Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterИоанн Кронштадтский. Начало и конец нашего земного мира. Опыт раскрытия пророчеств Апокалипсиса.
III
Пред началом литургии совершается одно знаменательное действие: отъемлется завеса, открывающая небо или святая святых. Чтобы уразуметь это тайнодействие, припомним обещание Христа Спасителя.
"Истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому" (Иоан. I, 51).
Как бы в знаменование сего обетования, из алтаря, как Ангел с неба, исходит диакон и становится пред царскими вратами, ведущими ко гробу Христову. Сей гроб таинственно изображает Престол или Трапеза. Место, на котором становится диакон, в древности представляло особое возвышение, таинственно образующее камень, отваленный Ангелом от гроба Христова. С этого камня Ангел благовествовал о воскресении Христовом.
Евангелист Матфей повествует:
"Сделалось великое землетрясение; ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег. Устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали как мертвые. Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса..." и пр. (Матф. XXVIII, 2 - 5).
Проповедником воскресения Христова был Ангел Господень. Таинственно образующий его диакон начинает благовестие молитвенного служения Богу, обращая речь к предстоящему у гроба Христова священнику: "Благослови, владыко!"
Как просвещенный светом воскресения Христова к познанию Триединого Бога, иерей от лица предстоящих людей вместе со всею Небесной Церковью начинает славить царство Отца и Сына и Святого Духа. Лик предстоящих людей заключает сие славословие выражением своего единомыслия: да будет так; по-еврейски: аминь.
Воскресение Христово соединило тесным союзом взаимной любви Церковь земную с небесной, человеков с Ангелами, а потому Ангелы Божий становятся участниками и ближайшими споспешниками человеков в молитвах. Таинственно образующий Ангела, обучающего людей, о чем и как следует молиться, стоит диакон на возвышении, как Ангел на камне, отдаленном от двери гроба Христова, и возглашает одно за другим молитвенные прошения или ектению так внятно, чтобы предстоящие люди без затруднения могли повторить в уме молитвы, прошения и благодарения, а по окончании диаконской ектении, по гласу иерея из алтаря, как с неба, совокупно с Небесной Церковью прославляли блаженную Троицу.
Привычка неотступно следовать умом за пением и чтением, и возгласами, как иерея, так и диакона, приобретается постепенно, хотя и требует некоторого напряжения и усилий над собой.
Немощь человеческая больше всего сказывается в рассеянности ума. К уврачеванию этой немощи благотворно действует соблюдение заповеди Христа Спасителя о необходимости во время молитвенного подвига ничем посторонним не увлекаться, и в особенности не увлекаться желанием показаться перед людьми. Христос Спаситель заповедует молящемуся углубляться в самого себя и молиться так, чтобы другие не видели и не слышали внутреннего молитвенного подвига. Это невидимое и незаметное делание ума выражено Христом, приспособительно к пониманию слушателей, в следующих таинственных словах: "когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно" (Матф. VI, 6).
Возникает вопрос: почему все иерейские возгласы оканчиваются славословием Пресвятой Троицы? Это - в знамение единения в любви к своему Владыке и Богу между Церковью земной и небесной. Иерей в алтаре представляет как бы Церковь небесную; а как там на небесах непрестанно и немолчно славится и воспевается великое Имя Пресвятой Троицы, то и Церковь земная, научаемая от Небесной, заканчивает все свои моления, прошения и благодарения небесным славословием.
По окончании великой ектении идет пение праздничных антифонов. Обычай петь в таком порядке священные стихи, относящиеся к празднику, введен в Церкви священномучеником и Апостольским учеником Св. Игнатием Богоносцем. Он удостоен был принести этот обычай в Церковь земную по образу Церкви Небесной, ибо, подобно Боговидцу Моисею, видел духовными очами устроение Церкви Небесной и попеременное пение ликов Ангельских.
Назначение антифонов не столько молитвенное, сколько учительное, ибо содержание этих стихов взято из пророчеств о Мессии. Чтобы молитвенное настроение, столь необходимое для членов Церкви земной, не прерывалось ни на минуту, по каждом антифоне бывает малая ектения, содержащая в себе только начало и конец великой ектении. Чтобы возбудить в предстоящих людях молитвенный дух, Ангел, стоящий на страже молитвы, чрез тайно образующего его диакона взывает со своего места на камне, отваленном от двери Гроба Христова: "Паки и паки Господу помолимся" и пр.
Во время антифонов иерей стоит в алтаре у гроба Христа Спасителя и, подобно Ему, молившемуся об учениках Своих в то самое время, когда готовился уже принести Самого Себя в жертву Богу, молится о предстоящих людях: да дарует им Господь милость Свою и познание истины, а в будущем веке живот вечный.
При конце второго антифона поется догматик о Христе Спасителе, научающем право веровать в величайшую тайну спасения нашего чрез воплощение Бога Слова от Святой Богородицы и Приснодевы Марии.
Составление этого догматика приписывают благочестивому ревнителю православия царю греческому Юстиниану, происходившему, как известно, из славян.
В царствование одного из его предшественников, Феодосия II, в Цареграде возникла душепагубная ересь против учения о воплощении Христа Спасителя, будто бы Он в земном рождении Своем не был истинным Богом, а соделался причастным Божеству впоследствии чрез усыновление, со времени крещения. Эта разрушительная выдумка тонко была направлена к отрицанию таинства воплощения Бога Слова, следовательно, и таинства искупления рода человеческого страданиями и смертью Господа Иисуса Христа, так как очевидно, что страдания и смерть обыкновенного человека не могут иметь никакого спасительного значения для всего рода человеческого. Этой еретической выдумкой, можно сказать, разрушались в прах все основы христианства, а потому ересь эта была осуждена, отвергнута и проклята Вселенскими соборами, бывшими еще раньше Юстиниана. Этот ревнитель православия, знаменитый еще как строитель Софийского собора в Цареграде, жил уже во времена V Вселенского собора, который, между прочим, занимался осуждением сочинений, ошибочно или без злого умысла принимавших за истину подобные разрушительные выдумки. Царь, ревнуя о православии, составил против этих заблуждений чудную догматическую песнь, принятую Святой Церковью:
"Единородный Сыне и Слове Божий, бессмертен Сый, изволивый спасения нашего ради воплотитися от святыя Богородицы и Приснодевы Марии, непреложно вочеловечивыйся; распныйся же, Христе Боже, смертию смерть поправый, един Сый Святыя Троицы, спрославляемый Отцу и Святому Духу, спаси нас".
Почему в это именно время, когда поются антифоны, а не в другое время, установлено петь сию догматическую песнь? Потому, что антифоны приводят на память ветхозаветные писания о Мессии, в которых Он изображается Сыном Божиим, рожденным от вечности из Существа Отчего. Таковы выражения в псалмах: 2, стих 7; 109, стих 3; в пророчестве Иеремии XXIII, 5 - 6 и др. Догматическая же песнь Юстиниана указывает совершение сих пророчеств.
IV
Литургия есть благодарственное и хвалебное воспоминание благодеяний Божиих, оказываемых роду человеческому; в ознаменование сего читаются или поются два псалма: 102 и 145, ибо они наиболее соответствуют тому внутреннему настроению души, какое должны усвоить себе христиане, участвующие в этом священном тайнодействии.
Псалмы эти не приводятся здесь, так как предполагается, что православные христиане с раннего детства усваивают не только памятью, но и чувством псалом 102, начинающийся словами: "Благослови, душе моя, и вся внутренняя моя - имя святое Его" и псалом 145:
"Хвали, душе моя, Господа. Буду восхвалять Господа, доколе есмь".
Чтение блаженств предваряется исповеданием благоразумного разбойника:
"Во Царствии Твоем помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствие Твое".
Почему Святая Церковь признала необходимым учение о величайших христианских добродетелях предварять воспоминанием об исповедании Христа Спасителя Богом?
Надобно полагать, что это признано необходимым потому, что и высочайшие добродетели не могут привести к желаемой цели, если не имеют основания, на котором зиждется домостроительство спасения нашего. Основание это есть исповедание веры в Божестве Христа Спасителя.
Мы должны знать, что совершенное исцеление наших нравственных недугов, совершенное утоление нравственной жажды последует не ранее общего воскресения, но частное или неполное предлежит испытать еще здесь. Другими словами: нравственное выздоровление наше непременно должно начаться здесь. Только при этом условии оно может совершиться при общем воскресении из мертвых.
Так началось здесь выздоровление благоразумного разбойника, и он отошел с полной уверенностью в совершенное исцеление от зла в жизни будущего века. Выздоровление же его началось с признания в Распятом Единого безгрешного Бога. Этому-то и научает нас Св. Церковь, начиная и оканчивая учение о блаженствах гласом благоразумного разбойника:
"Помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствие Твое".
По окончании антифонов и чтения блаженств совершается вход с Евангелием, в котором учители Церкви разумеют первое пришествие Христово, ради спасения рода человеческого. В частности, оно знаменует вступление Христа Спасителя в пророческое служение на земле.
Вход этот называется малым, в отличие от другого великого входа, который знаменует второе пришествие Христово и, в частности, вступление Христа Спасителя на крестный подвиг первосвященнического служения на земле.
На малом, так же как и на великом, входе общее внимание предстоящих возбуждается возгласом диакона: "Премудрость, прости!"
Этим возгласом верующие возбуждаются к благоговейному созерцанию неизреченной тайны нашего спасения.
Вот что говорит об этом Св. Апостол Павел:
"И беспрекословно-великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе" (1 Тим. III, 16).
В ответ на возглас "Премудрость" верующие славят Единородного Сына Божия псаломскими стихами: 94, б и 105, 47: с припевом Аллилуйя, выражая этим веру свою в Божество Спасителя.
Пришествие Христово в мир соединило Церковь Небесную и земную в прославлении единого в трех лицах Бога, а потому вслед за входом с Евангелием начинается пение Трисвятого. В ознаменование того, что это пение принято с неба, диакон, изображающий собою Ангела молитвы, принимает в алтаре от священника, как бы с самого неба, благословение на пение сей ангельской песни, благословение, выраженное в словах: "Яко свят ecu Боже наш, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно..." Диакон приносит это исповедание святыни Господней в Церковь земную и оканчивает его уже на земле, ибо произносит, обернувшись к людям: "и во веки веков", соединяя это исповедание Господне с обычной молитвой о спасении благочестивых; ибо за таковых Св. Ангелы, как за друзей своих, непрестанно молятся и просят Бога услышать их, совокупно с ними поющих трисвятое:
Святый Боже,
Святый Крепкий,
Святый Бессмертный.
К этому ангельскому славословию Церковь земная присоединяет свою обычную мольбу: "помилуй нас", утверждая молящихся в понятии о единстве Божества Пресвятой Троицы.
Пред началом чтения апостольских посланий, от горнего места, как бы от сладчайших уст Самого Христа Спасителя, раздается священное приветствие Его святым Своим ученикам и апостолам: "мир всем".
Не одно только мирное состояние духа преподается этим приветствием, исходящим от горнего Престола Славы, на котором восседает Христос Спаситель одесную Отца, но и нечто высшее, превосходящее наш ум. Чтобы иметь приблизительное понятие о полном значении этого благожелательного приветствия Христа Бога нашего, обратим внимание на некоторые выражения из 36-го псалма, а именно:
"Перестань гневаться и оставь ярость: не ревнуй до того, чтобы делать зло. Ибо делающие зло истребляются, уповающие же на Господа наследуют землю.
Еще немного, и не станет нечестивого: посмотришь не его место, и нет его.
А кроткие наследуют землю, и насладятся множеством мира" (Пс. 36, 8 - 11).
Чтению из апостольских посланий и Евангелия предшествует предисловие или прокимен, то есть стих из пророчества, дабы христиане непрестанно припоминали себе ту тесную связь, какая существует между ветхозаветными писаниями и благовестием Нового Завета. Эта связь весьма удачно охарактеризована блаженным Августином.
Вследствие этого с самых первых времен христианства установлено прежде чтения апостольских посланий и Евангелия читать книги Ветхого Завета и в промежутках между чтением возглашать псаломские стихи, последние слова которых повторялись всеми людьми нараспев. Подобное сему чтение ветхозаветного Писания совершается и ныне, но только на вечерне под великие праздники и на литургии в Великую Субботу, и в дни накануне праздников Рождества Христова и Богоявления, то есть сочельники.
Послания апостольские представляют подробное и глубокое по своей назидательности наставление в истинах христианской веры, требующей оставить прежний плотский образ жизни по собственному произволу, а воспринять новый образ жизни, имея пред глазами пример самоотвержения Христа Спасителя. Тут, конечно, не идет дело о перемене занятий, но о перемене обычаев мира сего на обычаи христианские.
Слово "Евангелие" - греческое и значит - благовестив или распространение доброй вести или радостной вести о Божестве Христа Спасителя, о Его пришествии на землю, о Его жизни на земле, о чудесных Его деяниях и спасительном учении; наконец, о Его крестной смерти, славном воскресении и вознесении на небо. Короче говоря, это есть радостная весть о Божественном Спасителе и о вечном спасении: поэтому чтение Евангелия в церкви сопровождается радостным возгласом всех предстоящих людей: "Слава Тебе, Господи, слава Тебе!"
По окончании Евангелия Ангел, стоящий на страже молитвы в лице диакона, вновь является пред дверями гроба Господня для возбуждения предстоящих к прилежному молению, в особенности о тех, которые свято соблюдают Евангельские слова в сердцах своих и плод творят в терпении, как сказано в притче Христа Спасителя о Сеятеле и семени. Таков смысл главного прошения сугубой ектении, возглашаемой диаконом вслед за Евангелием. Это прошение о плодоносящих и доброделающих.
Засим следуют молитвы об оглашенных истинами Св. христианской веры, но еще не удостоенных духовного возрождения таинствами веры. Сии молитвы, казалось бы, утратили ныне свое прежнее значение, ибо с тех пор, как установлено крестить младенцев, оглашенных почти нет в тех странах, где господствует христианство. Нет и отлученных на время или явно кающихся, которых в первые века христианства, во время гонений, бывало особенно много, ибо случалось, что некоторые по малодушию и по маловерию отрекались от веры во Христа, лишь бы избегнуть пыток; потом, раскаявшись, снова возвращались в Церковь. Такие несли на себе несколько епитимию временно отлученных или явно кающихся и должны были оставлять богослужение вместе с оглашенными тотчас после пастырского поучения, следовавшего за Евангелием. А потому, слыша возглас: "Оглашенные, изыдите", - что иное можем думать и делать, как не приносить сокрушенное моление о том, чтоб не постигла нас горькая участь одного из званных на царственную вечерю, который пришел на царский зов не в должном одеянии (Матф. XXII, 11-14).
Что лишает нас благодатного, сердечного участия в Божественной литургии и в святейшем таинстве Евхаристии? Неверность Евангельским заповедям Христа Спасителя, и преимущественно той, в которой заповедуется любовь и мир с ближними. Заповедь о примирении для ясности выражена Христом Спасителем столь определенно, что нет ни малейшего затруднения в ее разумении.
"Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда прийди и принеси дар твой" (Матф. V, 23 - 24).
В древности верные, остающиеся в храме после выхода оглашенных, беснующихся и кающихся, были предупреждены о том, что с враждой на кого-нибудь нельзя предстоять при совершении тайнодействия примирительной жертвы Христовой. Для этого в апостольской литургии возглашалось: "Да никто ни на кого, да никто в лицемерии!" Св. Иоанн Златоуст прибавляет к этому следующее изъяснение: "Да никто из недостойных вкушать Божественную трапезу! Да никто никогда не могущий прикасаться оскверненными устами к страшным таинствам! Если имеешь на врага гнев, изринь гнев, уврачуй язву, разреши вражду, да приймешь врачевание от трапезы Господней" (Беседа Злат. на притч, о блудн. сыне).
Когда таким образом в храме, как некогда в Сионской горнице, остались одни верные ученики со своим Учителем и Господом, открывается, как и тогда, неизъяснимое зрелище: Христос Спаситель наедине со своими учениками входит с ними в самое ближайшее общение, делает их участниками небесной трапезы во оставление грехов и открывает им высочайшие тайны Боговедения.
В последней с учениками беседе, начатой на Тайной вечере в горнице Сионской и законченной молитвой, Христос Спаситель утешал Своих учеников о предстоящей разлуке с Ним, обещал о Своем втором пришествии для соединения с Ним навеки: "Да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я" (Иоан. XIV, 1-3).
В ознаменование сего на литургии верных совершается великий вход, тайно образующий шествие Христа Спасителя на вольное страдание, смерть и погребение.
Во время пения Херувимской песни пред началом великого входа священник с воздетыми к небу руками троекратно вместе с диаконом, имеющим в руке кадильницу, читает Херувимскую песнь и, отойдя к жертвеннику, совершает перенесение Св. Даров.
Погребение Христово, как известно из Евангелия, совершали Иосиф и Никодим. Последнего изображает диакон с кадилом, фимиам которого напоминает те благовония, которые щедрой рукой принес Никодим к погребению Учителя и Господа. В память сего пелена или воздух, изображающий чистую плащаницу Иосифа, наполняется ароматом фимиама для покрытия честных Даров; причем священник читает песнь: Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив, и благоуханьми во гробе нове покрыв положи".
При поставлении честных Даров на престол, знаменующем положение пречистого Тела Христа Спасителя во гробе, священник читает кроме упомянутого тропаря еще другие два, составленные Иоанном Дамаскиным.
"Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником и на престоле был ecu, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняя, Неописанный!"
"Яко Живоносец, яко рая краснейший, воистину и всякого чертога царского показался светлейший, Христе, гроб Твой, источник нашего воскресения!"
В последней беседе Христа Спасителя с учениками Он неоднократно научал их просить Отца во Имя Его: "Если чего попросите у Отца во Имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во Имя Мое, Я то сделаю" (Иоан. XIV, 13 - 14).
Сердца учеников были отягощены и погружены в печаль от ожидания разлуки с Учителем и Господом; и вот Христос Спаситель утешает их, возвещая, что Он оставляет им мир, то есть удаляет смущение и страх.
Согласно сему и здесь от Лица Христова возглашается священником: "Мир всем", а кроме того, возвещается, откуда придет этот мир, этот вожделенный дар неба. "Возлюбим друг друга, - поясняет Ангел молитвы, - да единомыслием исповемы: Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную".
Преподавая мир Своим ученикам и апостолам, Христос Спаситель утверждает его внутри сердец своих последователей заповедью мира: "Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас" (Иоан. XV, 12).
Если Он, Господь и Учитель, ради мира людей с Богом положил жизнь Свою, принес Самого Себя в жертву, то и последователям Своим Собою дает пример приносить в жертву свои личные интересы и все самое для них вожделенное в этой временной жизни ради мира и единомыслия в исповедании веры и в молитве. Только на фундаменте самоотвержения созидается заповеданная Христом Спасителем любовь друг к другу. Без пожертвования самолюбия нет любви, и без самопожертвования нет высшей любви христианской.
В ознаменование мира и единомыслия в исповедании веры и любви к Богу и ближним священник трижды поклоняется и целует предложенные честные Дары и Престол и говоря: "Возлюблю Тебя, Господи, Крепость моя" и пр., а затем целует в плечо сослужащих священников, говоря: "Христос посреди нас, - и принимает от них целование мира и единомысленный ответ: "И есть, и будет".
Пред торжественным возглашением в храме Символа веры раздается по церкви возглас Ангела молитвы: "Двери, двери, премудростию вонмем". Как бы так говорит молитвенный страх: "Приблизился важнейший момент священнодействия. Смотрите же, станьте на страже у дверей своего сердца, не пропустите в мысли ваши чего-нибудь постороннего в эту торжественную и решительную минуту".
Не дерзаю касаться далее священнодействия единения твари с Создателем, помня, что к сему призыву относится то трогательное и внушительное увещание, какое в первенствующей Церкви заменяло нынешнюю Херувимскую песнь: "Да молчит всякая плоть" и пр.
Вместо того позволю себе привести вкратце общие разъяснения этого святейшего тайнодействия.
Самое важное в этой последней части литургии составляет:
а) Произнесение слов, сказанных Христом Спасителем при установлении Евхаристии: "приимите, ядите... и пр. - пейте от нея вси, сия бо есть Кровь Моя нового завета" (Матф. XXVI, 26 - 28) и
б) молитва к Богу Отцу о ниспослании Св. Духа на Св. Дары и благословение Св. Даров.
Слова Христа Спасителя, произнесенные Им при установлении таинства Евхаристии в виде спасительной заповеди, дают служителю алтаря дерзновение приступить к священнодействию бесконечно великого и невыразимо страшного таинства, при котором совершается святейшее пресуществление Св. Даров по молитве священника, обращаемой к Первому Лицу Пресвятой Троицы - Богу Отцу: "сотвори ибо хлеб сей честной Тело Христа Твоего, а еже в чаше сей - честную Кровь Христа Твоего, преложив Духом Твоим Святым".
Христос Спаситель присутствовал в сем таинстве не одним Телом Своим и Кровию, но всем Существом, то есть и душою Своею, Которая нераздельно соединена с Его Телом; присутствует в сем таинстве и самим Божеством Своим, Которое ипостасно и неразрывно соединено с Его человечеством.
В подтверждение сего служат слова Христа Спасителя: "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во мне, и Я в нем" (Иоан. VI, 56).
"Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною" (Иоан. VI, 57).
Хотя Тело и Кровь Господа раздробляются в Таинстве Причастия и разделяются, но это раздробление и разделение есть только видимое, ибо Христос всегда Един и Неразделим.
"Его прославление бессмертно, неделимо. А потому Св. Церковь научает нас веровать несомненно, что в каждой части - до малейшей частицы предложенного хлеба и вина находится не какая-либо отдельная часть Тела и Крови Господней, но Тело Христово всегда целое и во всех частях единое; весь Христос по существу Своему, то есть с душою и Божеством, или совершенный Бог и совершенный человек" (Посл. вост. патр. о прав, вере, 17).
Хотя таинство Евхаристии совершалось и совершается в бесчисленных местах вселенной, но Тело Христово всегда и везде одно, и повсюду в сем таинстве всецело присутствует один и Тот же Христос - совершенный Бог и совершенный человек.
Истина эта ясно исповедуется в послании восточных патриархов в следующих словах: "Хотя в одно и то же время бывает много священнодействий по вселенной, но немного Тел Христовых, а один и тот же Христос присутствует истинно и действительно, одно Тело Его и одна Кровь во всех отдельных церквах верных. И то не потому, что Тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенник, но потому, что хлеб предложения, приготовляемый порознь во всех церквах, и по освящении претворяемый и пресуществляемый, делается одно и то же с Телом, Сущим на небесах. Ибо всегда у Господа одно Тело, а не многие во многих местах: посему-то таинство сие, по общему мнению, есть самое чудесное, постигаемое одною верою, а не умствованиями человеческой мудрости" (Посл, о прав, вере, 17).
Надобно веровать, что в лице священника таинство Евхаристии совершает Сам Христос Спаситель, как верный Иерей по чину Мелхиседекову.
Это верование Св. Церкви священник исповедует в следующих словах той молитвы, которая читается им в алтаре во время Херувимской песни: "Сподоби принесенным Тебе быти мною, грешным и недостойным рабом Твоим даром сим: Ты бо ecu приносяяй и приносимый, и приемляй и раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем со безначальным Твоим Отцом, и Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь".
Конец
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter