1. В царствование императора Феодосия жил близ Константинополя некоторый монах в маленькой келлии, вне города, невдалеке от врат, из которых императоры обыкновенно выезжали за город для прогулки. Феодосий, услышав, что тут живет монах-затворник, никуда не выходящий из келлии, начал при прогулке направляться к этому месту. Последовавшим за ним придворным он приказал не приближаться к келлии монаха, — подъехал к ней один и постучался в дверь. Встал монах, отворил ему дверь, но не узнал, что это был император, потому что император, чтоб не быть узнанным, снял с себя царский венец. После обычной молитвы оба они сели, и спросил император монаха: как живут святые Отцы в Египте? Монах отвечал: все молят Бога о спасении вашем. Между тем император внимательно осматривал самую келлию. В ней он не увидел ничего, кроме немногих сухих хлебов в корзинке, которая висела на веревке, прикрепленной к потолку. Император сказал: авва! на благословение предложи мне пищу. Монах вложил поспешно в сосуд соли и сухарей, влил воды, и они вместе употребили эту пищу; затем монах подал чашу воды императору, который и выпил ее. Тогда Феодосий сказал: знаешь ли, кто я? Монах отвечал: не знаю, кто ты, господин. Император: я Феодосий император, пришел к тебе попросить молитв твоих. Монах, услышав это, пал ему в ноги. Император продолжал: блаженны вы монахи, свободные от мирских забот! вы наслаждаетесь спокойною и безмолвною жизнию; попечение ваше только о спасении душ ваших, о достижении жизни вечной, о получении наград небесных. Будь уверен в справедливости слов моих: я рожден от царя и царствую; но никогда не вкусил пищи с такою приятностью, как теперь. После этого император поклонился с особенным уважением монаху, и вышел от него. В ту же ночь раб Божий начал так размышлять сам с собою: мне уже не подобает оставаться в этом месте: теперь, следуя примеру императора, пойдут многие ко мне не только из народа, но и придворные и сенаторы не преминут воздавать мне почесть, как служителю Божию. Хотя они будут делать это ради имени Божия; однако я боюсь за себя, чтоб лукавый диавол не обольстил меня неприметным образом, чтоб я не стал находить удовольствия в приеме знатных особ, чтоб сердце мое не усладилось их похвалами и уважением ко мне, чтоб не потерять мне смирения. Человек Божий, рассмотрев все это, бежал оттуда в ту же ночь и прибыл в Египет, в пустыню к святым Отцам[1458].
Обратим должное внимание, возлюбленнейшие братия, на ту ревность, с которою служитель Божий озаботился о сохранении в себе добродетели — смирения.
2. Во внутренней пустыне жил некоторый старец, удручавший себя в течении многих лет воздержанием и всеми духовными подвигами. Пришли к нему некоторые братия, и удивившись его жительству, сказали ему: отец! как ты переносишь это сухое, бесплодное и неудобное место? Старец отвечал им: весь труд всего времени, которое живу здесь, не может сравняться с одним часом вечных мук геенны. Подобает нам в краткое время этой жизни подчиниться труду и измождить страсти нашего тела, чтоб обрести не кончающееся успокоение в будущей и вечной жизни[1459].
3. Некоторый игумен имел в управлении своем десять монахов. Один из этих монахов был очень нерадив; он нисколько не заботился о своем спасении: ел безвременно, пил без воздержания, языка отнюдь не обуздывал. Старец часто увещевал, умолял его, говоря: брат! имей попечение о душе твоей, потому что ты умрешь, и если будешь жить так нерадиво, то пойдешь в вечную муку. Брат постоянно оказывал непослушание старцу и не внимал словам его. Из среды такой жизни он восхищен смертию. Игумен очень печалился о нем, зная, что он жил в великой лености и небрежении. Подвигнутый скорбию об участи брата, игумен начал молиться о нем Богу, говоря: Господи Иисусе Христе, Боже наш, открой мне о душе брата! Так молился он долго. Однажды, стоя на молитве, пришел он в исступление и увидел огненную реку, а в ней множество человеков, опаляемых огнем и испускающих стоны, а посреди их и своего монаха, который стоял в пламени по шею. Игумен сказал ученику: о брат и сын мой! не умолял ли я тебя позаботиться о душе твоей именно по той причине, чтоб ты не подвергся мучению? Брат отвечал: возношу хвалы Богу за то, что по молитвам твоим голова моя по крайней мере имеет отраду[1460].
4. Был некоторый игумен, отец общежительного монастыря, святой по жизни, украшенный всеми добродетелями, милостивый к нищим. Он молился Богу, говоря: Господи! знаю, что я грешен, но, надеясь на Твою благость, уповаю спастись ею. Умоляю эту благость Твою, Владыко, не разлучи меня с духовною семьею моею и в будущий век, но сподоби чад моих со мною вечной жизни! Часто повторял святой эту молитву. На эту молитву Господь даровал решение следующим образом: в другом монастыре, находившемся не в дальнем расстоянии от их монастыря, был праздник. Приглашен был на праздник игумен с монахами его. Он не хотел было идти; но пошел, услышав во сне глас, сказавший ему: поди на праздник; только пошли учеников твоих вперед себя, а сам иди один сзади их. Когда настало время, монахи его пошли на обед; дорогою они увидели посреди ее лежащего нищего, расслабленного и в ранах. Они спросили о болезни его; он со слезами отвечал им: я был болен, а здесь напал на меня зверь; изломав меня, он ушел, и некому взять меня и отнести в село. Они сказали: мы пеши, ничего не можем сделать тебе, потому что с нами нет осла. Сказав это, они оставили его и ушли. По прошествии короткого времени пришел игумен, увидел нищего, который лежал и стонал. Узнав о причине такого положения его, он спросил: не проходили ли здесь монахи незадолго предо мною и не видали ли тебя? Нищий отвечал: и стояли надо мною и расспросили о случившемся со мною, и ушли, сказав: мы пеши, — ничего не можем сделать тебе. Игумен сказал: если возможно тебе, то пойдем вместе потихоньку. Нищий отвечал: не могу идти. Игумен сказал: в таком случае я возьму тебя на плеча мои, и с Божиею помощию донесу до селения. Нищий начал отговаривать его: отец! как тебе одному нести меня? путь далекий, но поди туда и пошли за мною. Игумен отвечал: жив Господь Бог мой! не оставлю тебя! С этими словами он возложил нищего на плеча и понес. Сперва он чувствовал тяжесть ноши по обыкновенному весу человека; потом тяжесть уменьшилась, а потом и еще уменьшилась, почти сделалась нечувствительною. Игумен недоумевал, что делается, как вдруг тот, кого он нес, сделался невидим. И последовал глас к игумену: ты постоянно молишься о учениках твоих, чтоб они сподобились жизни вечной, но дела у тебя одни, а у них — другие. Если хочешь, чтоб прошение твое было исполнено, убеди их поступать так, как поступаешь ты. Я — судия праведный: воздаю каждому по делам его[1461].
5. Как не все новоначальные иноки имеют одинаковую ревность духа, не все одинаково обучены благонравию и монашеским правилам: так и не все старцы имеют в одинаковой степени совершенство и опытность. Богатство старцев составляют не седые власы, но плоды обучения в новоначалии, плоды трудов, понесенных в жительстве. Яже в юности не собрал еси, говорит Писание, то како можеши обрести в старости твоей (Сир. 25, 5)? Старость бо честна не многолетна, ниже в числе лет исчитается. Седина же есть мудрость человека, и возраст старости житие нескверна (Прем. 4, 8-9). Почему мы должны подражать или последовать жительству, должны принимать и усваивать себе предание и наставления не всех старцев, которых голова покрыта сединами, для которых служит свидетельством лишь одна долголетняя жизнь, но только тех, о которых достоверно узнаем, что они в юности отличались жительством достойным похвалы, что они руководствовались в образовании своем не самочинием и пустым гордостным самомнением, но воспитаны по преданию отеческому. Многие — к сожалению они составляют большинство — состарились в теплохладности (Откр. 4, 8-9) и нерадивости, усвоенных ими с юности, но пользуются уважением и доверенностию других не по причине нравственной зрелости, а по причине прожитых ими многих годов. Справедливо может отнестись к ним обличение Господа чрез пророка: снедоша чуждии крепость его, сей же не разум: и седины явишася на нем, он же не позна (Ос. 7, 9). Такие старцы предоставляют вниманию новоначальных не праведность жизни, не назидание словом, или примером, достойным подражания, но одно многолетие. Коварный враг диавол употребляет седины таких старцев к обольщению юных, выставляя юным на вид вышеупомянутое общее уважение, которым пользуются эти старцы: с утонченною хитростию он старается примером этих старцев обмануть и ниспровергнуть даже таких новоначальных, которые способны к достижению совершенства и по собственному настроению и при правильном руководстве; или же он усиливается ввести, при посредстве наставлений и заповеданий, даваемых этими старцами, в нерадение, в душевный недуг, в смертоносное отчаяние. Желая дать опытное доказательство словам моим, излагаю пред вами вкратце недавнее событие. К некоторому старцу, коротко известному нам, отнесся юный инок, очень ревностный по жительству, с целию преуспеяния своего и исцеления. С простотою исповедал он старцу, что его беспокоят плотское вожделение и дух любодеяния: он надеялся найти в молитвах старца утверждение подвигу своему и врачевание от полученных язв. Старец начал упрекать его самыми жестокими словами, объявляя ему, что он, допустив себе искушение таким порочным вожделением, сделался недостойным имени монаха, а достойным всякого презрения; вместо утешения он нанес ему столь тяжкую язву упреками, что монах вышел из келлии старца в величайшем унынии, в смертельной печали, в отчаянии. Угнетенный тоскою, углубленный в помышления уже не об уврачевании страсти, но об удовлетворении ее, он шел; внезапно встречает его авва Аполлос, опытнейший между старцами. По чертам лица и отчаянному виду юноши угадав о внутреннем смущении и тяжком унынии, которыми втайне волновалось сердце, авва Аполлос спросил о причине такого состояния. Несмотря на то, что вопрос был предложен в самых мягких выражениях, юный монах не мог произнести ни одного слова в ответ старцу. Поняв еще яснее, что не без важного основания юноша прикрывает молчанием горькую печаль, которая, несмотря на молчание уст, живо изображалась на лице, авва начал настоятельнее убеждать его, чтоб он открыл причину своего душевного расстройства. Вынужденный убеждениями монах исповедал, что идет в мирские селения, как неспособный, по определению такого-то старца, к монашеской жизни; не имея возможности обуздать похотений плоти подвигом и не находя врачеваний против действий ее, он решился, оставя монастырь, возвратиться в мир и жениться. Святой Аполлос постарался смягчить его самым милостивым словом, уверяя, что и его самого ежедневно беспокоят нечистые помышления и ощущения: тем естественнее подвергаться им человеку юному. По этой причине никак не должно предаваться отчаянию, не должно удивляться, как бы чему необычайному, усиленному действию брани, в которой получается победа не столько подвигом, сколько милостию и благодатию Господа. Старец упросил молодого монаха, чтоб он возвратился в келлию и потерпел хотя один день, а сам поспешно пошел в обитель упомянутого старца. Когда он приблизился к этой обители, то распростер руки горе и произнес следующую молитву, сопровождая ее слезами: Господи! Ты — един полновластный Владыка над тайными силами и немощами человека! един — Ты врач благий, врачующий непостижимо! Обрати брань этого юноши на этого старца, чтоб он научился, хотя в старости, снисходить немощи подвизающихся и соболезновать удобопреклонности юных к страстям. Когда он, воздыхая, окончил молитву, — видит мрачного ефиопа, стоящего против келлии старца и направляющего против него огненные стрелы. Уязвленный ими, старец выскочил из келлии, начал бегать туда и сюда, как бы сумасшедший или пьяный, то входил в келлию, то выходил, уже не мог оставаться в ней спокойно, и, наконец, возмущенный, пошел тем же путем, на который направил молодого монаха. Авва Аполлос, увидев, что старец пришел в положение безумного и беснующегося, поняв, что стрелы диавола, направленные в него, вонзились в его сердце, произвели в нем омрачение ума и невыносимое страстное возмущение в чувствах, подошел к нему и сказал: куда ты так спешишь? Что заставляет тебя забыть степенность, столько приличествующую старцу, и так быстро бежать в беспокойстве, подобно мальчику? Старец, объятый стыдом, не мог дать никакого ответа вопросившему: его обличала совесть, его обличал наружный вид, данный ему порочным возмущением: он понял, что страстное вожделение его сердца угадано, что тайны его открыты авве. Возвратись, продолжал тогда святой Аполлос, в келлию твою, и пойми, что до сего времени диавол или не знал тебя, или презирал. Ты не удостоился сопричислиться тем, которые своим преуспеянием и тщаливостию возбуждают диавола ежедневно бороться и сражаться с ними. После стольких лет, проведенных в молитве, одной стрелы врага, направленной в тебя, ты не мог отразить. Что говорю отразить? ты не мог претерпеть в течении одного дня. Господь попустил тебе подвергнуться этому искушению для того, чтоб ты, по крайней мере в старости твоей, из собственного опыта научился сострадать немощам ближних и снисходить удобопреклонности юных к страстям. Ты, приняв новоначального монаха, угнетенного нападением диавола, не только не утешил, но даже ниспроверг в погибельное отчаяние. Ты предал его в челюсти врага на бедственное снедение. Диавол, без сомнения, не сделал бы на юношу такого жестокого нападения, какого он до сих пор не наносил тебе, пренебрегая тобою, если бы не заметил в душе юноши благого залога, если бы не позавидовал преуспеянию, которое ожидает юношу на поприще монашества. Он поспешил предупредить и превратить это преуспеяние огненными стрелами своими! Очевидно, что он признавал сильным того, на кого рассудил направить сильную брань! Научись собственным опытом сострадать подвизающимся, не низвергать искушаемых в погибель отчаяния, не приводить их в смущение жестокими словами. Их должно ободрять милостивым словом утешения, наследуя заповеданию премудрейшего Соломона: избави ведомыя на смерть, и искупи убиваемых (Притч. 24, 11). Должно помнить образ поведения Спасителя, о Котором сказано: трости сокрушенны не переломит, и лена внемшася не угасит (Мф. 12, 20). Должно просить у Господа благодати, получивший которую радостно воспевает: Господь, Господь дает Мне язык научения, еже разумети, егда подобает рещи слово (Ис. 50, 4). Никто не мог бы ни избегнуть козней врага, ни погасить, или даже воздержать естественного плотского вожделения, подобного огню пылающему, если бы благодать Божия не помогала немощи нашей, не покрывала и не защищала нас. Теперь окончилось это спасительное смотрение о нас, которым Бог благоволил освободить юношу от пагубного разжения, а тебя научить состраданию ближним и тому, сколько сильны могут быть вражеские искушения: умолим же Бога общими молитвами, чтоб Он повелел удержать бич, который благоволил употребить для душевной пользы твоей, и чтоб угасил росою Святого Духа Своего огненные стрелы диавола, которым попустил уязвить тебя по моему ходатайству. Той бо болети творит, и паки возставляет: порази, и руце Его исцеляет (Иов. 5, 18). Господь смиряет и высит, мертвит и живит, низводит во ад и возводит (1 Цар. 2, 7,6). По молитве аввы Аполлоса Господь отъял искушение с тою же скоростию, с которою попустил его[1462].
Повествование это заимствовано из собеседования преподобного Кассиана Римлянина с преподобным Моисеем, иноком Египетского Скита. Наставление, в которое вошла повесть, делает старец, преподобный Моисей преподобному Кассиану и другу его Герману, тогда — новоначальным инокам; написано оно преподобным Кассианом, жившим во второй половине четвертого и в первой половине пятого веков. Это время было самое цветущее время для монашества в Египте. Там первым монашеским местом была пустыня Скит, в недальнем расстоянии от Александрии. В Скиту жили монахи, особенно обиловавшие даром духовного рассуждения по свидетельству Кассиана[1463], достигавшие высокого духовного преуспеяния преимущественно пред прочими монастырями Египта, по свидетельству святого Иоанна Лествичника[1464]. Свидетельствуют это и дошедшие до нас письменные памятники. Преподобный Арсений Великий называл Скит столицею монашества, уподобляя отношение Скита к монашеству отношению Рима ко вселенной[1465]. Обиловавшие даром рассуждения старцы и при посредстве его руководившие новоначальных к духовному преуспеянию с особенным успехом, по причине особенного благоразумия в руководстве назывались искусными. Выражение искусный и искусство и поныне осталось в монастырях: им изображается благоразумие отдельного иноческого характера, приобретенное чистотою жизни, изучением Священного Писания и писаний Отеческих, опытностию, — благоразумие, осененное Божественною благодатию. В цветущие времена монашества было много неискусных старцев, пользовавшихся громким именем святости, прославленных с одной стороны невежеством, а с другой — сатаною, который употребляет таких старцев в свое орудие для погубления монахов и монашества. Указание преподобного Моисея на последнее обстоятельство достойно полного внимания: им обнаруживается образ действия падших духов, непостижимый для людей, не осененных Божественною благодатию. К системе действия духов всегда принадлежало распространение злых слухов о истинных рабах Божиих и необыкновенных похвал о служителях сатаны, прикрытых личиною служителей Божиих. То и другое вполне явствует из учения Спасителя: Блажени будете, егда возненавидят вас человецы, и егда разлучат вы и поносят, и пронесут имя ваше яко зло, Сына Человеческаго ради. Горе, егда добре рекут вам вси человецы: по сим бо творяху лжепророком отцы их (Лк. 6, 22,26). Пастыри, говорит святитель Тихон Воронежский, тщащиеся о спасении душ человеческих, подлежат злоречию и гонению злых людей; сатане дело их неприятно: и потому он изощряет на них языки злых людей и гонит их[1466]. Против Самого Спасителя диавол действовал распространением злых слухов (Ин. 7, 12; Мф. 13-15). Напротив того, как говорит святой Ефрем Сирский, при появлении антихриста, диавол немедленно огласит его по вселенной великолепною, восторженною молвою, и приготовит общество человеческое к принятию его, насеяв в этом обществе самое благоприятное мнение распространением благоприятных слухов[1467]. Это сказано в предостережение новоначальных иноков при избрании ими старца. Не должно увлекаться мнением человеческого общества, хотя бы это мнение было мнением значительнейшего большинства: должно руководствоваться светом Священного Писаная и писаний Отеческих. Великое бедствие — впасть по причине неведения и легкомыслия под руководство лжеучителя: слепец слепца аще водит, оба в погибельную яму впадут, сказал Господь (Мф. 15, 14).
6. Ученик некоторого святого старца был борим духом любодеяния, но, при помощи благодати Божией, мужественно противостоял скверным и нечистым помышлениям сердца своего, очень прилежа посту, молитве и рукоделию. Блаженный старец, видя усиленный подвиг его, сказал ему: если хочешь, сын, я помолюсь Господу, чтоб Он отъял у тебя брань. Ученик отвечал: отец! хотя я и тружусь, но вижу и чувствую в себе благой плод: по причине этой брани я пощусь более, и более упражняюсь в бдениях и молитвах. Но прошу тебя: моли милосердого Господа, чтоб дал мне силу выдерживать брань и подвизаться законно. Тогда святой старец сказал ему: теперь я узнал, что ты с верностию понял, что этою невидимою бранию с духами при посредстве терпения совершается вечное спасение души твоей. Так и святой Апостол сказал: Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, его же воздаст мне Господь в день он, праведный Судия: не токмо же мне, но и всем возлюбльшим явление Его (2 Тим. 4, 7-8)[1468].
7. Поведали братия, что они шли однажды в селение, будучи посланы своим аввою, и на старшого из них нападал бес до пяти раз, чтоб ввергнуть его в грех блуда. Брат подвизался против помысла в течении нескольких часов, отражая его молитвою. Они возвратились к отцу своему. Лицо искушенного брата было смущено; он пал в ноги отцу своему: говоря: помолись о мне, отец, я впал в блуд, и рассказал отцу, как он боролся с помыслами. Старец был прозорлив: он увидел на главе брата пять венцов, и сказал ему: ободрись! когда ты пришел ко мне, то я увидел на тебе венцы, ты не был побежден, — напротив того ты победил, не исполнив на деле того, что предлагал помысл[1469].
8. Некоторый брат был очень борим нечистым духом любодеяния. Встав ночью, он пошел к некоторому святому старцу, опытному в подвижнической жизни, — и исповедал ему о том нападении, которому он подвергся от духа любодеяния. Старец, услышав это, утешал его, наставляя добродетели терпения словом духовным, на основании Писания, которое говорит: Мужайтеся и да крепится сердце ваше, вси уповающие на Господа (Пс. 30, 25). Брат возвратился в келлию свою, и вот искушение напало на него с новою силою. Он устремился снова к вышеупомянутому старцу. Старец опять поучал его выдерживать брань терпеливо, не предаваясь унынию, он говорил: верь, сын мой, что Господь Иисус Христос ниспослал тебе помощь с небесе святого Своего, и ты можешь преодолеть эту страсть. Брат, ободренный увещанием святого старца, возвратился в келлию свою, и опять искушение начало сильно возмущать его сердце. Немедленно, в тот же час ночи, он возвратился к старцу и упрашивал его, чтоб он тщательнее помолился о нем Господу. Старец сказал: не устрашись, сын мой, не послабляй помышлениям твоим, не скрывай их, — нечистый дух, будучи посрамлен, отступит от тебя. Ничто так не сокрушает силы демонов, как исповедание святым и блаженным отцам нечистых помышлений. Сын! мужайся и да крепится сердце твое, и потерпи Господа (Пс. 26, 14). Где жесточе сражение, там славнее венец. Еда не может, говорит святой пророк Исаия, рука Господня спасти? или отягчил есть слух Свой еже не услышати? (Ис. 59, 1). Пойми, сын, что на борьбу твою взирает Господь, и приуготовляет тебе за сражение с диаволом венец к вечности. Утешает нас Священное Писание, говоря: Многими скорбми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян. 14, 22). Брат, услышав это, утвердил свое сердце в Господе, — не захотел уже возвратиться в свою келлию, а остался жить при старце[1470].
9. Некоторого брата беспокоил дух любодеяния. Он пошел к весьма опытному старцу и просил его, говоря: блаженнейший отец! прими на себя труд: помолись за меня; очень стужает мне страсть любодеяния. Старец согласился и начал прилежно денно-нощно молить о нем милосердого Господа. По времени опять пришел к нему брат и снова просил молитвы, более усиленной. Опять старец полился о нем, молился еще усерднее. И в третий раз пришел монах к нему с тою же просьбою; потом начал приходить часто, повторяя просьбу. Старец, видя это, очень опечалился и удивился, почему Господь не внимает молитве его. На следующую ночь Господь открыл ему, что монах этот объят недугом нерадения, что он по причине расслабленного произволения своего услаждается плотскими вожделениями сердца. Душевное состояние монаха было показано святому старцу таким образом: увидел он, что монах этот сидит, а дух любодеяния играет пред ним, принимая различные женские образы, созерцанием которых монах услаждается. Увидел он и то, что Ангел Господень присутствовал тут и приходил в величайшее негодование на монаха за то, что этот не вставал, не повергался в молитву пред Богом, но более и более услаждался помышлениями и мечтаниями греховными. Таково было откровение, дарованное святому старцу. Он понял, что молитвы его не услышаны по вине и нерадению просившего молитв монаха. Когда монах снова пришел, старец сказал ему: брат! в действии страсти любодеяния ты виноват, потому что услаждаешься скверными помышлениями. Не возможно отступить от тебя нечистому духу любодеяния по молитве других, молящихся Богу о тебе, если ты сам не возложишь на себя подвига, постов, молитв, многих бдений, молясь с плачем, чтоб Господь наш Иисус Христос излил на тебя милосердие Свое, послал тебе в помощь благодать Свою, при содействии которой возможно будет тебе противиться греховным помыслам. И врачи, составляющие лекарства для тел человеческих и употребляющие их против болезней, хотя бы сделали все зависящее от них с величайшим тщанием, но нисколько не успеют, несмотря на свою тщательность и заботы, если больной не захочет воздержаться от вредных яств и от всего, что противодействует врачеванию. Тоже совершается и при врачевании недугов души. Хотя бы святые отцы — эти врачи духовные — со всем тщанием, со всем усердием умоляли милосердого Господа, Спасителя нашего, за тех, которые просят помочь им молитвами: но молитвы святых не принесут им никакой пользы, если они сами будут пребывать в нерадении и расслаблении, нисколько не помышляя о спасении души. Брат, услышав это, умилился, и, по наставлению старца, начал удручать себя постами, молитвами и бдениями, чем привлек к себе милость Божию: дух нечистой страсти отступил от него.
10. Некоторый пресвитер из Келлий[1471], имевший дар прозорливости, однажды идя в церковь для совершения Божественной службы, увидел вне келлии, в которой жил некоторый брат, множество демонов, принявших вид женщин и другие разные соблазнительные образы (виды). Они говорили непотребности, насмехалась, ликовали. Старец, воздохнув, сказал сам в себе: этот брат предался лености, и потому лукавые духи окружили его, и имеют его игралищем своим. Совершив Божественную литургию, на обратном пути он зашел к брату в его келлию и говорит ему: брат! я имею скорбь; но верую Богу моему, что Он избавит меня от скорби, если ты сотворишь молитву о мне. От этих слов брат пришел в умиление и сказал старцу: отец! я недостоин молиться о тебе. Но старец начал упрашивать его, говоря: не уйду от тебя, доколе ты не дашь мне слова творить по одной молитве за меня каждую ночь. Брат обещал исполнить требование старца. Так поступил старец, желая ввести его в начало богоугодного жительства и преподать ему совершение молитв при наступлении каждой ночи. В первую же ночь брат встал, чтоб сотворить молитву о старце. По окончании ее он умилился и сказал сам себе: о окаянная душа! о старце ты сотворила молитву, а о себе почему не молишь Бога? и немедленно сотворил и за себя одну молитву. Таким образом он провел всю неделю, творя одну молитву за себя, а другую за старца. В воскресный день старец, идя опять в церковь, опять увидел демонов, стоящих вне келлии брата скучными. Старец понял, что молитва брата привела в скорбь бесов; он вошел к брату и упросил его присовокупить к первой молитве за него и вторую на каждую ночь. Брат сотворил две молитвы о старце, и опять смирившись, сказал сам себе: о окаянная душа! приложи и за себя другую молитву. Так провел он всю неделю, совершая по четыре молитвы на каждую ночь. Опять пришел старец, и увидел бесов унылыми и молчащими. Возблагодарив Бога, он вошел к брату и сказал ему, чтоб он приложил еще одну молитву за него. Брат, приложив молитву за старца, приложил и за себя, и совершал на всякую ночь по шести молитв. И опять пришел старец к брату. Тогда бесы разгневались на старца за спасение брата, а старец, прославив Бога, вошел к брату и научил его не лениться, но непрестанно молиться Богу. После этого старец возвратился к себе, а демоны, видя, что брат непрестанно молится и подвизается, отступили от него, будучи прогнаны Божиею благодатию[1472].
11. Скитский пресвитер (иеромонах и настоятель одной из четырех церквей египетского Скита) провел, по случаю, ночь у некоторого старца. Увидев подвижническое жительство старца и учеников его, пресвитер спросил его: имеете ли какие откровения от Бога? Старец отвечал: не имеем. Тогда сказал пресвитер: мы совершаем непродолжительные молитвословия, и Бог открывает нам все тайны, а вы несете такой подвиг бдения, пощения, безмолвия, и говоришь, что Бог не открывает вам никаких тайн: это оттого, что вы питаете греховные помышления в сердцах ваших, они отлучают вас от Бога, и Бог не открывает вам тайн Своих. Отцы, услышав это, удивились и говорили друг другу: скверные мысли отлучают от Бога[1473].
12. В горе аввы Антония безмолвствовали семь монахов. Поочередно один из них, когда поспевали финики, стерег их от птиц. Между монахами был старец. Когда приходила его очередь стеречь финики, он исполнял это, восклицая: удалитесь от сердца моего греховные помыслы, а от фиников птицы[1474].
13. Поведали нам святые старцы следующее: некоторый монах, живший в пустыне Скита, пришел посетить святых Отцов, живших в месте, называемом Келлии, где множество монахов жило в отдельных келлиях. Так как в то время не случилось келлии, в которой бы он мог побыть, — один из старцев, имея другую келлию незанятую, предоставил ее скитянину, говоря: успокойся на время в этой келлии, пока не найдется, где бы тебе побыть. К скитянину начали ходить многие из братий, желая слышать от него слово о спасении вечном, потому что он имел духовную благодать преподавать слово Божие. Увидел это старец, предоставивший ему келлию, и уязвился завистию; он начал негодовать и говорить: столько времени я живу в этом месте, а ко мне не приходят братия, разве очень редко, и то в праздничные дни; к этому же льстецу почти ежедневно приходит множество братий. Затем он отдал такое приказание ученику своему: поди, скажи ему, чтоб он вышел из келлии, потому что она мне нужна. Ученик, пришедши к скитянину, сказал ему: отец мой послал меня к твоей святыне: передай ему через меня о себе; он слышал, что ты болен. Тот возблагодарил, говоря: моли Бога о мне, отец мой: я очень страдаю желудком. Ученик, возвратясь к старцу, сказал: очень просит твою святыню, чтоб ты потерпел его два дня, в которые он мог бы приискать себе келлию. По прошествии трех дней старец опять послал ученика к скитянину, говоря: поди, скажи ему, чтоб он вышел из моей келлии; если он и еще будет отсрочивать выход свой, я приду сам и жезлом моим выгоню его из келлии моей. Ученик пошел к скитянину и сказал ему: отец мой очень озаботился, услышав о твоей болезни: он послал меня узнать, чувствуешь ли себя лучше? Тот отвечал: благодарю, владыко святой, любовь твою! ты так озаботился о мне! за молитвы твои чувствую себя лучше. Ученик, возвратясь, сказал старцу своему: и теперь просит твою святыню, чтоб ты подождал до воскресного дня; тогда он немедленно выйдет. Наступил воскресный день, — скитянин спокойно оставался в келлии. Старец, воспламененный завистию и гневом, схватил жезл, пошел, чтоб побоями выгнать скитянина из келлии. Видя это, ученик подошел к старцу и говорит ему: если повелишь, отец, я пойду вперед тебя и посмотрю: может быть пришли к нему для посещения некоторые братия, которые, смотря на тебя, могут соблазниться. Получив дозволение, ученик пошел вперед, и, войдя к скитянину, сказал ему: вот, отец мой идет, чтоб посетить тебя. Поспеши выйти ему навстречу и поблагодарить его, потому что он делает это по побуждению великой сердечной благости и любви к тебе. Скитянин немедленно встал и в веселии духа пошел на встречу. Увидев старца, прежде нежели старец приблизился, пал перед ним на землю, воздавая поклонение и благодарение, говоря: да воздаст тебе Господь, возлюбленнейший отец, вечными благами за келлию твою, которую ты мне предоставил ради имени Его! да приуготовит тебе Христос Господь в небесном Иерусалиме между святыми Своими славную и светлую обитель! Старец, услышав это, умилился сердцем, и кинув жезл, устремился в объятия скитянина; они дали друг другу целование о Господе, и пригласил старец гостя в свою келлию, чтоб вместе вкусить пищу при благодарении Бога. Наедине старец спросил ученика своего: скажи мне, сын, передавал ли ты брату те слова, которые я приказывал передать ему. Тогда ученик открыл ему истину, говоря: скажу тебе, владыка, правду: по преданности моей, которою я обязан тебе, как отцу и владыке, я не осмелился сказать ему того, что ты приказывал, и ни одного из слов твоих не передал. Старец, услышав это, пал к ногам ученика, говоря: от сего дня ты — мой отец, а я — твой ученик: потому что Христос Господь избавил и мою душу и душу брата от греховной сети при посредстве твоего благоразумия и действий, исполненных страха Божия и любви. Господь даровал благодать Свою, и они все пребыли в мире Христовом, доставленном верою, святыми попечениями и благонамеренностию ученика, который, любя старца своего совершенною во Христе любовию, очень боялся, чтоб духовный отец его, увлеченный страстию зависти и гнева, не впал в проступок долженствующий уничтожить все труды его, подъятые с юности в служении Христу для получения награды в вечной жизни[1475].
Примечания:
1458. Patrologia Latina Tomus LXXIII, verba Seinorum, Liber cap. III, pag. 570. 19. Liber V. pag. 965, cap. 66.
1459. Pag. 740, cap. 3.
1460. Пролог Сентября 18 дня.
1461. Пролог 24 Сентября.
1462. Cassiani Collatio II, cap. XIII.
1463. Collatio 1, cap. 1.
1464. Лест. Сл. 27-е.
1465. Алфавитный Патерик.
1466. Том 15, письмо 103-е.
1467. Слово 106-е, по славянскому переводу. — О действии демонов чрез распространение слухов и молвы в народе упоминается в житии священномученика Киприана епископа Антиохийского. Четьи Минеи, Октября во 2-й день.
1468. Pag. 743. Cap. 8.
1469. Пролог 29 Июля.
1470. Pag. 743. Cap. 9.
1471. Келлиями называлась отдельная пустыня, соседняя Скиту, в которой множество иноков безмолвствовали, живя в отдельных келлиях.
1472. Алфавитный Патерик.
1473. Pag. 993, cap. 3.
1474. Pag. 993, cap. 3.
1475. Pag. 755, cap. 27.