Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterЛетопись Серафимо-Дивеевского монастыря
Глава II
Настоятель Саровской пустыни Дорофей. Иеромонахи Филарет, Маркел и Исаакий. Строитель иеромонах Ефрем. Разноречивые печатные показания о приезде А. С. Мелъгуновой в Саров и Дивеево. Переезд матери Александры на жительство в д. Осиповку, смерть дочери и решение ее распродать имения и отпустить крестьян на волю. Построение Мелъгуновой храмов Божиих и добрые ее дела. Голодные годы, в особенности 1775-й, и чудо в Саровской пустыни. Поездки матери Александры в Казань и Киев. Жизнь ее в Дивееве, труды и тайные благотворения. Настоятель Саровской пустыни о. Пахомий, старец игумен Назарий. Иеросхимонах Дорофей, схимонах Марко и другие. Иеросхимонах Иосиф, иеромонахи Матфей, Питирим и Иоаким. Казначей о. Исайя. Устройство общины при Казанской церкви. Отношения матери Александры к юному послушнику и затем иеродиакону Серафиму
Еще в 1731 году иеросхимонах Иоанн выбрал себе преемника, ближайшего ученика своего — Дорофея, в миру Димитрия, которого жестоко избили разбойники при нападении на Саровскую пустынь. Он был родом из Кадомского уезда и также духовного звания. По имеющимся документам значится, что он пришел в пустынь в 1705 году и пострижен в монашество через три года. Отец Дорофей был в послушании у первоначальника и пережил с ним все скорби и труды. Подражая примеру учителя, он служил для всех образом смирения и ходил с братией на покосы и рыбные ловли. Вся жизнь его была полна трогательных примеров терпения, милосердия, благочестия, ревности к славе Божией и пламенной любви к Богу. Как свидетельствовали современники его, о. Дорофей учил всех своим благоразумием, твердостью характера, бескорыстием и утверждал между ними порядок общежития примерной жизнью, трудолюбием, послушанием и братолюбием. Слух о его святой жизни все более и более собирал к нему искавших безмолвного жития. Наставления этого опытного старца были необыкновенно мудры и полезны. При нем окончательно утвердился устав о панагии, принятый первоначальником Иоанном согласно с чиноположением древних обителей. Поэтому монахи ходят, по отпусте божественной литургии, в трапезу, неся впереди настоятеля пречистую просфору, находящуюся во время службы на горнем месте, за престолом. За просфорой и настоятелем братия идут чинно, по два, все в мантиях, и поют 144-й псалом: «Вознесу Тя, Боже мой». Окончив псалом, читают трапезные молитвы, и настоятель глаголет: «Христе Боже! Благослови ястие и питие рабом Твоим, яко Свят еси всегда, ныне и присно и во веки веков». Потом настоятель отделяет две части от просфоры, полагая их на блюдо, и одну, отделенную во имя Христово, разрезает на мелкие частицы, которые и обносят сидящей уже за столом всей братии для вкушения. Другая, отделенная в честь Божией Матери, полагается на панагиаре, на приготовленном для сего месте, и по окончании трапезы совершают возвышение панагии по чину, установленному в Следованной Псалтири.
Монастырский порядок был всегда весьма строг в Саровской пустыни. Кроме занятых послушанием, все приходят к вечерней молитве, которая каждодневно совершается тихо, благоговейно, в точности по чину первоначальника Иоанна и по церковному уставу. Во все дни вечерня правится с каноном Божией Матери из Октоиха, также прочитывается канон и святому. По повечерии, не выходя из церкви, братия слушает вечернее правило с тремя канонами: Сладчайшему Иисусу, Пресвятой Богородице с акафистом и Ангелу хранителю. После этого все собираются в общую трапезу по звону колокола. Спустя час ударяют в колокол к келейному правилу. Это правило в некоторых обителях каждый инок совершает у себя келейно; но в Саровской пустыни по строгости устава все братии обязаны исполнять его вместе. Оно состоит из многочисленных земных поклонов, из совершения тайной, безмолвной молитвы, из чтения помянника и молитв на сон грядущий. Для удобства земных поклонов монашествующие надевают короткие мантии по пояс.
Настоятель о. Дорофей был строителем 15 лет и в 1746 году принял схиму и сдал место иеромонаху Филарету. Переименованный Дмитрием, он пожил в покое короткое время и скончался 4 октября 1746 года, 68 лет от роду. При нем была построена каменная соборная церковь Успения Богородицы, начатая в 1736 году при первоначальнике, и каменная больница с церковью преподобных отцов Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев.
За о. Дмитрием следовали несколько настоятелей, которые занимали место строителя недолгое время. Так, иеромонах Филарет, дворянин Смоленской губернии, был строителем два года, устроил пустынь окончанием межевания, отразив неправильные притязания соседних помещиков, и оставил настоятельство, желая препроводить остаток дней своих в безмолвии. Но вскоре его заставили перейти в архиерейский дом, согласиться на посвящение в архимандриты и на назначение настоятелем Шартомского Николаевского монастыря, где он и скончался. При Филарете построена в Саровской пустыни каменная местная церковь Пресвятой Богородицы, Живоносного Ее Источника, вместо первой деревянной. Преемник Филарета иеромонах Маркел, желая более уединенного жития, перевелся в 1746 году из Дерновской пустыни и был в 1749 году с общего согласия братии избран в строители, но в 1751году снова переведен в настоятели Салалейской пустыни, в которой и покончил жизнь свою в глубокой старости. Пятый строитель, Исаакий, сын священника, с малолетства жил в Саровской пустыни и подвизался вместе с отцом, сделавшимся монахом. Он семь лет, до 1758 года, управлял обителью и затем был переведен в Козловский Троицкий монастырь архимандритом. Скончался он в Сканской пустыни.
А. С. Мельгунова застала в Саровской пустыни уже шестого строителя, иеромонаха Ефрема, который поступил в пустынь при первоначальнике, иеросхимонахе Иоанне. Этот великий монах был особенно замечателен своею строгой жизнью, терпением, твердостью в искушениях и незыблемой надеждой на промысл Божий. Отец Ефрем был уроженцем г. Тулы, купеческого звания, по имени Евдоким Андреев Короткой. Девятнадцати лет от роду он оставил мирскую жизнь, единственно из любви к Богу, и принял в 1712 году 30 ноября монашеский образ в одной пустыни Московской губернии, которая прежде называлась Марчуго. Потом, по благословению преосвященного Стефана, митрополита Рязанского, он был посвящен в иеромонаха в Москве в 1716 году 16 марта, с назначением в Гороховский Знаменский монастырь, что на Красной Гриве. Отца Ефрема перевели в Саровскую пустынь по прошению первоначальника Иоанна в 1727 году. Для первоначальника он был твердой подпорой и помощником в делах внешних и духовных. Отец Иоанн его употреблял на разные посылки по общим нуждам, особенно по церковной службе, так как он имел природный дар искусно петь, читать и служил живым правилом и уставом для братствующих. Его собственной рукой были написаны полууставом нотные ирмологии, обиходы и праздничные стихиры, разные канонники, псалтирь с канонами и келейное правило, которое хранится в обители. Отец Ефрем, как и его учитель, подвергся горькой участи: по ложно взведенной на него вине он был взят в тайную канцелярию, вместе с первоначальником, лишен своего сана и сослан в 1738 году в Орскую крепость на заточение. В продолжение 16 лет он исполнял пономарскую должность в Орской крепости без ропота на свою участь, в терпении и благодарной преданности промыслу Вышнего. Добрые люди постарались все-таки его оправдать, и в 1755 году указом Святейшего Синода страдалец Ефрем был освобожден из Орской крепости и возвращен в Саровскую пустынь в прежнем своем сане. В 1758 году о. Ефрем был вновь избран в строители Саровской пустыни. Незлобивый этот старец с самого поступления своего в обитель соблюдал крайнее нестяжание и смиренномудрие во всем; он проникал все духовные нужды братии своим опытным взором и строго наблюдал, чтобы чтение и пение в церкви отправлялись благочинно и благоговейно; без его присутствия никакая церковная служба не начиналась. Тихое и миролюбивое со всеми обращение заставляло всех уважать и любить его. Даже старцы, цветущие сединами и украшенные добродетелями, были к нему привязаны духом любви по Бозе, как к смиренномудрому наставнику. Многие из братии считали себя блаженными, что находятся в послушании такого отца, и с неослабным усердием следовали его правилам. Как опытный в духовной жизни наставник, старец Ефрем снискал себе глубокое уважение и в отдаленных от обители краях; слух о его святой, добродетельной жизни достиг святителя Тихона Задонского, который питал к старцу Ефрему такую искреннюю любовь и такое глубокое уважение, что имел с ним духовную переписку. Действительно, о. Ефрем поставил Саровскую обитель на степень высокого внутреннего и внешнего благоустройства.
После видения Божией Матери во время дремоты, у западной стены приходского Дивеевского храма, мать Александра в великой радости дошла до Саровской пустыни, процветавшей тогда святостью жизни многих великих и явных подвижников. Познакомившись с ними, она открыла им душу свою и попросила от них, так же как и от Киево-Печерских старцев, совета и вразумления, как поступить ей в столь удивительных обстоятельствах. Саровские старцы подтвердили ей слова и пояснения рабов Божиих Киево-Печерских иноков и также посоветовали всецело предаться воле Божией и исполнять все ей указанное Царицей Небесной. Насладившись беседой и молитвами в Сарове, мать Александра, послушная воле и указанию Царицы Небесной, собралась переехать на жительство в Дивеево. «Живи и угождай здесь Богу до конца дней своих!..» — сказала ей Владычица.
Но разнопоместное и чрезполосное село Дивеево было тогда весьма неудобно для житья монахине, ищущей молитвенного покоя. Постоянный шум от стечения большого числа рабочих на открытых здесь заводах, добывавших железную руду, ссоры, драки, разбои — все это давало всей местности особый характер, неприязненный для всего мирного, святого и божественного. Поэтому Саровские старцы посоветовали матери Александре, чтобы исполнить волю Богоматери, поселиться вблизи Дивеева, в деревне Осиновке, отстоящей всего на две версты от села. К этому представился и случай, так как в деревне Осиновке проживала некая вдова Зевакина, имевшая свой отдельный флигель. Эта деревушка, Дивеевского прихода, входила во владение князей Шахаевых. В записках протоиерея о. Василия Садовского говорится, что флигель г-жи Зевакиной находился за господским садом князей Шахаевых, где теперь скотный двор, и поэтому прозывался Мельгуновским флигелем.
Агафья Семеновна исполнила советы святых Саровских старцев и поселилась в деревне Осиновке у госпожи Зевакиной. Здесь вскоре заболела ее 9-10-летняя дочь и скончалась. Мать Александра увидела в смерти своей единственной дочери еще указание Божие и подтверждение всего возвещенного ей Царицей Небесной. Порвалось последнее звено, связывающее ее с миром...
Тогда Агафья Семеновна по благословению Саровских старцев решила действительно отрешиться от всего своего имущества и окончательно распорядиться своими именьями. Для этого она покинула Осиновку, Саров и отправилась в свои поместья. Немало времени потребовалось ей для устройства дел: отпустив своих крестьян на волю за небольшую плату и тех, которые не желали воли, распродав за сходную и невысокую цену тем добрым помещикам, которых они сами себе выбрали, она совершенно освободилась от всяких земных забот и значительно увеличила свой и без того большой капитал. Затем она часть капитала положила вкладами в монастыри и церкви для поминовения родителей, дочери и родных, а главное — поспешила на помощь туда, где надо было достроить или возобновить храмы Божий. Мать Александра обеспечила немало сирот, вдов, нищих и требующих помощи Христа ради. Современники ее указывают двенадцать церквей, построенных и возобновленных Агафьей Семеновной.
Нигде не говорится о том, в котором году вернулась Агафья Семеновна в Саров и Дивеево, но надо предполагать, что несколько лет потребовалось для распродажи имений и крестьян. В записках Н. А. Мотовилова значится, что она прожила в деревне Осиновке три с половиной года до смерти дочери. Вероятно, возвращение ее произошло около 1764-1766 года. Саровские старцы благословили ей поселиться у приходского дивеевского священника о. Василия Дертева, жившего с одной старухой женой, известного своей духовной жизнью, с которым мать Александра была уже знакома во время своего нахождения в деревне Осиновке.
Таким образом Агафья Семеновна выстроила себе келью на Дворе дивеевского священника о. Василия Дертева и прожила в ней 20 лет, совершенно забыв свое происхождение и нежное воспитание. По своему смирению она упражнялась в самых трудных и черных работах, очищая хлев о. Василия, ходя за его скотиной, стирая белье и проч.
В 1767 году мать Александра приступила к постройке каменного храма в Дивееве, во имя иконы Казанской Божией Матери, взамен старого деревянного и приходящего в ветхость храма святителя Николая Чудотворца. Этот важный для нее вопрос во всех отношениях она порешила по благословению нового Саровского подвижника о. Пахомия, который отличался необыкновенными духовными дарованиями и особенно пришелся по духу матери Александре.
Иеромонах Пахомий, в миру Борис Назаров Леонидов, был родом из курских купцов и с юных лет посвятил себя на служение Господу. Постриженный в 1762 году в монашество, он был точным исполнителем обетов, кроток, смиренномудр, молитвенник и постник. Воздержание его простиралось до того, что он никогда не имел в своей келье ни пищи, ни питья, а за общей трапезой вкушал мало. Вся братия его любила и уважала.
Мать Александра в постоянной заботе об исполнении ею воли Божией, возвещенной Царицей Небесной, и совершенно свободная от житейских дум и дел, с мудрой осторожностью приступала к созиданию общины, которая впоследствии должна была разрастись в монастырь. Несомненно, во время неустанной ее молитвы Матерь Божия открыла ей, что следует прежде всего озаботиться о построении каменной приходской церкви, и именно в честь Казанской Ее иконы. Саровские старцы с о. Пахомием, к которому мать Александра чувствовала особенную духовную любовь, со своей стороны молились, получили внушение и благословили праведницу на построение церкви. Агафья Семеновна подала прошение епархиальному начальству, и когда получилось разрешение, приступила к постройке на том самом месте, где явилась ей Царица Небесная.
В 1770 году настоятель Саровской пустыни о. Ефрем начал построение соборной церкви во имя Успения Божией Матери. Вслед за тем наступили голодные годы, в особенности 1775-й, задержавшие успешный ход построек и причинившие большие беды населению. Строитель о. Ефрем отличался тем, что был весьма милостив и сострадателен. Во время голода многие питались древесной корой, смешивали с хлебом гнилое дерево и дубовые желуди, и о. Ефрем, проникнутый чувством сострадания к бедствующим, приказал всех приходящих в обитель кормить и поить. Семь месяцев он кормил ежедневно по нескольку сот, а иногда и тысяч человек. Замечательно, что любовь к нищим восходила у о. Ефрема до степени самоотвержения. Некоторые из братии начали было на него втайне роптать, опасаясь недостатка хлеба для самих себя, и, услыхав это, о. Ефрем созвал старейшую братию, рассказал им настоящие всеобщие нужды в народе и с глубоким вздохом произнес: «Не знаю, как вы, а я расположился, доколе Богу будет угодно за наши грехи продолжать глад, лучше страдать со всем народом, нежели оставить их гибнуть от глада. Какая нам польза пережить подобных нам людей? Из них, может быть, некоторые до сего бедственного времени и сами нас питали своими даяниями». И, приказав кормить народ по-прежнему, присовокупил, что в пище недостатка не будет; и действительно, спустя несколько дней прибыл в обитель обоз с хлебом, возов около 50. По показанию извозчиков, какой-то неизвестный нанял их и, насыпая хлеб, заплатил за провоз и приказал отвезти в Саровскую пустынь.
Протоиерей о. Василий Садовский пишет в своих записках, что старики ему рассказывали о страшном голоде в 1775 году, и как матушка Агафья Семеновна их всех собирала тогда, еще малолетних, к строящейся Казанской церкви и заставляла подносить кирпичи к кладчикам. За это она кормила их вечером сухарями с водой и платила каждому по пятаку в день, приказывая деньги отдавать родителям. Таким образом дивеевские прихожане прожили голодное лето при пособии матери Александры без нужды, когда окрестные крестьяне страшно нуждались и мучились с семьями.
Когда была освящена Казанская церковь, в точности неизвестно, но надо предполагать, что построение ее окончилось, судя по св. антиминсу, через пять лет, то есть в 1772 году. Антиминс главного престола во имя иконы Казанской Божией Матери священнодействован Высокопреосвященнейшим Палладием, архиепископом Рязанским. Левый придел, в память бывшей на этом месте деревянной церкви святителя Николая Чудотворца, посвящен имени того же святителя, и антиминс священнодействован в 1776 году Рязанским епископом Симоном. Правый придел по особому чудному указанию Божьему посвящен имени святого первомученика архидиакона Стефана, и антиминс его священнодействован в 1779 году тем же Симоном, епископом Рязанским. Мать Александра недоумевала, какому святому посвятить третий придел, и поэте му однажды всю ночь молила в своей келье Господа указать Свою волю. Вдруг послышался в маленьком окне ее стук и за ним голос: «Да будет престол сей первомученика архидиакона Стефана!» С трепетом и радостью бросилась мать Александра к окну, чтобы видеть, кто ей говорит, но никого не было а на подоконнике она обрела чудно и невидимо откуда явившийся образ св. первомученика архидиакона Стефана, написанный на простом, почти неотесанном обрубке бревна. Этот образ был всегда в церкви и теперь перенесен в келью первоначальницы Дивеевского монастыря.
Мать Александра по сооружении храма ездила в город Казань, где получила вернейший список с чудотворной и явленной иконы Казанской Божией Матери, и в город Киев для испрошения своей церкви частиц св. мощей. Мощи ей вложили в серебряный и позолоченный крест. Из Москвы она привезла колокол в семьдесят шесть с половиной пудов и необходимую утварь (Записки о. Василия Садовского). Иконостас в Казанскую церковь был отдан из старого Саровского собора строителем о. Ефремом, зеленого цвета с позолотой, но впоследствии зеленая краска заменена была красной.
Великая раба Божия Агафья Семеновна, как было упомянуто, подвизалась в своей келье, построенной на дворе приходского священника Дертева, в продолжение 20 лет. Келейные ее подвиги остались неизвестны, но протоиерей о. Василий Садовский записал все, что рассказывали ему о матери Александре о. Серафим, о. Дертев, сестры Дивеевской общинки, соседи помещики, почитатели ее и дивеевские крестьяне, сохранившие воспоминание о ее глубоком смирении и тайных благотворениях. Кроме исполнения самых трудных и черных работ у о. Дертева, мать Александра хаживала в крестьянское поле и там сжинала и связывала в снопы хлеб одиноких крестьян, а в страдную пору, когда в бедных семьях все, даже хозяйки, проводили дни на работе, топила в избах печи, месила хлебы, изготовляла обед, обмывала детей, стирала их грязное белье и надевала на них чистое к приходу их усталых матерей. Все это она делала потихоньку, дабы никто не знал и не видел. Однако, несмотря на все старания и укрывательства, крестьяне стали мало-помалу признавать благодетельницу. Дети указывали на мать Александру, а она с удивлением смотрела на благодаривших ее и отказывалась от своих поступков и действий. Бедным невестам Агафья Семеновна вышивала головные уборы — сороки и красивые полотенца... Один образчик ее вышивания поныне сохраняется в монастыре как святыня.
В течение 12 лет в праздники и воскресные дни Агафья Семеновна никогда не уходила из церкви прямо домой, а по окончании литургии всегда останавливалась на церковной площади и поучала крестьян, говоря им о христианских обязанностях и о достойном почитании праздничных и воскресных дней. Эти духовные беседы Агафьи Семеновны с народом вспоминались с благодарностью прихожанами села Дивеева даже много лет спустя после ее смерти.
Мать Александра провела всю свою жизнь в таких великих трудах и подвигах, что исполнилась благодати и даров Духа Святого. К ней стекались со всех сторон не только одни простые люди, но и высокопоставленные лица, купечество и даже духовенство, чтобы послушать ее наставления, получить благословение, совет и удостоиться ее привета. Богато одаренная редким природным умом, она была чрезвычайно образованна, начитанна и тонко воспитана. Затем она столь твердо изучила все уставы, законы и положения церковные, что во всех важных случаях к ней обращались за указаниями и разъяснениями. Если матушка удостаивала согласиться быть распорядительницей какого-либо особо важного церковного торжества, то это считалось величайшей честью. В семейных делах, спорах и ссорах к ней обращались как к праведному судье и, конечно, беспрекословно подчинялись ее приговорам и решениям.
Н. А. Мотовилов, со слов послушницы матушки Александры Евдокии Мартыновны, записал следующее: «Одежда Агафьи Семеновны была не только простая и бедная, но и многошвейная, и притом зимой и летом одна и та же: на голове она носила холодную черную кругленькую шерстяную шапочку, опушенную заячьим мехом, потому что она часто страдала головной болью; платочки носила бумажные. На полевые работы ходила в лаптях, а под конец своей жизни хаживала уже в холодных сапожках, подаренных ей Саррой Андреевной Соловцевой. На ее кроватке лежал войлочек, а в головах пуховые подушечки, пожертвованные ей духовными ее дочерьми Клеопатрой и Дарьей Чемодановыми и Анной Аргамаковой. И это уже было незадолго до кончины ее, а до того времени она их не имела. А во время отдохновения своего подкладывала под голову камень, зашитый в холстину для того, чтобы издали казался подушечкой. Матушка Агафья Семеновна носила власяницу, была среднего роста, вида веселого, лицо круглое, белое, глаза серые, нос короткий луковичкой, ротик небольшой, волосы в молодости были светло-русые, лицо и ручки — полные, в последние дни жизни от многих слез ресницы глаз ее были всегда красные».
Протоиерей о. Василий Садовский говорит в своих записках, что когда он был благочинным, то однажды запоздал ночью и был принужден ночевать у заштатного священника в селе Глухове (Ардатовского уезда), свояка кременковского священника о. Антония. Разговор коснулся Дивеева и матери Александры. Сестра священника, старушка девица, очень утешила о. Василия, показав полотенце матушкиной работы, подаренное ею самой, которое она берегла как святыню. Она же между прочим рассказала, что знала лично мать Александру, которая была так умна и образованна, как редко бывают мужчины, и что она знала лучше всех духовных лиц в окружности все уставы и положения церковные. К матери Александре обращались за советами и наставлениями, так что когда в большом близлежащем селе Нуче было освящение храма, то все нарочно приезжали просить мать Александру быть распорядительницей этого праздника, на что она и согласилась. Всем было на диво, как она прекрасно распорядилась и устроила все. Народу было такое множество, что казалось невозможно разместить всех, а матушка соединила дворян вместе, духовенство в другом отделении вместе, купцов посадила с купцами и крестьян отдельно. Всем было удобно, хорошо и всего хватило. Матушка распоряжалась также церковной церемонией, и присутствующие смотрели на нее с особым уважением и благоговением, стараясь наперерыв друг перед другом угодить ей. Князья, бояре и духовенство считали за большое счастье удостоиться чести вести ее под ручки или если она обратится к кому с ласковым и приветливым словом.
Милостыня матери Александры была всегда тайная; она служила всем, чем только умела и насколько могла. Многообразные подвиги ее настолько умягчили сердце ее и так угодили Господу Богу, что она удостоилась высокого дара благодатных слез, яже по Бозе (об этом часто вспоминал о. Серафим). В Саровском соборе она становилась всегда против чудотворной иконы Живоносного Источника, и из ее глаз текли не слезы, а источники слез. Смирение ее было неисповедимо и любовь ко всем нелицемерная. Она носила самую простую многошвейную одежду и опоясывалась кушачком с узелком.
В 1777 году 29 марта Саровский игумен Ефрем, чувствуя истощение своих сил, собрал братию и просил избрать на свое место настоятеля, потому что сам хотел остаток дней своих провести в безмолвии, подобно приснопамятному отцу своему первоначальнику Иоанну. С общего согласия поставлен был настоятелем о. Пахомий. Через год, 30 мая 1778 года, о. Ефрем скончался, достигнув 86 лет. Монашествующие по благословению к памяти строителя иеромонаха Ефрема сохранили его изображение, на котором сделана следующая надпись: «Не Сирин ты, но Русский ты Ефрем, Саровской пустыни броня еси и шлем!»
Мать Александра помогла значительным капиталом достроить собор Успения Божией Матери строителям о. Ефрему и о. Пахомию.
Старец Пахомий управлял вверенной ему от Бога обителью 18 лет. Он был истинный пастырь своего словесного стада, строго наблюдал общежительный устав обители и порядок церковных служб, которых неопустительное и благочинное совершение доставляло слушателям душеспасительное удовольствие. Как ни обременен он был делами, но всегда присутствовал на келейном правиле и у церковных служб, приходил в храм первым и уходил последним. Братия имела к нему сыновнюю любовь и уважала его благоговение, постничество, скромность и добродетельную жизнь. Он был хорошим проповедником и любил повторять Евангельские слова: «нудится Царствие Божие, и нуждницы восхищают е». При нем значительно умножилась братия в пустыни. В его настоятельство были в Саровском братстве и такие достойные люди, которые устроили другие обители. Некоторые были вытребованы высшим начальством в настоятели обителей для введения монашеского общежительного устава. Дремучий Саровский бор сделался рассадником иноков для разных обителей. Старец Назарий, один из великих светильников, вызван был митрополитом Санкт-Петербургским Гавриилом для восстановления древнего Валаама. Местный епископ Феофил старался удержать у себя знаменитого отшельника о. Назария и представил его митрополиту малоумным и неопытным в духовной жизни. Тогда Гавриил проник тайну и ответил: «У меня много своих умников, пришлите мне вашего глупца». И невольно пришлось отпустить смиренного подвижника. Когда же о. Назарий упрочил благосостояние Валаама, то он пожелал уединиться снова в Сарове, где и скончался. Многие старцы отказывались от должностей и принятия священства, не желая расстаться с уединенной жизнью простого инока. Был случай, что один Саровский монах уклонился от епископского сана по своему великому смирению. Таковы были подвижники во дни о. Пахомия, которым соревновал или даже предшествовал он в подвигах до глубокой старости. За строгую и благочестивую жизнь старец Пахомий был уважаем и любим не только своим братством, но и посторонними лицами всякого звания. Митрополит Новгородский Гавриил писал о. Пахомию и просил его избрать кого-либо из старцев настоятелем Югской пустыни. Отовсюду приезжали за духовным наставлением к о. Пахомию и явились значительные благотворители. Некоторые из постриженников Пахомия, ревнуя подвигам святости своего игумена, сами удалялись в необитаемые места, там в уединенных кельях отшельники подвизались в благочестии. Так, при нем поселились в хижинах в глубине монастырского леса известные пустынники: игумен Назарий, иеросхимонах Дорофей, схимонах Марко, иеромонах Серафим.
В 1785 году скончался в Саровской пустыни достопамятный казначей иеросхимонах Иосиф, твердый столп благочестия, служивший подпорою обители. Братия хотела его избрать на место престарелого строителя о. Ефрема, ибо он был удивительно чистого и строгого жития, ревнитель по Бозе и подвижник духовный, но он впал в болезнь и совершенно изнемог.
Строителю Пахомию помогал также иеромонах Матфей, муж совета, чрезвычайно благочестивый и добродетельный. Он вел жизнь в высшей степени подвижническую и отличался строгим постом.
К выдающимся лицам в обители должны были причислить также иеромонаха Питирима, в миру Петра Ивановича Друясинина, родом из курских купцов, отличавшегося мудростью и простотой нрава, усердием в послушаниях, строгим хранением совести по обетам монашеским и своей ревностью к славе Божьей. Высокой подвижнической жизнью старец стяжал себе признательность и уважение. Господь удостоил его чудесных видений; так, однажды он шел к заутрене из своей кельи и внезапно увидел на небе сияющий из облаков свет с простертой благословляющей десницей.
Иеромонах Иоаким, также из курских купцов, поступил в монашество с юных лет и был весьма кроткий и молчаливый. По вдохновенной мудрости и по начитанности Священного Писания и книг св. отцов он был духовной утехой для братии и обращавшихся к нему, в особенности для новоначальных, требующих подкрепления и назидания, он был утешительный собеседник и искусный наставник. При глубоко внимательной своей жизни имел дар умиления. Именно его и желали сделать епископом и начальником миссии в Северной Америке, но о. Иоаким из смирения, считая себя недостойным такого сана, притворился юродивым.
Духовниками великой старицы матери Александры были о. Пахомий и казначей о. Исайя.
Иеромонах Исайя был родом из г. Суздаля, купеческого сословия, из фамилии Зубковых. На 22-м году от рождения он оставил мир и поступил вначале в Киево-Печерскую лавру. В 1770 году, возвращаясь по своим делам на родину, он узнал, что в Саровской обители находится много великих старцев и отшельников, и возгорелся духом поступить в эту пустынь. В 1772 году его постригли в монашество и в 1777-м рукоположили в иеромонаха. Он отличался страхом Божиим, смирением, кротостью, терпением, незлобием, нищелюбием и братолюбием в истинно евангельском духе. Прославляя Господа своею жизнью, он приобрел всеобщую любовь.
Все вышеупомянутые великие старцы и подвижники были близкими друзьями матери Александры и усердно ей помогали молитвами и советами. По освящении всех трех приделов Казанской церкви Агафья Семеновна незадолго до своей кончины решилась устроить общину, чтобы вполне выполнить все приказанное Божьей Матерью. К этому представился особый случай. За 6 месяцев до ее кончины, в 1788 году, одна из помещиц села Дивеева г-жа Жданова, наслышавшись об обетованной Агафье Семеновне Матерью Божией обители, которая должна завестись в селе Дивееве, и желая поусердствовать осуществлению этого дела, пожертвовала матери Александре 1300 кв. саженей усадебной господской земли своей рядом с церковью. По совету Саровских старцев и с разрешения епархиального начальства мать Александра построила на этой земле три кельи с надворным строением и оградила пространство деревянной оградой; одну келью заняла сама, другую предназначила для приглашенных жить трех послушниц и третью — предоставила для отдыха странникам, во множестве идущим через Дивеево в Саров. При матушке находилась крестница о. Дертева, круглая сирота, девица Евдокия Мартынова из д. Вертьяново, затем еще три послушницы: вотчины г-на Баташева крестьянская вдова Анастасия Кириллова, села Сарминского-Майдола крестьянская девица Ульяна Григорьева и деревни Осиновки крестьянская же вдова Фекла Кондратьева. Так жила мать Александра до конца своих дней, ведя жизнь богоугодную, подвижническую, крайне суровую, в постоянном труде и в молитве. Строго исполняя все трудности Саровского устава, она во всем руководилась советами отца игумена Пахомия. Она и сестры, кроме того, шили свитки, вязали чулки и работали все нужное из рукоделья для Саровской братии. Отец Пахомий, в свою очередь, выдавал малой общине все необходимое для их земного существования; так что даже пишу привозили сестрам раз в сутки с Саровской трапезы. Общинка матери Александры была как бы плоть от плоти и кость от костей Саровской пустыни. Жизнь матери Александры и ее сестер вполне соответствовала идее нищенства, работающего на насущное пропитание. Все свои остальные средства Агафья Семеновна передала о. Пахомию, и каждая из живущих в общине зарабатывала себе пропитание от Саровской братии.
Невзирая на свою праведность и святость, великая старица мать Александра с особенным уважением обращалась к батюшке отцу Серафиму, еще юному в то время послушнику монаху и затем иеродиакону, как бы провидя в нем исполнителя начатого ею Божия дела, при долженствующей в нем явиться миру великой благодати. В своих духовных нуждах она просила о. Серафима дать ей полезный совет, основанный на его богомудрой, хотя и ранней опытности юного подвижника Христова.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter