Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterПреподобный Исаак Сирин. Азбука духовная
Страх за тело бывает в людях столько силен, что вследствие оного нередко остаются они неспособными совершить что-либо достославное и досточестное. Но когда на страх за тело приникает страх за душу, тогда страх телесных изнемогает пред страхом душевным, как воск от силы пожигающего его огня.
(Слово 2, стр. 16-17)
Посмотрим же на безбожных, так называемых, философов. Один из них положил себе в мысли своей законом - хранить молчание несколько лет. Император римский, удивленный этим слухом, захотел подвергнуть его испытанию. Поэтому приказал привести его к себе, и когда увидел, что он решительно молчит при всяком вопросе, какой ни предлагал ему, и не отвечает, разгневался на него и велел предать смерти за то, что не уважил престола и венца славы его. Но философ не убоялся, а, напротив того, хранил закон свой и безмолвно готовился к смерти. Император же дал приказ исполнителям казни: «Если убоится меча, и нарушит закон свой, умертвите его, а если устоит в своей воле, возвратите его ко мне живого». Итак, когда он приблизился к назначенному месту, и получившие приказание, нанося оскорбления, принуждали его нарушить свой закон и не подвергаться смерти, тогда рассуждал он: «Лучше в один час мне умереть и сохранить волю свою, ради исполнения которой столько времени подвизался, нежели быть побеждену страхом смерти, поругать свою мудрость и подвергнуться нареканию в боязливости при встретившейся крайности». И без смущения простерся он, чтобы принять усечение мечом. Донесено было о сем императору; император удивился и отпустил его с честью.
Иные совершенно попрали естественное вожделение; другие легко переносили злословие; иные без скорби претерпевали жестокие болезни; а иные показали свое терпение в скорбях и великих бедствиях.
(Слово 91, стр. 344-345)
Всякое тесное обстоятельство и всякая скорбь, если нет при них терпения, служат к сугубому мучению, потому что терпение в человеке отвращает бедствия, а малодушие есть матерь мучения. Терпение есть матерь утешения и некая сила, обыкновенно порождаемая широтою сердца. Человеку трудно найти эту силу в скорбях своих без Божественного дарования, обретаемого неотступностью молитвы и излиянием слез.
Когда угодно Богу подвергнуть человека большим скорбям, попускает впасть ему в руки малодушия. И оно порождает в человеке одолевающую его силу уныния, в котором ощущает он подавленность души, и это есть вкушение геенны; сим наводится на человека дух исступления, из которого источаются тысячи искушений: смущение, раздражение, хула, жалоба на судьбу, превратные помыслы, переселение из одной страны в другую и т. под. Если же спросишь: что причиною всего этого? - то скажу: твое нерадение, ибо сам ты не позаботился взыскать врачевства из этого. Врачевство же от всего этого одно; при помощи только оного человек находит скорое утешение в душе своей. Какое же это врачевство? - Смиренномудрие сердца. Без него никто не возможет разорить преграду (крепость) сих зол; скорее же найдет, что превозмогли над ним бедствия.
Не гневайся на меня, что говорю тебе правду. Не взыскал ты смиренномудрия всею душею твоею. Но если хочешь, вступи в его область, и увидишь, что освободит оно тебя от зла твоего. Ибо по мере смиренномудрия дается тебе терпение в бедствиях твоих, а по мере терпения облегчается тяжесть скорбей твоих, и приемлешь утешение; по мере же утешения твоего увеличивается любовь твоя к Богу; и по мере любви твоей увеличивается радость твоя о Духе Святом. Щедролюбивый Отец наш - у истинных сынов Своих, когда соблаговолит сотворить облегчение их искушений, не отьемлет искушений их, но дает им терпение в искушениях. И все сии блага они приемлют рукою терпения своего к усовершению душ своих.
(Слово 79, стр. 391-392)
Взглянем, возлюбленные, в душу свою во время молитвы: есть ли в нас созерцание при чтении стихов, содержащих поучение и молитву? Оно бывает следствием истинного безмолвия. И в то время, как бываем в омрачении, не будем смущаться, особливо если не в нас тому причина. Приписывай же это (помрачение) Промыслу Божию, действующему по причинам, известным единому Богу. Ибо в иное время душа наша томится и бывает как бы среди волн, - и читает ли человек Писание, или совершает службу, и во всяком деле, за какое ни примется, приемлет омрачение за омрачением. Таковый удаляется (от мирного устроения), и часто не попускается ему даже приблизиться к оному; и вовсе не верит он, что получит изменение (к лучшему), и что будет (опять) в мире. Этот час исполнен отчаяния и страха; надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отходят от души; и вся она всецело исполняется сомнения и страха.
Претерпевшие искушение в этой волне часа сего по опыту знают, какое изменение последует при окончании его. Но Бог не оставляет души в таком состоянии на целый день, потому что она утратила бы надежду христианскую; напротив того, скоро творит ей и «избытие» (1 Кор. 10, 13). Если же тревожное состояние этого омрачения продолжается более, то вскоре ожидай изменения жизни от среды ее (т.е. смерти).
А я предложу тебе, человек, и дам совет: если не имеешь силы совладеть с собою и пасть на лице свое в молитве, то облеки голову свою мантиею твоею, и спи, пока не пройдет для тебя этот час омрачения, но не выходи из своей храмины. Сему искушению подвергаются наипаче желающие проводить житие умное и в шествии своем взыскующие утешения веры. Поэтому всего более мучит и утомляет их этот час сомнением ума; следует же за сим с силою хула, а иногда приходит на человека сомнение в воскресении, и иное нечто, о чем не должно нам и говорить. Все это многократно дознавали мы опытом, и к утешению многих описали борьбу сию.
Пребывающие в делах телесных совершенно свободны от сих искушений. На них приходит иное уныние, известно всякому, и оно по своему действию отлично от сих и подобных сим искушений. Здравие и уврачевание (страждущего им) источаются безмолвием. Вот утешение для него! В общении же с другими никогда не приемлет он света утешения, и уныние сие беседами человеческими не врачуется, но усыпляется на время, а после сего восстает на человека с большею силою. И ему необходимо нужен человек просвещенный, имеющий опытность в этом, который бы просвещал его и укреплял при всяком случае во время нужды, но не всегда. Блажен, кто претерпит это, не выходя за дверь (келии). Ибо после этого, как говорят Отцы, достигнет он великого покоя и силы. Впрочем не в один час и не скоро оканчивается борьба сия, и благодать не вдруг приходит в полноте и вселяется в душе, но постепенно, и от нее рождается первое (т.е. утешение): временем искушение и временем утешение; и в таком состоянии человек пребывает до исхода своего. А чтоб совершенно стать чуждым сего и совершенно утешиться, не будем на это и надеяться здесь. Ибо Бог благоизволил, чтобы так устроялась жизнь наша здесь, и чтобы шествующие путем сим пребывали в этом (т.е. то в искушении, то в утешении).
(Слово 88, стр. 416-418)
Вопрос. Почему так сладостна (святым) надежда, и житие ее и дела ее легки, и скоро совершаются дела ее в душе?
Ответ. Потому что пробуждается в душе святых естественное пожелание, и дает им пить из этой чаши, и упоевает их красотою оною (духовною). Посему-то не чувствуют уже они труда, но делаются нечувствительными к скорбям и во все продолжение своего шествия думают, что шествие их совершается по воздуху, а не человеческими идут они стопами; потому что не видят они трудности пути, пред ними нет холмов и потоков, «и будут им острая в пути гладки» и проч. (Ис. 40, 4), и потому что ежечасно обращено внимание их на лоно Отца их, и самая надежда как бы перстом, в каждое мгновение, указует им отдаленное и невидимое, как бы гадательно взирающим на сие сокровенным оком веры, и потому что желанием отдаленного, как бы огнем, разжены все части души, и отсутствующее вменяется ими за присущее. Туда простирается все протяжение их помыслов, и всегда поспешают достигнуть туда; и когда приближаются к совершению какой-либо добродетели, не частично над нею одною трудятся, но вдруг и всецело совершают ее во всех частях, потому что исполины сии шествие свое не царским совершают путем, как все прочие, но избирают для себя стези краткие, по которым иные явственно приходят скоро в обители. Самая надежда разжигает их как бы огнем, и не могут дать себе отдыха в стремительном и непрестанном течении, совершаемом с радостию. С ними бывает сказанное блаженным Иеремиею ибо говорит: «рекох: не воспомяну имене Его, ниже возглаголю ктому во имя Его: и бысть в сердцы моем яко огнь горящ», и проницающий в кости мои (Иер. 20, 9). Так памятование о Боге действует в сердцах их, упоеваемых надеждою обетований Божиих. Краткие стези добродетелей суть добродетели всеобщие, потому что не имеют они (всеобщие добродетели) большого расстояния между многими стезями жития от одной стези до другой: не выжидают ни места, ни времени, не допускают расточения, но тотчас принимаются за дело, и исполняют это.
