Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Толкование на послание святого апостола Павла к Римлянам (часть 3)
Глава 12, стих 3. Глаголю бо благодатию давшеюся мне, всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати: но мудрствовати в целомудрии, коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры.
Желая научить смирению, свое обнаруживает смирение: глаголю бо благодатию, давшеюся мне. Слово мое к вам не мое, но благодать Божия, данная мне, внушает его и понуждает предложить вам. Благодать, данная святому Павлу, есть благодать Апостольства, которая выражалась во власти вязать и решить, — все установлять, предписывать правила и взыскивать за неисполнение их, — и в том, что Апостолам Дух Святой внушал, что кому когда говорить. Едва ли Апостол в приведенных словах имел в виду первую сторону Апостольской благодати; потому что высказывание власти не располагает к смирению, а раздражает сознание и своего достоинства. А скорее, он хотел выразить, что «узаконяет пишемое не он, но действующая чрез него благодать Духа, говоря как бы: я — орудие благодати» (блаженный Феодорит); не стал бы сам докучать вам этим уроком, но понуждает Дух Божий, Коему не могу противиться. Святой Златоуст говорит: «выше сказал: молю щедротами Божиими, — а теперь опять говорит: глаголю благодатию. Заметь смиренномудрие учителя, заметь кротость его сердца! Для таких увещаний и советов он никак не признает достаточными собственных своих слов, но в подтверждение оных ссылается то на милосердие Божие, то на благодать. Не от себя предлагаю я слово, говорит он, но от Бога. И не сказал: убеждаю вас премудростию Божиею, законом Божиим, — но: благодатию, — непрестанно напоминая о благодеяниях, дабы внушить большую благодарность и доказать, что и благодать требует исполнения того, о чем здесь говорится».
Всякому сущему в вас. «Не тому или другому, но всем, — начальнику и подчиненному, рабу и свободному, неученому и мудрецу, женщине и мужчине, юноше и старцу; это общий закон, потому что Господний. Итак, Апостол никого не оскорбляет словом своим; предлагает наставление всем, даже и тем, которые не виновны (в противоположном наставлению пороке), дабы удобнее приняли сие вразумление и исправление виновные» (святой Златоуст).
«И что же говоришь ты, скажи мне? Не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати. Предписывает смиренномудрие, матерь всего доброго, подражая в том своему Учителю. Как Христос, взойдя на гору, дабы предложить нравственную беседу, начал словом о смиренномудрии и такое предложил основание: блажени нищие духом (ср.: Мф. 5, 3); так и Павел, от догматических истин переходя к нравственным, хотя преподал урок о добродетели вообще (в 1-м и 2-м стихах), требуя от нас удивительной жертвы, но намереваясь описать добродетели порознь, начинает с смиренномудрия, как бы с главы, и советует не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати, — потому что такова воля Божия» (святой Златоуст).
Не мудрствовати паче, μη ϋπερφρονεΐν, — выше меры своей мудрствовать, — мудрствовать или о себе самом, что будет то же, что высокомудрствовать, гордиться своим дарованием, высясь над другими и свысока смотря на них, — или мудрствовать выше меры — загадывать дела не по силам и требовать себе места и должности не по способностям, что будет то же, что — быть притязательным не в меру, честолюбивым, властолюбивым, славолюбивым. Все сие и подобное запрещается одним словом: не мудрствовати паче — знай свою меру и как в мыслях о себе не выходи из нее, так и в замыслах и требованиях своих — не заходи за черту ее. Это и будет: мудрствовати в целомудрии, φρονεΤν εις το σωφρονεΤν, — мудрствовать так, чтоб это значило целомудрствовать. Целомудрие здесь — не добродетель чистоты, а здравомыслие. ΣωφρονεΤν — собственно и значит: здравоумствовать, — от: σόος — целый, неповрежденный, здравый — и: φρονεΐν — мудрствовать. — ΦρονεΤν — не отвлеченное мудрствование означает, а обдумывание дел, занятий, предприятий. ΣωφρονεΤν — будет: уметь обдумывать все сие здраво, благоразумствовать. Апостол одну сторону благоразумия берет, именно не загадывать и не требовать ничего выше своей меры, — как и Спаситель учил притчею о замышляющих строить дом или вести войну. Кто себя и дела свои держит в своей мере, тот целомудрствует или здравомудрствует. Святой Златоуст говорит: «слова сии: φρονεΤν εις то σωφρονεΤν — значат: мы получили силу рассуждения, дабы обращать оную не в высокоумие, но в целомудрие. Не сказал Апостол: думайте о себе смиренно, — но: целомудренно, — разумея здесь под целомудрием не противоположную бесстыдству добродетель и не удаление от распутства, но ум трезвенный и здравый. Ибо иметь здравые мысли называется: σωφροσύνη — целомудрием. Называя смиренномудрие целомудрием (здравомудрием), Апостол показал, что нескромный (несмиренный) не здрав умом, но сумасбродствует, бесчинствует и поступает несмысленнее всякого безумного». «Гордыня есть болезненный образ мыслей» (блаженный Феодорит).
Коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры. Какая же мера здравомудрия? Та, чтоб всякий мудрствовал в мере дара, который получил от Бога. Мерою веры назвал здесь Апостол меру дарований, поставляя причину вместо действия, — потому что вера причина дарований, и мера сих определяется мерою той. Феодорит пишет: «Апостол верою назвал здесь благодать. Ибо верою приобретается даяние благодати и по мере веры даются дары благодати. Повелевает же данною благодатию измерять мудрование души». — А святой Златоуст говорит: «поелику многие из римлян и из коринфян по причине духовных дарований впали в высокоумие, то заметь, как Апостол выводит наружу причину сей болезни и понемногу отклоняет оную. Сказав, что должно мудрствовати в целомудрии, — присовокупил: коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры, — называя здесь верою духовное дарование! Словом же: разделил, — как утешил получившего меньший дар, так смирил пользующегося большим даром. Ежели Бог разделил так, а не от твоего зависит успеха, то почему тебе думать о себе много? Ежели же кто скажет, что здесь о вере говорится, а не о даровании; то сие еще более доказывает, что Апостол хочет смирить тщеславных. Ежели вера есть причина дара, ею творятся чудеса и все сие (то есть и самая вера) от Бога, то на каком основании думаешь о себе много? Если бы Бог не пришел на землю и не воплотился; вера не имела бы таких успехов. Итак, все доброе имеет начало в Боге. А если Сам Он дает, то умеет и разделить. Сам все сотворил и о всех равно печется. От Его человеколюбия зависит, как дать, так и дать в известной мере. Явивший благодать в главном, — в том, что сообщил дары Свои, не обойдет тебя в разделе. Если бы хотел Он лишить тебя чести, то не дал бы тебе и самого первого». Мера веры есть мера дарования; но как и самая вера от Бога, то нет существенной разности — меру ли собственно веры разуметь здесь, как слово требует, или меру дарования, условливаемую мерою веры, как требует течение речи. Ибо после Апостол говорит уже не о мере веры, а о мере дарований.
Стихи 4 — 5. Якоже бо во едином телеси мнози уды имамы, уды же ecu не тожде имут делание: такожде мнози едино тело есмы о Христе, а по единому друг другу уди.
Сказанное пред сим Апостол поясняет примером. Потребовав не мудрствовать паче меры своей, то есть знать свою меру, и как не думать о себе паче меры, так и не загадывать дел выше своих сил и не требовать себе места и должности выше своих способностей, теперь убеждает: смотри на тело, и научишься всему сему. У нас в одном теле много членов, и не все члены одно делают дело, но у каждого есть свое дело, которым одним он и занят и не заявляет требования, чтоб ему дали другое дело, которое кажется ему повыше. Не все члены видят, не все слышат, не все дышат... Но зрение дано глазу, — он им и занят; слышание — уху, — оно то и делает; дыхание — легким, — они и дышат: так и прочие члены имеют всякий свое дело: желудок варит пищу, сердце обращает кровь и прочее. Желудок не заявляет требования: дай, я буду смотреть, — потому что он к этому не настроен и способности не имеет. Так и всякий член не лезет туда, где он негож, — свою меру знает и о том лишь заботится, чтоб свое дело исправлять как должно. Похоже на тело и общество христианское, продолжает Апостол. Нас много, но все мы — одно тело о Христе Иисусе Господе, Который есть Глава сего тела. Все мы — одно тело, но не все — одно и то же, но разнимся друг от друга; мы то же в отношении друг к другу, что члены. — Далее сего сравнение у Апостола нейдет. Ожидалось бы, что он скажет: так и мы, как члены одного духовного тела о Христе, не одно и то же имеем или должны иметь делание, как не одно имеют делание и члены тела вещественного. Но как это само собою было очевидно, то Апостол не счел нужным делать такое приложение, равно как выводить отсюда урок: свое дело всякий делай и выше своего дарования не лезь.
Очевидно, что Апостол так поставил сие сравнение, чтоб поддержать вторую особенно сторону немудрствования паче должного, то есть ту, чтоб не быть притязательным, не искать высшего себя, а свою меру знать и свое дело делать. Но и первая тут же: ибо таких притязаний нельзя иметь, не думая о себе паче меры. Почему не неуместно наши толковники и в сих стихах видят продолжение Апостольского наставления о смиренномудрии. «Почему ты думаешь о себе высоко? Не все ли мы, большие и малые, составляем одно тело? А когда по отношению к Главе мы одно тело и один для другого члены; для чего ты отторгаешься высокоумием? Для чего стыдишься брата? Как он есть твой член, так и ты его член; и в этом отношении вы равночестны» (святой Златоуст).
Стих 6. Имуще же дарования по благодати данней нам различна: аще пророчество, по мере веры.
Речь Апостола усеченна; дополним ее. Члены тела не одно имеют делание; и мы должны не одно иметь делание, а каждый свое. Какое же? На какое получил каждый дарование от Бога. Имея таким образом разные дарования, мы должны действовать каждый своим дарованием: кто получил пророчество, пророчествуй и прочее. Экумений пишет: «усеченно говорит Апостол, не все употребляя речения, какие нужны для выражения мысли. Здесь надо дополнить после: имуще дарования различна — такие слова: пребывай каждый в том даровании, которое получил, — или: довольствуйся им, — или: действуй по нему и согласно с ним, — или что подобное».
Дарования, о которых поминает здесь Апостол, разумеются не естественные, которые каждый получает в рождении, хотя и они все от Бога; но разумеются дарования сверхъестественные, благодатные, подаемые Святым Духом по Крещении в Миропомазании, что при Апостолах совершалось возложением рук и составляло неотъемлемую принадлежность всякого верующего и признак того, что он есть Христов, верующий. Дарования сии Апостол подробно перечисляет в Послании к Коринфянам (см.: 1 Кор. 12, 7 — 11). Такое раздаяние дарований явно было для всех. Почему Апостол не доказывает сего, а только указывает: имуще дарования.
Святой Златоуст и здесь видит урок к смирению: «итак, не думай о себе много. Все, что ты получил, дано тебе от Бога, а не сам ты приобрел. По сей причине Апостол, коснувшись духовных дарований, не сказал, что один получил больше, а другой меньше; а как наименовал дарования? Различными. Ибо говорит: имуще дарования — не большие и меньшие, но: различна. Что за дело, ежели не то же тебе вверено, когда ты принадлежишь к тому же телу?»
Но и к дополнительной мысли, то есть той: получили вы разные дарования, и действуй теперь каждый сообразно с своим, — святой Златоуст делает особое внушение: «поелику достаточным образом усмирил уже слушателей, то желает сделать их ревностными и подвинуть к большей рачительности, указывая на то, что и от них самих зависит получить больший или меньший дар. Дабы смирить горделивых, он утверждает, что дается сие от Бога, когда, например, говорит: коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры — и еще: по благодати данней нам. Но для поощрения беспечных присовокупляет, что первое основание полагают сами люди. Для тех же двух целей то же самое утверждает он и в Послании к Коринфянам. Когда говорит: ревнуйте дарований (ср.: 1 Кор. 12, 31), показывает, что и они сами бывают причиною разности даруемого. А когда говорит: вся же сия действует един и тойжде Дух, разделяя властию коемуждо, якоже хощет (ср.: 1 Кор. 12, 11), доказывает тем, что получившие дар не должны оным превозноситься. Так в обоих отношениях врачует недуг коринфян. Подобно поступает и с римлянами». Приложим и слова блаженного Феодорита: «каждая часть тела не себе только полезна, но приносит пользу и целому. Посему и приявшему свыше какую-либо благодать надлежит ясно знать, что для общей потребности приял он дар сей... Мы друг для друга члены, по данной нам благодати имеющие разные дарования; ибо хотя они и различны, однако же Божественною благодатию подаются к общей пользе».
Аще пророчество, по мере веры. И здесь речь усеченна. Апостол хотел сказать: имеет ли кто дар пророчества, пророчествуй по мере веры. Он начинает перечислять разные дарования и указывает их должное употребление. Слова: по мере веры — наши толковники относят не к употреблению дара пророчества, а к получению его, именно в том смысле, что дар сей получается по мере веры. Так святой Златоуст: «хотя пророчество дается по благодати, но изливается не просто, а заимствует меру от приемлющих; и течет столько, сколько велик будет подставленный сосуд веры». Так блаженный Феодорит: «верою каждого измеряет благодать Податель благ». Так и другие. Но и в таком случае все же надо будет речь дополнять: пророчество ли получил кто по мере веры, — пророчествуй во благо другим. А что так дополнить необходимо, обязывает вся речь. Ибо далее говорится: если служение получил, служи; если учение, учи и так далее. Следовательно, и здесь надо доразумевать указание на употребление дара пророчества, относить ли слова: по мере веры — к получению дара пророчества или к употреблению его.
«Пророчеством Апостол называет не только предведение будущего, но и ведение сокровенного» (блаженный Феодорит), и, частнее, ведение сокровенных помышлений сердечных, вместе с которым находило и понуждение повесть речь об открытых помышлениях, для отгнания ли их и изменения, если они неодобрительны, или для большего их утверждения, если они хороши. В каком бы смысле ни принять слово: пророчество, — употребление сего дара требует большой веры и опытности духовной. Иначе может случиться, что или совсем останется без употребления дар сей, по излишней скромности и несмелости, или к употреблению его примешается многое личное, свое, а не благодатию внушенное. Вера же и дерзновение подает и научает верному различению своего от Божиего. Вера, детски смиренная, ни в том, ни в другом случае не постыждает. Ей принадлежит преданность Богу, за которую, как за повод, ведет Бог смиреннопреданного Ему непогрешительным путем. Потому по мере веры можно понимать — по мере убеждения, внутреннего свидетельства совести. По-гречески стоит: κατά την άναλογίαν της πίστεως, — что справедливо можно перевесть: согласно с верою. Вера здесь, как совокупность догматов, — символ веры. Это проба пророческих созерцаний и откровений и программа для их употребления. Из открываемого предлагай другим то, что согласно с общею верою, ее разъясняет, питает, утверждает.
Стих 7. Аще ли служение, в служении: аще учай, во учении.
Если получил дар служения, пребывай в служении. Служение, διακονία, — разумеется собственно исправление чего-либо по церкви: смотрение за входящими в храм и за порядком в нем, прислуживание при совершении таинств и все прочее есть διακονία. Этим обнимается не диаконский только, но и весь священноцерковно-служебный чин. Святой Златоуст говорит: «служение взято здесь в общем понятии; ибо и Апостольство называется служением, и всякое доброе духовное дело есть служение. Хотя сие же наименование употребляется для означения частной должности; впрочем, здесь говорится вообще». То же пишет и блаженный Феофилакт: «есть служение и дарование особенное в чине церковном, каково служение "седми диаконов". Но здесь под именем служения разумей вообще всякое духовное дело. Каковое, говорит, получил ты служение, в исправлении того пребывай (это слово должно приложить здесь), не ищи чего-либо большего и не превозносись пред другим, а будь доволен тем, что получил».
Аще учай, во учении. Если ты учай — учитель, получил дар учительства; то пребывай в учении, об нем думай, им занят будь, его исправлять, как должно, всячески старайся и ревнуй. — «Под учением разумеется истолкование Божественных догматов» (блаженный Феодорит) — о Пресвятой Троице, о творении и промышлении, о блаженном состоянии в раю и падении, о воплощении Бога и нашем в Нем спасении, о благодати Святого Духа и надеждах христианских. Что это есть особое дарование, видим доселе: ибо иной очень ясно преподает догматы, но утешить, но распутать нравственную запутанность и вывесть на путь не умеет. От пророчества этот дар отличается тем, что дух пророческий находил внезапно и понуждал к слову, не ограничиваясь лицами и не стесняясь ни временем, ни местом; а дар учения действовал постоянно и давал учащему свободу избирать предметы и порядок учения, наблюдать время и готовить поучения. Святой Златоуст говорит при сем: «заметь, что Апостол не наблюдает строгого порядка, но малое (служение) ставит впереди, а большое (учение) после, научая тому же, чему научил прежде, то есть не надмеваться и не превозноситься».
Стих 8. Аще утешаяй, во утешении: подавали, в простоте: предстояй, со тщанием: милуяй, с добрым изволением.
Если ты утешаяй — получил дар утешения, то пребывай в утешении других. Утешение, παράκλησις, — двоякое может иметь значение, — или утешение в скорби, умиротворение и успокоение смущенного сердца, или убеждение к доброй жизни, упорядочение нравственной стороны. То и другое может исправлять один и тот же дар по однородности дела и одинаковости требуемого к исправлению его настроения. Почему и здесь то и другое можно разуметь, как и делают наши толковники. Блаженный Феодорит под «утешением разумеет убеждение к добродетели»; а блаженный Феофилакт — успокоение скорбящего сердца, говоря: «и утешение есть особый вид учения. Ибо учением называется вообще рассуждение о всяком предмете, а утешением собственно то, когда кто успокоивает словом души, возмущенные скорбию или гневом. Итак, утешающий, говорит, пусть пребывает в утешении, делая свое дело, и не превозносится пред другим».
В Апостольские времена были в Церкви особые чины Пророков и учителей, кроме Апостолов, и особые чины служащих по церкви. Но был ли особый чин утешающих и на путь правый наставляющих? Верно, был, когда о даре к тому особо говорит Апостол. Их делом могло быть смотрение за нравственностию и уговаривание неисправных исправиться, прежде чем возьмется за сие власть церковная. — Не след ли сего чина есть ό ευταξίας — смотрящий за благочинием в церкви?
Подаваяй, в простоте. Если ты подаваяй — получил дарование экономства и приставлен к раздаванию потребного нуждающимся от лица Церкви; то подавай в простоте, то есть не подозревая того, кто предъявляет свои нужды, в лукавстве, а в простоте сердца веря его слову, что точно он нуждается так, как говорит, — или в простоте сердца подавай ему, не скупясь, не жалея, сердцем широким. В первенствующей Церкви общества христианские содержали своих бедных, и для того каждый по силе жертвовал в общую церковную экономию от имения своего, что кто мог и чем усердствовал. Для раздаяния пособий избирались особые способные к тому лица. В Иерусалимской Церкви Апостолы избрали на то семь диаконов. Так, надо полагать, делалось и во всех Церквах. Потом, когда диаконы отошли на прислуживание при совершении таинств, для раздаяния потребного нуждающимся избирались особые экономы, на попечении которых были все бедные, вдовы, сироты, больные и все всякого рода нуждающиеся. Что умение вести такого рода дела есть особое дарование, это всякий знает по всегдашним опытам. Об этом даровании и говорит здесь Апостол, но не как о естественной способности, а как о благодатном даре, давая разуметь, что такого рода дарование проявлялось тогда в лицах, которые естественно не выказывали к тому особого предрасположения. Но если и предполагать в ином подобное предрасположение, все надо полагать, что благодать Божия, пришедши, вызывала, возвышала и направляла его.
Полагать, что здесь Апостол разумеет особый дар — распоряжаться церковным имением — заставляет то, что сей: подаваяй — стоит у него между: учай — и: утешаяй, — с одной стороны, и: предстояй, — с другой, — то есть в ряду чинов, ведущих благообразные порядки по церкви. Наши толковники говорят при сем более о том, с какими расположениями должно подавать нуждающимся, — так, однако ж, что все сказанное ими может относиться не к общей только добродетели подавания милостыни, но и к особым экономам церковным. Вот слова их: святого Златоуста: «не довольно еще того, чтобы подать, но надо подать нескудно; ибо сие разумеется везде под словом: простота»; блаженного Феодорита: «подаваяй, в простоте, — не славу себе от других уловляя, но удовлетворяя потребности нуждающегося и не рассуждая, достаточно ли будет или недостаточно для себя, но полагаясь на Бога и щедро делая подаяние»; блаженного Феофилакта: «сказав об учении и утешении, то есть о том, что относится к попечению о душах, теперь говорит о телесном, как занимающем второе место. Простотою называет щедрость; следовательно, учит раздавать со щедростию. Ибо никакая добродетель не бывает добродетелию, если совершается ненадлежащим образом. Так и девы хотя имели елей, но имели его недостаточно, почему и отвержены (см.: Мф. 25, 1 — 12)». Все сии наставления могут идти к раздаятелям как своего, так и церковного имущества.
Предстояй, со тщанием. Если ты предстоятель, веди дело предстоятельства со тщанием. Апостолы, где ни насаждали веру, везде поставляли священников или и епископов с рукоположением, чтоб они управляли образовавшимся христианским обществом, или Церковию, во всем касающемся веры и спасения. Были назначаемы предстоятели и для каждого собрания верующих. Храмов пока не было; собирались в домах. Если общество верующих было велико, то собирались не в одном доме. Для каждого такого собрания был особый предстоятель с полною властию предстоятельства. Это было зачало многих приходов в одном месте жительства — городе, местечке или большом селе. Всякому такому предстоятелю, и большому, и малому, заповедует Апостол предстоять со тщанием. Куда весть и направлять и как действовать, было известно. Не ленись только, и все будет идти добре. Это то же, что внушал святой Павел и святому Тимофею: не неради о своем даровании живущем в тебе, еже дано тебе бысть пророчеством с возложением рук священничества (1 Тим. 4, 14). «Не довольно быть начальником, но надобно начальствовать с рачением и усердием» (святой Златоуст). «Тому, кто получил попечительное о братиях настоятельство, надлежит вместе с властию восприять и тщательную о них заботу, чтоб начальствуемые им преуспевали и ему иметь в них плод и для себя самого» (Амвросиаст).
Милуяй, с добрым изволением. — С добрым изволением, εν ίλαρότητι, — что выразить вполне следует так: с радостным сердцем и веселым лицом, — радушно. Но кто сей милуяй? Поелику он стоит в ряду лиц строящих и держащих порядки в христианском обществе, то и под ним пригожее разуметь какой-либо чин. Может быть, это пекущийся о больных. Он вместе с подаваяй и утешаяй залечивали все раны верующего общества, кто пособием, кто словом, кто попечением о здоровье. И тем надо быть радушными, но паче их ходящему за больными.
Но может быть, Апостол перечисление чинов церковных и особых дарований для них кончил предыдущим: предстояй, со тщанием, — а с сего слова начинает предписывать общие всем христианам добродетели, поставляя на первом месте радушную милостивость к нуждающимся. Наши толковники разумеют здесь общую добродетель милосердия. Святой Златоуст говорит о сей добродетели пространно: «мало оказывать милосердие, но надобно делать сие нескудно и без скорби; или, лучше сказать, не только без скорби, но еще с веселым и радостным духом. Ибо не одно и то же не быть печальным и радоваться. То же самое с великим тщанием доказывал Павел и в Послании к Коринфянам. Ибо, побуждая их к щедрости, говорил: сеяй скудостию, скудостию пожнет; а сеяй о благословении, о благословении и пожнет (ср.: 2 Кор. 9, 6) и, научая, с каким расположением должно оказывать щедрость, присовокупил: не от скудости, ни от нужды (ср.: 2 Кор. 9, 7). В оказывающем милосердие должно быть то и другое, и щедрость, и веселое расположение. Для чего плачешь, подавая милостыню? Зачем тужишь, оказывая милосердие, и чрез то лишаешься плода заслуг своих? Ежели тужишь, то нет в тебе милосердия; напротив, ты жесток и бесчеловечен. Ежели сам тужишь, то как можешь ободрить того, кто в горе? Нелегко сделать, чтоб в нем не родилось худого подозрения, когда подаешь ему и с радостию; потому что человеку кажется всего унизительнее принимать что-нибудь от другого. Ежели ты особенною веселостию своего расположения не отвратишь подозрения и не покажешь, что сам одолжаешься больше, нежели одолжаешь; то, скорее, уронишь, чем восстановишь приемлющего. Посему Апостол говорит: милуяй, с добрым изволением. Кто с печальным лицом получает царскую власть? Кто остается с потупленными взорами, получив прощение грехов? Смотри не на трату денег, но на плоды сей траты. Ежели сеятель радуется, хотя и наудачу сеет; тем более должен радоваться делатель неба. Если и малое дашь с радостию, дашь много. Равным образом, если ты и много подал, но с прискорбием; то из многого сделал мало. Так две лепты вдовицы (см.: Мк. 12, 41 — 44) превзошли многие таланты, потому что ее расположение было не скудно. Скажешь: как может подавать с радушием, кто сам живет в крайней бедности, у кого истощено все? Спроси вдовицу, у нее научишься, как это можно, и узнаешь, что не от бедности происходит душевное беспокойство, но что собственная воля производит как сие, так и все противное. Можно и в бедности быть великодушным, и при богатстве малодушествовать. Посему Апостол требует при подаянии простоты, при милосердии радушия, при начальствовании рачения. Он желает, чтобы мы помогали нуждающимся не только деньгами, но и словами, делами, телесным трудом и всем прочим. И, сперва упомянув о главном роде вспоможения, — учением, советами, — которые тем нужнее, что служат пищею душе, потом уже переходит к вспоможению деньгами и всем прочим».
Указав, как должны действовать лица, заправляющие делами христианского общества, пишет теперь Апостол:
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter