна плоти грешной, кроме греха) Что же значат слова: в подобии человечестем быв? То, что Он имел много нашего, а иного не имел. Например,— Он родился не естественным образом рождения, греха не сотворил. Вот, что имел Он, чего из людей никто не имеет. Он был не тем только, чем являлся, но и Богом Он являлся человеком, но во многом не был подобен (нам), хотя по плоти и был подобен. Следовательно, Он не был простым человеком. Поэтому и сказано: в подобии человечестем. Мы — душа и тело: Он же — Бог, душа и тело. Поэтому и сказано: в подобии. И дабы ты, услышавши, что Он Себе умалил, не представил изменения, превращения и какого-либо уничтожения, то Писание говорит, что Он, пребывая тем, чем был, принял то, чем не был, и, сделавшись плотию, пребыл истинным Богом Словом».
Словами: в подобии человечестем быв — определяется, что Он принял человеческое естество; а словами: и образом обретеся якоже человек — означается, что Он подчинился и всему быту человеческому, являлся живущим, как все люди, так что по этой видимости, ахтщап,— Он во всем был как человек. Святой Златоуст говорит: «так как в сем отношении Он подобен человеку, то Апостол и говорит: и образом, — чем выражает не то, будто природа изменилась или произошло какое смешение, но что Он по образу стал человеком. — Хорошо сказал Апостол: якоже человек. Ибо Он не был один из многих, но как бы один из многих. Поелику Бог Слово не превратился в человека и существо Его не изменилось, но Он явился как человек, не призрак нам представляя, но поучая смирению.— Замечай: говоря о Божестве, Апостол выражается: во образе Божии сый, — не восхищением непщева быти равен Богу,-- не употребляет слов: стал, принял. Но, говоря о человечестве, употребляет слова: принял, стал: зрак раба приим, образом обретеся. — Сим стал, сие принял, тем был. Итак, не будем ни смешивать, ни разделять (Божества и человечества). Един Бог, Един Христос — Сын Божий. А когда я говорю: один, то выражаю соединение, а не смешение; так как одно естество не превратилось в другое, но только соединилось с ним».
Стих 8. Смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя.
Воплощение — первая степень самоуничижения в лице Бога, благоволившего скрыть славу Божества под покровом человечества. Но пребывание в нем могло быть славно. И этого не восхотел Господь. Он избрал самый невидный род жизни: родился в яслях, возрос в бедности и трудах работных, жил среди лишений, не имея, где главу преклонить. Так смирил Себе. Этим смирил Себе означается добровольное избрание такой жизни,— определяется характер всей жизни. Словом же: послушлив был — обнимается самое течение жизни, со всеми ее случайностями. Святой Евангелист говорит о Нем, что Он трости сокрушенны не преломил. Ничему из текущего не поперечил, но подчинялся всему, как оно текло. Яко Бог, Он всем правил; и жизни Своей течение мог направлять Сам, но Он отрекся от Своей власти и смиренно принимал все случавшееся и подчинялся тому. Только однажды словом: Аз есмь — и еще два раза тем, что делался невидимым, когда хотели побить Его, становился Он будто поперек подступавшей злобе; но это на одну минуту, и то для того, чтобы показать, что предается в руки ей добровольно. Так суждено в тайне Пресвятой Троицы. Сам Господь именовал это покорностию воле Отца Своего Небесного.
Послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. И тому даже не противился, когда подошла смерть, и притом такая уничиженная. И простой смерти подлежать — было бы уничиженно; но подчиниться такой смерти — было последним пределом уничижения. Смерть подходила обычным сплетением замыслов и волей человеческих. Он это видел — издали и во всех подробностях,— но ничему не воспротивился и добровольно принял смерть, какую придумала зависть и неправда. Послушлив же во всем этом был Он не злобе людской, а определениям Бога в Троице поклоняемого, выражаемым волею Отца Небесного. Там в тайне Божества суждено, чтобы Господь подчинился такому течению жизни и такому концу ее. Самое же течение шло по общим законам Божественного промысла, то определяющего, то соизволяющего и по пущающего.