(Слово 48, стр. 209-210)
Что такое усовершение себя? Глубина смирения, т.е. оставление всего видимого и невидимого (видимого, т.е. всего чувственного, и невидимого, т.е. мысленного) и попечения о том.
(Слово 48, стр. 205)
Если намерен ты предать душу свою на дело молитвы, очищающей ум, и на пребывание в бодрствовании ночью, чтобы приобрести светлый разум, то удаляйся от зрения мира, прекрати беседы с людьми и не желай принимать по обычаю в келлию свою друзей, даже под предлогом пользы (в сирийском тексте: «даже с благочестивыми целями»), кроме единонравных, единомысленных с тобою и сотаинников твоих; бойся нарушения душевной беседы (т.е. собеседования с Богом), которая обыкновенно возбуждается непроизвольно, по отсечении и отрешении и совершенном прекращении внешней беседы. С молитвою твоею сопряги милостыню, и душа твоя узрит свет истины. Ибо в какой мере сердце перестает тревожиться внешними предметами, в такой же - ум может чрез уразумение мыслей (или непосредственно внушаемых Богом человеку, или заключающихся в Св. Писании) доходить до постижения и дел Божественных и до изумления (ими). Ибо душе обычно скоро заменять (человеческие собрания собеседованием с Богом и словесами Божиими) одну беседу другою, если постараемся показать малую рачительность. А чтобы заменить одно собеседование другим, занимайся чтением Писания, открывающим тебе путь тонкости созерцания, и житиями святых, хотя сначала и не ощутишь сладости по причине омрачающей близости вещей. И когда станешь на молитву и на правило свое, то вместо размышления о том, что видел и слышал в мире, найдешь в себе размышление о Божественных Писаниях, какие прочел, и сим размышлением приведется в забвение память о мирском, и, таким образом, придет ум в чистоту. Это и значит написанное, что душа приемлет помощь от чтения, когда станет она на молитву, и также от молитвы просвещается в чтении. И чтение, опять, вместо внешнего смущения доставляет пищу разным видам молитвы, а потому и чтением душа просвещается, чтобы всегда молиться неленостно и несмущенно.
(Слово 56, стр. 285-286)
Не домогайся заимствоваться советом у человека, который не ведет одинакового с тобою образа жизни, хотя он и очень мудр. Доверь помысл свой лучше человеку неученому, но опытно изведавшему дело, нежели ученому философу, который рассуждает по своим исследованиям, не испытав на деле.
(Слово 78, стр. 386)
Не хвались никогда в речах своих делами своими, чтобы не быть посрамленным. Во всем, чем ни хвалится человек, Бог попускает ему изменяться, чтобы он был уничижен, и научился смирению. Поэтому должен ты все предоставить Божию предведению и не верить, будто бы в этой жизни есть что-либо неизменное.
(Слово 57, стр. 294-295)
Не решайся искушать ум свой непотребными помыслами или зрением вводящих тебя в искушение лиц, даже когда думаешь, что не будешь преодолен сим, потому что и мудрые таким образом омрачались и впадали в юродство. Не скрывай пламени в пазухе своей, без сильных скорбей плоти своей. (Притч. Соломона 6, 27): («Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его?»).
(Слово 2, стр. 12)
Лучше жить со зверями, нежели с людьми худого поведения. Лучше пребывай с коршунами (хищными птицами, питающимися трупами), нежели с человеком любостяжательным и ненасытным. Лучше будь другом убийце (в надежде его исправления), нежели любителю споров. Лучше беседуй со свиньей, нежели с чревоугодником, потому что свиное корыто лучше прожорливых уст. Живи лучше с прокаженными, нежели с гордыми. Пусть тебя гонят, ты не гони; пусть тебя распинают, ты не распинай; пусть обижают, ты не обижай; пусть на тебя клевещут, ты не клевещи; будь кроток, а не ревностен во зле (Ср. Пс. 36, 1, 7, 8).
Самооправдание - не христианского жития дело; об этом нет и намека в учении Христовом. Веселись с веселящимися, и плачь с плачущими (Рим. 12, 15); ибо это - признак чистоты. С больными болезнуй; с грешными проливай слезы; с кающимися радуйся. Будь дружен со всеми людьми; а мыслию своею пребывай один. Принимай участие в страданиях всякого, а телом своим будь далеко от всех. Никого не обличай, не поноси, даже и крайне худых по жизни своей. Распростри одежду свою над согрешающим и покрой его. Если не можешь взять на себя грехов его и понести за него наказание и стыд, то будь, по крайней мере, терпелив и не стыди его. Знай, брат, что для того нам и надобно не выходить из дверей келлии, чтобы не знать злых дел человеческих; и тогда в чистоте ума своего во всех увидишь людей святых и добрых.
(Слово 89, стр. 424)
Не питай ненависти к грешнику, потому что все мы повинны; и если восстаешь на него ради Бога, то плачь о нем. И почему ты ненавидишь его? Ненавидь грехи его - и молись о нем самом, чтобы уподобиться Христу, Который не имел негодования на грешников, но молился о них. Не видишь ли, как плакал Он об Иерусалиме (Лук. 19, 41)? И над нами во многом посмеивается диавол - за что же ненавидеть того, кто подобно нам осмеян и над нами посмевающимся диаволом? И за что ты, человек, ненавидишь грешника? Не за то ли, что он не имеет праведности подобно тебе? Но где же твоя правда, когда не имеешь любви? Почему не плакал ты о нем? Но ты гонишь его. Иные по невежеству возбуждаются к гневу, считая себя умеющими судить дела грешных.
(Слово 90, стр. 430)
О Царствии Небесном говорят, что оно есть духовное созерцание. И обретается оно не делами помыслов, но может быть вкушаемо по благодати. И пока не очистит себя человек, не имеет он достаточных сил и слышать о нем, потому что никто не может приобрести оного изучением.
Если ты, чадо, достигаешь чистоты сердца, производимой верою в безмолвии от людей, и позабудешь знание мира сего, так что не будешь и ощущать его, то внезапно обретется пред тобою духовное ведение, без разыскания о нем. Поставь, говорят, столп, и возливай на него елей, и найдешь сокровище в недре своем. Если же ты опутан сетью душевного ведения, то не неуместно мне сказать, что удобнее тебе освободиться от железных уз, нежели от этой сети; и всегда будешь недалек от сетей прелести, и никогда не уразумеешь, как возыметь дерзновение пред Господом и упование на Него, на всякий же час будешь ходить по острию меча, и никоим образом не возможешь быть без печали. В чувстве немощи и в простоте молись, чтобы хорошо жить тебе пред Богом и быть без попечения. Ибо как тень следует за телом, так и милость за смиренномудрием. Поэтому, если желаешь жить этим, то отнюдь не подавай руки немощным помыслам. Если всякий вред, всякая злоба и все опасности окружат и будут устрашать тебя, не заботься о сем и не ставь сего ни во что.
(Слово 49, стр. 216-217)
Когда на пути своем находишь неизменный мир, тогда бойся, потому что далеко отстоишь от прямой стези, протоптанной страдальческими стопами святых. Ибо, пока ты еще на пути ко граду царствия, признаком приближения твоего ко граду Божию да будет для тебя следующее: сретают тебя сильные искушения, и чем более приближаешься и преуспеваешь, тем паче находящие на тебя искушения умножаются. А потому, как скоро на пути своем ощутишь в душе своей различные и сильнейшие искушения, знай, что в это время душа твоя действительно втайне вступила на иную, высшую ступень, и приумножена ей благодать в том состоянии, в каком она поставлена, потому что, соответственно величию благодати, в такой же именно мере Бог вводит душу и в скорбь искушений, и вводит не в мирские искушения, какие бывают с иными для обуздания порока и дел явных; не телесные возмущения разумей также под искушениями, но искушения, какие приличны инокам в их безмолвии и которые разберем впоследствии.
(Слово 78, стр. 387)
Как предаваемым в руки судей для наказания за злодеяние, если они, как скоро приближаются к пыткам, смирятся и немедленно сознаются в неправде своей, наказание уменьшается, и вскоре по малых скорбях освобождаются они; если же какие преступники бывают упорны и не сознаются, то подвергают их новым пыткам, и хотя напоследок, после многих истязаний, когда тело их покрыто бывает ранами и сознаются они невольно, но не получают от того никакой пользы, так и мы, когда за прегрешения наши, неосмотрительно нами сделанные, милосердие (Божие для пользы нашей) предает нас в руки праведного всех Судии и повелевает распростереть нас под жезл искушений, чтобы облегчить тамошнее наказание наше, если, как скоро приблизится к нам жезл Судии, смиримся, вспомним свои неправды и принесем в них исповедание пред Отмстителем (пред Богом), по кратковременных искушениях вскоре избавимся; а если ожесточимся в скорбях своих и не исповедуем, что мы повинны им и достойны потерпеть еще и больше сих (скорби), но станем обвинять людей, а иногда бесов, в иное же время и Божию правду, и утверждать, что мы не заслуживаем таких дел, и это будем помышлять и говорить, а не помыслим, что Бог лучше нас самих знает и ведает нас, что суды Его по всей земле, и без Его повеления не наказывается человек, - то все случающееся с нами будет причинять нам непрестанную печаль, скорби наши увеличатся, и одна после другой будут они, подобно веревке, связывать нас, пока не познаем себя, не смиримся и не почувствуем беззаконий своих (ибо, не почувствовав их, невозможно нам дойти до исправления); и напоследок, томимые множеством скорбей, без пользы для себя будем приносить исповедание, когда обыкновенно уже не бывает утешения. Но сие - восчувствовать грехи свои - есть Божие дарование, входящее в нашу мысль, когда Бог видит, что утомлены мы многообразными искушениями, чтобы, при всех несчастиях и скорбях наших, не отойти нам из мира сего, не получив никакой пользы. И то, что не уразумеваем искушений, бывает не по трудности (для разумения их), но от неразумия. Нередко иные, находясь в подобных обстоятельствах, отходят из мира сего виновными и не исповедующимися в своих грехах, но отрицающимися от них и обвиняющими (других или Бога); милосердый же Бог ожидал, не смирятся ли они как-нибудь, чтобы простить их и сотворить им избавление; и не только сотворил бы избавление их от искушений, но простил бы им и прегрешения, умилостивившись и малым сердечным исповеданием.
(Слово 51, стр. 227-229)
Как просветляется красота твоя, целомудрие, возлежанием на голой земле, трудом алкания, отьемлющего у тебя сон вследствие злострадания плотии, которая, при воздержании от яств, между ребрами и чревом делается подобною глубокому рву! Всякая снедь, приемлемая нами внутрь, и всякое упокоение образуют в нас срамные подобия и безобразные признаки; и они рождаются, выходят наружу, делаются видимыми в сокровенной области ума нашего, и раздражают нас к тайному сообщению с делами срамными.
Желающий себе чести не может иметь недостатка в причинах к печали. Нет человека, который бы с переменою обстоятельств не ощутил в уме своем перемены в отношении к предлежащему делу. Ежели вожделение, как говорят, есть порождение чувств, то пусть умолкнут, наконец, утверждающие о себе, что и при развлечении сохраняют они мир ума.
(Слово 1, стр. 3)
Всякая умопредставляемая сущность сокрыта для сущности, которая ниже ее; одна же от другой сокрыты они не по природе, а по движениям добродетелей; и говорю это о святых силах, о душевных чинах и о демонах. Первые от средних, и средние от третьих сокрыты и по природе, и по месту, и по движениям. Сущности же каждого чина, и сами для себя, и одна для другой в том же чине, видимы ли они, или невидимы, сокрыты по ведению, а от сущностей низшего чина - по естеству; потому что видение у существ бестелесных не вне их, как у существ телесных, но видеть им друг друга значит и добродетелями и мерою движений быть им внутри движений существ, ими видимых. Поэтому, если в равном уделе они досточестны, то, хотя и отдалены друг от друга, однакоже не мечтательно, но в нелживом видении, в истинном естестве, видят друг друга, кроме Причины всяческих. Которая, как единая достопокланяемая, превыше сея разности. Демоны, хотя и крайне нечисты, однакоже в чинах своих не сокрыты друг от друга, но не видят двух чинов (т.е. ангельского и душевного), которые выше их, потому что духовное видение есть свет движения, и он-то самый служит для них и зеркалом и оком. И как скоро омрачатся движения, существа не видят высших чинов. В собственном своем чине видят друг друга, так как они дебелее духовных чинов. И это имеет место в рассуждении демонов.
Души же, пока осквернены и омрачены, не могут видеть ни друг друга, ни себя самих, а если очистятся и возвратятся в древнее состояние, в каком созданы, то ясно видят сии три чина, т.е. чин низший их, чин высший, и друг друга. И не потому, что изменятся в телесный вид, увидят тогда ангелов или демонов, или друг друга; напротив того, узрят в самом естестве и в духовном чине. А если скажешь, что невозможно быть видиму демону или ангелу, если не изменятся они, не примут на себя видимого образа, то сие будет значить, что видит уже не душа, а тело. Но в таком случае какая нужда в очищении? Ибо вот, и нечистым людям по временам являются демоны, равно как и ангелы; впрочем, когда видят они, видят телесными очами, и здесь нет нужды в очищении. Но не то бывает с душею, достигшею чистоты; напротив того, видит она духовно, оком естественным, то есть, прозорливым, или разумным. И не дивись тому, что души видят одна другую, даже будучи в теле. Ибо представляю доказательство ясное, по истинности свидетельствующего, - разумею же блаженного Афанасия Великого, который в сочинении об Антонии Великом говорит: Великий Антоний, стоя однажды на молитве, увидел чью-то душу, возносимую с великою честию, и ублажил сподобившегося таковой славы; блаженный же был Аммун из Нитрии, и та гора, на которой жил святый Антоний, отстояла от Нитрии на тринадцать дней пути. Сим примером о трех, сказанных выше, чинах доказано уже, что духовные природы видят одна другую, хотя и удалены одна от другой, и что не препятствуют им видеть друг друга расстояние и телесные чувства. Подобно и души, когда достигают чистоты, видят не телесно, но духовно; потому что телесное зрение совершается открыто, и видит, что пред глазами, отдаленное же требует много видения.
Горние чины (духи) в бытии неисчетно - многи, и именуются по отличию и чину Ибо почему названы Началами, Властями, Силами? Господствами наименованы, может быть, как отличенные честию. И они малочисленнее подчиненных им, как сказал святой Дионисий, епископ Афинский, но больше по власти и ведению, и очень разделены по величию своих чинов. Ибо простираются от чина в чин, пока не достигнут к единству паче всех великого и могущественного - Главы и основания всей твари. Главою же называю не Творца, но Стоящего во главе чудес дел Божиих. Ибо многие - ниже промышления премудрости Бога, их и нашего Творца, и столько ниже, сколько под ними состоящие - ниже их самих. Называю же низшими, разумею высоту и низость не в месте, но в силе ведения, сообразно с тою мерою, какую приобретают в сравнении с последующим, большим или меньшим, ведением. Ибо все сии духовные сущности Божественное Писание наименовало девятью духовными именами, и разделило их на три степени; и первую делит на великие, высокие и святейшие Престолы, многоочитых Херувимов и шестокрылатых Серафимов; вторую же степень - на Господства, Силы и Власти, и третью - на Начала, Архангелов и Ангелов. Чины же сии с еврейского толкуются: Серафимы - согревающие и сожигающие; Херувимы - обильные ведением и мудростию; Престолы - Божия опора и Божий покой; и сими именами названы чины сии по их действованиям. Именуются же Престолы, как досточестные. Господства - как имеющие власть над всяким царством, Начала - как устрояющие эфир, Власти - как властвующие над народами и над каждым человеком, Силы - как крепкие силою и страшные видением своим, Серафимы - как освящающие, Херувимы - как носящие, Архангелы - как бодрственные стражи, Ангелы - как посылаемые.
В первый день сотворено девять духовных природ в молчании, и одна природа - словом; и это - свет. Во второй день сотворена твердь. В третий день произвел Бог собирание вод и прозябение злаков; в четвертый - отделение света; в пятый - птиц, пресмыкающихся и рыб; в шестый - животных и человека. Устроение целого мира - долгота и широта; начало - восток; конец - запад; правая сторона - север; левая - юг. Целую землю поставил Бог, как одр; высшее небо - как кожу и свод, и куб; второе небо, как колесо, примкнутое к первому небу, и то, что примкнуто к небу и земле; океан - как пояс, окружающий небо и землю, а внутри его высокие горы, досязающие до неба, и позади гор Солнце, чтобы проходило там в продолжение целой ночи, и среди сих гор великое море, которое занимает около трех четвертей всей суши.
(Слово 17, стр. 68-71)
Что такое чистота? Кратко сказать: сердце, милующее всякую тварную природу.
(Слово 48, стр. 205)
Вопрос. Что такое чистота ума?
Ответ. Чист умом не тот, кто не знает зла (ибо такой будет скотоподобным), не тот, кто по естеству находится в состоянии младенческом, не тот, кто принимает на себя вид чистоты. Но вот чистота ума - просветление Божественным, по деятельном упражнении в добродетелях. И не смеем сказать, чтобы приобрел сие кто без искушения помыслами, потому что иначе он был бы необлеченным телом. Ибо не отваживаемся говорить, чтобы наше естество до самой смерти не было боримо, и не терпело вреда. Искушением же помыслов называю не то, чтобы подчиняться им, но чтобы положить начало борьбе с ними.
(Слово 4, стр. 23)
Вопрос. Чем разнствует чистота ума от чистоты сердца?
Ответ. Иное есть чистота ума, а иное - чистота сердца. Ибо ум есть одно из душевных чувств, а сердце обнимает в себе и держит в своей власти внутренние чувства. Оно есть корень, а если корень свят, то и ветви святы, т.е. если сердце доводится до чистоты, то ясно, что очищаются и все чувства. Если ум приложит старание к чтению Божественных Писаний или потрудится несколько в постах, в бдениях, в безмолвиях, то забудет прежний свой образ мыслей, и достигнет чистоты, как скоро удалится от скверного жития; однакоже не будет иметь постоянной чистоты; потому что как скоро он очищается, так же скоро и оскверняется. Сердце же достигает чистоты многими скорбями, лишениями, удалением от общения со всем, что в мире мирского, и умерщвлением себя для всего этого. Если же достигло оно чистоты, то чистота его не сквернится чем-либо малым, не боится великих, явных браней, разумею брани страшные; потому что приобрело себе крепкий желудок, который может скоро переварить всякую пищу, несваримую в людях немощных. Ибо врачи говорят, что всякая мясная пища неудобоварима, но много силы сообщает телам здоровым, когда приемлет ее крепкий желудок. Так, всякая чистота, приобретенная скоро, в короткое время и с малым трудом, скоро теряется и оскверняется. Чистота же, достигнутая многими скорбями и приобретенная продолжительным временем, не страшится какого-либо не превышающего меру приражения в которой-либо из частей души, потому что укрепляет душу Бог. Ему слава во веки веков! Аминь.
(Слово 4, стр. 24-25)
Чувства целомудренные и собранные воедино порождают в душе мир и не попускают ей входить (увлекаться) в испытание вещей. А когда душа не приемлет в себя ощущения вещей, тогда победа совершается без борьбы. Если же человек вознерадит, и дозволит, чтобы имели к нему доступ приражения (помыслов), то принужден тогда бывает выдерживать брань. Возмущается же и первоначальная чистота, которая бывает весьма проста и ровна. Ибо по сему нерадению большая часть людей, или и целый мир, выходит из естественного и чистого состояния. Поэтому, живущие в мире, в тесных связях с мирскими людьми, не могут очистить ума, по той причине, что много познали зла. Немногие же в состоянии возвратиться к первоначальной чистоте ума. Потому, всякому человеку надлежит с осторожностью соблюдать всегда чувства свои и ум от приражений. Ибо много потребно трезвенности, неусыпности, предусмотрительности. Великая простота прекрасна.
(Слово 5, стр. 25-26)
Если даешь что нуждающемуся, то пусть веселость лица твоего предваряет даяние твое, и добрым словом утешь скорбь его. Когда сделаешь это, тогда твоя веселость в его сознании побеждает твое даяние, т.е. (она) выше удовлетворения потребности тела.
Если имеешь что лишнее сверх дневной потребности, раздай это нищим и иди с дерзновением приносить молитвы свои, т.е. беседуй с Богом, как сын с отцом. Ничто не может так приблизить сердце к Богу, как милостыня, и ничто не производит в уме такой тишины, как произвольная нищета. Лучше, чтобы многие называли тебя невеждою за простоту, нежели - мудрым и совершенным по уму за славу (в сирийском тексте: «за твою бережливость»). Если кто, сидя на коне, протянет к тебе руку, чтобы принять милостыню, не откажи ему, потому что в это время он, без сомнения, скуден, как один из нищих. Когда же подаешь, подавай с великодушием, с ласковостью на лице, и снабди его в большей мере, нежели сколько просил он. Ибо сказано: посли кусок твой на лице бедного, и не по многом времени найдешь воздаяние (Еккл. 11, 1). (В нашем тексте: «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его».) Не отделяй богатого от бедного, и не старайся распознавать достойного от недостойного; пусть все люди будут для тебя равны для доброго дела. Ибо сим способом можешь и недостойных привлечь к добру, потому что душа посредством телесного (благодеяния) скоро привлекается в страх Божий. И Господь разделял трапезу с мытарями и блудницами и не отлучал от себя недостойных, чтобы сим способом всех привлечь в страх Божий и чтобы посредством телесного приблизились к духовному Поэтому благотворением и честию уравнивай всех людей, будет ли кто иудей, или неверный, или убийца, тем паче что и он брат тебе, одной с тобой природы, и не с ведением заблудился от истины.
(Слово 56, стр. 286-287)
Если человек не будет пренебрегать и почестями и бесчестиями и ради безмолвия терпеть поношение, поругание, вред, даже побои, не сделается посмешищем и видящие его не станут почитать его юродивым и глупцом: то не возможет он пребыть в благом намерении безмолвия.
(Слово 23, с. 11)
Нужно ли говорить что о подвижниках, чуждых миру сему, и об отшельниках? Они пустыню соделали градом, обратили в селение и обитель ангелов. К ним, по благоустройству жития их, всегда приходили ангелы и, как слуги единого Владыки, иногда соратуя, пребывали с теми, которые все дни жизни своей любили пустыню и из любви к Богу имели жилища свои в горах, вертепах и пропастях земных. И так как они, оставив земное, возлюбили небесное и соделались подражателями ангелов, то и сами святые ангелы по справедливости не скрывали за это от них зрака своего и исполняли всякое желание их, по временам же являлись им, научая, как надлежит им жить, а иногда объясняли то, в чем недоумевали они; иногда же сами святые вопрошали их, о чем надлежало. Иногда телам их, изнемогшим от неядения, прикосновением руки или словами сообщали сверхъестественную силу и укрепляли их; иногда же приносили им пищу, хлеб и даже овощи или какие-либо другие с хлебом вкушаемые снеди; и некоторым из них объявляли время, а иным и образ их преставления. И нужно ли перечислять многое, чем доказывается любовь к нам святых ангелов и всевозможное попечение их о праведных? Они промышляли о нас, как старшие братья о младенцах. Сказано же сие, чтобы всякий мог уразуметь, что «близ Господь всем призывающим Его во истине» (Пс. 144, 18), и видеть, каково промышление Его о тех, которые посвятили себя на благоугождение Ему и от всего сердца Ему следуют.
(Слово 57, стр. 295-297)
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter