Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Толкование на 1-е послание святого апостола Павла к Коринфянам (часть 2)
Стих 17. Сие же завещавая не хвалю, яко не на лучшее, но на хуждшее сбираетеся.
Сие же завещавая, παραγγελλων,–возвещая, предлагая. Эти слова относятся к предыдущему. При этом приходит на мысль следующее наведение: начиная речь о покровении женами голов в церкви (11, 2), Апостол говорил: хвалю вас, что все мое помните, и как я предал вам предание держите. Потом идет речь все о покровении женами голов в церкви, и никакого намека не делается на то, чтобы у коринфян это не исполнялось, а пишется только вообще, что этому следует быть и как нелепо противное. В конце рассуждения только прибавляется: если кто спорить будет еще после всего сказанного, то пусть знает, что таков обычай повсюду.– Этот тон речи такой общий, без намека на неисправность, дает мысль, что коринфские женщины покрывали свои главы и исполняли распоряжение относительно сего святого Апостола; были только некоторые умники, которые возражали против этого. Апостол и пишет: хвалю вас, что делаете, как я велел; а против возражателей выставил основания, по которым так, а не иначе должно женщинам держать себя в церкви, приписывая в заключение: больше не спорить, ибо все Церкви так делают.
Итак, будет: хвалю, что делаете как я предал, а против возражателей говорю то и то... Возвещая же сие,– не хвалю вот что,– что собираетеся не на лучшее, а на хуждшее. Может быть так и лучше будет понять дело.
Собираетеся, то есть сходитесь на вечери любви. Не на лучшее, а на хуждшее, дает мысль, что прежде у них было хорошо, а теперь стало худо. Надлежало бы все подвигаться вперед и восходить к лучшему, а они подвинулись назад и низошли к худшему. «Упрекаю вас справедливо, ибо должно было с течением времени приумножать добродетель, а вы утрачиваете ее и умаляете сие богатство» (Феодорит). «Тогда как следовало преуспевать и возрастать в любви, вы сократили уже господствующий обычай, и сократили так, что оказалась надобность в моем увещании вам возвратиться к прежнему порядку» (святой Златоуст).
Стих 18. Первое убо, сходящимся вам в церковь, слышу в вас распри сущия, и часть некую сих верую.
В чем состоял беспорядок? – В том, что когда надлежало всем вместе вкушать вечерю любви, они разделялись на купы, или семьями, или приятствами, а бедных оставляли самим себе, тогда как и цель учреждения сей вечери была, чтобы и бедные в сии дни общего причащения Святых Таин имели утешение от достаточных. Об этом он говорит в 21 стихе прямо; а здесь означает то же общим выражением: распри. Распри σχισματα, разделения,– что показывает, что они не вздорили, а просто разделялись по нехотению поделиться своим достатком с неимущими. Святой Златоуст и говорит: «Дабы не показалось, что он говорит только в пользу бедных, Апостол не тотчас начинает речь о трапезах, а, дабы обличение его не было принято ими за маловажное, употребляет выражение более разительное и внушающее больший страх.– Что же он говорит? – Слышу... распри. Не говорит: я слышу, что вы не учреждаете общих вечерей; слышу, что вы вкушаете пищу каждый порознь, а не вместе с бедными; но употребляет выражение, которое могло сильнее потрясти их душу, именно: распри (распадения на части, как одежду раздирают на клочки), которые были причиною и этого беспорядка, и таким образом опять напоминает о том, о чем говорено было в начале послания и что возвещено было ему домашними Хлои. И часть некую сих верую. Дабы не сказали: а что если солгали какие-нибудь клеветники? – Он не говорит: я верю, дабы они не сделались бесстыдными, не говорит и: не верю, дабы обличение не показалось излишним, но: часть некую, говорит, верую, то есть несколько верю, и тем делает их внимательными и призывает к исправлению».
Таким образом, первое или признать надо оставленным без второе, или на его долю отнести то, что делились на купы, тогда как следовало всем одну трапезу составить, один общий стол; а под второе поставить то, что бедных оставляли.
Сходящимся вам в церковь. Сходились в церковь не прямо на вечерю любви, а для совершения Евхаристии и причащения Святых Таин. После сего священнодействия учреждали и вечерю любви, из остатков принесенного для бескровной жертвы и из того, что прямо для вечери и приносилось. Обличаемый беспорядок не мог не указывать и на недостаток благоговения к таинству Тела и Крови; почему вслед за сим и говорит Апостол о важности сего таинства и о должном к нему внимании. Отчего так произошло? – Привыкли, присмотрелись,– и стали на все и в церкви смотреть, как на всякое другое житейское дело и вести его не попереча своему нраву. И выступило наперед: это мое, а ты себе сам приготовь.
Слово церковь означает ли только собрание? – Может быть, и это только означает; но ничего нет дивного, что имелось и особое место для собраний, новое ли здание, или готовое кем из верующих уступлено. Иметь особое место для общей молитвы и удовлетворения религиозных потребностей есть потребность веры. Для избрания его и устроения не нужны особые постановления. Это делается само собою.
Стих 19. Подобает бо и ересем в вас быти, да искуснии явлени бывают в ваc.
«Под именем ересей он разумеет здесь не заблуждения касательно догматов, но настоящие (и подобные) распри. Впрочем, если бы он говорил и о заблуждениях касательно догматов, то и в таком случае не подал бы повода к соблазну (словом: подобает). Ибо и Христос сказал: нужда есть приити соблазном (Мф. 18, 7), и однако не нарушил свободы воли и не поставил нас в какой-нибудь необходимости и неизбежности, но предсказал будущее, имевшее произойти от злой человеческой воли, не вследствие Его предсказания, но от произвола развратных людей. Не потому происходили соблазны, что Он предсказал о них, но потому Он предсказал, что они имели произойти. Ибо если бы соблазны происходили по необходимости, а не по воле производящих их, то он напрасно бы сказал: горе человеку тому, имже соблазн приходит (Мф. 18, 7).– Что Апостол действительно ересями назвал здесь беспорядки при трапезах и бывшие при том разделения, это он ясно выразил последующими словами. Ибо сказав: слышу в вас распри сущия, не остановился на этом, но, желая объяснить, какие он разумеет распри, говорит далее: кийждо свою вечерю предваряет (21). Очевидно, что он говорит об этих бспорядках; а что называет их распрями (раздираниями общества), не удивляйся этому; он хотел, как я сказал, сильнее подействовать на них таким выражением. Если бы он разумел догматические ереси, то не говорил бы с ними так кротко» (святой Златоуст).
«Что означают слова: да искуснии явлени бывают в вас? – Дабы более просияли. Он хочет сказать, что людям непреклонным и твердым это не только не вредит, но еще делает их более заметными и славными. Частица дабы не всегда означает цель, но часто следствие дела. Так употребляет ее Христос, когда говорит: на суд Аз в мир сей приидох, да невидящии видят, и видящии слепи будут (Ин. 9, 39); так и сам Павел, когда говорит о законе: закон же привниде, да умножится прегрешение (Рим. 5, 20). Закон дан был не для того, чтоб умножились преступления иудеев; но так было. И Христос пришел не для того, чтобы видящие сделались слепыми, а с противоположною целию; но так было. Подобным образом и здесь нужно понимать слова: да искуснии явлени бывают; ереси (разделения и беспорядки на вечерях) были не для того, чтобы открылись искусные, но когда явились они, тогда это случилось. Апостол сказал это для утешения бедных, великодушно переносивших презрение. Посему не сказал: да искуснии бывают, но: да искуснии явлени бывают, выражая, что они и прежде были такими, но смешивались с другими и, получая утешение от богатых, не очень были заметны, а теперь смятение и несогласие сделали их известными, подобно как буря делает известным кормчего. Также не сказал: да вы искуснии явитесь (вы –такие-то), но: да искуснии явлени бывают в вас; как в обличении не указал ни на кого прямо, дабы не сделать их более бесстыдными, так и в похвале, дабы не сделать их беспечными, но выражается неопределенно, предоставляя совести каждого прилагать к себе сказанное. Мне кажется, что здесь он утешает не только бедных, но и тех, которые не нарушали того обычая, ибо, вероятно, между ними были и соблюдавшие его. Посему он и сказал: часть некую верую. Справедливо он называет искусными тех, которые не только вместе с другими соблюдали обычай, но и без них не преступали этого прекрасного установления. Такими похвалами он старается в тех и других возбудить большее усердие». (святой Златоуст).
Говоря: подобает бо, причину приводит. На что? – На то, что впереди: слышу распри... Почему можно думать, что он и себя утешает этими словами, как бы так: слышу распри в вас. Скорбно; но что делать? Подобает и этому бывать. Одни уклоняются от порядков, другие, твердыми в них являясь, еще более утверждаются в них на будущее.
Стих 20. Сходящимся убо вам вкупе, несть Господскую вечерю ясти.
Господская вечеря – вечеря Господня. Вечеря Господня собственно есть причащение Святых Христовых Таин Тела и Крови; но по связи с нею вечери любви название то переходило и на эту вечерю; подобно как и вечерю, на коей установлено таинство Евхаристии, мы называем всю тайною вечерию, между тем как там часть только небольшая была собственно тайною вечерию, когда Господь установил таинство Тела и Крови и причастил впервые святых Апостолов,– прочее же все было простая трапеза, ибо хотя она была ветхозаветная пасха, но в это время она престала и стала простою трапезою. Ей и соответствовала вечеря любви, бывавшая вслед за причащением Святых Таин.
Апостол говорит: когда вы сходитесь в одно место есть Господню вечерю, то вы так себя держите, что совсем непохоже на то, чтоб вы ели Господню вечерю. Там все были вместе, никто не был заделяем, даже и Иуда предатель; а у вас бедные заделяемы бывают, которые в терпении подобны Апостолам. «Владычнего таинства, говорит, вы причащаетесь все: и живущие в бедности, и хвалящиеся богатством, и слуги и господа, и начальники и подначальные. Посему должно было, чтобы и общие трапезы действительно были общими, и уподоблялись Владычней вечери, которая всем одинаково предлагается. Ныне же не так вы поступаете» (Феодорит). «Видишь ли, как он пристыждает их и под видом повествования предлагает внушение? – Наружный вид собрания, говорит, показывает одно, ибо происходит как бы из любви и братолюбия; вы собираетесь в одном месте, и все вместе,– а трапеза не соответствует собранию. Не сказал: когда вы собираетесь, то не вкушаете вместе, не разделяете пищи друг с другом, но опять выражается иначе и гораздо разительнее: несть, говорит, Господскую вечерю ясти, напоминая им и ту вечерю, на которой Христос преподал страшные Тайны. Посему и назвал ядение их вечерию, так как на той вечери возлежали все вместе. Хотя не так отличны друг от друга богатые и бедные, как Учитель и ученики,– между последними различие беспредельно,– но что я говорю об Учителе и учениках? Представь, какое различие – между Учителем и предателем; и однако Он Сам возлежал вместе с ними, не изгнал и предателя, но и с ним разделил соль и сделал его причастником Таин» (святой Златоуст).
Стих 21. Кийждо бо свою вечерю предваряет в снедение, и ов убо алчет, ов же упивается.
Вот отчего ваша вечеря не похожа на вечерю Господскую! – Каждый, из виновных конечно, спешит поскорее съесть, что принес, не желая делиться с другими. И особность эта предосудительна, и особенно то, что вы принесенное в церковь как дар Господу продолжаете считать своим и распоряжаетесь им как желает сердце ваше неисправное. А следовало не так. Принесли в церковь, что Бог послал, и должны были отдать то распорядителям вечери, чтоб они все всем разложили поровну, и чтоб никто не получил ничего лишнего пред другими. От ваших же беспорядков вышло то, что один сыт и даже пьян, а другой голоден. «Видишь ли, как они посрамляют более самих себя? – Принадлежащее Господу они присвояют себе, и потому прежде всех унижают самих себя, лишая свою трапезу того, что составляет величайшее ее достоинство. Почему и каким образом? –Господская вечеря, то есть вечеря Господа должна быть общею; принадлежащее господину не принадлежит тому или другому рабу, но есть общее для всех; она – Господская, говорит, следовательно, общая. Если же она принадлежит твоему Господу, как и действительно принадлежит, то ты не должен присвоять ее себе, но как, принадлежащую Господу и Владыке, предлагать ее всем вообще.– Она Господская, а ты препятствуешь ей быть Господскою, не дозволяя ей быть общею, но вкушая сам по себе. Посему и присовокупляет: кийждо бо свою вечерю предваряет в снедение. Не сказал: отделяет, но: предваряет, прикровенно обличая их в неумеренности и невоздержании, что объясняется и последующим, ибо сказав это, он продолжает: и ов убо алчет, ов же упивается; то и другое, недостаток и излишество, показывает неумеренность. Вот и вторая вина, которая также вредит им самим; первая в том, что они бесчестят свою вечерю; а вторая в том, что пресыщаются и упиваются, и, еще важнее, тогда, как бедные алчут. То, что следовало предлагать всем вообще, они потребляют одни, и таким образом впадают в пресыщение и пьянство. Каждое из этих дел само по себе достойно осуждения: упиваться, не пренебрегая бедных, преступно; и пренебрегать бедных, не упиваясь, преступно. Если же то и другое соединяется вместе, то представь, какое произойдет великое преступление» (святой Златоуст).
Стих 22. Еда бо домов не имате, во еже ясти и пити? Или о церкви Божией нерадите, и срамляете не имущия? Что вам реку, похвалю ли вы о сем? Не похвалю.
«Если любите роскошествовать, то в домах это делайте. А здесь – это оскорбление и явное поругание Церкви. Не самое ли неуместное дело, внутри храма Божия, в присутствии Владыки, Который предложил нам общую трапезу, вам роскошествовать, а нуждающимся алкать и быть в стыде по причине бедности?» (Феодорит). «Видишь ли, как от бедных он переносит оскорбление на Церковь, дабы усилить речь свою? – Вот и четвертая вина, состоящая в том, что они оскорбляют не только бедных, но и Церковь. Как Господскую вечерю, говорит, так и самое место вы присвояете себе, пользуясь церковию, как бы своим домом. Церковь устроена не для того, чтобы собирающиеся в ней разделялись, но чтобы разделенные соединялись, как показывает и самое слово: собрание.– И срамляете неимущия. Не сказал: оставляете голодными неимущих, но с большею укоризною: срамляете, выражая, что он не столько заботится о пище, сколько об оскорблении, причиняемом бедным. Вот и пятая вина в том, что они не только презирают алчущих, но и посрамляют их.– Этими словами он с одной стороны похваляет бедных, выражая, что они не столько беспокоятся о чреве, сколько о бесчестии, а с другой – располагает слушателя к милосердию.– Показав столько преступного в их поведении: унижение вечери, унижение Церкви, оскорбление бедных,– он вдруг смягчает силу обвинения и говорит: похвалю ли вы о сем? Не похвалю.– Это особенно и достойно удивления, что, показав столько преступлений, когда следовало бы сильнее выразить гнев свой, он поступает совершенно иначе,– смягчает речь и делает им облегчение. Почему же так? – Он уже сильно тронул их, доказав важность вины их, и, как превосходный врач, употребляет врачевство, соответственное ранам. Требующие глубокого разреза (нарывы) он не рассекает только на поверхности,– ты слышал, как он отсек от них кровосмесника,– а к требующим более легкого врачевания не прилагает железо; посему и здесь говорит с ними кротко. С другой стороны, он преимущественно старался сделать их кроткими к бедным, посему и сам беседует с ними кротко» (святой Златоуст).
Говорит о сем Апостол потому, что вечеря любви учреждалась в связи с сим таинством, потому неприличное поведение на сей вечери обличало неблагоговеинство к сему таинству. Восставляя в сознании их, коль высоко сие таинство и с каким строгим приготовлением должно приступать к нему, он тем самым чает положить конец происходившим беспорядком. Да если б предварительно у виновных не иссякло благоговение к таинству, не могли бы они допустить неисправностей и на вечери. Святой Златоуст говорит об этом так: «Почему он упоминает здесь об этих тайнах? – Потому, что это было весьма нужно для настоящего предмета. Господь твой, говорит, удостоил всех одной и той же трапезы, и притом самой страшной и многопревосходящей достоинство всех; а ты считаешь других недостойными твоей трапезы, маловажной и незначительной, и, тогда как они не получают от тебя ничего из благ духовных, отнимаешь у них и телесные, хотя и они не твои. Впрочем, он не говорит этого (прямо), дабы слова его не были слишком тяжкими, но употребляет речь более кроткую (представляя самим догадаться, к чему клонится слово его)».
Говорит здесь Апостол – аа) об установлении таинства Тела и Крови Господних (стихи 23–26), и бб) о достойном приступании к нему (27–32).
Стих 23. Аз бо приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус в нощь, в нюже предан бываше...
Приях от Господа, «то есть научен был Господом» (Экумений). Святой Павел всему научен был непосредственно Самим Господом. Не только тайны веры преподал ему Господь лично, но и образ совершения всех таинств благодати. Еже и предах вам. Как принял от Господа, так и вам предал. Святой Златоуст говорит при сем: «Говорит сие Апостол, дабы ты уразумел, что та вечеря не заключала в себе ничего большего в сравнении с последующими. Ибо и ныне тот же Господь все совершает и преподает, как и тогда».
В нощь, в нюже предан бываше. «Для чего он напоминает нам об этом времени, об этой вечери и предательстве? – Не просто и не без причины, но дабы сильнее тронуть и самым временем. Ибо всякий, хотя бы кто был даже камнем, представив, как в эту ночь Господь скорбел с учениками, как был предан, связан, веден и осужден, как терпел все прочее, сделается мягче воска, отрешится от земли и всей здешней суеты. Для того Апостол и напоминает нам о всем этом; пристыждает нас и временем, и вечерию, и предательством и говорит: Господь твой предал Себя Самого за тебя, а ты не хочешь и хлеба уделить брату для самого же себя? – И не для этого только напоминает он нам об этой ночи, но дабы тронуть нас еще иным образом. Как вообще мы более помним последние слова, которые слышим от умирающих, и наследникам их, когда они дерзают нарушать их завещания, в укоризну говорим: вспомните, что это последние слова отца вашего, которые он завещал пред самою кончиною своею; так и Павел, желая таким образом усилить речь свою, говорит: вспомните, что это было последнее таинство, которое Он преподал вам, что Он завещал это в ту ночь, в которую готовился умереть за нас, и, предложив нам эту вечерю, после нее не предложил уже никакой другой».
Стих 24. Приемь хлеб, и благодарив преломи, и рече: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое; сие творите в Мое воспоминание.
Взяв хлеб в пречистые руки Свои, благодарив, преломи. Слово благодарения у Господа было не ветхозаветное об изведении из Египта и прочих благодеяниях Божиих, а об основаниях нового завета, подобно Его первосвященнической молитве в конце той же вечери, о совершении дела, которое Ему дано было; с благодарением соединено было благословение, как говорят Евангелисты Матфей и Марк, обращенное на предлежащие хлеб и вино, благословение тайносовершительное. По благодарении и благословении, хлеб – Тело и вино – Кровь; почему преломив хлеб, Господь сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое. Взял хлеб, а по благодарении и благословении, подавал ученикам уже не хлеб, а Тело: ибо он пресуществился благословением. Это есть Тело Мое, за вы ломимое, не будет за вы ломимо, а ломимо есть, означая тем непрерывность ломления и непрестанность жертвы Тела.– Оно жертва за весь человеческий род; но ее спасительность и ходатайственная сила осеняет только тех, кои верою приобщились ко Христу Господу и вкушают ее; почему за вы ломимое. Сие творите в Мое воспоминание. Святой Златоуст уже сказал: что тогда на вечери было совершено, то совершается и теперь на вечерях Господних. Тогда не было ничего преимущественного пред теперешними тайными вечерями, и в теперешних тайных вечерях ничего нет недостающего против той. Ибо совершитель Таин тот же Господь, Который и тогда установлял сие таинство. С той минуты сие таинственное воспоминание о Господе продолжается в Церкви среди всех всюду верующих, и не мысленное, а как повторение дела в самом существе его.
Стих 25. Такожде и чашу, по вечери, глаголя: сия чаша новый завет есть в Моей Крови; сие творите, елижды аще пиете, в Мое воспоминание.
Такожде и чашу, то есть прием, благодарения и благословения тайносовершительного не повторяет, а уже как готовую кровь подает, говоря: сия чаша новый завет есть. Апостол не приводит слов: пийте от нея, ибо это разумелось само собою, а только воспоминает слова, означающие таинственную силу крови: сия чаша новый завет есть в Крови Моей. Моисей, прочитав закон вслух всех израильтян, окропил их кровию жертвенною, и сказал: се кровь завета, который положил Господь с вами (Исх. 24, 8). Смысл ветхозаветного кропления был: не исполнишь закона, своею кровию заплатишь за неисполнение. Смысл чаши нового завета есть, хоть бы мне пришлось всю кровь свою пролить, не отступлю от Тебя и заповедей Твоих, Господи. Как Господь ради нас пролил кровь Свою, так мы должны быть готовы пролить за Него свою. В этом существо нового завета. На наше решение жертвовать жизнию за Господа и веру в Него и заповеди Его, животворящая Кровь Господа нисходит внутрь, как очистительная и освятительная сила. Пиющие ее не страх смерти на себя приемлют, а воодушевлением благодатным исполняются, готовым на все святые дела и все лишения и скорби. Сие творите, елижды аще пиете, в Мое воспоминание.– Сие творите, то есть совершайте таинство Крови и пейте Мою Кровь,– в Мое воспоминание, в воспоминание крови, Господом пролитой за нас, а вместе и завета, нами в приобщении Крови Его приемлемого.– Елижды аще пиете, всякий раз, как пиете. Сила таинства одна и та же всегда: и ваше обязательство при сем должно быть одно и то же, и чувство, с каким должно приступать к чаше, как в первый раз, так и всегда должно быть одно и то же. Апостол воспомянул сии слова, чтоб предотвратить пагубное наше ко всему привыкание и последующее за тем равнодушие, и чтоб расположить всякий раз пред чашею возобновлять расположения, какие бывают при сем в первый раз.
Вот как, говорит, установлено таинство Тела и Крови, по принятии коих вы переходите и на вечерю любви, и там ведете себя так, как не следует тому, кто помнит и разумеет, какую силу и какое значение имеет сие таинство. Какие исправительные внушения могли отсюда заимствовать коринфяне, это святой Златоуст так излагает: «Если ты приступаешь (к Тайнам Тела и Крови) для благодарения (таинство сие иначе называется Евхаристия – благодарение), то не делай ничего недостойного благодарения, не посрамляй брата своего, не презирай алчущего, не упивайся, не оскорбляй Церкви. Ты приступаешь, чтобы благодарить за те блага, которые получил; воздавай же и с своей стороны, и не отделяйся от ближнего. Христос преподал вечерю равно всем, сказав: приимите, ядите. Он равно всем преподал Тело, а ты не хочешь равно всем раздавать общий хлеб? Хлеб был преломлен Им равно за всех, и соделался Телом равно за всех. Сие творите в Мое воспоминание. А ты что делаешь? Совершаешь воспоминание о Христе, и презираешь бедных, и не трепещешь? Когда ты совершаешь воспоминание по умершим сыне или брате, то совесть замучила бы тебя, если бы ты не исполнил обычая и не пригласил бедных, а совершая воспоминание о своем Господе, ты не хочешь даже поделиться трапезою».
Стих 26. Елижды бо аще ясте хлеб сей, и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, дондеже приидет.
Это вывод из образа установления таинства, которым определяется значение его, на все время до второго пришествия Господня.– Смерть Господню возвещаете. «Как Христос, сказав о хлебе и о чаше: сие творите в Мое воспоминание, открыл нам причину установления таинства, а между прочим внушил, что эта причина достаточна для возбуждения в нас благоговения; ибо когда ты представишь, что потерпел для тебя Господь, то сделаешься любомудреннее, так и Павел говорит здесь: смерть Господню возвещаете. Такова эта вечеря! Внушает также этим Апостол, дабы верующие и ныне в таком же расположении духа приступали к Тайнам, как будто присутствовали на той самой вечери, возлежали вместе с Апостолами и принимали от Самого Христа эту жертву» (святой Златоуст).
Всякий раз, говорит, как ясте хлеб сей, тот то есть, о коем Господь сказал: сие есть Тело Мое,– и чашу сию пиете,– ту, то есть, о коей Господь сказал, что она есть новый завет в Крови Его,– смерть Господню возвещаете. Этим торжественным действием всем возвещаете о смерти Господа, именно, что был на земле Господь, Бог воплотившийся, Который умер на кресте грех ради наших. Не вера, не слово возвещает о сем, а причащение Тела и Крови, без слова, гласно говорит о сем всем. Как преступно непричащение! Как неизвинительно нечастое причащение! В первое время ни одно собрание христиан не проходило без причащения собравшихся. Ныне где причастники?! А литургий много совершается, особенно в городах. Это очень похоже на то, как забежит кто в церковь, поставит свечу и бежит вон, на дела свои: пусть свеча молится! Бескровная жертва приносится, а христианам и дела до того нет. Пусть она возвещает смерть Господню! Апостол же пишет, что не она за каждого возвещает смерть Господню, а причащение ее. То, что нет причащающихся, скорее означает, что христиане хотят заглушить весть о смерти Господа.
Стих 27. Темже иже аще яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет Телу и Крови Господни.
Темже – ωςε – так что. Откуда вывод? – Из существа таинства. Хлеб сей есть Тело Господне, и чаша сия содержит Кровь Господню, истинные, а не вместообразные истинным. Посему кто недостойно причащается их, тот повинен Телу и Крови Господним. Что значит эта повинность? – То, что он убивает Господа и проливает кровь Его. Святой Златоуст говорит: «Почему в этом он повинен? –Потому что проливает кровь и производит заклание, а не жертву приносит. Как тогда пронзившие Господа пронзали не для того, чтобы пить, но чтобы пролить кровь Его, так поступает и тот, кто приобщается недостойно. Видишь ли, как страшна речь его и как сильно он тронул их, показав, что если они таким образом намерены пить (Кровь Господа), то будут недостойно причащаться предлежащих Таин? И подлинно, не недостойно ли приступает тот, кто презирает алчущего, и кроме того, что презирает, еще посрамляет его? Ибо, если неподавание милостыни бедным лишает человека царствия небесного, хотя бы он был девственник, равно как и нещедрое подавание, ибо и девы имели у себя елей, но только не в изобилии, то представь, сколь велико зло, если совершится столько преступлений? Каких, скажешь, преступлений? О каких преступлениях говоришь ты? Приобщившись такой трапезы, тебе следовало бы сделаться смиреннее всех и уподобиться Ангелам, а ты сделался жестокосердее всех; ты вкусил Крови Господней и не признаешь своего брата; достоин ли ты прощения? Если бы даже ты не знал его доселе, то после этой трапезы должен был бы признать его; а ты бесчестишь и самую трапезу, считая сподобившегося быть причастником ее недостойным яств твоих. Разве ты не слышал, чему подвергся требовавший сто динариев от брата своего, как он утратил дар, уступленный ему господином его? Разве не знаешь, чем ты был, и чем стал теперь? Разве не знаешь, что гораздо более этого бедного деньгами ты был беден добрыми делами, быв исполнен бесчисленных грехов? Однако Бог простил тебе все грехи и удостоил тебя такой трапезы; но ты и после того не сделался человеколюбивее, посему не остается ничего более, как и тебя предать мучителям (Мф. 18, 34). Будем же внимать словам Апостола все мы, которые здесь приступаем к священной трапезе вместе с бедными, а вышедши отсюда, не хотим и смотреть на них, но, предаваясь пространному себя питанию, алчущих оставляем без внимания, в чем тогда виновны были и коринфяне. Скушав за обедом что-нибудь приятное, ты остерегаешься, чтобы другим дурным кушаньем не испортить прежнего, а, приняв Духа, предаешься удовольствиям. Вспомни, что делали Апостолы, причастившись священной вечери; не к молитвам ли и песнопениям обратились они, не к священному ли бдению, не к учению ли продолжительному и исполненному великого любомудрия? А ты, если прежде причащения попостишься, чтобы сколько-нибудь оказаться достойным причащения, то после причащения, когда надлежало бы усилить воздержание, погубляешь все. Но не одно и то же поститься прежде или после; должно быть воздержным и в то, и в другое время, но особенно после принятия Жениха; прежде – для того, чтобы соделаться достойным приятия, а после, для того, чтобы не оказаться недостойным полученных даров».
Таким образом, святой Златоуст выяснил, что недостойно причащаются не только те, которые не приготовляются к тому как следует, но и те, которые после причащения ведут себя недостойно сего причастия. Пример коринфян ведет именно к такому уроку.
Стих. 28. Да искушает же человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет.
Искушать себя значит испытать и внимательно исследовать, достоин ли святого причастия. Но как тут говорится: и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет, то этим вместе указывается, что коль скоро найдешь что препятствующее причащению, устранить то и исправить. Искушение здесь значит достойное приготовление. В чем оно? – В очищении совести. Принеси покаяние во грехах, и положи твердое намерение вперед не грешить, а вместо грехов творить всякую добродетель, и ты достойно готов к причастию. Святой Златоуст говорит: «Главное благо в том, чтобы приступать к Тайнам с чистой совестию. Не довольствуясь сказанным прежде, он присовокупляет еще следующее: да искушает себе человек, как он говорит и во втором послании: себе искушайте (2 Кор. 13, 5), а не так, как поступаем теперь мы, сообразуясь более со временем, нежели с душевным расположением. Мы стараемся не о том, чтобы приступить приготовившись, очистившись от всего злого и с полным благоговением, но лишь бы приступить, когда приступают все. Не так повелевает Павел; он знает одно только время для приступания к Тайнам и причащению, когда чиста совесть. Если мы не приступаем к чувственной трапезе, страдая горячкою и приливом дурных соков, дабы не подвергнуться смерти, то тем более нам не должно касаться этой трапезы с порочными пожеланиями, которые хуже горячки. Под именем порочных пожеланий я разумею как телесные, так и душевные – любостяжание, гнев, злопамятность, и вообще все порочные наклонности. Приступающему должно очиститься от всего такого, и тогда касаться этой чистой жертвы. Посему Апостол и говорит: да искушает себе каждый, и тако да приступает; повелевает испытывать не одному другого, но самому себя, устрояя судилище без гласности и обличение без свидетелей».
Стих 29. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня.
«Что говоришь ты? Источник столь многих благ, трапеза, источающая жизнь, обращается в осуждение? – Не по своему существу, говорит он, а по вине приступающего. Как пришествие Господа, доставившее нам великие и неисследованные блага, послужило к большему осуждению не принявших Его, так и эти Тайны навлекают большее наказание на недостойно причащающихся. Почему же суд себе яст? Не разсуждая Тела Господня, то есть не размышляя, не представляя, как должно, величия предложенных Таин и не думая о важности дара. Если бы ты вполне понимал, Кто предлежит пред тобою и кому Он предлагает Себя, то не имел бы нужды ни в каком увещании, а одного этого было бы достаточно для возбуждения в тебе полного благоговения, если только ты не пал слишком глубоко» (святой Златоуст).
Суд яст,– предполагает в минуту самого вкушения бывающий приговор суда Божия,– и не это только, но и присуждение наказания. Приговор суда пред сим указан: повинен Телу и Крови Господни; а здесь разумеется присуждение наказания. «Прияв дар противозаконно, не только не получишь от того спасения, но еще понесешь наказание за поругание» (Феодорит). Какое наказание? – Как вина одна, а степени ее разны, так и наказания; и одни в сей жизни совершаются, и иногда тотчас, а другие оставляются до будущей жизни. Все, как судит правда Божия и милость к нам, даже в самом наказании. Что на недостойно причащающихся посылаемы были наказания еще в сей жизни, опыты сего были у самих коринфян, как вслед за сим сказывает Апостол.
Стих 30. Сего ради в вас мнози немощни и недужливы, и спят (усыпают) довольни.
«Так, конечно, на самом деле было, ибо не решился бы Апостол писать о том, чего не было, зная, что это явная ложь» (Феодорит). Немощни – означает вообще слабость, недужливи – определенные болезни, спят, усыпают – умирают. «Здесь он приводит в пример уже не других, как сделал в беседе об идоложертвенном, где говорил о древних событиях и о бедствиях евреев в пустыне, но самих коринфян, что придает словам его более трогательности. Сказав: суд себе яст, и имея в виду, чтобы это не было принято за одни слова, он указывает и на дела, призывает в свидетели их самих, чем и действует сильнее угрозы, выражая, что угроза уже перешла в дело. Не довольствуясь этим, он потом напоминает и о геенне, и твердо доказывает слова свои, устрашая их со всех сторон и разрешая вопрос, часто предлагаемый. Многие в недоумении спрашивают друг друга, от чего происходят преждевременные смертные случаи, от чего продолжительные болезни? – Причина многих, говорит он, из таких нечаянных бедствий заключается в грехах. Те, которые грешат, а между тем и здоровы, и счастливы по-мирски, берегутся для будущих мук. Там они подвергнутся жесточайшему наказанию» (святой Златоуст). Итак нечего себя обнадеживать, или предавать себя дерзости, тем, что случается, и недостойно причастившись, не подвергаться явному наказанию. От правды Божией никакой грех не укроется, и никакому греху невозможно остаться без воздаяния. Когда-нибудь он получит его.
Стих 31. Аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были.
Себе разсуждать здесь то же, что выше: да искушает себе кийждо. Это значит: если бы мы надлежащим образом себя испытывали пред причащением и достодолжно приготовлялись к нему, то не быхом осуждени были, то есть не ели и не пили бы мы себе суда, не был бы над нами произносим приговор: повинен Телу и Крови Господни. Осуждение, то есть суд и присуждение наказания, бывает за недостойное причащение, а недостойное причащение допускается оттого, что себя не рассуждаем, не испытываем и не очищаем от грехов покаянием, иное утаивая, иное сказывая в половину.
«Не сказал Апостол: если бы наказывали себя, или мучили себя, но: если бы только захотели сознать грехи свои сами и осудить себя и свои беззакония, то избавились бы от наказания и здесь, и там. Ибо осуждающий сам себя вдвойне умилостивляет Бога и сознанием грехов своих и готовностию не делать их на будущее время. Но мы не хотим делать, как должно, и этого легкого дела» (святой Златоуст).
По ходу речи это относится к причащению, но вне контекста это положение идет ко всякому греху. Всякий грех от нерассуждения себя, и всякому греху изрекается суд и наказание в самый акт греха. Исполнение приговора и отлагается иногда до времени, но самый приговор тотчас последует. Себя рассудить значит сознать, кто ты, дерзающий творить грех, прогневляющий Бога пред лицем Самого Бога, невидимо, но тем не менее действительно присущего тебе? Приняв эту непреложную истину сознанием, едва ли бы кто решился грешить. Но в деле греха враг ее затмевает и совсем изгоняет из сознания. Как ни нелепо слово грешника: не видит Бог, а оно всегда проходит в мыслях грешника грешащего.
Стих 32. Судими же, от Господа наказуемся, да не с миром осудимся.
Мысль Апостола все стоит на недостойном причащении Святых Таин. Судими – значит, что в момент недостойного причащения приговор над нами произносится, ибо, причастившись недостойно, мы суд себе ели и пили. За приговором следует наказание, когда немощь, когда недуг, когда смерть. Так от Господа наказуемся. Но обо всем этом Апостол уже говорил выше. Что теперь прибавляет, есть: да не с миром осудимся, то есть эти временные наказания посылает Господь затем, чтоб избавить нас от осуждения на вечные муки вместе с миром, или со всеми грешниками неверами.
«Апостол не угрожает нам наказанием вместе с миром, но щадит нас, угрожая здешним наказанием, которое временно и заключает в себе много утешения, ибо оно освобождает от грехов и подает сладостную надежду на будущее, которая облегчает настоящие страдания. Этим он желает и утешить немощных и сделать других более ревностными. Ныне же, говорит, судими, от Господа наказуемся. Не сказал: подвергаемся казни или мукам, но наказуемся παιδευομεθα, обучаемся, вразумляемся. Ибо настоящее наказание есть более вразумление, нежели осуждение, более врачевание, нежели карание, более целение, нежели мучение, более исправление, нежели воздаяние. И не только этим, но и угрозою большего (будущего) наказания он облегчает настоящее: да не с миром, говорит, осудимся. Видишь ли, как он указывает на геенну и на Страшный суд и доказывает, что этот суд и наказание неизбежны и будут непременно? Ибо если верующие и находящиеся под покровом Божиим не избегают наказания за свои прегрешения, как видно из настоящих указаний, то тем более не избегнут неверные и согрешающие тяжко и неисцельно» (святой Златоуст). «Миром назвал погрязших в неверии и грехах, и говорит, что как Бог особенно благоволит и печется о верующих, то воздает им за грехи здесь, чтоб не быть им осужденными вместе с теми» (Экумений).
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter