<<<   БИБЛИОТЕКА   >>>

Б.И. Гладков. Толкование Евангелия

ГЛАВА 12

Избрание двенадцати Апостолов. Нагорная проповедь

Избрание апостолов

Прошло более года с тех пор, как Иисус вышел из Своего назаретского уединения и стал проповедовать новое учение. За это время, проповедуя в Иудее и Галилее, Он, несомненно, высказал перед Своими слушателями все, что необходимо людям для спасения. Он всенародно проявил и всеведение Свое, и всемогущество, и богосознание Свое. Он показал Своим врагам, что Ему ведомы даже помышления их; Он совершал Своей властью, не обращаясь за помощью к Богу, такие чудеса, каких никто, кроме Бога, не может совершать; наконец, Он открыто называл Себя Сыном Божиим, равным Отцу (Ин. 5, 18). Словом, Христос высказал перед Своими слушателями все, что надлежало им знать лично о Нем, и подтвердил сказанное особыми знамениями (доказательствами), дабы они могли уверовать в Него и принять слово Его за безусловную истину. Убеждая слушателей Своих в истинности всего сказанного Им, Он объяснял им, что проповедует не Свое, как Человека, учение, но то, что слышал от Отца Своего, что заповедал сказать пославший Его Отец. Наконец, Он открыл людям тайну их бытия и объяснил им, зачем они живут. Но все это надо было знать не одним только евреям. Сын Божий сошел с небес для спасения всех людей; слово Его должно было быть проповедано всем народам земли, а для этого необходимы были проповедники, которые усвоили бы все учение Его и, с верой в Него как Сына Божия, пронесли бы это учение по всему миру. Надо было выбрать таких проповедников, научить их и послать на проповедь, да и самих проповедников сделать достойными возлагаемого на них поручения, сделать верующими и убежденными проповедниками, у которых слово не расходилось бы с делом, которые на себе осуществляли бы все, чему будут учить других. И Господь решил избрать таких проповедников и подготовить их к предстоящему им трудному делу.

Проводя нередко ночи на какой-нибудь горе или в пустынном месте, Христос молился и в молитве Своей беседовал с Отцом Своим. Так и теперь, перед предстоявшим избранием проповедников Своего учения, взошел Он на гору... и пробыл всю ночь в молитве к Богу (Лк. 6, 12).

Когда же настал день, Иисус призвал учеников Своих. Евангелист Марк поясняет, что Иисус позвал учеников к Себе на гору не всех, а кого Сам хотел (Мк. 3, 13). Из призванных на гору учеников Он избрал двенадцать и назвал их Апостолами.

Апостол — слово греческое, в переводе на русский язык — посланник. Назначение избранных двенадцати учеников — быть посланными на проповедь, поэтому Иисус и назвал их посланниками. Но так как, при предстоящей проповеди, от них могли требовать знамения, и знамения в некоторых случаях следовало давать, то Иисус облек их властью исцелять болезни и изгонять бесов.

Некоторые из двенадцати избранных теперь Апостолов были раньше этого избрания призваны Самим Иисусом быть Его учениками, а именно: Симон и брат его Андрей, Иоанн и брат его Иаков, Филипп, Нафанаил (он же Варфоломей) и Матфей (см. с. 170—173 и 239). Остальные только теперь избраны из многих учеников.

Евангелист Матфей умалчивает об избрании двенадцати Апостолов и говорит о них поименно лишь при повествовании об отправлении их Иисусом на проповеди; при этом Апостола Матфея (то есть себя) называет мытарем; Евангелист же Лука говорит и об избрании Апостолов, и говорит согласно с Евангелистом Марком. В наименовании некоторых Апостолов замечается как бы разногласие между Евангелистами, но разногласие лишь кажущееся, объясняемое желанием Евангелистов отличить чем-либо Апостолов, носивших одинаковые имена. Так, второго Симона Матфей и Марк, в отличие от Симона-Петра, называют Симоном Кананитом, а Лука Зилотом; зилот —слово греческое, а кананит — перевод этого слова на еврейский язык; поэтому слова кананит и зилот — однозначащие. Второго Симона называли зилотом (по-русски — ревнителем), вероятно, потому, что он, до призвания его Иисусом, принадлежал к еврейской политической партии, носившей название зилотов, то есть ревнителей самостоятельности и независимости еврейского народа. Про Апостола Леввея Евангелист Матфей говорит, что он был прозван Фаддеем; Евангелист Марк называет его по прозвищу Фаддеем, а Евангелист Лука — Иудой Иаковлевым. Что в числе двенадцати Апостолов было два, носивших имя Иуды, доказывается следующим местом из Евангелия Иоанна: на Тайной Вечери, где, после ухода Иуды Искариота, не было никого, кроме Иисуса и одиннадцати Апостолов, Иуда — не Искариот, — говорит Ему: Господи! что зло, что Ты хочешь явить Себя нам, а не миру? (Ин. 14, 22). Поэтому Иуду не Искариота, в отличие от предателя, называют: Лука — Иудой Иаковлевым, то есть братом Иакова Алфеева (Деян. 1, 13), Матфей — Леввеем, прозванным Фаддеем, а Марк — просто Фаддеем. Второго Иуду, Искариота, называли так потому, что он происходил из городка Кериота. Слово Искариот считают составленным из двух слов: иш — человек и Кериот— название города. Апостол Нафанаил всеми тремя Евангелистами назван по отчеству Варфоломеем, то есть сыном Фоломея (вар — сын). Вот список Апостолов по трем Евангелиям:

Симона Иисус назвал Петром при первом призвании его (Ин. 1, 42); теперь же, вероятно, повторил это название. Иакова и брата его Иоанна, сыновей Зеведея, Иисус назвал сынами грома, и тем определил особенности их характеров: как сыны грома, они будут проявлять, и в слове и в деле, силу и стремительность. Эти особенности характера они вскоре проявили, попросив у Иисуса позволения свести с неба огонь на не принявших Его в одном самарийском селении (Лк. 9, 54).

Исцеление всех собравшихся больных и бесноватых

Призвав к Себе на гору некоторых (кого Сам хотел) из Своих учеников и избрав из них двенадцать, Иисус сошел с ними с горы и стал на ровном месте(Лк. 6, 17), окруженный множеством учеников и толпой народа, сошедшегося из разных мест послушать Его и исцелиться; тогда же все ожидавшие исцеления больные и страдавшие от нечистых духов исцелились; исцелились даже те, которые только прикасались к Иисусу, потому что, как удостоверяет Евангелист Лука, от Него исходила сила и исцеляла всех (Лк. 6, 19). Что действительно от Иисуса исходила сила, исцелявшая болезни, доказывается Его же словами, переданными нам Евангелистами Марком и Лукой: когда к Иисусу, окруженному толпой народа, прикоснулась, незаметно для окружающих, женщина, страдавшая двенадцать лет кровотечением, то Иисус спросил: кто прикоснулся к Моей одежде? (Мк. 5, 30). Когда же все отрицались... Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня (Мк. 5, 30; Лк. 8, 45—46).

Объяснение силы сходившей из Иисуса при исцелении больных

Нас могут спросить: «Какая же это сила, которая исходила от Иисуса и исцеляла прикасавшихся к Нему?» Отвечая на это, мы прежде спросим, какая сила исходила от Иисуса, когда Он исцелял словом, когда говорил расслабленному: «Встань, возьми постель твою и иди»? Как при исцелении словом нельзя объяснять знакомыми нам силами природы ту силу, которой исцелял Христос, так нельзя теми же силами природы объяснить и исцеление от одного лишь прикосновения к Иисусу. Во всех случаях исцеления больных, а тем более в случаях воскрешения мертвых, действовавшая сила должна быть признана за силу Всемогущего Бога. Этой-то силой обладал Иисус Христос. Судить об этой силе мы можем только по внешним проявлениям ее; но как она действует и почему в одном случае она проявляет свое действие, а в другом случае нет, этого мы не знаем, да и знать не можем. Поэтому, нисколько не сомневаясь в том, что прикасавшиеся к Иисусу получали исцеление от болезней, мы должны признать, что целительной силой в таких случаях была божественная сила Самого Иисуса. А так как мы признаем Христа всеведущим, то, вследствие этого, должны признать, что исцеления от прикосновения к Иисусу происходили с Его ведома и согласно с Его волей; что, помимо Его воли, нельзя было получить исцеления этим путем, нельзя было, так сказать, похитить Его силу. Если же после прикосновения к Нему страдавшей кровотечением женщины Он и спросил: «Кто прикоснулся к Моей одежде?», то не потому, что не знал, кто прикоснулся к Нему, а для того, чтобы этим заставить исцеленную обнаружить перед всеми силу своей веры и тем укрепить веру Иаира, только что просившего об исцелении своей дочери и узнавшего в это самое время, что исцелить ее уже нельзя, что она умерла (Мк. 5, 22—42; Л к. 8, 41—55).

Исцелив всех находившихся тут больных и страдавших от духов нечистых, Иисус взошел на гору, сел и, окруженный Апостолами, учениками и народом, произнес Свою проповедь, известную под названием Нагорной.

Проповедь на горе

По сказанию Евангелиста Матфея, вся эта проповедь была произнесена Иисусом на горе в продолжение одной беседы; из сказаний же Евангелиста Луки можно вывести заключение, что различные части этой проповеди были произнесены в разные времена и при различных обстоятельствах; и так как Евангелист Матфей вовсе не имел в виду излагать учение Иисуса Христа в последовательном его развитии, а стремился только правдивым повествованием своим доказать евреям, что Иисус был Тот именно Мессия, о Котором писали пророки, то некоторые толкователи полагают, что Евангелист Матфей соединил в одну проповедь различные поучения Иисуса, сказанные Им в разные времена. Но скорее можно допустить, что Господь произнес Нагорную проповедь в том именно виде, как изложил ее Евангелист Матфей, а затем, при других подходящих случаях, в разные времена, повторял многое из того, что сказал на горе. Последнее объяснение весьма правдоподобно уже потому, что слушатели Иисуса часто менялись, кроме Апостолов и некоторых учеников, неотступно следовавших за Ним, а при перемене слушателей Иисусу, несомненно, приходилось нередко повторять сказанное раньше. Помимо этого, строгая последовательность, с которой в Нагорной проповеди изложено учение Господа, придает самой проповеди значение цельного, вполне законченного поучения, которое, конечно, не могло быть составлено Евангелистом Матфеем из отдельных изречений Иисуса, произнесенных Им в разное время. Если кто и мог привести в систему эти изречения, то только Сам Господь.

Приступая к изложению Нагорной проповеди, я хочу прежде всего постигнуть настроение той толпы, которая теперь окружила Иисуса.

Моисей в предсмертном прощании своем с народом еврейским заклинал его исполнять в точности волю Божию, объявленную ему в заповедях Господних; и за точное исполнение этих заповедей он обещал все блага земные, долголетие, богатство, счастье, успех во всех делах и, главное, господство над всеми народами: Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли. Сделает тебя Господь... главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь внизу, если будешь повиноваться заповедям Господа Бога твоего, которые заповедую тебе сегодня (Втор. 28, 1, 13). В той же прощальной речи своей Моисей призывал на евреев все проклятия, все кары небесные за неисполнение заповедей Господних и предсказал им, что они будут за то рассеяны по всей земле и будут ужасом... и посмешищем у всех народов (Втор. 28, 37). Но современные Иисусу евреи, руководимые своими слепыми вождями, забыли последние предсказания Моисея и думали только о господстве над всеми народами земли. Мечтая о господстве над всеми народами, евреи утратили, однако, свою политическую самостоятельность и сделались подвластными язычнику, римскому императору. Они не хотели понять, что в этом подчинении — начало исполнения второй части предсказаний Моисея. Слишком горды они были, чтобы сознаться в этом. Подчинение чужеземному владычеству было настолько ненавистно им, и они так жаждали скорейшего свержения этого ига, что, думая об Избавителе, Спасителе, Утехе Израиля, они невольно возмечтали, что грядущий Избавитель непременно избавит их от политического порабощения и восстановит царство Израиля. Отуманенные такими мечтами, они перестали понимать пророчества о Мессии; они ждали Его как могучего Царя, который не только освободит их, но и отомстит их угнетателям, и поработит им весь мир. Они увлекались даже сказками о том, что Мессия станет на морском берегу в Иоппии и повелит морю выбрасывать жемчуг и все свои сокровища к Своим ногам, что Он оденет народ Свой в багряницу, украшенную драгоценными камнями, и будет питать его манной еще более сладкой, чем та, какая посылалась их предкам в пустыне. Словом, они по-своему мечтали о предстоящем им блаженстве, о счастье в Царстве Мессии; и так мечтали не одни только фарисеи и книжники, но и все евреи; даже уверовавшие в Иисуса, как в Мессию, ждали, что вот Он, наконец, объявит Себя Царем Израилевым.

Общие вопросы о счастье, блаженстве

С такими-то мечтами, с такими-то ложными воззрениями на Мессию они окружили теперь Иисуса. Они думали, что настал конец их страданиям, их унижению, что отныне они будут счастливы, блаженны.

Счастье! Блаженство! Кто не стремился к нему? Кто не хотел быть счастливым? Одни ли евреи мечтали о блаженстве?

Но почему же так мало счастливых? От кого или от чего это зависит? В чем выражается счастье, блаженство людей? Да и есть ли вообще счастье на земле? Могут ли люди быть действительно счастливы, блаженны?

Вот вопросы, которые всегда волновали людей, и к разрешению которых издавна стремились лучшие умы.

Оглядываясь вокруг себя, мы видим, что люди стараются по-своему устроить свое счастье, обусловливая его известными благами: богатством, почестями, властью над ближними, разного рода чувственными наслаждениями и пр.; и каких только усилий не употребляют они в погоне за достижением этих благ! Но, достигая их, тотчас же разочаровываются и с грустью сознают, что счастье не в них. Так в чем же счастье, блаженство? Где оно? Кто же из людей счастлив?

Учение Иисуса о том, что составляет истинное счастье, блаженство

По учению Иисуса Христа, высшее, безусловное счастье, блаженство людей не здесь; оно — в вечной жизни в Царстве Небесном. Счастье же здесь, на земле, в этой нашей мимолетной земной жизни, возможно лишь настолько, насколько эта жизнь служит приготовлением к той вечной жизни. Здесь счастливы только те люди, которые ревностно стремятся к достижению постоянного блаженства там. Здесь счастливы только те, которые считают себя Божиими работниками и во всем творят волю Его, для которых высший закон — жить по правде Божией. А чтобы стать таким Божиим работником, надо духовно переродиться, надо сознать, что благо не в угнетении ближних, не в создании своего мнимого благополучия за счет их лишений и страданий, а в самоотверженной любви к ним, в труде над избавлением их от страданий и лишений. Из таких-то Божиих работников и составляется Царство Мессии, Царство Божие здесь на земле. Хотя это Царство лучших душ человеческих, в сущности, есть Царство духовное, не от мира сего, однако распространение его на земле, умножение таких Божьих работников, несомненно, отразится и на видимом благополучии людей, и создаст тот золотой век, о котором мечтали еще в древности вдохновенные пророки (Ис. 11, 1—10; Мих. 4, 1—4).

Объяснив в прежних беседах, зачем люди живут, Христос учит теперь Апостолов и других слушателей Своих, как надо жить, чтобы создать здесь, на земле, Царство Божие, этот потерянный рай, и тем приготовить себе блаженство вечной жизни в Царстве Небесном.

Как надо жить? Так, как жил Он, Христос, по Человечеству Своему, как жил Христос-Человек. Об этом Он не раз говорил, указывая на Себя как на Образец доступного нам совершенства. Он говорил: «Научитесь от Меня нести иго возлагаемых Мной на вас заповедей; посмотрите на Меня: как Я кроток и смирен сердцем; берите пример с Меня, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 28—30; Ин. 13, 15).

Но возможно ли жить так, как жил Христос? Ему легко было исполнять все Свои заповеди потому, что Он был не только Человек, но и Сын Божий, равный Отцу. Мы же, привыкшие грешить, не смеем и сравнивать себя с Ним. Он — недостижимый для нас Образец совершенства.

Необходимость возрождения

Так рассуждают многие, даже и глубоко верующие. И они были бы правы, если бы Христос-Человек хотя бы один раз воспользовался Своей божественной властью, чтобы облегчить Свои человеческие немощи или избавить Себя от страданий. Но ведь мы знаем из Евангелия, что Он никогда не пользовался Своей божественной властью лично для Себя. Мы знаем, что Он как Человек испытывал усталость, нуждался в подкреплении Своих сил пищей и сном; Он томился от жажды, страдал от мучений голода; Он радовался и скорбел, и не всегда Он мог подавить в Себе скорбь, не всегда мог скрыть ее; скорбь Его нередко разрешалась слезами. Он как Человек подвергался искушениям, но всегда побеждал их; и побеждал не божественной властью, присущей Ему как Сыну Божию, а единственно покорностью воле Отца. Покорность эту заповедал Он и нам как могучее средство выходить победителями из борьбы с соблазнами, искушениями. Он как Человек содрогнулся в Гефсиманском саду от представшей мысленному взору Его чаши страданий и молил Отца об отсрочке исполнения Его воли; но и это искушение Он победил покорностью воле Отца, которую выразил в словах: не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22, 42). А когда Он подчинился воле Отца, то страшные физические страдания на Кресте исторгли вполне человеческий вопль Его: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15, 34), то есть: для чего в такой ужасный час мучительной казни божественная сила Самого Христа, всегда пребывавшая с Ним, не облегчила Его незаслуженных страданий? Да, Христос как Человек исполнял Сам в точности все Свои заповеди; Он жил так, как учил других жить; слово Его никогда не расходилось с делом; божественной властью Своей Он никогда не облегчал Себе несение ига Своих заповедей, и потому Он в Своем Человечестве служит обязательным для нас примером; и мы должны жить так, как он жил. Но Сам Христос признавал, что людям, привыкшим грешить, трудно стать сразу совершенными, трудно сразу начать жить так, как Он жил. Поэтому, не требуя вообще от людей ничего невозможного, Он в Своей Нагорной проповеди учит, как мы должны перевоспитать себя, чтобы исполнение Его заповедей не показалось невозможным или просто трудным. Сначала в так называемых девяти заповедях блаженства Он дает, если можно так выразиться, программу самоисправления, перевоспитания самого себя, и затем уже излагает все Свои заповеди как бы перевоспитанному по этой программе человеку, наглядно показывая, что такому обновленному человеку эти заповеди не могут казаться трудноисполнимыми.

Предложив вниманию читателей эти необходимые пояснения, приступлю теперь к изложению и объяснению Нагорной проповеди.

Исцелив всех больных и одержимых бесами, Господь взошел на гору (Мф. 5, 1). Думаю, что Он взошел не на вершину горы, на которой провел всю ночь в молитве, так как в этом не представлялось никакой надобности. На ровном месте (Лк. 6, 17), на котором Он находился, исцеляя больных, неудобно было проповедовать: многие из окружавших Его не видели бы и не слышали бы Его; желая же слышать, теснились бы около Него. Надо было выбрать место, удобное в этом отношении для всех, а так как таким местом мог быть склон горы, то, по всей вероятности, Господь взошел на этот склон, возвышавшийся над ровным местом, и сел там так, чтобы Его все видели и слышали.

И, когда Он сел, приступили к Нему ученики Его (Мф. 5, 1). Учениками Иисуса называли всех неотступно следовавших за Ним, но в данном случае под словом ученики надо разуметь только что избранных Апостолов, потому что для них, главным образом, и была произнесена Нагорная проповедь; их надо было научить, их надо было подготовить к исполнению возлагаемого на них поручения.

Заповеди блаженства

И Он, возведши очи Свои на учеников Своих и отверзши уста Свои, учил их, говоря: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

Христос говорит о Царстве Небесном. Он зовет туда, зовет к Себе всех. И мы должны идти к Нему, должны пройти то расстояние, какое отделяет нас от Него.

Представьте себе, для наглядности, что нас отделяет от Христа довольно крутая лестница в девять ступеней; вверху стоит Он, а мы — внизу. Стоим мы у подножья этой лестницы и не двигаемся вперед, не решаемся занести ногу на первую ступень ее. Стоим мы внизу, смотрим на Христа, протягивающего нам руки Свои, слышим, как Он говорит нам: Придите ко Мне (Мф. 11, 28)...Покайтесь (Мф. 4, 17), — и все топчемся на своем месте, все живем по-старому.

«Покайтесь, — говорит Христос, — сознайте свои грехи, признайте себя грешниками, осудите себя и дайте слово больше не грешить! Это первый шаг к спасению; это — первая ступень лестницы, отделяющей вас от Меня!»

Что же мешает нам осознать свои грехи, признать себя грешниками? — Наша гордость, как следствие безумного себялюбия.

Мы знаем, что любить самого себя не грех. В одной из основных заповедей Божиих, данных первым людям, сказано: люби ближнего твоего, как самого себя (Лев. 19, 18); и эту заповедь подтвердил Христос (Мф. 22, 39; Мк. 12, 31; Лк. 10, 27-28). Следовательно, любить себя не грешно. Но себялюбие не должно быть безумным; оно не должно доводить до самообожания, до преклонения перед собой, как перед кумиром. И только тогда оно не мешает видеть свои прегрешения. В большинстве же случаев мы, люди грешные, любим себя больше, чем ближних, больше даже, чем Бога. И такое себялюбие ослепляет нас и помрачает наш рассудок; и мы проявляем тогда все признаки дальнозоркости: отдаленные предметы мы видим прекрасно, в чужой душе замечаем самые малейшие недостатки, ни одной соринки в чужом глазе не пропустим, а вблизи, на себе, ничего не замечаем; не видим той нравственной грязи, которой сами облеплены с головы до ног; не сознаем даже самых тяжких грехов своих. Мало того, что мы не замечаем за собой ничего дурного, но все, что мы осуждаем у других, в себе кажется хорошим. Ведь любить больше всего на свете можно только существо наилучшее, совершеннейшее; и если я люблю себя больше всех, то ясно, что я признаю себя этим наилучшим, совершеннейшим существом; я ставлю всех близких мне значительно ниже себя; я унижаю их в своих глазах, а себя возвеличиваю; я превозношу себя выше всех, горжусь своими мнимыми, воображаемыми достоинствами, и, конечно, совсем не замечаю своих недостатков, пороков, грехов.

А чем я могу гордиться на самом деле? Ведь я должен в жизни своей подражать Христу, жить так, как Он жил, стремиться к доступному мне совершенству. Вот смысл моей жизни! И если я пойму это, если я попробую сравнить себя со Христом и узнать, так ли я живу, как должен жить, то вынужден буду сознать свое нравственное ничтожество в сравнении с данным мне для подражания Образцом человеческого совершенства.

Итак, посмотрим на себя! Заглянем в глубину души своей, в которой таится много неведомого для других! Вспомним свое прошлое! Вспоминая, будем взвешивать каждый поступок свой, какой придет на память, и будем спрашивать себя: так ли поступил бы Христос, как поступили мы? Почаще будем вспоминать свою прошлую жизнь, почаще сравнивать себя со Христом! И если мы не глухи к божественному голосу совести, внедренному в нас, то мы придем в ужас, когда увидим, как далеки мы от Христа, какая громадная разница между нами и тем, чем мы должны быть, чем мы можем быть. И уподобимся мы тогда человеку, впервые посмотревшему в микроскоп на ту воду, которую он считал чистой, как кристалл: как понятие о чистоте воды мгновенно исчезает при виде бесчисленного множества микроорганизмов, кишащих в воде, так и мы, считавшие свою душу чистой, как кристалл, содрогнемся от нравственной грязи, облепившей ее. И когда мы дойдем до такого сознания, то куда денется наша гордость? Мы поймем тогда, что гордиться-то нам нечем; и признаем мы, что казавшееся нам величие наше подобно миражу в пустыне: издали воображению путника рисуются чудные картины, а подъедет ближе — нет ничего. И тогда гордость оставит нас и уступит свое место в сердце нашем смирению. И только при этом условии у нас явится желание исправиться, отстать от своих грехов. Пока я был горд, пока я думал только о своем величии, о своих мнимых достоинствах и воображаемом превосходстве перед другими людьми, пока я, подобно фарисею притчи Господней, считал себя не таким, как прочие люди (Лк. 8, 11), — я и не замечал своих недостатков, грехов, а через это у меня и не могло быть желания исправиться, стать лучшим человеком.

Итак, первый шаг при начале самоисправления, это — сознание своего ничтожества в сравнении со Христом, служащим для нас Образцом возможного для нас совершенства; сознание своей бедности теми свойствами души и теми добрыми делами, какие приближают нас ко Христу; словом, сознание своей духовной, нравственной нищеты. И Господь начал Свою Нагорную проповедь с указания на этот первый шаг в деле самоисправления. Блаженны нищие духом, сказал Он, ибо их есть Царство небесное (Мф. 5, 3).

Блаженны нищие духом. Это изречение Господне понимается некоторыми буквально и потому толкуется совершенно превратно. Вместо того чтобы сознание своей духовной нищеты считать средством к достижению цели, то есть блаженства в Царстве Небесном, они самую нищету духом считают самостоятельной целью, истинным блаженством. По их мнению, истинное блаженство и заключается в духовной нищете, в отсутствии духовных сил или в бедности этими силами; и таких бессильных, бездарных людей они называют блаженными. Но они ошибаются. Не о такой нищете говорил Господь. Он не говорил, что блаженство — в нищете духом; Он говорил, что блаженство — в Царстве Небесном, что блаженны будут там только те, которые начинают свое перевоспитание с сознания своего ничтожества в сравнении с тем, чем человек должен быть. Нищета духом противополагается гордости, ложной уверенности человека в его воображаемом превосходстве над другими людьми; нищета духом — это смирение, не исключающее необходимости силы духа.

Другие же говорят: «Не могут быть блаженны нищие духом; блаженны только сильные духом!» Но и они заблуждаются. Чтобы из гордого человека стать нищим духом, то есть смиренным, сознающим свою нравственную нищету, сознающим себя хуже многих, нужна большая сила духа, большое напряжение воли; без этой силы не смиришь себя, не сломишь свою гордость. Следовательно, понятия о нищете духом и о силе духа не только не противоречат друг другу, но, напротив, восполняют одно другое: не обладая силой духа, нельзя стать нищим духом; и сила нужна большая. Гордому человеку, привыкшему считать себя выше всех, не таким, как прочие люди, тяжело сознать, что он хуже очень многих, а может быть и хуже всех. Если тяжело разочарование в друге, то каково же развенчать самого себя, свалить себя с той скалы, на которую был вознесен своей гордостью, повергнуть кумир свой в прах! Такое разочарование в самом себе причиняет на первых порах невыразимые душевные муки; приходится много выстрадать и победить множество искушений. Сколько соблазнительных мыслей вторгается в душу, сколько стремлений к самооправданию, к обелению всех своих грязных дел! Чтобы выдержать все эти искушения и победить их, нужна большая сила духа.

Осознаем же свое ничтожество в сравнении со Христом-Человеком, Образцом доступного нам совершенства! Стряхнем с себя гордость, навеянную безумным себялюбием! Повергнем кумир свой в прах, и смело, с Божией помощью, станем на первую ступень! Станем твердой ногой, чтобы не оступиться и не упасть вниз! Станем, и будем идти вперед, не спуская глаз со стоящего вверху Христа, ожидающего нас с распростертыми объятиями! Пойдем же к Нему! Он ждет нас и примет не как грозный судья, а как любящий отец встречает своего блудного сына!

Когда мы сознаем свою нравственную нищету и, силой своего духа (конечно, при помощи Божией), победим все искушения, все соблазны к самооправданию, то нам станет стыдно, что раньше не сознавали своей греховности и так много нагрешили. И станет нам жаль, что так беспутно жили; и захочется вернуть прошлое и начать жить сначала. Но так как вернуть прошлое нельзя, то мы станем оплакивать свои грехи, раскаиваться в них и горевать, что нельзя сделать так, чтобы их не было. И в таком горе мы услышим, как Господь, стоя на верху лестницы, обращается к нам со словом утешения и говорит: «Плачь! Плачь о грехах своих, но не унывай!

Оплакивая свои грехи, ты уже начинаешь чувствовать отвращение к ним, ты уже даешь себе слово больше не грешить; и если ты будешь верен своему слову, если ты действительно будешь воздерживаться от грехов, то ты утешишься в теперешнем горе: перестав грешить, ты удостоишься блаженства вечной жизни, несмотря на то, что в прежней жизни твоей за тобой числится множество грехов; ты утешишься там за то, что оплакивал свои грехи здесь: блаженны (будут) плачущие (здесь), ибо они утешатся (там) (Мф. 5, 4)».

И эти слова Господни неправильно понимаются некоторыми. Блаженство не в слезах, не в оплакивании своих грехов; блаженство — в Царстве Небесном; блаженны будут там те, которые здесь смиренно сознают тяжесть грехов своих и оплакивают их. Слезы покаяния — это средство к достижению цели, и потому сами по себе не могут быть целью жизни человеческой; слезы — это второй шаг по пути самоисправления, и шаг более легкий, чем первый.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Не всякий, однако, плач дает утешение. «Плачет бессильная злоба; плачет униженная гордость; плачет неудовлетворенная суетность; плачет оскорбленное самолюбие... и мало ли бывает суетных слез? Сколько неудовлетворенных страстей, сколько малодушных, столько и пустых слез; но это слезы грешные, слезы бесполезные, слезы, крайне вредные для плачущих, ибо причиняют смерть души» (Из бесед отца Иоанна Кронштадтского о блаженствах).

Плачущие... утешатся. Утешатся они не только там, в Царстве Небесном, когда дальнейшим (кроме сокрушения о грехах) самоусовершенствованием откроют себе доступ в это Царство, но утешатся и здесь, на земле. Оплакивая свои грехи, давая себе слово больше не грешить, воздерживаясь всеми силами души от всего, что наталкивает на грех, они примиряются со своей совестью, прежде укорявшей их, они успокаиваются, утешаются. Утешаются они еще и сознанием, что вступают в Царство Божие, где в качестве Божиих работников будут содействовать водворению возможно большего счастья на земле.

Кто имел достаточно силы смирить себя и сознать свою бедность хорошими делами, приближающими ко Христу; кто в раскаянии оплакивает свои грехи, свою безумно и беспутно прожитую жизнь, — тот сам осудит себя за свои грехи и всю вину примет исключительно на себя. Да и кого он может винить в этом, кроме самого себя? Винить диавола — смешно, потому что он не имеет никакой власти над нами: он может только соблазнять нас, нашептывать нам дурные мысли, но принудить ни к чему не может (см. с. 146—147). Бог даровал нам волю, чтобы бороться с соблазнами и побеждать их; Он же даровал нам разум и совесть, чтобы отличать хорошее от дурного, а Господь наш Иисус Христос окончательно облегчил нам нашу задачу: Своими заповедями и Своей жизнью Он научил нас, как мы должны жить. И если мы все-таки живем не так, как должны, то, кроме себя, никого винить в том не можем: ни диавола, ни злых людей. Сам согрешил, сам и отвечай!

Итак, смиренно сознающий себя грешником и оплакивающий свои грехи непременно придет к заключению, что во всем виноват он один. А если виноват он сам, то какой же смысл гневаться на кого-либо? Если и может он гневаться, то только на себя, за свое слабоволие и податливость на соблазны. И если он вообще человек не злобный, то, перестав обвинять других в своих грехах, перестав гневаться на них, раздражаться, он, незаметно для себя, становится кротким, то есть делает третий шаг по пути самоисправления, поднимается на третью ступень, приближающую его к доступному ему совершенству. «И будут (говорит Христос) блаженны в Царстве Небесном кроткие!» Но если сознавший свое ничтожество и оплакивающий свои грехи не обладает незлобием; если он раздражителен и гневлив, — то кротость не придет к нему сама собой: такое свойство души надо выработать в себе, надо воспитать его; и это не так легко. Однако сознание, что без кротости нельзя сделать ни одного шага вперед по пути самоисправления, это сознание заставляет человека поработать над собой, заставляет зорко следить за каждым шагом своим, за каждым словом. Вот тут-то нужна сила духа, чтобы сдерживать себя, владеть собой, чтобы подавлять в себе гневливость и раздражительность и не давать им простора. И чем труднее будет самоисправляющемуся человеку воздерживаться от гнева и раздражительности, тем чаще он должен прибегать в молитве за помощью свыше: и невозможное для него, по слабости его человеческих сил, станет возможным по милости Божией.

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Следовательно, кроме вечной жизни в Царстве Небесном, кроткие унаследуют землю. Какую же землю они унаследуют, и когда? На этот вопрос предложено несколько ответов. Иоанн Златоуст, ссылаясь на некоторых толковников, полагающих, что здесь речь идет о земле духовной, не соглашается с ними и говорит, что нигде в Писании не упоминается о земле духовной и что поэтому надо признать, что Христос разумел здесь чувственную награду (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. 15, 3). Другие толкователи говорят, что в то время землей владели язычники, а общество верующих состояло из нескольких последователей Христа, и, однако, это малое общество кротких людей скоро победило языческий мир и унаследовало от него землю.

Епископ Михаил полагает, что это — образное выражение, заимствованное от наследования евреями земли обетованной. Обетование наследовать землю Ханаанскую было выражением благоволения Божия; поэтому выражение наследовать землю равносильно выражению получить Божие благоволение1 (Епископ Михаил. Толковое Евангелие. 1, 5).

Не удовлетворяясь этими ответами, постараемся подойти к разрешению вопроса с другой стороны. Мы знаем, что Христос пришел, между прочим, и для того, чтобы основать на земле Царство Божие, пройти через которое необходимо для вступления в Царство Небесное. Это Царство Божие есть общество людей, внутренний мир которых управляется волей Божией как вечным и неизменяемым законом. Это общество, в начале чрезвычайно малое, разрослось, однако, так, как вырастает из малого зерна роскошное ветвистое дерево; но рост этого общества продолжается, и оно будет расти до тех пор, пока все народы земли не составят единое стадо с Единым Пастырем. Вот конечная цель, к которой должно стремиться человечество; и она будет достигнута, хотя и не так скоро, как хотелось бы. Конечно, в этом едином духовном стаде не все будут достойными членами его, как не все овцы обыкновенного овечьего стада бывают одинаковы по своим качествам; но это нисколько не помешает Царству Божию овладеть всей землей, и тогда достойные сыны его, то есть кроткие унаследуют всю землю.

Сознавшему свое ничтожество в сравнении с доступным ему совершенством, оплакивающему грехи свои, ставшему притом же кротким Господь говорит: Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся (Мф. 5, 6).

Но что такое правда? О какой правде говорит Господь? Чтобы ответить на этот вопрос, мы, прежде всего, должны признать, что правда — одна и что искать ее надо в Боге как Первоисточнике ее. И ее всегда искали, хотя большей частью не там, где следует.

Во все времена, на всех степенях умственного и нравственного развития, люди, не имевшие никакого понятия об истинном Боге и о назначении человека, всегда стремились поднять завесу, скрывавшую от них Неведомого Бога и тайну бытия человеческого; всегда сознавали свою греховность и старались по-своему умилостивить своих богов, оправдаться перед ними. И сколько было народностей, столько же и представлений о сокровенной правде, представлений крайне разнообразных и друг другу противоречащих. Не зная же правды о Боге и человеке, не зная, чего требует от них Бог, они, конечно, не могли и оправдаться пред Ним, не могли спастись. Положим, воля Божия и вся правда Его была открыта еще первым людям, поселенным в раю; она, так сказать, вписана в сердцах людей; она слышится во внушениях божественного голоса совести. Но, несмотря на все это, люди так ожесточили сердца свои, что разучились читать в них; глухи стали и к голосу совести; мало того, внушения исконного врага своего стали принимать за голос совести; стали подчиняться ему и составили себе ложное понятие о том, что будто бы у каждого человека своя совесть. Вот как люди извратили все внушенные им понятия о Боге и правде Божией. Поэтому надлежало вновь возвестить всему миру забытую им правду. И вот Бог, в лице воплотившегося Сына Божия, открывает Себя людям и объявляет волю Свою, то есть возвращает правду Божию. Отныне всякий жаждущий и алчущий этой правды насытится, то есть удовлетворит свой мучительный голод духовный, свою жажду правды, истины. Познав цель своей жизни и волю Божию, исполнение которой ведет к достижению цели, он будет жить по правде Божией, то есть не так, как хочется, а как Бог велит.

Да, жить по воле Божией — значит жить по правде. Живя по правде, мы должны сообразовать с волей Божией не только поступки свои, но и слова, ибо слово может иногда повредить ближним нашим больше, чем дело. Еще на горе Синай сказано было: Не произноси ложного свидетельства (Исх. 20, 16). Не говори того, чего не было; не лги; говори всегда правду. Да, живи по правде, говори только правду! И тогда ты получишь полное духовное удовлетворение той жажды правды, какая возродилась в тебе, ступившем уже на четвертую ступень лестницы, отделяющей тебя от Христа; ты не только насытишься правдой, но еще блажен будешь за это в Царстве Небесном.

Жаждали правды все философы, трудившиеся над разрешением мировых загадок, но утолили свою жажду только те, которые нашли эту правду в Евангелии.

Сделав этот шаг по пути самоисправления, став на четвертую ступень лестницы, отделяющей нас от Христа, мы не должны оглядываться назад; мы должны безостановочно идти вперед и вперед. Оглядываясь назад, мы рискуем подпасть тысячам соблазнов; и, кто знает, устоим ли мы в борьбе с ними? Не ожесточатся ли сердца наши, не окаменеют ли они также внезапно, как окаменела жена Лота? Ведь соблазны и искушения овладевают нами иногда так быстро, что мы не успеваем даже опомниться. Так будем же идти вперед, не оглядываясь назад и не зевая по сторонам! Будем помнить, что идем к тесным вратам Царства Небесного и что путь к ним узок (Мф. 7, 13—14). Можно быть беспечным, идя просторным путем к широким вратам погибели: путь тот так пространен, что, как бы мы ни сбивались в нем со своей колеи, мы все-таки попадем прямо в них. Но, идя узким путем к тесным вратам, надо быть очень внимательным. Приведу сравнение. Представьте себе, что вы идете узкой тропинкой в горном ущелье; справа от вас возвышается отвесная скала, а слева, от самой тропинки вашей, начинается такой обрыв, в который и заглянуть-то страшно. Благоразумие подскажет вам, что надо идти по тропинке, не спуская глаз с нее, чтобы не оступиться в бездну; и если вы будете идти с такой осторожностью, то дойдете благополучно до цели вашего путешествия; но если вы станете смотреть по сторонам и отвлекать свой взор от намеченного пути, от своей узкой тропинки, то неминуемо оскользнетесь и погибнете. Или, например, вы идете по узкой доске, перекинутой через глубокий и бурный поток; чтобы не свалиться с этой доски, вы будете зорко смотреть на нее и на свои ноги и, конечно, не станете в это время смотреть по сторонам.

Так надо идти и к тесным вратам Царства Небесного тем узким путем, который ведет к ним. Сколько встречается по пути соблазнов, сколько искушений! Как приветливо манит к себе, на простор, тут же вблизи пролегающий путь к верной гибели! Какую вообще силу воли надо иметь, чтобы не соблазниться, не выйти из своей узкой колеи! Но человеку, поднявшемуся уже на четыре ступени по лестнице, возвышающей его до возможного для него совершенства, все эти соблазны не так страшны; он набрался уже сил, он закалил свою волю, чтобы успешно вести борьбу с ними; он, в большинстве случаев, выходит победителем из этой борьбы. Но если почему-либо силы его станут ослабевать и он почувствует, что вот-вот свернет со своего пути, то пусть не забывает, что у него есть сильная поддержка, могучая помощь в лице Христа; пусть обратится к Нему, и Господь протянет ему руку помощи, поддержит его, не даст ему упасть.

Нищий духом, плачущий о своих и чужих грехах, кроткий, живущий по правде Божией будет, конечно, строгим к себе и снисходительным к другим. Сознавая бездну грехов своих в прошлом, моля милосердного Бога о прощении их, всеми силами души воздерживаясь от новых грехов и все-таки согрешая, он должен будет прощать всех согрешивших против него; он будет милостивым к ним. Такое милосердие — необходимейшее условие для дальнейшего самосовершенствования. Блаженны будут милостивые к другим, ибо и они помилованы будут (Мф. 5, 7). Значит, человеку, взявшемуся за перевоспитание самого себя, за самоисправление, нечего отчаиваться, что у него в прошлом множество грехов: будь милостив к другим, прощай им их прегрешения, все причиненные ими тебе обиды! Тогда Господь простит и твои согрешения; будь милостив к другим, и сам помилован будешь!

Милостивый Бог требует и от людей милосердия, сказав: милости хочу, а не жертвы (Мф. 9, 13). А если такова воля Божия, то понятно, что надо быть милостивым, чтобы войти в Царство Небесное, чтобы быть счастливым, блаженным.

Взаимную любовь и милосердие — вот что завещает нам Христос. Будьте милосерды, как и Отец ваш (Небесный) милосерд (Лк. 6, 36), — сказал Он. Но в чем же должно выражаться милосердие с нашей стороны? На этот вопрос отвечает Иисус: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними (Мф. 7, 12). Если мы желаем себе от других сострадания и помощи, когда терпим болезни, беды, нужду, то и другие, по всей справедливости, вправе ожидать от нас такого же сострадания и такой же помощи. Это — общие указания на дела милосердия. Несколько позже Иисус дал и более частные указания, перечислив некоторые из таких дел. Говоря о предстоящем всеобщем Суде и об отделении на нем праведных от грешных, Он сказал, что обратится к праведникам со следующими словами: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне... истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 34—36, 40).

Этими указаниями не исчерпываются, конечно, все дела милости, милосердия; нужда людей так разнообразна, а бедствия их так многочисленны, что подробного перечисления всех дел милосердия нельзя и представить; да это было бы излишне, ввиду данного Иисусом общего определения милости, под которое нетрудно подвести и все частные случаи.

Следует заметить, однако, что не все дела милосердия делают творящего их блаженным. Творить добрые дела надо не с гордостью и самовосхвалением, а с усердием и радостью; не упрекать облагодетельствованного, а смиренно признавать, что сам получаешь через это больше, чем даешь: в лице нуждающегося даешь Самому Богу, Который, конечно, не останется у тебя в долгу; но Бог примет только то, что дается от чистого сердца, из любви к ближнему, а не ради тщеславия.

Поднявшись на эту пятую ступень, мы услышим, как Господь говорит: «Блаженны будут в Царстве Небесном чистые сердцем» (Мф. 5, 8). И мы поймем из этих слов, что надо не только не делать ничего дурного, противного воле Божией, но надо даже и мысли греховные гнать от себя. Надо так жить, чтобы не только люди, которые не знают наших помыслов, но и совесть, от которой ничто не укроется, не могла бы упрекнуть нас ни в чем.

Чистые сердцем... Бога узрят, — сказал Христос. Но так как Бог есть дух(Ин. 4, 24), а дух нельзя видеть телесными очами, то и слово узрят нельзя понимать буквально. Слова Бога узрят означают то особое душевное настроение чистых сердцем, которое можно объяснить чувством близости их к Богу. Это сознание своей близости к Богу бывает у чистых сердцем настолько ясным и не допускающим никаких сомнений, насколько мы бываем уверены в существовании предметов материального мира, когда видим их своими глазами.

Блаженны чистые сердцем, — говорит Господь. А в чем обнаруживается нечистота сердца, Он объяснил при другом случае, сказав: из сердца человеческого исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк. 7, 21—23). Вот в чем состоит нечистота сердца.

Следовательно, чтобы очистить сердце, надо освободиться от грехов, надо воздерживаться от повторения их, надо не только не грешить, но даже и не желать ничего греховного. Для человека, существа падшего, подверженного постоянным искушениям духа нечистого, сохранить сердце чистым нелегко, но не невозможно. Человеку дан разум и свобода воли; ему же учением Иисуса Христа указаны и средства к очищению сердца: покаяние, ежедневное самоиспытание, молитва, слезы и скорби, борьба смирения и любви к ближним с гордостью и себялюбием, дела милосердия и постоянное призывание Бога на помощь в этой действительно трудной борьбе.

Чистые сердцем испытывают и здесь, на земле, такое душевное спокойствие, какое составляет истинное блаженство. Да, блаженны чистые сердцем! И как жалки имеющие нечистое сердце! Как бы они ни старались новыми грехами заглушить свою совесть, она все-таки по временам дает о себе знать; упреки ее мучительно терзают сердце; все прежние грехи, все, что оскверняло сердце, все встает и страшными картинами проходит перед взором грешника. Предчувствие кары небесной, страх и ужас одолевает его; он рад бежать... бежать от Божиего правосудия, да некуда!.. И как часто такие люди кончают самоубийством, не подумав о том, что бежать надо не от Бога, а к Богу, — что покаяться никогда не поздно, — что разбойник, покаявшийся перед самой смертью на кресте, не только был прощен, но и введен в Царство Небесное.

С этой шестой ступени мы поднимаемся на седьмую, которую легко переступить. Стоя уже близко к доступному нам совершенству, мы пожалеем других, не пожелавших идти с нами или отставших от нас. Помня заповедь Господню о любви к ближним и чувствуя уже в себе всю полноту этой любви, мы, естественно, пожелаем увлечь их за собой. И мы пойдем к ним, и будем звать к себе; но сейчас же поймем, что не взаимная любовь руководит ими в их отношениях, а корысть, вражда и человеконенавистничество. И первым нашим делом будет уничтожить вражду между ближними, водворить между ними мир и согласие. Любовь к другим есть чувство, врожденное человеку; но неправильное воспитание, уродливое развитие себялюбия и желание господствовать над другими покрыли это природное чувство такой толстой корой, что оно совсем и незаметно у людей, идущих пространным путем к широким вратам гибели. Однако, стоит только снять эти наслоения, и освобожденная от них любовь вступает в свои права. Кому не приходилось видеть, как люди, близкие друг другу и связанные взаимной любовью, ссорятся из-за чего-нибудь и становятся врагами. И чего только они не наговорят один на другого, какой только грязью не обольют друг друга! Но стоит им помириться, стоит только снять с их сердец вражду, как зловредную корку, и прежняя любовь радостно сияет в их лицах! И как приятно мирить враждующих! Какой неземной радостью наполняется сердце примирителя, миротворца! И кто достиг такого душевного состояния, такой чистоты от грехов и даже греховных помыслов, тот успешно водворяет мир кругом себя, мирит всех, и все охотно подчиняются ему, его советам и увещаниям! И такие миротворцы, перевоспитавшие себя и взявшиеся за воспитание других, сынами Божиими нарекутся (Мф. 5, 9)! Чистые сердцем почувствуют близость свою к Богу, близость свою к тому совершенству, которое составляет цель их жизни; сделавшись же миротворцами, они настолько приблизятся к доступному им совершенству, или богоподобию, что станут уже достойными сынами Отца Небесного, сынами Божиими нарекутся!

Будьте в мире между собою. И Бог любви и мира будет с вами. Так учил Апостол Павел (1 Фес. 5, 13; 2 Кор. 13, 11).

Святой Григорий Нисский говорил: «Из всего, чем люди домогаются наслаждаться в жизни, есть ли что сладостнее мирной жизни? Все, что бы ты ни назвал приятным в жизни, приятно бывает только тогда, когда соединено с миром. Пусть будет все, что ценится в жизни: богатство, здоровье, жена, дети, дом, родные, друзья. Пусть будут прекрасные сады, места для веселых пиршеств и все изобретения удовольствий, пусть все это будет, но не будет мира, — что пользы в том? Ты сам рассуди, что за жизнь у тех, которые враждуют между собой и подозревают друг друга? Они встречаются угрюмо, и один в другом всего гнушаются; уста их безмолвны, взоры отвращены и слух одного закрыт для слов другого. Все, что приятно для одного из них, ненавистно для другого и, напротив, что ненавистно и враждебно одному, то нравится другому. Посему, кто предотвращает других от этого постыдного порока, тот оказывает величайшее благодеяние и справедливо может называться блаженным, тот творит дело силы Божией, уничтожая в природе человеческой зло. Господь потому и называет миротворца сыном Божиим, что доставляющий такое спокойствие человеческому обществу делается подражателем истинному Богу».

Итак, блаженны будут смиренномудрые, плачущие о грехах, кроткие, алчущие и жаждущие правды Божией, милостивые, чистые сердцем, миротворцы. Им Христос обещал Царство Небесное. Но Он: предвидел, что им нелегок будет этот путь к вечной блаженной жизни, — что им придется много претерпеть за правду, за их стремление исполнить волю Божию. Поэтому, не скрывая от них предстоящих им испытаний, Он утешает их повторением данного уже обещания: Он говорит, что гонения не только не лишат их истинного блаженства, Царства Небесного, но еще вернее обеспечат его за ними. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Развращенный мир, послушный внушениям злого духа, не любит правды; на знамени своем он несет поистине диавольские слова: правдой не проживешь! То есть: живя по правде, не проживешь так, как того хочет враг рода человеческого, как живет теперь большинство людей, даже именующих себя христианами.

Если правдивый человек попадет в общество живущих неправдой, то, в лучшем случае, прослывет за чудака. Над ним будут посмеиваться; будут держаться в стороне от него, так как всякое соприкосновение с ним людей, живущих неправдой, тотчас же обнаружит резкую противоположность между ними; и это обнаружение пропасти, разделяющей их, будет служить неизбежным обличением неправды. Правда глаз колет тому, кто живет неправдой; она причиняет ему хотя и заслуженные страдания, но, все-таки страдания, и потому возбуждает в нем ненависть к правдивому человеку, желание отомстить ему. Чувство любви к ближним незнакомо служителю неправды; его заменяют ненависть, жажда мести, желание воздать сторицей своему невольному обличителю. И, как ни грустно, однако надо сознаться, что служители правды очень часто страдают за нее; их преследуют, гонят от себя все делатели неправды (Лк. 13, 27). Если, например, в каком-либо правительственном или общественном учреждении лихоимство пустило глубокие корни, то честному человеку там не жить: он — не ко двору взяточникам; и они дружными усилиями выживут его из своей среды, если он сам раньше не уйдет от них. И хорошо еще, если только выживут, а случается, что его же оклевещут, взведут на него небывальщину и дружным хором поддержат на суде свою клевету, хотя бы путем клятвопреступления. И пострадает невинный, и осудят его судом неправедным. Но пусть не унываем пусть помнит, что за верность правде его ожидает блаженство вечной жизни в Царстве Небесном. И что значат страдания в этой мимолетной земной жизни в сравнении с блаженством жизни вечной? Лучше пострадать за правду здесь, но этим приготовить себе вечную радость там. Пусть предложат вам воспользоваться на четверть часа всем счастьем земным, но с тем, чтобы потом изнывать в течение остальной вашей, положим пятидесятилетней, жизни от невыносимых каторжных работ в ручных и ножных кандалах; ведь вы откажетесь от предлагаемого вам мимолетного счастья; и откажетесь, несмотря на то, что четверть часа времени в сравнении с пятьюдесятью годами все-таки представляет некоторую заметную величину. Как же не отказаться от неправды, если вся продолжительная жизнь человека — ничто, ноль в сравнении с вечностью.

Да и здесь, на земле, гонимый за правду получает истинное утешение уже в одном сознании, что совесть не упрекает его за служение правде; и это сознание дает ему то душевное спокойствие, какое возвестил Господь всем последователям Своим (Мф. 10, 28—30). А люди, которых совесть упрекает за их грязные дела, испытывают уже здесь, на земле, невыразимые нравственные страдания и не в силах заглушить их ни разгулом, ни безумной роскошью.

«Любите же все, братья мои, правду, и ненавидьте неправду или грех всякого рода; высказывайте прямо и смело святую правду; и обличайте с кротостью и терпением неправду, чтобы правда царствовала, как подобает ей, а неправда была посрамляема и искореняема и не поднимала бы высоко, с наглостью, свою голову! Будут оскорбляться люди твоей правдивой речью, не будут любить и жаловать? Что ж из того? Людям ты будешь неприятен (как бельмо на глазу), но зато будешь устами Божиими, зеницей ока Божия. И как спокойна совесть, как доволен бывает человек, когда выскажет святую правду; и как мучит совесть, когда постыдится или побоится высказать ее, когда нужно!» (Из бесед отца Иоанна Кронштадтского).

Итак, блаженны будут в Царстве Небесном те, которые были здесь гонимы за правду. А так как эту правду принес на землю Христос, то гонители правды будут гнать и тех, кто исповедует воскресшего Христа как Сына Божия, равного Отцу. Но Господь обещает блаженство вечной жизни тем, которые не отрекутся от Него при всевозможных гонениях за имя Его. Блаженны вы, сказал Он, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах.

Предсказания Господни о гонениях за имя Его исполнились в точности. В царствование Нерона начались гонения на христиан. Их во множестве распинали на крестах, травили в цирке дикими зверями, отдавали на растерзание львам, жгли на кострах; привязывали в садах Нерона к столбам, обкладывали горючими материалами и поджигали, чтобы такими живыми факелами освещать императорские сады во время прогулок по ним самого Нерона, римской знати и народа. Всем христианам предлагалась тогда полная свобода, если они отрекутся от Христа и принесут жертвы языческим богам. Были, конечно, и малодушные, которые наружно отрекались от Христа и потом в слезах покаяния молили Господа о прощении их тяжкого греха. Но громадное большинство христиан безбоязненно шло на казнь, а от Христа не отреклось.

Примером бесстрашных праведников, пострадавших за Христа, может служить святой Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, рукоположенный в этот сан самими Апостолами в 67 году по Р. X. Римский император Траян требовал, чтобы все его подданные, в том числе и христиане, приносили жертвы языческим богам в благодарность за победы, одержанные им над скифами, а тех, которые отказывались от принесения таких жертв, велел беспощадно казнить. Отправляясь в поход против парфян и армян, он прибыл в Антиохию, где ему указали на епископа Игнатия как руководителя всех антиохийских христиан. Траян потребовал, чтобы Игнатий в его присутствии принес жертву языческим богам и тем отрекся бы от Христа. Игнатий отказался исполнить повеление императора и за это был приговорен к смертной казни: Траян приказал отправить его в Рим и там бросить в цирке на растерзание львам. Весть об этом приговоре быстро распространилась по всей Антиохии, и некоторые из почитателей святого Игнатия поспешили в Рим, чтобы ходатайствовать о его помиловании. Святой Игнатий узнал об этом и отправил римским христианам послание, в котором решительно воспротивился намерению своих друзей. «Умоляю вас (писал он), не оказывайте мне неблаговременной любви. Боюсь, чтобы она не причинила мне вреда; потому что вам легко исполнить, чего вы желаете, а мне трудно достигнуть Бога, если вы будете жалеть меня... Простите мне: я знаю, что для меня полезно. Ничто не удержит меня придти к Иисусу Христу! Огонь и крест, множество зверей, рассечения, раздробление костей, расторжение членов, лютые муки диавола пусть придут на меня, — только бы достигнуть мне Иисуса Христа. Никакой пользы не принесет мне целый мир, ни царства века сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всей вселенной. Его ищу, за нас умершего! Его желаю, за нас воскресшего! Не препятствуйте же мне войти в жизнь! Не желайте мне смерти! Хочу быть Божиим. Не отдавайте меня миру. Пустите меня к чистому Свету!» — Вот как молил своих друзей святой Игнатий! Вот сила веры! Вот камень, на котором должна стоять Церковь Христова! И вы понимаете, что если фундамент Церкви сложен из таких камней веры, то и врата ада не одолеют ее.

20 декабря 107 года по Р. X. приговор Траяна был приведен в исполнение: святой Игнатий, привезенный в Рим, был брошен в цирке (Колизее) на растерзание львам. И это только один пример мученической кончины праведников за имя Христово, а их великое множество. И всем гонимым за имя Его Христос обещал блаженство в будущей вечной жизни: Блаженны вы, сказал Он, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас (Мф. 5, 11-12).

«Гонения за веру Христову есть и теперь и будут до скончания мира; только теперь гонят не пытками, не казнями, а неверием, дерзким отрицанием веры, поношением, насмешками, кощунством, клеветой или гордым невниманием и презрением. Благочестивых людей ныне обзывают именами ханжей, рутинеров, людей отсталых, с узкими взглядами; веру христианскую называют верой черни; христианскую сострадательность — слабодушием и нервной раздражительностью; милостыню — глупой расточительностью; наружную молитву — лицемерием; напротив, широкую разнузданность плоти или распущенность, угождение всем ее бесчисленным похотям называют современным прогрессом; отчуждение же от молитвы и жизнь, чуждую всяких обязательств веры, — признаком современного человека. Согласитесь, что жить кому бы то ни было из верующих среди таких людей весьма неприятно, и счастлив тот, кто среди них не живет; а кто живет, — терпи гонения, насмешки, колкости; впрочем, не будь и безмолвен, но умей дать ответ о своей вере, о своем уповании, да посрамится нечестие!» (Отец Иоанн Кронштадтский. Беседы о блаженствах).

Евангелист Лука дополняет повествование Евангелиста Матфея о возвещенном Иисусом блаженстве; он приводит слова Иисуса заключающие в себе предостережение тем людям, которые счастье, блаженство видят лишь в упоении земными благами.

Горе вам, богатые! (Лк. 6, 24), — сказал Господь. Сопоставляя эти слова со словами «блаженны нищие духом», следует признать, что здесь речь идет не о богатых в буквальном значении этого слова, не о тех, которые обладают вещественным богатством, так как и они могут быть нищими духом; под именем богатых здесь разумеются те, которые составляют противоположность нищим духом, то есть гордые, возмечтавшие о своем величии, стремящиеся своими мнимыми достоинствами выделиться из среды своих братьев, стать выше них, и утешающиеся раболепством перед ними тех, которые почему-либо от них зависят. Не нужно пользоваться особой властью или каким-либо выдающимся положением в обществе, чтобы быть таким богатым: глупая гордость, самомнение и самообожание присуще людям всех классов и положений. Такие люди получают удовлетворение своих желаний здесь, на земле; они утешаются в этой жизни, нисколько не заботясь о будущей, вечной. Таким-то людям Господь дает предостережение, говоря: горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение.

Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете (Лк. 6, 25), — сказал Господь, и сказал это, по всей вероятности, вслед за словами: блаженны алчущие и жаждущие правды; а если не вслед за ними, то, во всяком случае, противоположение пресыщенных алчущим здесь несомненно. Поэтому под именем пресыщенных следует разуметь тех, которые, в противоположность алчущим правды, вовсе не думают о правде Божией, — которые вместо Бога ставят свой разум, вместо помощи Божией — свои силы, вместо исполнения воли Божией, правды Его — исполнение своих прихотей, своих желаний, — которые правдой называют все, что способствует их благополучию, хотя бы это благополучие и было сопряжено с несчастием ближнего, — которые правдой считают господство сильного над слабым, — словом, тех, которые, создав свои понятия о правде, не ищут правды Божией. Такие люди пресыщены своей лжеправдой. И им-то Господь возвещает горе, так как их правда не откроет им врата Царства Небесного.

Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете (Лк. 6, 25). Смеющиеся противополагаются плачущим. Поэтому под смеющимися здесь разумеются люди, нисколько не думающие о своих грехах, не сокрушающиеся о них, но как бы смеющиеся над ними и легкомысленно и беспечно проводящие жизнь. Горе им потому, что покаяние, сокрушение о своих грехах, самоосуждение и самоисправление возможны только в этой жизни, а если они эту жизнь проводят безумно, не думая о самоисправлении, и если поэтому не отстают от грехов, то не войдут в жизнь вечную, не будут блаженны, а напротив, восплачут и возрыдают.

Напрасно думают некоторые, что Христос осудил этими словами всякое веселье, всякий смех, всякое веселое состояние духа. Приняв приглашение на брачный пир в Кане, Он тем самым доказал, что пользование житейскими удовольствиями само по себе не составляет греха, если, конечно, не влечет за собой вредных для души последствий. Блага земные даны нам Богом, и даны, конечно, для того, чтобы мы разумно пользовались ими, поэтому в пользовании этими благами нет греха; грех — в способах пользования земными благами и в отношениях наших к ним. Если мы пользуемся ими безрассудно, неумеренно, если мы привязываемся к ним так, что забываем исполнение воли Божией, то, конечно, такое пользование ими и такое отношение к ним грешно. Если мы из благ земных сотворим себе кумира, если в погоне за ними не станем искать Царства Божия и правды Его, то горе нам! Поэтому смех и веселье сами по себе не осуждены. Осужден дерзкий смех над значением греха и последствиями его, смех над способами достигнуть вечной жизни, смех и равнодушие ко всему тому, что составляет исполнение воли Божией, смех, как сознательное или даже легкомысленное отрицание необходимости самоосуждения, сокрушения (плача) о грехах и самоисправления.

Говоря о блаженствах, Иисус предупредил Своих последователей, что их будут гнать за имя Его и что они не должны смущаться этим, так как их ожидает за то великая награда на небесах. Поясняя эту мысль, Он сказал, что озлобленный против Его учения мир будет хвалить, говорить хорошо только о тех, которые потворствуют людским слабостям, но это будут так называемые лжепророки. Бойтесь быть такими! Горе будет вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо (Лк. 6, 26).

Эту дивную программу самоисправления, перевоспитания самого себя преподал Господь Апостолам, а с ними и всем вообще грешным людям. Как учитель грамоты не требует от неграмотных учеников, чтобы они с первого же урока умели читать, а начинает обучение их с азбуки, так и Господь не требует от грешного человека, чтобы он сразу стал совершенным. Не предъявляя вообще неисполнимых требований, Господь учит грешника, как он должен собственными усилиями, при предлагаемой ему помощи Божией, постепенно восходить на те девять ступеней крутой лестницы, которые обязательно пройти, чтобы приблизиться к Нему и затем уже с легкостью нести благое бремя Его заповедей. Эту программу самоисправления, а равно и все последующие заповеди Господь изложил в такой строгой постепенности, что успешное прохождение одного параграфа программы создает в душе человека непреодолимое желание скорее пройти и следующий, непосредственно из него вытекающий; исполнение одной заповеди Христовой подготовляет почву для исполнения следующей, и так далее; словом, как заповеди блаженства, так и последующие за ними заповеди изложены в таком последовательном порядке, что надо только решиться начать исполнение их; и кто решится на это, тот будет идти вперед все с меньшими и меньшими затруднениями; и желание идти вперед и дойти до конца будет возрастать в нем по мере успешного шествия; а сознание, что, не дойдя до конца, не достигнешь и цели своей земной жизни, будет постоянно укреплять его силы, бодрить его дух.

Не надо только откладывать своего, при помощи Божией, самоисправления; не надо говорить: еще успею исправиться, потому что никто не знает, когда именно будет отозван из этой жизни, за пределами которой нет места ни покаянию, ни самоисправлению.

И вот, взошедших на последнюю ступень лестницы Сам Господь встречает победным возгласом: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах (Мф. 5, 12). Сознав свою духовную нищету, оплакивая прошлую греховную жизнь, сделавшись кроткими и алчущими правды, вы, милостивые и чистые сердцем миротворцы, вы, готовые пострадать за правду и перенести за имя Мое всякие гонения, — вы стали теперь лучшими людьми, и вам легко будет исполнять все Мои заповеди, с которыми Я сейчас обращусь к вам».

Да, вот программа самоисправления, перевоспитания самого себя, преподанная Господом грешным людям. Для взрослого человека, испорченного жизнью, она представляет некоторые трудности, но трудности преодолимые.

При искреннем желании исправиться, стать лучшим человеком, можно, с Божией помощью, достигнуть цели. Но, дабы будущему поколению не пришлось перевоспитывать себя по этой программе, надо воспитать его и все последующие поколения воспитывать в этом направлении. Надо воспитателям юношества проникнуться мыслью о тяжкой ответственности за неправильное или небрежное воспитание детей и юношей, вверенных их попечению.

Окружавшая Иисуса толпа, жаждавшая восстановления Царства Израилева, мечтавшая о тех земных благах, которые как из рога изобилия посыплются на них в этом Царстве, предвкушая давно ожидаемое блаженство, готовая уже объявить Иисуса Царем Израилевым, слышит теперь от Него, что блаженство в этом Царстве ожидает не их, потомков Авраама, Исаака и Иакова, не их, избранных Самим Богом для господства над всеми народами земле; а каких-то нищих духом, плачущих, кротких, алчущих правды, милостивых, чистых сердцем, миротворцев, притом же изгнанных, гонимых, преследуемых. Многие из слушателей были убеждены в том, что эти слова к ним, сынам Израиля, не относятся, что они войдут в Царство Мессии, как для них исключительно приготовленное, и войдут потому только, что они евреи, а если Иисус относит Свои слова и к ним, считает, что и они должны смиренномудрствовать, плакать о грехах и прочее, то Он — не Мессия. Так думали, конечно, все находившиеся в числе слушателей Иисуса книжники и фарисеи; так думали, вероятно, и многие из окружавших Иисуса евреев, зараженные их лжеучением.

Но не к ним обращал Свою речь Христос. Перед Ним стояли только что избранные двенадцать Апостолов; эти скромные труженики, эти бедняки, не получившие никакого образования и говорившие на малоизвестном языке, эти рыбаки и мытари должны были проповедовать Его учение по всей вселенной и покорить Ему весь мир! Им-то Он и объяснял теперь, какими они должны быть, чтобы не только самим войти в Царство Небесное, но и других вести туда, — какие испытания предстоят им на этом пути и какой силой духа они должны обладать, чтобы преодолеть все сопротивления, претерпеть все гонения и восторжествовать над царством тьмы. Но так как такой всепобеждающей силой духа, они, конечно, не могли обладать сами по себе, а мысль о предстоящих гонениях могла привести их в смущение, могла усилить их невольное недоверие к своим силам, то Христос, излагая Свои заповеди блаженства в последовательном порядке, вразумлял их, что смиренномудрствующий (нищий духом) будет оплакивать грехи свои, плачущий станет кротким, жаждущим правды и милостивым, милостивый к другим будет обладать чистым сердцем и сделается миротворцем; а кто всего этого достигнет, тот не устрашится ни злословия, ни гонения, ни мучений; тот сделается лучшим из людей, совершеннейшим человеком и будет отличаться от других, как соль отличается от земли. Мысль Иисуса, сложенную в основание этих слов, можно выразить так: «Если вы в точности исполните, осуществите на себе все заповеди Мои, только что преподанные вам, то не бойтесь никаких гонений! Вы будете тогда как соль земли (Мф. 5, 13); вы будете обладать тогда такой силой духа, что ничто не помешает распространению Моего учения; вся людская злоба, все гонения и мучения окажутся бессильными перед силой вашего всепобеждающего духа. Но если вы отступите от Моих заповедей, то потеряете эту силу, а потерявши ее, станете бесполезными для Моего дела спасения людей, как бесполезна бывает соль, утратившая свое свойство, свою силу; и тогда вас не только будут гнать, но еще будут презирать, как не устоявших в истине; и вы уподобитесь соли, потерявшей силу, которую выбрасывают на попрание людям. Но вы не только соль земли, вы — свет мира. Вы должны просветить светом Моего учения весь мир; и как свет не может не светить, так и вы, проникнутые духом Моего учения, не в силах будете не просвещать им мир. Не может укрыться от взоров путника город, стоящий на верху горы (Мф. 5, 14), и зажженную свечу ставят так, чтобы светила всем в доме. Так и зажженный Мной в вас свет истины да светит всему миру! Да видят все ваши добрые дела! Да изумятся смирению и кротости, с какими вы будете переносить все гонения и мучения, и да прославят Отца вашего Небесного, давшего вам такую силу!»

Эти слова Иисуса можно применить ко всем вообще просвещенным Его учением. Приняв свет Христов, мы не должны, мы не смеем скрывать его от взоров окружающих нас, затенять его весьма распространенным теперь чувством ложного стыда, боязнью прослыть отсталыми от современного безбожия.

Как не смеем мы зарывать в землю таланты, данные от Бога, так не смеем не освещать светом истины окружающую нас тьму. Просвещаясь светом Христовым, мы не права приобретаем (права придут потом), а обязанности; и кто больше принял этого света, кому больше дано, с того больше и взыщется, если он своим светом не будет светить во тьме. А как много вокруг нас тьмы непроглядной!

Примечание:

1 Наследование земли кроткими предсказано еще Псалмопевцем (Пс. 36, 11).

 Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter

<<<   СОДЕРЖАНИЕ   >>>