Святой Златоуст говорит на это место: «вот, говорят, был послушен; значит — не равен Тому, Кому послушен. О несмысленные и неразумные! Это нисколько не делает Его меньше. И мы часто слушаемся своих друзей, но это нисколько не делает нас меньшими. Он, как Сын, покорясь Отцу добровольно, не ниспал в состояние раба, но сим самым великим почтением к Отцу особенно сохранил честь (даица) сродства с Ним. Сын почтил Отца не для того, чтобы ты Его бесчестил, но — чтобы более почтил и из сего познал, что Он есть истинный Сын; поелику более всех почтил Отца. Никто таким образом не чтил Бога. Сколь высок Он был, столь же глубоко смирил Себя. Так как Он больше всех и никто Ему не равен, то и почтением к Отцу превзошел всех, не по принуждению и не по неволе. И это есть дело Его доблести, или не знаю, как это сказать. Ах, и рабом стать есть дело великое и весьма неизреченное; а подвергнуться смерти — гораздо больше! Но есть и другое нечто еще большее и удивительнейшее сего. Что же такое? То, что не всякая смерть была подобна Его смерти. Поелику такая смерть почиталась поноснейшею из всех и проклятою. Проклят бо, сказано, всяк висяй на древе (ср.: Втор. 21, 23). Для того-то иудеи и постарались умертвить Его такою смертшо и чрез то сделать презрительным, дабы такой род смерти отвратил всякого от Него, если бы (просто) смерть не отвратила никого. Для того-то и два разбойника были распяты с Ним, дабы Он разделял с ними их бесчестие и дабы исполнилось сказанное: и со беззаконными вменися (Ис. 53, 12). Но истина тем, чем более просиявает, тем блистательнейшею становится. Ибо когда столько было злоумышлении против Его славы, а между тем она сияет, то гораздо больше является честь. Не простым умерщвлением, но умерщвлением именно такого рода они думали сделать Его отвратительным и представить отвратительнее всех; но нимало не успели.— Сие нисколько не повредило Его славе».
Стих 9. Темже и Бог Его превознесе и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене.
Темже — за то, что так Он Себя смирил — даже до крестной смерти. И: Бог — Бог Отец, или Бог в Троице поклоняемый, Божество. Превознесе, — так превознес, что выше того и возносить невозможно. Кого? Того же, Кто во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себя умалил и смирил Себя до крестной смерти. Ибо лицо одно — лицо Бога воплощенна. Превознесен Он же, но не яко Бог, а яко человек. Превознесение сие означает, что и человечество Его введено в славу и силу Божества. Ему же оно приписывается; ибо человечество в Нем не есть отдельное лицо, а есть Его человечество. Человечество в Нем невозможно отдельно превознесть так, чтоб превознесение сие не относилось к Нему, как и предшествовавшее умаление и смирение хотя по человечеству было, но было Его собственное. Оттого оно и силу бесконечную возымело. Бог превознесе человечество в Нем, но как сие человечество Его собственное, то, превознося то, превознес Его. Святой Златоуст говорит: «если сие говорится не о воплотившемся, если о Боге Слове (помимо воплощения), то как превознесе Его? Ужели — давши что-либо большее? В таком случае Он был бы не совершен и чрез нас сделался бы совершенным. Ибо если б Он не благодетельствовал нам, то не получил бы чести. (Так рассуждать нельзя)». Вот о сем слова и блаженного Феодорита: «и для самых малосмысленных явно, что естество Божие ни в чем не имеет нужды и что в вочеловечившемся не оно превознесено, как бы смиренное, хотя оно, быв превознесено по естеству, смирило Само Себя (в вочеловечении). Не яко Сын Божий приял Он то, чего прежде (будто) не имел; но как человек приял Он то, что имел как Бог. Смирив Себя, Он не только не утратил того, что имел как Бог, но восприял сие и как человек».
И дарова Ему имя, еже паче всякаго имене. Сын Божий имел имя, которое не отошло от Него чрез воплощение: но и теперь оно приемлется Им, как дар, яко человеком. До сего момента, яко Бог, имел Он сие имя, но не яко человек. Теперь даруется оно Ему и яко человеку. Даруется; ибо человечество, даже и быв воспринято Божеством, не может заслужить такое имя, не может дойти до того, чтоб оно принадлежало Ему по закону правды. Имя паче всякаго имене. Какое это имя выше всякого имени? Вот имена, кои суть выше всех имен! Бог, Троица, Отец, Сын, Дух Святый. Вот они выше всех имен и все равно — честны. Какое же из них даровано Сущему во образе Божий и умалившемуся до крестной смерти? Бог, Сын (см.: Экумений, блаженный Феофилакт), или Бог Сын, Сын Божий. — Так именовался Он, прежде мир не бысть, теперь то же имя переносится и на человечество. В Послании к Евреям пишется, что Он наследовал имя преславнее паче Ангелов. И Апостол тотчас объяснил, что это за имя, говоря: кому бо рече когда от Ангел: Сын Мой ecи Ты, Аз днесь родих Тя? и паки: Аз буду Ему во Отца и Той будет Мне в Сына (ср. Евр. 1, 5 — 6) (см. блаженный Феодорит).
Превознесение и дарование имени, паче всякого имени, есть то же, что в других местах выражается досаждением одесную Отца Как это есть принятие участия в силе и власти Божеской, так и то Иначе это можно назвать обожением человечества в лице Господа Иисуса Христа — Искупителя и Спасителя нашего. Оно введено в сей чин с минуты воплощения; но самым делом стало таковым после крестной смерти, воскресения и вознесения — в момент седения одесную Отца
Стих 10. Да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних.
Как только совершилось превознесение в показанном смысле и запечатлено особым соответствующим именем: следствием сего должно было быть Божеское поклонение всех тварей — небесных, земных и преисподних. В Послании к Евреям говорится, что когда Бог ввел паки первородного во вселенную (паки в Богочеловечестве), то повелел: да поклонятся Ему вcи Ангели Божии (Евр. 1, 6). Не это ли повеление исполняя, Ангелы, в Апокалипсисе, с сущими с ними, тысящами тысящ гласов взывали: достоин есть Агнец закланный прияти силу и богатство, и премудрость, и крепость, честь и славу и благословение. И всяко создание, еже есть на небеси, и на земли, и под землею, и на мори, яже суть, и сущая в них, вся слышах глаголющая: седящему на престоле, и Агнцу благословение, и честь, и слава и держава во веки веков (ср : Апок. 5, 12 — 13)
Да поклонится всякое колено — Божеским поклонением ради ипостасного соединения человечества с Божеством в лице Господа Иисуса Христа. Словами: небесных, земных и преисподних — выражается — вся тварь: небесная — Ангелы, земная — люди живущие, преисподняя — люди умершие (см: блаженный Феодорит). Святой же Златоуст говорит: «то есть весь мир, и Ангелы, и люди, и демоны, и праведники, и грешники»
Все сие само собою следовало: ибо воплотившийся есть Бог Сын.
Стих 11. И всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца.
Всяк язык — опять всякая тварь, имеющая смысл и слово. Да исповесть — и да признает, и да возгласит и воспрославит. Яко Господь Иисус Христос,— что Иисус Христос есть Господь и Бог (см.: блаженный Феофилакт). В славу Бога Отца. «Дабы все так говорили (то есть что Он есть Господь Бог). А в этом слава Отца» (святой Златоуст). Или: «чтобы Он славим был так же, как и Отец, яко Ему равный и подобный» (святой Дамаскин). То есть да исповесть всяк язык, что поелику Иисус Христос воссиявает и познается яко Господь и Бог, то это подвигает всех на непрестанное славословие Бога Отца, или что Иисус Христос есть Господь в равной славе с Богом Отцом, в меру славы Бога Отца.
Святой Златоуст заключает толкование сих последних стихов следующим наведением: «итак, будем веровать во славу Его и жить во славу Его. Ибо одно без другого бесполезно. Так что когда славим хорошо, а живем нехорошо, то весьма оскорбляем Его: поелику, признавая Его Господом и учителем, презираем Его и не боимся страшного суда Его Нечистая жизнь еллинов нимало не удивительна и не заслуживает великого осуждения; но подобная нечистая жизнь христиан, участвующих в таковых таинствах и наслаждающихся такою славою (призванных к такой славе), всего хуже и несноснее».
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter