Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterБ.И. Гладков. Толкование Евангелия
ГЛАВА 20
Избрание семидесяти учеников и отправление их на проповедь. Третья Пасха. Учение Иисуса о том, что оскверняет человека. Путешествие Иисуса в пределы Тирские и Сидонские. Путешествие по области Десятиградия. Чудесное насыщение 4000 человек. Возвращение в Галилею
Об избрании семидесяти учеников повествует один только Евангелист Лука. Из его повествования видно, что и после оставления Иисуса многими учениками число верных Ему, а также впервые последовавших за Ним, было достаточно велико, чтобы можно было из их среды выбрать семьдесят лучших. Посольство семидесяти отличалось от посольства двенадцати тем, что Иисус послал их предшествовать Ему в те города и места, в которые Сам хотел идти; следовательно, цель отправления их — приготовить к принятию учения Христа тех, которые еще не знали его. Из последующих повествований видно, что вскоре после этого Иисус отправился в языческую страну Финикию, где были города Тир и Сидон, расположенные на берегу Средиземного моря, а затем в страну Десятиградия. Поэтому надо полагать, что в эти же и, быть может, другие страны послал Иисус по два (как и двенадцать) вновь избранных учеников.
Посылая их на проповедь, Иисус сказал им, как они должны держать себя в отношении людей, к которым шли, и что должны были делать. Наставление это однородно с тем, какое дано было Апостолам, но оно передано Евангелистом Лукой в сокращенном виде. Что это наставление передано не полно, доказательством служит умолчание Евангелиста о даровании семидесяти ученикам власти над бесами; между тем власть эта была дана им, так как они, Возвратясь к Иисусу, с радостью говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем (Лк. 10, 17).
Между этими двумя наставлениями замечается различие только в следующем (см. выше, с. 442—447):
Семидесяти ученикам Иисус сказал: никого на дороге не приветствуйте; а двенадцати Апостолам этого не говорил. «У восточных народов приветствия не выражались, как у нас, легким поклоном или пожатием руки, а поклонами земными, объятиями, целованием и выражением при сем разных благожеланий, и требовалось довольно много времени для подобных церемоний» (Епископ Михаил). «Так заповедует им для того, чтобы они не занимались людскими приветствиями и ласками, и чрез то не полагали бы препятствия делу проповеди» (Феофилакт. Толкование на Евангелие от Луки).
Семьдесят учеников должны были проповедовать в тех городах и местах, куда почти вслед за ними шел Сам Иисус, поэтому они должны были особенно дорожить своим временем и не тратить его на такие действия, какие не имели прямого отношения к цели их путешествия.
Семидесяти Иисус сказал: и если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш. Сыном мира называется здесь такой человек, который готов принять и принимает тот мир души, какой дает учение Христа.
Заповедуя семидесяти отрясать от ног прах тех городов, в которых не примут их, Иисус добавил: «Но и в таком случае, уходя, кротко говорите не принявшим вас: знайте, что приблизилось к вам Царствие Божие (Лк. 10, 11). Не укоряйте их, не гневайтесь, а предупредите, что если покаются, то могут быть спасены, ибо Царство Божие близко, не закрыто и для них. Но если они и после этого станут упорствовать, то жителям Содома отраднее будет в последний день, чем им».
Отправив семьдесят учеников на проповедь, Иисус оставался еще некоторое время в Галилее. В это время в Иерусалиме праздновалась Пасха, куда должны были сходиться все евреи. Пришедшие на Пасху галилеяне рассказывали, конечно, о чудесах, совершенных Иисусом, и о Его учении, не понятом ими. Враги Его несомненно прислушивались к этому говору, собирали о Нем справки, ждали, что и Он придет в Иерусалим, и составили заговор убить Его. Не дождавшись Иисуса в Иерусалиме, они пошли к Нему в Галилею, где Он, вероятно, проводил время в молитве и беседах с Апостолами.
Собрались к Нему фарисеи и некоторые из книжников. Выражение Евангелиста — собрались к Нему — дает основание полагать, что собралось много фарисеев и что сборище это было не случайное, а заранее подготовленное и имевшее целью уличить Иисуса в нарушении закона и преданий. И что же? Как только они пришли, тотчас же увидели страшное, по их мнению, нарушение учениками Иисуса преданий старцев: они ели хлеб неумытыми руками! Для фарисея, полагавшего всю святость в точном соблюдении всех обрядов, установленных законом и преданием, было ужасно то преступление, над совершением которого они застали ближайших учеников Иисуса, и которое они, конечно, совершали с ведома или даже дозволения своего Учителя, поэтому они тотчас же стали укорять таких нарушителей преданий.
Вероятно, Апостолы ничего не ответили фарисеям на их упреки. Не получив никакого ответа, фарисеи и книжники спрашивают Самого Иисуса: зачем ученики Твои не поступают по преданию старцев, но неумытыми руками едят хлеб?
Во всех, подобных этой, беседах с фарисеями и книжниками Иисус не отвечает прямо на их вопросы, но или Сам задает им такой вопрос, ответом на который разрешается и предложенный Ему, или говорит им притчу, вынуждающую их сознаться в своей неправоте. Так было и в данном случае. Не порицая, но и не освящая Своим словом предание, на которое ссылались враги Его, не осуждая, но и не хваля Своих учеников, нарушающих это предание, Иисус спрашивает книжников и фарисеев: зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Что выше: закон, данный Богом, или ваше предание? — Книжники и фарисеи забыли, что Моисей, повторяя отцам их данные Богом законы, сказал: Все, что я заповедую вам, старайтесь исполнить; не прибавляй к тому и не убавляй от того (Втор. 12, 32). Они прибавили от себя к закону Моисея множество дополнений и приписали их самому Моисею; они уверяли народ, что Моисею на горе Синай даны два закона, из которых один записан им, а другой устно передан народу, потом преемственно передавался следующим поколениям и известен под названием преданий старцев. Вот на эти-то предания книжники и фарисеи опирались всегда, когда им было выгодно нарушать закон, данный Богом через Моисея.
Книжники и фарисеи упрекнули учеников Иисуса в том, что они нарушают предания, а Иисус указывает им на сознательное нарушение ими Закона и на умышленно-неправильное толкование Закона народу. Зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Закон, данный вам, гласит: почитай отца и мать, и угрожает смертью тому, кто злословит их. А вы? Вы учите отказывать родителям в помощи под предлогом намерения пожертвовать Богу то, что они просят; и кто поступает так, соблюдая ваше предание, того вы освобождаете от исполнения важнейшей заповеди!1
«Фарисеи учили юношей, под видом благочестия, презирать отцов. Если кто из родителей говорил сыну: дай мне овцу, которую ты имеешь, или тельца, или иное что, то им отвечали: то, чем ты желаешь от меня пользоваться, я отдаю в дар Богу, и ты не можешь получить этого. Отсюда происходило двоякое зло: и Богу не приносили, и родителей, под предлогом приношения Богу, лишали дара; и оскорбляли родителей под предлогом обязанности к Богу, и Бога — под предлогом обязанности к родителям» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. 51).
Все заботы фарисея были направлены к тому, чтобы казаться не таким, каким он в действительности есть. Он хотел казаться благочестивым, праведным; но так как быть действительно благочестивым нелегко, то он измышлял всевозможные способы обходить суровые предписания закона, толковать их превратно в свою пользу и даже заменять их обычаями, установленными такими же, как и он, лицемерами.
Лицемеры! хорошо пророчествовал о вас Исайя, говоря: эти люди чтят Бога и молятся Ему только наружно; уста их говорят одно, а сердце чувствует другое; сердце их далеко от Бога. Они отвергают Его заповеди и заменяют их своими, заповедями человеческими. Напрасно же они думают, что таким путем могут угодить Богу; напрасно они учат тому же и других.
Фарисеи, изобличенные в лицемерии и отступничестве от Закона, молчат, ничего не отвечают на вопрос Иисуса. Не желая бросать жемчуга Своего перед свиньями,
Иисус оставляет фарисеев с их затаенной злобой и ничего более не говорит им; но, не желая оставлять в недоумении стоявший тут же, сзади фарисеев, народ, объясняет народу, а не фарисеям, что входящее в уста человека не оскверняет его, не делает его через это нечистым, а оскверняет его то, что выходит из уст. Сказав это, Иисус вошел в дом; за Ним последовали ученики Его. Фарисеи же, озлобленные на Иисуса за всенародное обличение их в лицемерии, остались с народом и, вероятно, тотчас же стали разъяснять ему, что слова Иисуса — соблазн для истинных иудеев, желающих быть благочестивыми и в точности соблюдать все предания старцев. Ученики Иисуса, входившие за Ним в дом и слышавшие эти рассуждения фарисеев, сказали потом Иисусу: знаешь ли, что фарисеи, услышав слово сие, соблазнились?
По мнению Иоанна Златоуста, ученики говорили это не потому, что заботились о фарисеях, а потому, что сами смутились от слов Иисуса, но признаться в этом не решались. А что они действительно и сами соблазнились, видно из того, что Петр подходит и говорит Иисусу: Изъясни нам притчу сию. Открывая свое душевное смущение, но не осмеливаясь явно сказать — я соблазняюсь, он просит изъяснения притчи (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. 51).
Заметив смущение учеников Своих, Иисус обратился к ним с притчей. Он сравнил слово Божие с семенем, которое садовник сеет, а возрождение человека от действия слова Божия — с ростом вырастающего из семени растения. Садовник зорко следит за ростом посеянного им; всякое растение, вырастающее помимо его воли, то есть не им посеянное или посаженное, а случайно выросшее там, где ему не следует быть, он вырывает и выбрасывает из сада. Так и всякое учение, не содержащее в основе своей правды Божией, будет рано или поздно отвергнуто. Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму (Мф. 15, 13—14). Вас смущает, что Я отвергаю учение фарисеев о преданиях, к которым вы так привыкли; но ведь это учение человеческое, оно не от Бога исходит, оно даже явно противоречит воле Божией и потому не может устоять перед истиной. Знайте же, что всякое учение, не согласное со словом Божиим, — ложно, и ложь его рано или поздно разоблачится. Не бойтесь же фарисеев и не следуйте их лжеучению; оставьте их. Как слепого не заставишь видеть, так и их ничем не вразумишь. Они слепые вожди. Если же вы будете следовать их учению, то есть если сами сделаетесь как бы слепыми, то что же произойдет? Слепой будет вести слепого? Да ведь они оба упадут в яму.
Читая это изречение Иисуса, можно, пожалуй, подумать, что Он вполне равнодушно говорит о предстоящей гибели не только слепых вождей народа еврейского, но даже и тех, кого они ведут за собой. Но такое заключение будет ошибочно. Если бы Христос относился равнодушно к гибели одних только врагов Своих, слепых вождей народа, то не стал бы так настойчиво и при всяком случае вразумлять их, открывать глаза их, чтобы они видели и понимали все; между тем мы знаем, что Он даже в последний день Своего открытого служения хотел спасти их, и когда они все-таки упорствовали и не хотели ничего видеть, Он, с воплем и сокрушением сердечным, воскликнул: Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! (Мф. 23, 27) — А если это так, если Господь до последнего дня употреблял все усилия, чтобы спасти слепых вождей от падения в яму, то следует признать, что в разбираемом нами изречении Его нельзя видеть даже и малейшего намека на равнодушие Его к гибели желающих оставаться слепыми; нет, здесь — только предостережение не идти за слепыми вождями, не вверяться их водительству, так как они идут ложным путем, ведущим к гибели. Оставьте их, желающих оставаться слепыми! Не следуйте за ними. Если они сами сознательно идут в яму, если ничто не могло отвратить их от этого пути, то не идите же вы за ними, не идите уже потому, что вместе с ними упадете в эту яму!
После этого Апостол Петр просил Иисуса объяснить притчу о входящем в уста. Петр просил от лица всех Апостолов, так как Евангелист Марк, повествуя о том же, говорит, что, когда Иисус вошел в дом, ученики Его спросили Его о притче (Мк. 7, 17).
Неужели и вы так непонятливы? сказал Христос. Неужели не разумеете, что ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его? (Мк. 7, 18). Не оскверняет оно, потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища (Мк. 7, 19). А исходящее из уст— из сердца исходит — сие оскверняет человека (Мф. 15, 18); ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк. 7, 21—23), а есть неумытыми руками — не оскверняет человека (Мф. 15, 20).
К этому объяснению Иисусом Христом Своих слов нечего прибавить: все ясно. Однако, основываясь на этих словах, многие полагают, что Христос отвергал посты. С таким мнением нельзя согласиться. Пост, как полное воздержание от употребления пищи, или же как употребление пищи в количествах, едва необходимых для поддержания жизни, всегда признавался могучим средством в борьбе с плотскими страстями. Многие люди, желавшие жить не скотской, а разумной жизнью, всегда стремились обуздать свои страсти, подчинить их своему разуму (духу); сознавая же, что обильное питание вообще, а также употребление некоторых видов пищи (например, мяса, вина) сильно возбуждает страсти и делает человека глухим к голосу совести, — такие люди прибегали или к полному на некоторое время воздержанию от всякой пищи, или к воздержанию от употребления мяса и вина, или же вообще к крайне умеренному питанию. Сам Христос призывал Своих последователей к борьбе с плотью и, для примера нам, Сам постился сорок дней в пустыне. Поэтому из слов Его — не то, что входит в уста, оскверняет человека, — нельзя выводить заключения о том, что Он отвергал полезность и необходимость поста. Он говорил лишь о том, что оскверняют человека, делают его недостойным Царства Небесного2 , злые помыслы и дурные дела, а не пища и не употребление ее без соблюдения чтимой фарисеями внешней чистоты: есть неумытыми руками — не оскверняет человека, сказал Он и этими заключительными словами рассеял всякие недоумения относительно истинного смысла этой беседы.
После того Иисус пошел в пределы Тирские и Сидонские, то есть в языческую страну Финикию, расположенную на берегу Средиземного моря, главные города которой были Тир и Сидон. Ушел Он из Галилеи, вероятно, с целью удалиться на некоторое время как от врагов Своих, так и от возбужденной толпы, и дать народу возможность успокоиться, занявшись обычными делами. На эту цель путешествия отчасти указывает Евангелист Марк, говоря, что Иисус, войдя в дом, не хотел, чтобы кто узнал о Его пришествии, но не мог утаиться (Мк. 7, 24).
Слава о Нем распространилась далеко за пределы Галилеи и Иудеи, и везде встречали Его, как великого Чудотворца. Узнала о Его приближении к Финикии одна женщина и вышла к Нему из тех мест, как говорит Евангелист Матфей. Выражение Евангелиста — выйдя из тех мест — дает повод предполагать, что встреча ее с Иисусом произошла в то время, когда Иисус не дошел еще до Финикии. Женщина та была язычница, сирофиникианка, как говорит Евангелист Марк (7, 26), но, несомненно, знакомая с иудейской верой, так как назвала Иисуса Сыном Давидовым. По сказанию Евангелиста Матфея, она была хананеянка. Сирофиникианами назывались жители Финикии, составлявшей часть Сирии; хананеянами же назывались все народы, населявшие Палестину и оттесненные к северу евреями, перешедшими из Египта.
Женщина эта, увидев Иисуса, издали кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова(Мф. 15, 22—23). Это молчание не было, конечно, следствием равнодушия к страданиям кричавшей и ее дочери, но было испытанием ее веры. А она, не смея еще приблизиться к Иисусу, продолжала кричать и молить Его, надеясь, что будет услышана. Она так неотступно и громко молила об исцелении своей дочери, что Апостолы подошли к Иисусу и просили Его отпустить ее.
Желая продолжить испытание веры хананеянки, Иисус сказал Апостолам: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. Слова эти нельзя понимать буквально, так как Сам Иисус много раз говорил, что Царство Его, Царство Божие на земле, вместит в себе все народы земли, а не одних только евреев; посылая, после Воскресения Своего, Апостолов на проповедь, Он послал их благовествовать всему миру, а не одним только евреям. Но так как евреи были избранным народом и пришествие Избавителя было обещано им, а не другим народам, то понятно, что и весть о приближении Царства Божия должна была быть объявлена прежде всего евреям. В этом смысле и надо понимать слова Иисуса о том, что Он послан только к погибшим овцам дома Израилева. Он послан спасти прежде всего евреев, а затем и всех прочих людей, населяющих землю, а так как спасение евреев еще не совершилось и ими окончательно еще не отвергнуто, то обращение язычников казалось преждевременным.
Постепенно приближаясь к Иисусу, хананеянка наконец подошла к Нему и, по словам Евангелиста Марка, припала к ногам Его... и просила Его, чтобы изгнал беса из ее дочери (Мк. 7, 25, 26). Она... кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне (Мф. 15, 25). Иисус все еще испытывал ее веру и молчал, а затем на неотступную мольбу ее ответил: Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам (Мф. 15, 26).
Подтверждая ту же мысль, что благовествовать надо прежде всего евреям, чадам Божиим, и что благовествование это нельзя считать оконченным, Христос сказал хананеянке: «Дай прежде насытиться детям (Мк. 7, 27), дай Мне окончить Мое дело у тех, которым обещано было Мое пришествие; как нехорошо отнимать хлеб у детей и бросать его псам, так нельзя и Мне спасать язычников, когда не все еще сделано для спасения евреев».
Творя так, Христос не имел намерения выразить язычникам то презрение, какое питали к ним евреи. По учению Его, все люди равны перед Богом; все, несмотря на происхождение и принадлежность к той или другой народности, могут идти к Нему и, творя выраженную Им волю Божию, войти в Царство Небесное. Сказал же это Он с целью испытать веру язычницы и показать Апостолам Своим силу этой веры.
Не смея возражать Сыну Давидову, женщина эта, сознавая свое недостоинство пред Ним, скромно подтверждает слова Его: так, Господи! нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам; но ведь и псы, сидя под столом, едят те крохи хлеба, которые падают со стола господ их; дай же и мне воспользоваться хотя крохами тех благодеяний, которые Ты так щедро даешь евреям.
Тронутый смирением и силой веры хананеянки, Иисус воскликнул: о, женщина! Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему (Мф. 15, 28). Пойди домой, бес вышел из твоей дочери (Мк. 7, 29).
И исцелилась дочь ее в тот час (Мф. 15, 28). И, придя в свой дом, она нашла, что бес вышел, и дочь лежит на постели (Мк. 7, 30). Не нужно было ни прикосновения к больной, ни непосредственного воздействия на одержавшего ее злого духа. Достаточно было властных слов Христа — да будет! И мгновенно совершилось заочное исцеление.
Хананеянка заслужила такую милость к ней Христа: она верила в Его всемогущество, верила, что Он и в отсутствие ее беснующейся дочери может исцелить ее, если захочет; она надеялась, что Он не откажет ей в этом исцелении; с непоколебимой верой и сильной надеждой, она приступила ко Христу и молила Его; она не остановилась в своих мольбах, когда заметила, что Иисус как бы не обращает на них никакого внимания; она продолжала молить Его, когда ходатайство за нее самих Апостолов не увенчалось успехом; она припала к ногам Его и не переставала кланяться Ему, несмотря на такой отказ Его, который мог показаться ей даже обидным, после которого все дальнейшие просьбы могли показаться бесполезными; вера ее и надежда не поколебались и от такого ответа; она со смирением продолжала молить... и достигла цели. Христос сжалился над ней и исцелил дочь ее.
Как часто мы, обращаясь к Богу с какой-либо просьбой и не получая скоро просимого, охладеваем к молитве и говорим: «Я молился, просил, но ничего из этого не вышло, и потому перестал молиться». Перестанем же рассуждать и говорить так, и научимся примером хананеянки неотступно просить Бога; будем помнить всегда, что если мы и не получаем от Бога просимого, то причиной того — мы сами: Бог, как беспредельное Добро и Любовь, подает всем по вере и делам; поэтому, если мы не получаем просимого, то или имеем недостаточную веру, которая не может воспринять дар Божий, или по грехам своим недостойны этого дара. Постараемся же укрепить свою веру, поменьше грешить, а побольше делать добрых дел, и тогда будем смиренно, терпеливо и неотступно, по примеру хананеянки, просить Бога с непоколебимой уверенностью, что рано или поздно получим просимое. Просите, — сказал Христос, — и дано будет вам (Мф. 7, 7).
Как долго оставался Иисус в Финикии — неизвестно. Евангелист Матфей говорит, что Иисус, возвращаясь из Финикии, пришел к морю Галилейскому (Мф. 15, 29), а Евангелист Марк добавляет к этому, что Иисус шел к морю Галилейскому через пределы Десятиградия3. На основании свидетельств Плиния и Иосифа Флавия надо полагать, что Десятиградием назывался союз десяти городов, большая часть которых, в том числе Гадара, Иппос и Пелла, были на восточной стороне Галилейскаго озера, один лишь Скифополь был на правом берегу Иордана. Страна Десятиградия была прежде населена евреями и входила в черту обетованной земли; во время нахождения евреев в плену ассирийском она заселилась язычниками, и после того оставалась страной по преимуществу языческой.
Каким путем шел Иисус из Финикии через Десятиградие к Галилейскому озеру — неизвестно. Евангелист Марк повествует, что во время этого путешествия, в местности, не названной по имени, привели к Иисусу глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку, то есть исцелить его.
Множество чудес, множество исцелений совершил Иисус одним словом Своим, а тут, для совершения исцеления глухого косноязычного, вложил пальцы Свои в уши его, плюнул, коснулся языка его, воззрел на небо, вздохнул и сказал: отверзись. К чему все это, когда Он несомненно мог исцелить одним словом Своим?
По объяснению епископа Михаила, Иисус отвел больного в сторону, желая отклонить праздное любопытство полуязыческой толпы, состоявшей из язычников и евреев; вложил в уши больного пальцы Свои и коснулся языка его — для того, чтобы этими действиями возбудить у больного веру в возможность исцеления (больной был глух, и потому на него нельзя было подействовать словами); воззрел на небо и вздохнул, то есть внешними действиями проявил молитвенное обращение Свое к Богу — для того, чтобы окружавшие Его не могли подумать, что Он совершает исцеление нечистой силой, как о том всюду распускали слухи фарисеи (Толковое Евангелие. 2. С. 99).
Однако и тут, призывая Бога, Иисус не сказал: «Отверзи, Боже, слух и язык этому несчастному», но, обращаясь к больному, властно, повелительно сказал: Отверзись, то есть и тут исцелил Своим всемогущим словом.
И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто.
И повелел им, то есть приведшим к Нему больного, не сказывать об этом никому. Иисус хотел избегнуть излишнего возбуждения толпы совершаемыми Им чудесами; поэтому Он отвел в сторону от народа глухого косноязычного и совершил над ним чудо в присутствии лишь приведших его; по той же самой причине Он велел им не говорить никому об этом чуде. Но они, обрадованные и удивленные, не могли скрыть своего восторга от толпы, к которой тотчас же возвратились, и все рассказали. Иисус повторил Свое запрещение, но и это не подействовало: чем более Иисус приказывал им хранить молчание, тем более они говорили о Нем.
Весть о совершившемся чуде быстро облетела всю толпу народа; все удивлялись и говорили: все хорошо делает, — и глухих делает слышащими, и немых — говорящими.
Слова Евангелиста — все хорошо делает — дают повод предполагать, что, находясь в Десятиградии, Иисус совершил не одно только это чудо, а и другие подобные.
Пройдя Десятиградие, Иисус подошел к морю Галилейскому, вероятно, с восточной или северо-восточной стороны его. Толпы народа следовали за Ним, толпы встречали Его, и где бы Он ни остановился, тотчас же собиралось вокруг Него множество народа. Так было и теперь. Дойдя до берега моря и взойдя на гору, Он и там тотчас же был окружен множеством людей, приведших с собой хромых, слепых, немых, увечных и страждущих другими болезнями. Вера в чудотворную силу Иисуса была так велика, что никто из приведших к Нему больных не просил Его ни прикоснуться к больному, ни даже сказать слово, чтобы больной выздоровел, как это бывало прежде; подходившие теперь к Иисусу молча повергали больных к ногам Его, и Он исцелял их. Видевшие исцеляемых таким образом прославляли Бога Израилева, то есть прославляли Бога. Называли евреи Бога Богом Израилевым потому, что считали себя народом, избранным Самим Богом из всех народов земли, а Бога — исключительно своим Богом.
Три дня продолжалось пребывание Иисуса с народом на пустынном берегу Галилейского моря. Запасы хлеба истощились, купить его негде было. Тогда Иисус, призвав Апостолов, сказал им: жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть; отпустить же их неевшими не хочу, чтобы не ослабели в дороге (Мф. 15, 32). Ибо некоторые из них пришли издалека (Мк. 8, 3).
Апостолы, недавно еще видевшие совершенное Иисусом чудо насыщения более чем пяти тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами, сами раздававшие народу хлеб и собравшие двенадцать коробов остатков, теперь как бы забыли это чудо и, по маловерию своему, опять высказывают недоумение: откуда нам взять в пустыне столько хлебов, чтобы накормить столько народа?
Евангелист Марк, передавая вполне согласно с Евангелистом Матфеем подробности вторичного умножения хлебов, выражает недоумение Апостолов в следующих словах: откуда мог бы кто взять здесь в пустыне хлебов, чтобы накормить их? (Мф. 8, 4). Вопрос их — кто мог бы? — доказывает, как они далеки были от непоколебимой веры во всемогущество Иисуса.
Недоумение Апостолов тотчас же рассеялось: Иисус совершил второе чудо умножения хлебов и насыщения ими народа.
На этот раз насыщено было четыре тысячи человек, кроме женщин и детей, и собрано остатков семь корзин.
Иисус не хотел отпустить от Себя голодных, но когда накормил их, то отпустил, а Сам с Апостолами (как говорит Евангелист Марк, 8, 10) сел в лодку и отправился к западному берегу моря в пределы Магдалинские, или, как говорит Евангелист Марк, в пределы Далмануфские. Далмануфа — небольшая деревня близ города Магдалы, расположенного на западном берегу Галилейского моря, поэтому пределы Магдалинские можно назвать также и пределами Далмануфскими.
Как только Иисус вышел на берег, тотчас же приступили к Нему, очевидно, ожидавшие Его и нарочно собравшиеся фарисеи и саддукеи. Эти две секты всегда враждовали между собой, но в замыслах против Иисуса действовали единодушно.
Имея точные сведения о всех совершенных Иисусом чудесах, но приписывая их диавольской силе, фарисеи и саддукеи начали спорить с Ним и требовали, чтобы Он показал им знамение от Бога, с неба. Требование это объяснялось как бы желанием их уверовать в Иисуса, если Сам Бог знамением с неба подтвердит им, что Иисус — действительно Мессия. На самом же деле, они лицемерили: они уверены были, что Иисус, ради удовлетворения их любопытства, не даст и теперь им никакого знамения с неба, как не давал и прежде, а это, по их мнению, даст им повод разглашать в народе, что Иисус, не могущий дать знамения с неба, не может быть признан Мессией; а потому они и настаивали на своей просьбе.
Зная их лукавые помышления, Иисус с грустью посмотрел на них, глубоко вздохнул и как бы про Себя сказал: для чего род сей требует знамения?
То время изобиловало поразительными знамениями: седьмины Данииловы окончились; скипетр отошел от потомства Иуды; евреи подчинены языческому царю и ждут обещанного Избавителя; пришел Иоанн в духе и силе Илии приготовить путь Господу; явился Иисус и Своими делами осуществил все, что возвещали пророки о Мессии. Вот знамения, по которым знакомые с Писанием должны были узнать, что наступившее время есть действительно время пришествия Мессии! Но фарисеи и саддукеи настолько ослеплены были своими превратными понятиями о Мессии, что потеряли способность различать эти знамения времен. Хотя они привыкли по известным признакам судить о будущем, например, о предстоящей погоде, и вечером, видя красное небо, говорят: завтра будет ведро, а поутру, видя багровое небо, говорят: сегодня будет ненастье... и потому должны были бы по известным им признакам (знамениям) узнать и наступление времени Мессии, но упорно не хотят узнать. Лицемеры! сказал им Иисус, различать лице неба вы умеете, а знамений времен не можете (Мф. 16, 3). Затем, обращаясь, по-видимому, к окружающим Его, а не к фарисеям и саддукеям, Он сказал: Истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение.
Не желая продолжать разговор с этими лицемерами, не желая даже оставаться с ними, Иисус, только что вышедший из лодки, опять сел в нее с Апостолами и отправился на другую сторону озера.
Неожиданность отъезда Иисуса на другую сторону озера лишила Апостолов возможности сделать запас хлеба на предстоящее плавание, и они отчалили от берега, имея с собой всего лишь один хлеб. Это беспокоило их. А Иисус, сев в лодку, скорбел об ожесточении сердец фарисеев и саддукеев, которых оставил теперь с толпой народа на берегу. Скорбь эта усиливалась еще сознанием, что избранные ученики Его, Апостолы, если и были преданы Ему, все-таки не имели еще надлежащей веры в Него. Желая предостеречь их от слепоты фарисеев, не умеющих различать знамений времени Его, Он сказал им: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой.
Те же слова Иисуса Евангелист Матфей, передает так: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской (Мф. 16, 6). Ирод Антипа принадлежал к секте саддукеев, поэтому закваска Иродова означает то же, что и закваска саддукейская.
Апостолы не поняли этого предостережения и думали, что Иисус упрекает их за то, что они не взяли с собой хлеба.
«Неужели вы думаете, что Я, накормивший пятью хлебами пять тысяч и семью хлебами четыре тысячи человек, не могу сделать того же и для вас, двенадцати учеников Моих? Зачем же вы, имея очи, не видите? имея уши, не слышите? и не помните того, что на ваших же глазах совершилось? Неужели вы еще не понимаете и не разумеете все совершающееся перед вами? Неужели и теперь сердце ваше твердо как камень? Как же не понимаете, что не о хлебе Я говорил вам, когда сказал: берегитесь закваски фарисейской и саддукейской?»
Тогда только Апостолы поняли, что Иисус предостерегал их от опасности, какую влечет за собой учение фарисеев и саддукеев.
Переплыв озеро, Иисус с Апостолами пристал к берегу и пошел в Вифсаиду Юлиеву. В этом городе привели к Нему слепого и просили, чтобы Он прикоснулся к нему, то есть, чтобы прикосновением к нему исцелил его. Это был не слепорожденный, так как, после первого возложения на него рук, сказал, что видит людей, как деревья; следовательно, он видел прежде и людей и деревья.
Иисус выводит слепого из селения и поступает так же, как и при исцелении глухого косноязычного, и, вероятно, по тем же причинам, так как и эта страна была полуязыческая. Необходимо было возбудить у слепого веру в божественную силу Иисуса, но так как видеть Иисуса слепой не мог, то надо было прикосновением к нему дать ему почувствовать близость к нему Того, Кто мог исцелить его. Так и поступил Христос. Исцелил же его Иисус не сразу, а постепенно, быть может, для того, чтобы этой постепенностью довести слепого до сознания, что исцеление его произошло единственно лишь от прикосновения к нему Иисуса. И он исцелел и стал видеть все ясно (Мк. 8, 25).
Совершив это исцеление умышленно вдали от толпы народа, Христос велел исцеленному не только не рассказывать о том никому, но даже не входить в селение, а идти прямо домой.
Иисус исцелял больных и вообще совершал чудеса не для того, чтобы прославиться, а единственно из любви к страждущим. Он знал, что вера, поддерживаемая лишь чудесами, ненадежна; такая вера требует все новых и новых чудес, а без них не только охладевает, но даже переходит иногда в неверие. Он знал, что пораженные чудесами евреи могли провозгласить Его Царем Израилевым, то есть признать Его не тем Мессией, каким Он был, а каким им хотелось Его видеть, поэтому Он всегда уклонялся от всяких поводов к провозглашению Его Мессией, и даже запрещал Апостолам разглашать, что Он Христос; поэтому-то Он запрещал и исцеленным рассказывать об исцелении их.
И пошел Иисус с учениками Своими в селение Кесарии Филипповой.
Кесария Филиппова — город, называвшийся прежде Панеей, был расширен и украшен четверовластником Филиппом и назван Кесарией в честь Кесаря римского Тиверия; Филипповой же называлась эта Кесария в отличие от другой Кесарии, Палестинской, находившейся на берегу Средиземного моря.
После беседы о хлебе жизни, с того времени, когда многие ученики Иисуса оставили Его и перестали ходить за Ним, Он искал уединения от толпы народа и возможности оставаться только с двенадцатью Апостолами. Время земной жизни Его приближалось к концу, а избранные Им проповедники Его учения далеко еще не подготовлены к исполнению возлагаемого на них поручения. Надлежало чаще беседовать с ними наедине и постепенно приучать их к мысли, что Мессия — не тот царь земной, который, по учению фарисеев, поработит весь мир евреям, а Тот, Который Сам пострадает за этот мир, будет распят и воскреснет. Чтобы Апостолы не соблазнились, видя Иисуса на Кресте, надо было заблаговременно подготовить их к этому, надо было внушить им, что это должно случиться, что такова воля Божия. Вот для чего Иисус и предпринимал теперь такие отдаленные путешествия; и если вокруг Него собиралась толпа народа, то Он старался уйти от нее.
Идя из Вифсаиды Юлиевой на север, Он и на пути беседовал с Апостолами. Дорогой Он спросил их: за кого почитают Меня люди? (Мк. 8, 27). — Иисус хотел, чтобы Апостолы сами сказали Ему, за кого они почитают Его. Он, конечно, знал мнения народа и Апостолов о Нем, и если спросил — за кого почитают Меня люди, — то только для того, чтобы этим вопросом вызвать признание самих Апостолов. Много уже знамений явлено им, почти все учение Иисуса уже преподано им, да и самим им дана власть совершать именем Иисуса чудеса, поэтому вполне своевременно было им познать, наконец, Кто их Учитель?
Апостолы сказали Иисусу, что в народе различные мнения о Нем: при дворе Ирода Антипы Его считали за воскресшего Иоанна Крестителя, народ же считает Его за одного из ветхозаветных пророков, за Илию, Иеремию и других. На вопрос же — а вы за кого почитаете Меня? (Мк. 8, 29; Мф. 16, 15) — ответил Петр: Ты — Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16, 16).
Апостолы, как постоянные спутники Иисуса, видели Его бедность, смирение и даже уничижение; они знали, что в постоянных утомительных путешествиях Ему часто негде бывало и головы преклонить; они понимали поэтому, что Он не тот Мессия, какого ждали и ждут евреи. Словом, если бы они смотрели на Иисуса только как на Человека, то, по человечеству Его (по плоти и крови), не могли бы признать в Нем истинного Мессию, Христа, Сына Бога живого. Однако они признали Его, и признали потому, что в делах Его видели дела Самого Бога. Таким образом, Сам Бог, открывшийся в делах Иисуса, вразумил Апостолов, что Иисус есть действительно Мессия. Потому-то Иисус и сказал Петру: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах.
Исповедание Петра было высказано так твердо, решительно, что Иисус сказал ему: ты — Петр, то есть камень, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 17).
Это изречение Иисуса толкуется различно. Одни полагают, что, говоря о камне, на котором Он создаст Церковь Свою, то есть общество верующих в Него людей, Он назвал камнем высказанное Петром исповедание веры в Него как Христа, Сына Бога живого, — что это исповедание, эта вера, крепкая как камень, послужит неодолимым основанием для возведения на нем величественного здания Церкви Христовой, которую и силы ада не победят. Речь эта иносказательная и представляет общество верующих в виде здания, построенного на крепком фундаменте, на скале. Таковым фундаментом, скалой, камнем, то есть основанием, на котором зиждется Церковь Христова, следует признать непоколебимую веру во Христа как воплотившегося Бога; без этой веры не может быть Церкви Христовой; она не может существовать и при слабой вере, так как при первом же испытании, при первом гонении падает, как падает дом, выстроенный на песке, от первого наводнения.
Другие же толкователи полагают, что под камнем Иисус разумел самого Петра; такого мнения держатся католики, приписывая Апостолу Петру, а затем и Папе Римскому, как преемнику его, главенство над всей Церковью Христовой. Сторонники такого толкования подкрепляют его еще тем, что Апостолу Петру Христос дал ключи Царства Небесного, то есть власть прощать грехи.
Из дальнейших повествований Евангелистов видно, что Апостол Петр, почти вслед за такими словами Иисуса, стал искушать Его, прося пощадить Себя и не доводить до смерти от руки старейшин, первосвященников и книжников, а когда Иисуса взяли под стражу, то трижды отрекся от Него. А это доказывает, что, говоря — Ты — Христос, Сын Бога Живаго, — сам Апостол Петр не был еще таким камнем, который мог бы выдержать, вынести на себе всю тяжесть Церкви Христовой; после Воскресения Христова и сошествия на Апостолов Святого Духа Он с другими Апостолами действительно стал непоколебимым, как камень, проповедником учения Иисуса Христа; но во время путешествия Иисуса к Кесарии Филипповой он не был еще таким камнем. К тому же ключи Царства Небесного, власть отпускать или не отпускать грехи, даны были не одному Петру, а и другим Апостолам, что доказывается словами Иисуса, сказанными после Воскресения: Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20, 23).
Поэтому не Петра, а веру в Иисуса как воплотившегося Бога надо считать тем основанием, которое дает крепость, силу Церкви Христовой, и притом такую силу, что и врата ада не одолеют ее.
В прежние времена для защиты от вторжения неприятелей вокруг городов строили стены и всю воинскую силу сосредоточивали у ворот, так как проникнуть в них было легче, чем проломить стену. Поэтому, уподобляя в иносказательной речи Церковь Свою зданию, построенному на скале, а ад, как вместилище зла, городу, окруженному стеной, Иисус сказал, что все соединенные силы ада, сосредоточенные как бы у ворот его, или врата ада не одолеют ее.
И дам тебе ключи Царства Небесного. Продолжая ту же иносказательную речь и уподобляя теперь не Церковь, а Царство Небесное зданию, имеющему входные ворота или двери, Иисус говорит Петру, что даст ему ключи от дверей Царства Небесного, то есть власть открыть эти двери для одних и закрыть для других. А чтобы не оставить Апостолов в недоумении относительно значения этих ключей, Он тотчас же и объясняет, что кому Петр простит грехи, тому будут открыты двери Царства Небесного, а кому не простит, для того они будут закрыты. Власть эту Иисус дал после того всем Апостолам.
Приняв такое исповедание веры от Петра, говорившего именем всех Апостолов, Иисус запретил им рассказывать, что они признают Его за истинного Мессию. Он убедился уже, что руководители еврейского народа, старейшины, фарисеи и книжники, не уверуют в Него, так как им нужен Мессия воинственный, который поработит им все народы земли; Он знал также, что руководимый этими слепыми вождями народ увлекается, главным образом, чудесами, а не учением Его, и что такое увлечение изменчиво, непостоянно; Он понимал прекрасно, что если бы Апостолы теперь же стали убеждать руководителей народа и самый народ еврейский, что Учитель их есть истинный Мессия, то были бы отвержены и не поняты своими слушателями. Теперь уже стало несомненным, что учение Христа возвестит всему миру не народ еврейский, когда-то избранный Богом, а Апостолы, и что вполне достаточно их, этого малого стада Христова, чтобы победить мир. Прощаясь с Апостолами на Тайной Вечери и идя на Крест, Иисус сказал им: мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33). — Поэтому в то время, когда Петр именем всех Апостолов исповедал Иисусу веру в Него, не предстояло никакой надобности и было бы бесполезно разглашать эту веру.
Но их, самих Апостолов, надо было укреплять в этой вере и подготовить к мысли о предстоящих Иисусу страданиях, смерти и Воскресении. Вот почему, как только они признали в Иисусе истинного Мессию, Он сейчас же стал говорить им, что истинный Мессия не может быть тем царем, о появлении которого мечтали евреи, что Царство Его не от мира сего, что оно не в блеске земном, а в величии и святости духа, что истинный Мессия не будет поработителем народов, не будет властвовать над ними и угнетать их, а Сам будет слугой всем, и Сам пострадает для спасения их от порабощения греху, — что Его распнут, Он умрет и в третий день воскреснет.
Ко всему этому надо было постепенно подготовлять Апостолов, так как и они, при всей своей вере во Христа, не могли и мысли допустить, что Мессия, Сын Божий, может пострадать и умереть. Мысль эта так была чужда им, что когда Иисус высказал им ее, то пылкий Петр отвел Его в сторону и стал уговаривать и упрашивать Его: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою (Мф. 16, 22). Эти слова означают искреннее желание Петра, чтобы Бог был милостив к Иисусу и не допустил Его до страданий и смерти. «Бог милостив, этого с Тобой не случится!»
Петр говорил это Иисусу тихо, отведя Его в сторону, чтобы другие Апостолы не могли слышать; но Иисус, обратившись ко всем Апостолам и, по сказанию Евангелиста Марка, взглянув (Мк. 8, 33) на них, сказал Петру, очевидно, так, чтобы все слышали: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое. Ты советуешь Мне избегнуть страданий и смерти? Но с такими же советами приступил ко Мне и сатана, когда искушал Меня царствами мира сего; ты повторяешь его слова, и потому ты для Меня то же, что сатана, которому Я уже сказал и теперь повторяю: отойди от Меня! Если бы ты смотрел на предстоящие Мне страдания и смерть как на исполнение Мною воли Божией, то не считал бы их позорными, не стал бы уговаривать Меня уклониться от них. Знай же, что такова воля Отца Моего, и она должна быть исполнена!»
Обращаясь затем ко всем Апостолам и подозвав к Себе стоявший невдалеке народ, Христос сказал: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною.
Слова Господа — отвергнись себя — смущают многих. Многие думают, что Христос заповедал нам полное отвержение наших личных желаний, наших потребностей, и вменил нам в обязанность заботу только о других, о ближних наших. Некоторые же идут в своем понимании этого изречения еще далее и проповедуют полное отречение от мира и удаление в пустыню; словом, проповедуют отшельничество и аскетизм.
Думается, что и то, и другое мнения составляют крайности и не согласуются с мыслью, выраженной Господом в словах — отвергнись себя.
Христос никогда не осуждал пользование земными благами как дарами, ниспосылаемыми Богом. Он требовал только, чтобы мы не считали себя хозяевами и полновластными распорядителями этих благ, — чтобы мы блага эти признавали Божиим достоянием, а себя считали бы только управителями, приставленными к этому достоянию, обязанными управлять им согласно с волей Хозяина, Бога, и дать отчет в управлении им, чтобы, управляя Божиим достоянием, мы исполняли бы заповедь Его о любви к ближним, и чтобы благо творили им. Богач притчи, которому Бог даровал обильный урожай хлеба, был осужден не за то, что позаботился собрать его в житницы, а за то, что счел себя полновластным хозяином его и вообразил, что эти блага даны ему Богом единственно для удовлетворения его прихотей; а если бы он смотрел на обильный урожай как на Божие достояние, данное ему лишь во временное управление согласно с волей Божией, и действительно управлял бы им так, как Богу угодно, то не был бы осужден. Другой богач притчи был осужден не за то, что обладал благами мира сего, а за то, что управлял ими как своими собственными, вопреки воле Божией, и ни разу не обратил внимания на нужду лежавшего у ворот его нищего Лазаря. Злые виноградари были осуждены не за то, что пользовались плодами виноградника, данного им в управление, а за то, что не давали посланным от Хозяина плодов, которых Он требовал, — за то, что хотели присвоить себе этот виноградник. Словом, пользование земными благами не осуждается Христом, если не нарушает главнейшую заповедь Его о любви к ближним.
Что же касается отшельничества и аскетизма, то надо заметить, что уединение и воздержание бывают иногда крайне необходимы для успешной борьбы с соблазнами, с похотями нашего тела. Тело должно быть подчинено духу; дух должен властвовать над ним. И вот для такой-то борьбы, для закаления своей воли, не только бывает полезно, но даже необходимо уединение и строгий пост. И многие великие и святые люди пользовались этим могучим средством и побеждали все соблазны, все плотские похоти свои. Но когда человек, прибегнув к такому средству порабощения плоти своему духу, выходит победителем из борьбы, то оставаться ему вдали от мира нельзя: он должен идти в мир, в Царство Божие, и там творить волю Божию. Если же он, выдержав борьбу и победив все искушения, все соблазны, останется вдали от мира, наслаждаясь тем душевным спокойствием, какое настает после такой победы, то как же он исполнит заповедь о любви к ближним? Как он будет благо творить им? Как и когда он докажет свою любовь к ним? (подробнее см. ниже, в главе 36).
Итак, следует признать, что, сказав — отвергнись себя, — Господь не заповедал нам ни полного воздержания от пользования теми земными благами, которые могут считаться лишними для поддержания жизни тела, ни тем более отшельничества и аскетизма. Отвергнуться себя — значит отвергнуть свое «я», свою волю, то есть подчинить свою волю воле Божией и поступать во всем не так, как я хочу, а как Бог велит. Вот что значат эти слова Господа.
Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Если Я говорю вам о предстоящей Мне смерти и о Воскресении Моем, и говорю, что это свершится по воле Отца Моего, которая для Меня то же, что Моя воля, — то и вы должны так же слить свою волю с волей Божией, и все испытания, какие Он посылает вам, переносить так же покорно, как несет крест свой осужденный на распятие. Если, подчиняясь безропотно воле Божией и неся крест свой за Мной, вы и подвергнетесь тяжким испытаниям и страданиям в жизни сей, то этим спасете душу свою и приобретете себе сокровища на небесах, а если захотите свою волю ставить выше воли Божией, жить не так, как Богу угодно, то повредите душе своей и лишитесь блаженства в будущей жизни. И какая польза для человека, если он, стремясь к накоплению богатств и приобретению власти, приобретет себе хотя бы весь мир, то есть все сокровища земные, но через это погубит душу свою и обречет ее на вечные мучения в будущей жизни? Какой выкуп даст человек за душу свою, когда приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и... воздаст каждому по делам его (Мф. 16, 26—27)? Не спасут тогда его погибшую душу и все сокровища мира сего, на приобретение которых он положил всю свою земную жизнь. Говоря так, Христос сознавал, что среди окружавшей Его толпы мало таких, которые готовы жертвовать благами мира сего и даже жизнью своей для спасения души своей. Но, дабы Апостолы не смущались этим, Он тотчас же успокоил их уверением, что некоторые из них увидят Царствие Божие, пришедшее в силе4 (Мк. 9, 1).
Иоанн Златоуст, Феофилакт, епископ Михаил и другие толкователи Евангелия полагают, что Иисус Христос разумел предстоящее Преображение Свое, когда говорил, что некоторые из стоящих здесь увидят Царство Божие, пришедшее в силе. Но так как в этом предсказании Христос говорил, несомненно, о таком будущем, до которого доживут только некоторые из слушателей Его, а Преображение совершилось всего лишь через шесть дней, то едва ли можно согласиться с таким толкованием.
Из Апостолов, к которым были обращены эти слова, последним умер Иоанн; к концу его жизни общество верующих во Христа, объединенных любовью к Богу и ближним, было, несмотря на гонения, настолько уже велико, что он действительно удостоился видеть Царствие Божие, пришедшее в силе.
Слова Иисуса Христа о предстоящих Ему страданиях и крестной смерти, о страданиях, ожидающих и Его последователей, должны были произвести сильное впечатление на Апостолов. Им трудно было отрешиться от вековых надежд евреев; им тяжело было допустить мысль о том, что Мессия, долженствовавший спасти, избавить евреев от иноземного ига, Сам пострадает и будет распят. А от таких волновавших Апостолов чувств недалеко и до стыда: начинающий сомневаться доходит нередко до отрицания того, во что прежде верил; за отрицанием следует сожаление, а за сожалением стыд; отвергнувший свое верование начинает стыдиться его.
Зная, какие мысли и чувства волнуют Апостолов, Христос предостерег их от опасного чувства стыда, в которое может перейти сомнение: кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами (Мк. 8, 38).
Примечания:
1 Слова Господа, приведенные Евангелистом Матфеем (Мф. 15, 4), записаны Евангелистом Марком несколько иначе: Ибо Моисей сказал: почитай отца своего и мать свою; и: злословящий отца или мать свою смертью да умрет (Мк. 7, 10).
Почитай отца своего и мать свою — это пятая заповедь Божия, объявленная на Синае через Моисея; а злословящий отца или мать смертью да умрет — это один из карательных законов, изданных Моисеем.
Евангелист Марк в одном стихе передал слова Господа как о законе Божием, так и о законе Моисеевом; а так как закон Божий, изложенный в десяти синайских заповедях, объявлен народу еврейскому тем же Моисеем, то Евангелист Марк оба эти закона называет объявленными Моисеем (ибо Моисей сказал). Но тот же Евангелист (Мк. 7, 9) передает предшествовавшие сему слова Господа вполне согласно с записью Евангелиста Матфея: хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание? (а у Матфея: зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? (Мф. 15, 3)). Словом, оба Евангелиста передают слова Господа о заповеди Божией, которую фарисеи и книжники отменили ради соблюдения предания своего.
Спрашивается теперь, какую же заповедь отменили книжники и фарисеи? Конечно, Божию, ибо об этом Господь прямо говорит. Но так как заповедью Божией считается заповедь о почитании родителей и так как только ее отменили книжники и фарисеи (а закон Моисея о смертной казни за злословие родителей не отменяли), то, сопоставляя передачу слов Господа обоими Евангелистами, можно предположить, что Господь сказал так: Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать и Моисей сказал: злословящий отца или мать смертью да умрет. Думаю, что при таком изложении слов Господа не будет никакого противоречия в пересказах Евангелистов; да и сторонники смертной казни не будут оправдывать ее ссылкой на кажущееся им одобрение этой казни Самим Господом. Заповедуя любовь к ближним, даже злодеям и врагам нашим, и вменяя нам в обязанность спасать грешников заблудших овец и блудных сыновей, содействуя их самоисправлению, Христос не мог одобрять смертную казнь; ибо казнь эта не ведет грешника к исправлению, не возвращает его в стадо Христово, а напротив, окончательно препятствует ему вернуться в это стадо.
2 Не сама пища, но дух невоздержания, возникающий от объедения.
3 Из пределов Тирских и Сидонских Господь пошел к морю Галилейскому через Десятиградие. Если припомнить, что в Десятиградии, стране языческой, Господь исцелил двух бесноватых, из которых одного послал проповедовать (см. выше, с. 413—418), то можно предположить, что Господь не без цели избрал этот путь. Исцеленный бесноватый, несомненно, ходил по всем городам и селениям своей страны Гадаринской и всюду рассказывал, как исцелил его Господь; говорил он, конечно, всем своим и об учении Господа, и о Его заповедях, так как он после исцеления провел у ног Спасителя достаточно времени, чтобы услышать из уст Его принесенную Им на землю истину. Таким образом, можно предположить, что проповедь бывшего бесноватого подготовила в стране Гадаринской почву для выслушания Самого Господа, Которого прежде испуганные жители этой страны просили удалиться. Вот почему Господь и избрал такой, довольно кружной, путь к морю Галилейскому.
4 Царство Божие, а не Царство Небесное.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter