Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Толкование на 118-й псалом
Десятое восьмистишие идет под словом «иод» — «рука».
Рука — символ всемогущества Божия. Все сотворил, все и содержит Он в деснице Своей и о всем промышляет. Этому соответствует содержание сего восьмистишия. Помянув о сотворении себя Богом и даровании разумения к исполнению своего назначения (стихи 73, 74), пророк далее молится, чтобы Господь улучшил и внешнюю участь его к славе богоугодной жизни. Праведно, говорит, Ты, Господи, смирил меня (стих 75); но буди милость Твоя ко мне и щедроты Твои да приидут на меня, во-первых, по словеси Твоему (стих 76), во-вторых, да жив буду (стих 77), в-третьих, да постыдятся гордии (стих 78), в-четвертых, да обратятся ко мне боящиеся Тебя (стих 79). Но главное, устрой, да будет сердце мое непорочно в оправданиях Твоих (стих 80).
Это восьмистишие, по содержанию, очень сходно с предыдущим, ибо рассматривает жизнь нравственную в том же отношении.
Стих семьдесят третий
«Руце Твои сотвористе мя, и создаете мя: вразуми мя, и научуся заповедем Твоим».
Пророк поминает о творении не затем, чтоб излагать этот предмет, а чтобы в сем действии Божием получить подкрепление молитве своей о помощи Божией к нравственному преуспеянию своему. Я Твое создание, Господи; а Ты создал меня не за тем, чтобы я погибал, но чтобы удостоился вечного блаженства. А так как для этого необходимо исполнять волю Твою, выраженную в заповедях, то вразуми меня и научи, как это сделать.
Поминанием о творении пророк приводит на мысль последнюю цель человека и в указании на нее дает побуждение к богоугодной жизни. Человек создан по образу Божию и подобию для того, чтобы жить богоподобно и чрез богоподобие стать в живое общение с Богом. Благ Господь — будь и ты благ; долготерпелив Господь — терпи и ты; праведен Господь — блюди правду и ты; истинен Господь — возлюби истину и ты; кроток и смирен сердцем Господь — будь таков и ты; милует Господь — прощай и ты; словом, каким благоволил явить Себя Господь, таким будь и ты. Потому-то и сказано: «будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф.5,48).Но если собрать все эти свойства Божий и, соответственно тому, выразить нашу обязанность подражать им, то получится весь круг заповедей Божиих. Таким образом, и выходит, что жить в богоподобии значит жить по заповедям Божиим. Пророк и говорит прямо: «вразуми мя, и научуся заповедем Твоим».
«Вразуми, и научуся». Ты дал мне разум, Господи; но разум не источник истины, а сила, приемлющая истину. Видеть все, чему как должно быть он не может; но он способен уразуметь все, что откроет ему Твоя премудрость. Таким Ты создал его; таков он и у меня: вразуми же меня; вложи в ум мой разумение всего того, что нужно к исполнению заповедей Твоих, то есть вложи и самое познание заповедей с признанием их неотложности, и твердое намерение жить по ним. Тогда я самым делом научусь, как исполнять их и опытом познаю, сколько жизнь по ним блаженна и как прямо ведет она меня к последней цели моей.
«Пророк, рассуждает святой Амвросий, начинает речь, выставляя себя делом рук Божиих, чтобы удобнее приклонить благоволение Творца к творению Своему; ибо хотя материя для нашего тела взята из брения, хотя мы и плотию обложены, костьми и жилами сшиты, но никто не усомнится, что человек есть наилучшее творение Божие. Посмотри на одно устройство тела, и найдешь, что ничего не может быть красивее и благоустроеннее его. Впрочем, формы членов телесных превосходны и у других животных, но кроме того в них нечего похвалить; а человек превосходен не тем, что видимо, а тем, что невидимо, что, содержась в теле смертном, предназначено для вечности, что, пребывая и в земной гостинице, жительствует на небе и состоит в живом союзе с Богом. Посему Соломон праведно воззвал: «велика вещь человек» (Притч.20,6), ибо он есть истолкователь Божественного миротворения и подражатель Богу. Затем и сотворен был человек после того, как уже были благоустроены небо и земля, и притом не словом: «да будет», но по некоем Божественном совещании: «сотворим человека по образу Нашему и по подобию» (Быт.1,26). Бог начинал как бы особый некий труд не потому, чтобы для Него не то же было — сотворить великое, как и малое, но для того, чтобы показать особенность человека. «И вдуну в лице ею дыхание жизни» (Быт.2,7). Внемли же себе, человек, и устремляйся к Тому, дыханием Коего вдохновен ты. Познай, чем ты велик, и возревнуй быть в том великим. Земное в тебе не так велико, но велико то, что носит в себе образ Божий. Неизреченно велико это преимущество! Смотри же, блюди и не погуби великого дара сего. Как это сделать, учит тебя пророк, молясь и тебя поучая молиться: «вразуми мя, и научуся заповедем Твоим».Сознавая себя духовным, он просит дара, первого между дарами Духа,— духа премудрости и разума, не для того, чтоб исследовать небо и землю, но чтобы точно уразуметь волю Божию и верно исполнять ее».
Стих семьдесят четвертый
«Боящийся Тебе узрят мя, и возвеселятся, яко на словеса Твоя уповах».
«Я буду поводом к веселию для благочестивых, говорит пророк, потому что я на Тебя уповал и достиг конца, соответствующего сему упованию». Так объясняет это место Феодорит. «Пророк научает, говорит святой Афанасий Великий, что не один он примет сие дарование (то есть что, будучи вразумлен, научится заповедям Божиим), но что будет оно простерто на всех боящихся Господа; ибо (научившийся заповедям) одним только благочестивым приятен, ощутительно познаваемый ими и в слове, и в предначертаниях премудрости, которою он обладает; для других же тяжело и видеть его, потому что жизнь его не похожа на жизнь других и различна от стезей их. Потому он и говорит: «возвеселятся, яко на словеса Твоя уповах»».
Получив вразумление от Господа, пророк надеется, что, с помощию Божественной мудрости, хорошо научится жить по заповедям Божиим, явится то есть совершенным в нравственном отношении. Теперь говорит, что все богобоязненные, увидев его таким, возвеселятся. Чему же? — «Яко на словеса Твоя уповах»,или тому то есть, что хорошо я сделал, возложив упование на словеса Твои, вседушно предавшись им и в совершенстве их исполнив,— или тому, что я не напрасно уповал, но достиг того, чего надеялся. То или другое — все одно. Удар мысли не на этом, а на том, что богобоязненные, увидев его нравственное преспеяние, возвеселятся. Пророк Божий не особится, но сознает себя состоящим в союзе со всеми богобоязненными, которых обыкновенно интересует не свой только личный успех, но более всего — успех других, ревнующих об угождении Богу. Славу Божию и славу богоугодной жизни видят они в том, что жизнь богоугодная процветает, что число лиц, живущих по Богу, множится и что всякий, начавши дело свое, доводит его до конца, не останавливаясь на полдороге.
Но, выставляя это пред Господом для умоления Его о помощи себе, он дает разуметь, что и Самому Господу приятно видеть такое общее сорадование успехам в доброй жизни. Господь создал нас на радость; «нечестивому же несть радоватися» (Ис.48,22), радуется только богобоязненное благочестие. И вот Господь, видя, как расширяется такое радование, утешается тем, ибо это значит, что цель Его в творении достигается. На небе — лики ангелов присно радуются в общем своем составе; на земле по их примеру и общество людей богобоязненных так же радуется общею радостию. Радость жизни разливается всюду. Пророк умоляет Господа тем утешением, которое Он имеет, видя радость богобоязненных.
Из этого видно, что не одно сознание живого союза с Богом, но и сознание живого союза со всеми угождающими Богу входит в состав духа богоугодно настроенного как неотъемлемая черта. Один умник сказал: я не вижу этого союза. Неудивительно; потому что он невидим и устрояется без особых напряжений и исканий. В каждой местности одинаково настроенные по Богу естественно знаются друг с другом, ибо, видя одинаковые стремления, сходятся и сорадуются друг другу. «Чистый, говорит святой Амвросий, естественно располагается к чистому и сорадуется ему; милосердый располагается к щедродательному и сорадуется ему; постник — к постнику, молитвенник — к молитвеннику». Хоть они и не вместе телом, но духом всегда неразлучны. Случись побыть кому в другой местности, и там он скоро спознается с единодушными и становится с ними в один дух. Еще местность — еще общение. Так духовное общение расходится кругом. Сидящий в тесном уголку состоит в живом сердечном союзе со всеми знаемыми богоугодниками и в мысли их держит более, нежели иной, бывая с кем-либо лицом к лицу. В этом общении и крепость жизни. Кто сознает себя одиноким пред лицем Бога, тот да не хвалится, что достодолжно является пред Богом. Не хочет Бог и не благоволит к таким одиночкам. А пустынники? - Пустынники весь мир носят в сердце: они не одиночки в духе.
Стих семьдесят пятый
«Разумех, Господи, яко правда судьбы Твоя, и воистинну смирил мя еси».
Предполагается, что пророк получил мудрость и научился заповедям, вступил в союз с богобоязненными и обвеселил их всех своим совершенством. Стало быть, эта сторона духовная светла. Теперь он начинает просить, чтобы Господь подвел в уровень с нею и внешнюю его участь. На первом месте ставит сознание, что если она доселе не светла, то в держании ее такою ничего нет неправого: сам я виноват; Ты праведно, Господи, смирил меня. «Пророк, толкует Феодорит, говорит это, преимущественно изъявляя благо-признательность свою. Знаю в точности, говорит он, что право и праведно произнес Ты приговор надо мною, и подверг меня всякого рода напастям».
«Разумех...»когда это? — После того, как покаялся, как стал жить исправно и, испросив вразумления, научился заповедям Божиим. А до тех пор что было? — До тех пор и на мысль не приходило посмотреть на жизнь свою с этой точки зрения, то есть как и почему так направляет рука Господня течение ее. Или если и приходило, то в основание и причину, почему она была такова, никак не ставилась своя грешность и виновность. Грешник, пока в грехе,— слеп и не видит перста Божия над собою, и хоть кругом во грехах, но не имеет того в мысли, что в изменениях своей участи несет наказание за грехи, а скорее склоняется к тому убеждению, что терпит напрасно, и готов отнестись с ропотом к распоряжениям Промысла Божия. Так искривлен у него ум! И недивно, потому что чрез грех получил к нему доступ враг — отец лжи, который и исполняет его своим кривотолкованием.
Но когда благодать коснется сердца грешника и он пробудится от своего греховного сна, тогда мгла, покрывавшая его ум, начинает рассеиваться. Когда завершится покаяние решимостию жить исправно — около него становится уже довольно светло. Жизнь исправная по заповедям усиливает этот свет. Когда нрав добродетельный совсем установится, тогда атмосфера умовая очищается, и ум ясно видит, почему что было в жизни его. Тогда говорит он с пророком: «разумех»,— теперь то есть ясно вижу, «яко правда судьбы Твоя, и воистину смирил мя еси».
«Кто, пишет святой Амвросий, разумеет пути Промысла Божия, тот может употребить те же слова, какие здесь изрекает святой Давид. Без ведома Божия ничто не бывает; все, что бывает, бывает по Его суду. Но к познанию сего приводит то, о чем он выше молился, то есть чтобы Бог вразумил, как научиться заповедям. Получив такое вразумление, уразумел он и праведность судов Божиих. Это уразумение есть достояние мужа совершенного. Иное дело — веровать, и иное — разуметь. Вера — в том, кто восприял страх Божий; разумение — в том, кто умудрился уже во спасение... Смирен я был, чтобы это уразуметь, потому что те, кои высокосерды, не имеют очей, чтобы видеть такую истину. Когда же смиряемся, тогда познаем грехи свои, и самым смирением очищаем падения свои. «Смирился», говорит, и «спасе мя» (Пс.114,5). Истинно смирен, кто смирен во спасение; не тщетно подвергся скорбям тот, кто направлен ими к покаянию. Но между уразумением означенной истины и страхом, приведшим к покаянию, есть расстояние. Господь говорит к уверовавшим иудеям: «аще пребудете в словеси Моем... уразумеете истину» (Ин.8,31-32). Видите ли, не с самого начала, как только кто по страху Божию слушает слово Его, дается уразумение».
Стих семьдесят шестой
«Буди же милость Твоя, да утешит мя по словеси Твоему, рабу Твоему».
«Paбу Твоему» относить можно и к «словеси Твоему», И к «буди же милость Твоя рабу Твоему». Последнее лучше, ибо первое само собою разумеется. Так толкует святой Афанасий: «Умоляю, да будет, по слову Твоему, милость Твоя утешением и ободрением рабу Твоему; ибо многие, прияв утешение, предаются обольщению, будто бы приобрели его собственным благоразумием. Чтобы и мне не впасть в такое же заблуждение, да будет мне, рабу Твоему, по слову Твоему, милость Твоя».
В какой же связи состоит это с предыдущим? — Вот в какой: «Но время уже, говорит Феодорит, человеколюбию и утешению, ибо Ты обетовал кающимся благоволение Свое. То самое сказал Бог и устами Исайи: «егда возвратився воздохнеши, тогда спасешися» (Ис.30,15), и устами Малахии: «обратиться ко Мне и обращуся к вам» (Мал.3,7). Чего же, стало быть, просить? — Милости утешения, по слову Господа.
Можно, впрочем, разуметь это и так: измени смиряющие меня обстоятельства скорбные на утешительные. Пластырь произвел свое действие, сними же его. Хоть об этом далеко лучше нас знает Сам Врач душ и телес, однако ж молиться об этом не неуместно, только не безусловно, а с подразумеванием: если благоугодно Тебе, Господи, если это спасительно будет для меня; молиться то есть, не выходя из пределов преданности в волю Божию, которая составляет душу богоугодной жизни. Мы видим из опытов, что Господь изменяет иногда скорбное на утешительное, как, например, в Иове; а иногда до конца жизни держит в смирительном положении, как видим это на Лазаре, который с гноища взят и на лоно Авраамово.
Святой Амвросий полагает, что пророк молится только о милости утешения, не касаясь смирительных обстоятельств и предавая воле Божией изменить их на лучшее или так оставить. «Иной, говорит он, смиренный бедствиями, молится о том, да престанут искушения, да укротит Господь свирепствующую против него бурю бед; а пророк, как крепкий и мужественный борец, уразумевший, как бедствия и скорби возводят душу к совершенству, желает не скорбности удалить, не противности отклонить,— просит пресечь не все то, что причиняет утомление и труд, а молится, чтобы во время притрудной борьбы его против бури искушений подано было ему утешение, чтобы мужественным духом переносить наносимое, и чтобы не ослабеть от приражений печали и уныния. Таким образом, он умоляет благость Божию не попустить, чтобы, быв лишен помощи, подаваемой утешением, не прекратил он, не кончив, начатого им доброго воинствования. На небесах несомненно готово утешение всем терпящим за добродетели, и тем большее утешение, чем большие подъяты скорби; но и здесь, из опасения пасть под тяжестию бедствий, моли Господа, да дарует тебе утешение, как даровал святому Павлу, который свидетельствует: «благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец щедрот и Бог всякия утехи, утешали нас о всякой скорби нашей, яко возмощи нам утешити сущия во всякой скорби, утешением, имже утешаемся сами от Бога» (2Кор.1,3-4).
Но нельзя не видеть, что, кроме душевного утешения, пророк чает и внешнего утешения, как дает разуметь и течение речи. Ниже говорит он, чтоб и враги увидели это и устыдились, и богобоязненные тоже обратились к нему (стихи 78 — 79). То и другое возможно лишь тогда, когда утешение не в сердце только влито, но и внешне оказано.
Стих семьдесят седьмой
«Да приидут мне щедроты Твоя, и жив буду, яко закон Твой поучение мое есть».
«Пророк, говорит Феодорит, лишившись Божия благоволения, почитает себя мертвым; посему умоляет, чтобы ему как бы снова ожить, по Божию человеколюбию». «Да приидут, толкует Зигабен, Господи, щедроты Твои на меня, поглощаемого печалию, и я жив буду ими; да приидут же на меня потому, что предмет всегдашнего моего помышления и попечения есть закон Твой, а не какое-либо благо мира сего».
«Щедроты» — благоутробие, подающее благо, не только как благорасположение, но как показывающее щедрость самым делом. «Да приидут, -милость», как выше сказано, «да будет, а щедроты да придут», — милость, как постоянный покров, а щедроты, как перемежающееся ниспослание нужных благ, которые отходят и приходят. «И жив буду» — и оживу. Как о том, кто был убит горем и потом обрадован, или как о том, кто, обеднев, опять богатеет, или, будучи обесчещен, опять входит в почет, говорят: «ожил», так и пророк просит щедрот, чтоб ожить в чувствах сердца. Это оживление здесь, как и предыдущая милость утешения, стоят у пророка в противоположность смирительным или уничижительным обстоятельствам, праведно посланным от Бога, как исповедал он выше. Потому по течению речи они относятся к поправлению внешнего быта покаявшегося и исправившегося. Что уместно просить и об этом, это видно из молитвы Господней, в которой, наряду с высокими духовными благами, стоит и — «хлеб наш насущный даждъ нам днесь» (Мф.6,11). Но при этом надо иметь в уме: если Господу так угодно. Если Ты видишь, Господи, что то и то полезно для спасения моего, то даруй мне. Безусловно прилично просить только духовных благ покаяния, сохранения решимости жить хорошо, разумения воли Божией, молитвы, терпения и проч. О внешних же благах всегда надлежит молиться условно, а еще лучше — предавая свою участь в волю Божию.
И «жив буду» — можно, соответственно тому, как понимал святой Амвросий: «да утешит мя» в предыдущем стихе, понимать и как оживление терпеливого духа мужества. Тесные обстоятельства производят два рода действий: наводят печаль и подрывают энергию. В предыдущем стихе пророк молился о милости утешения, которым отгоняется печаль, а здесь молится об оживлении энергии. Пусть, как бы так он говорил, пусть все остается, как есть, — пусть буду состоять я под смирительным гнетом, но у меня опускаются руки, слабеет мужество: вдохни же в меня непоколебимую твердость и неустрашимую бодрость сердца, чтоб и я сам сознавал, и другие видели, что как ни тесно мне, но я нимало не слабею в нравственных силах, а все тот же, все так же бодро выступаю на борьбу с лишениями и скорбями.
«Яко закон Твой поучение мое есть». Вот на чем основывает пророк упование на то, что молитва его будет услышана. Только и мыслей у меня, говорит он, что о законе Твоем; тем только и занят я, как бы лучше его исполнить; а по суду Твоему, блаженны те, воля коих в законе Твоем, и кои поучаются в нем день и ночь. Не Ты ли сказал: «Аз любящая Мя люблю, и ищущий Мене обрящут благодать?» (Притч.8,17). «Потому, прибавляет святой Афанасий, как обещал Ты утешение, так и сотвори, ущедряя служителей Твоих».
Милости утешения просил себе пророк, как рабу; а щедрот оживления просит, как ревнитель закона. То и другое научает, что приступать к Богу с прошениями в молитве благонадежно могут только те, кои усердно работают и всячески стараются благоугождать Ему. Мы часто жалуемся, что молитва наша не услышана: не работали Богу — и не услышана молитва.
Стих семьдесят восьмой
«Да постыдятся гордый, яко неправедно беззаконноваша на мя, аз же поглумлюся в заповедех Твоих».
Гордыми пророк называет презрителей закона, которые, не любя закон, не любят и ревностных исполнителей его, презирают их, насмехаются над ними и не задумываются причинять им всякий вред. Видя ревнующих о богоугождении исполнением заповедей Божиих в смирительном положении, они еще более восстают на них и на правила их жизни. Это и значит неправедно беззаконновать на них. Пророк молится: отними у них, Господи, этот повод презрительно говорить о законе и относиться так же и к исполнителям его. Возврати мне светлое состояние и положи тем конец торжеству их. Пусть станет явно пред лицом всех, что не напрасно рабы Твои строго исполняют закон Твой, и эти гордые, пред лицом всех поносящие закон Твой, посрамлены будут. Все, видящие во мне перемену на лучшее, вместо того, что прежде недобрым оком посматривали на меня и на закон Твой, станут после сего презрительно относиться к тем самым гордым и смеяться над ними.
Пристыждение внешнее может и не сопровождаться стыдением пред собою и своею совестию, может оставлять без изменения прежнее отношение к закону и ревнителям его; но в словах пророка можно видеть и то еще желание, чтобы гордые устыдились того, что они были таковы, изменили и исправили и взгляд свой на закон, и жизнь свою по отношению к нему.
«Пророк, говорит блаженный Феодорит, не проклинает врагов, но молится за них, потому что стыд пролагает путь ко спасению. Сам воспользовавшись таким врачевством, он желает и им иметь его». Святой Амвросий продолжает ту же мысль: «Уврачевавшись, стал врачом и желает целить даже тех, которые уязвляли его, дабы, сознав неправость свою, они устыдились своих недобрых дел. Стыд большею частию служит к нашему исправлению. Когда человек начинает стыдиться какого-либо своего поступка, то тем самым побуждается оставить то, что причиняет стыд. Вот этого-то и желает им пророк, желает то есть, чтобы они сознали то, как худо поступали, и чтобы, сознавши то, устыдились, а устыдившись, отстали от прежних неправд». Святой Афанасий развивает также эту мысль: «Если, говорит, изменишь, Господи, мою участь на лучшую, то гордые постыдятся, а я не превознесусь тем, что они постыждены, но «поглумлюся в заповедях Твоих». Это не ослабит моей ревности об угождении Тебе исполнением заповедей Твоих, а, напротив, усилит ее. «Поглумлюся» — приседеть буду, усугублю прилежание и труд, так неотступно буду заниматься им, как иной усидчиво занимается любимым делом. Когда отойдет теснота, то у меня словно развяжутся тогда руки. Силы, обращенные на то, чтобы нести лежащую на мне тяготу, я обращу на исполнение закона: больше буду изучать его, большие придумывать средства к исполнению его и приложению к жизни в моих улучшенных обстоятельствах. Пророк заготовляет решение на делание, чтобы, когда придет просимое, быть наготове так действовать, и не сказать душе: «имаши много, блага, лежаща на лета много; почивай, яждъ, пий, веселися» (Лк.12,19).
Стих семьдесят девятый
«Да обратят мя боящийся Тебе и ведящии свидения Твоя».
Блаженный Феодорит читает это место так: «да обратятся ко мне», и мысль текста выражает следующим образом: «Пророк умоляет о том, чтобы снова быть в единении и иметь общение с праведными. Яснее, замечает он, выразил это Симмах: да возвратят меня боящиеся Тебя, да возвратят, конечно, к себе, да приимут то есть меня в братское общение».
«Да обратят мя». Так как он представляет себя уже обращенным от греха к добродетели, и не только обращенным, но и преуспевшим на этом пути, то здесь уже неудобно разуметь такое обращение. Посему лучше понимать это слово так: «да обратят меня к себе». Выгнали меня за грехи мои, как недостойного быть в сообществе их; смирительное положение мое обратило меня на путь добродетели, но оно же прикрывало и мое исправление, или, если не могло его прикрыть, потому что оно прозрачно, то не могло не наводить сомнения, принят ли я обратно в милость Твою. Праведные и готовы были бы вступить со мною в общение, но, полагая, по несветлой участи моей, что я состою под гневом и неблаговолением Твоим, не решаются на это. Когда же Ты изменишь участь мою на лучшую, то праведные увидят, что Ты возвратил мне благоволение Свое и обратил меня к Себя, позовут, примут, обратятся ко мне с распростертыми объятиями и заключат со мною опять братский сердечный союз.
Видимого общения праведные не прерывают и со впадающими в грех; напротив, входят в их положение и всячески стараются возвратить их на путь правды; но интимность между ними естественно прекращается, так как у тех стали уже не те речи, не те мысли, не те занятия. Праведным уже неудобно вести с ними беседу: у праведных беседа лишь о том, что у них на сердце,— о Боге и богоугождении, а у грешных — все о вещах мира. Им скучно бывать друг с другом, потому искреннее общение между ними само собою прекращается. Когда же обращается грешник, то праведники не могут этого не видеть, не радоваться тому и не содействовать утверждению его на добром пути. Но, наученные опытом отпадения его, держат себя несколько вдали от него, то есть не сразу начинают жить душа в душу и поведать ему тайны сердца своего, тайны духовной жизни. Когда он покажет уже верные доказательства того, что установился на добром пути, тогда и они обращаются к нему с открытым сердцем. Все это происходит по прямым законам соотношений душевных. Пророк признаком того, что он совсем исправился, поставляет возвращение ему щедрот Господних. Когда возвратятся они, то и праведные обратятся к нему, но не ради возвращения щедрот, а ради того нравственного совершенства, признаком которого служит его возвращение.
«Боящиеся Тебе и ведущий свидения Твоя», то есть не только богобоязненные, но и искусившиеся в исполнении закона, и ведающие верно все тайны жизни по Богу. Тут намеренно прибавлено: «ведущий свидения Твоя», чтоб означить пункт, на котором опять устраивается сердечное общение, — общение, основанное на том, когда взаимно поверяют тайны богоугодной жизни для взаимного созидания в духе и пособствования друг другу для преспеяния в жизни духовной.
Стих восьмидесятый
«Буди сердце мое непорочно во оправданиих. Твоих, яко да не постыжуся».
В нравственной жизни две стороны: благоповедение и непорочность сердца. Благоповедение немудрено направить и выдержать, а стяжать и сохранить сердце непорочным есть труд великий. Все, что устроено Господом во спасение наше, сводится к тому, чтоб сердце стало непорочным, а порочность его составляют привившиеся к нему страсти. Хоть они и неестественны, но глубоко вошли в нас и стали наряду с естественными потребностями, так что сделать сердце непорочным есть то же, что пересоздать его. Очевидно, что, кроме Творца, этого никто сделать не может. Он все для этого и сделал: устроил способ оправдания, даровал новую жизнь, исполнил силами, учредил освятительные и исправительные чины, установил отеческое руководство. Благодать приходит и полагает основу непорочности; потом труды самопротивления и самоисправления под руководством освятительных чинов изгоняют одну за другою страсти и на место их насаждают добрые расположения. В конце трудов сердце является совершенно непорочным, исполненным всех плодов Духа, о которых упоминает святой Павел: «любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал.5,22-23), или таким, каким изображает его Господь в блаженствах: сокрушенным и смиренным, кротким, правдолюбивым, милостивым, чистым, миротворным, терпеливым, уповательным. Непорочное сердце не только чуждо всего порочного, но и полно всякою добротою,— добротно.
«Да не постыжуся».Пророк не упоминает, как и где да «не постыдится». Ближайшее непостыждение бывает во время восстания внутренних браней. Подымает враг бурю помыслов и недобрых движений, но, когда сердце непорочно и добротно, тогда эти приражения, подходя к нему совне, встречают в противоположных себе расположениях добрых, укорененных в сердце, сильное отражение: гнев отражается кротостию, гордость и тщеславие — сокрушением и смирением, нечистота — чистотою, корыстность — правотою и милостивостию, обиды — терпением, и какое ни подойди недоброе движение, оно найдет себе отпор в противоположном себе добром настроении сердца. Как ни ухитряйся враг, не одолеть ему того, у кого сердце непорочно: последний никогда не постыдится перед первым.
Второй момент непостыждения есть время смерти и прохождения мытарств. Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но прохождения ими не миновать. Чего ищут эти мытники в проходящих? — Того, нет ли у них ихнего товара. Товар же их какой? — Страсти. Стало быть, у кого сердце непорочно и чуждо страстей, у того они не могут найти ничего такого, к чему могли бы привязаться; напротив, противоположная им добротность будет поражать их самих, как стрелами молнийными. На это один из немалоученых вот какую еще выразил мысль: мытарства представляются чем-то страшным; а ведь очень возможно, что бесы, вместо страшного, представляют нечто прелестное (льстивое, коварное). Обольстительно-прелестное, по всем видам страстей, представляют они проходящей душе одно за другим. Когда из сердца в продолжение земной жизни изгнаны страсти и насаждены противоположные им добродетели, тогда, что ни представляй прелестного, душа, не имеющая никакого сочувствия к тому, минует то, отвращаясь от того с омерзением. А когда сердце не очищено, тогда к какой страсти наиболее питает оно сочувствия, на то душа и бросается там. Бесы и берут ее, будто друзья, а потом уж знают, куда ее девать. Значит, очень сомнительно, чтобы душа, пока в ней остаются еще сочувствия к предметам каких-либо страстей, не постыдилась на мытарствах. Постыждение здесь в том, что душа сама бросается в ад.
Но окончательное непостыждение — на Страшном суде, пред лицем всевидящего Судии, пред сонмом ангелов и всех святых. Эту картину все Божий угодники непрестанно имели в мысли и всячески старались не отступать умом от того момента, когда из уст Судии изыдет: «отыди», или «приди»,чтобы в нем иметь побуждение беречь себя не только от явных грехов, но и от греховных мыслей и чувств. Это одно и попаляло у них все недоброе, и насаждало все доброе. Потому нет сомнения, что в словах пророка в настоящем месте имеется в виду преимущественно это последнее непостыждение, так как мысль о нем есть наилучшее средство к насаждению в сердце непорочности.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter