Глава 27
1. Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти;
(Мк. 15:1; Лк. 22:66). Относится ли Лк. 22:66 именно ко второму заседанию Синедриона, или же к первому, происходившему в ночное время, трудно сказать положительно. Ввиду сходства Лк. 66-71 с Мф. 26:64-66; Мк. 14:62-64 можно было бы предполагать, что рассказ Луки относится к первому ночному собранию Синедриона. Но, с другой стороны, выражение Лк. 22:66: "и как настал день" заставляет относить этот и дальнейший рассказ его ко второму, утреннему заседанию Синедриона. Определяя время, гармонисты в настоящем случае, разногласят. На основании показаний евангелистов можно установить только, что было два собрания судей Христа, одно после полуночи и другое, с наступлением дня, на рассвете. В Мишне Сангедрин процедура суда описывается так. Синедрион уподобляется половине круглого гумна, дабы судьи могли видеть друг друга (т.е. садились полукругом). Два судебных писца стояли перед ними, один справа и другой слева и записывали слова оправдывающих и слова обвиняющих, и три ряда учеников (талмидим хахамим) сидели пред ними (Сангедрин, 4:3, 4 — Переф. 4: 270, 271). Каждый знал свое место. В случаях, когда дело шло о жизни и смерти, были предписаны особые формы процедуры и объявления приговора. Судьи должны были сходиться парами, есть поменьше, не пить вина весь день, обсуждать дело всю ночь, а на следующий день вставать рано и приходить в суд. Кто приводил довод обвинительный, тот мог приводить довод оправдательный, но не наоборот. Если находили для подсудимого оправдание, то освобождали его, а если нет, то вставали для счета. Если двенадцать судей оправдывали, а одиннадцать обвиняли, то подсудимый считался оправданным. Но если одиннадцать оправдывали, а двенадцать обвиняли, то этого было недостаточно для произнесения обвинительного приговора, который мог состояться только в том случае, если к числу обвинителей прибавлялось еще два. Так продолжалось до тех пор, пока не следовало или оправдание, или не достигалось нужного большинства для обвинения. Maximum, до которого здесь доходили, было 71, — число членов великого Синедриона. Таким образом, для оправдания требовалось простое большинство; но такого большинства не было достаточно для обвинения; нужно было, чтобы число обвиняющих превышало число оправдывающих на два человека (Санг. 5:5; Переф. 4:277). Местные суды заседали обыкновенно во второй и пятый день недели (Кетуб. 1:1). Но всегда ли это соблюдалось Синедрионом, неизвестно. В праздники и особенно субботы не могло быть никакого суда. Так как в уголовных случаях приговор о смертной казни следовало объявлять только через день после судебного заседания, то уголовные дела не могли рассматриваться перед субботой или праздником. Все эти постановления отличались гуманностью. Но они были забыты во время суда над Христом. Обыкновенно собрания Синедриона происходили в храме (в зале так называемой лишкат гагазит или в других помещениях храма).
"Если, при осуждении Иисуса Христа, Синедрион собрался во дворце первосвященника, то здесь нужно видеть исключение из общего правила, к чему судьи вынуждены были ночным временем, потому что ночью ворота храма запирались" (Шюрер 2:265). "Других заседаний Синедриона во дворце первосвященника нельзя доказать" (ib. прим. 94).
Что второе заседание суда было в доме первосвященника, на это указывает Ин. 18:28243. О вторичном допросе ничего не известно; может быть, его совсем не было. Заключение указывается только Матфеем, — что члены Синедриона положили предать смерти (θανατώσαι) Иисуса Христа; но ниоткуда не видно, чтобы с самого начала предполагалась именно крестная казнь. Относительно праздничных дней существовали постановления, чтобы в них ничего не делать. Но постановления эти едва ли соблюдались. Покоем была одна суббота, а все остальные праздничные дни не были покоем в собственном смысле. Это видно и из того, что исшествие евреев из Египта не было днем покоя. Евангелия, где сообщается о деятельности врагов Христа, а также лиц, Его погребавших, в первый пасхальный день, служат в настоящем случае надежным источником сведений о том, что в Пасху не прекращалась совершенно обычная деятельность.
2. и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.
(Мк. 15:1; Лк. 22:1; Ин. 17:28). По смыслу рассказ синоптиков здесь одинаков. Иоанн добавляет: "было утро; и они (т.е. враги Христа) не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху". Если бы Иоанн закончил свою речь словом "оскверниться", то она была бы вполне понятна, потому что здесь разумелось бы вообще осквернение от язычников. Но слова его "чтобы можно было есть пасху" показывают, что вечером того дня враги Христа предполагали есть Пасху. Так как невозможно допустить, чтобы они в данном случае отступили от законных постановлений, предписывавших есть пасху с 14 на 15 нисана, то отсюда выводят, что Сам Христос совершил Пасху с 13 да 14 нисана, т.е. раньше установленного в законе времени. Вопрос об этом очень труден, и его нельзя считать решенным до настоящего времени. Как сказано выше, наиболее вероятное мнение то, что под "пасхой" Ин. 18:28 разумеется "хагига", т.е. приносившиеся в течение пасхальной недели мирные пасхальные жертвы. Законы о них изложены в отдельном талмудическом трактате, который так и называется "хагига" (см. Переф. 2:513-533). Доказывают, что если бы под "пасхой" Ин. 18:28 понималось вкушение пасхального агнца, то иудеям нечего было бы бояться осквернения, потому что от него, при помощи омовений, можно было освободиться до вечера. Но вступление в преторию утром в первый пасхальный день и осквернение делали невозможным для членов Синедриона приносить мирные пасхальные жертвы (хагига), которые также назывались "пасхой". "Ни один компетентный иудейский археолог не будет отрицать, что песах (пасха) может относиться и к хагиге. Мотив же, приписанный членам Синедриона Иоанном, подразумевает, что в настоящем случае песах должно было относиться к хагиге, а не к пасхальному агнцу". Слово "связавши" показывает, что Спаситель во время ночного суда в собрании Синедриона был развязан; теперь же, когда Он был окончательно осужден, Его снова связали, чтобы вести к Пилату. Причина отведения к Пилату заключалась в том, что с того времени, когда Иудея, вместе с Самарией и Идумеей, была обращена в римскую провинцию (после Архелая), у иудеев отнято было jus gladii (право меча) и jus vitae aut necis (право жизни или смерти). Поэтому члены Синедриона не могли сами привести в исполнение своего приговора (это было ultra vires) и должны были представить его на утверждение Пилата. Пилат довольно долго правил Иудеей. Он был пятый прокуратор Иудеи. Филон обвиняет его "во взяточничестве, насилиях, хищничестве, бесчинствах, оскорблениях, нерассудительных и частых убийствах, бесконечных и невыносимых жестокостях". Сведения о Пилате, сообщаемые в разных местах Иосифом Флавием и в Новом Завете, в сущности, согласны с тем, что говорит о Пилате Филон, и показывают, что его характеристика не была написана под влиянием ненависти и раздражения, какие питали иудеи, вообще, к язычникам, и особенно к прокураторам. Разбираемый стих служит одним из важнейших доказательств, не намеренно приведенных евангелистами, мысли, что члены Синедриона, осудив Христа на смерть, знали, на что рассчитывали, и были уверены в том, что добьются утверждения своего приговора от такого лица, как Пилат. Он был назначен на должность прокуратора императором Тиверием в 12-й год его царствования (26 года по Р. Хр.). До Пилата прокураторами были Копоний, Марк Амбивий, Анний Руф и Валерий Грат. В конце 36 года нашей эры, по жалобе самарян, принесенной сирскому легату Вителлию, Пилат отставлен был им от должности и послан в Рим для суда. Он прибыл туда вскоре после смерти императора Тиверия и сослан в заточение в Виенну (в Галлии), где, по показанию Евсевия (Ц. И. 2:7), лишил себя жизни в царствование Кая. Имя Пилата по-гречески пишется разно; Πειλάτος и Πιλάτος (Πιλάτος). Предполагают, что Понтий (Πόντιος, Pontius) было его имя, указывавшее на его связь, по происхождению или усыновлению, с древней самнитской фамилией Pontii; а Пилат — фамилия. Значение слова "Пилат" объясняли разно: или писали "Pileatus", — слово это указывало на лицо, носившее pileus или pileum -шапка, делавшаяся из войлока, которая надевалась на рабов, когда их отпускали на свободу (manumissio). Если бы такое производство было правильно, то можно было бы думать, что Пилат происходил от каких-нибудь рабов, отпущенных на свободу. Другие производили фамилию Пилата от pilum, дротик, колье. Но оба эти производства сомнительны, как сомнительно и то, что Пилат не есть имя, а фамилия (в нашем символе веры — "при Понтийскем Пилате", — Пилат имя, а Понтийский фамилия). Пилат был римским прокуратором Иудеи, Самарии и Идумеи. Прокураторы назначались самим императором, но находились в подчинении у правителя Сирии, или пропретора. По-гречески должность прокуратора называлась επίτροπος — слово, встречающееся в Мф. 20: 8; Лк. 8:3; Гал. 4:2. Но в Евангелии Матфея он называется ήγεμών — вождь (27:2, 11, 14, 15, 21, 23, 27; 28:14); может быть, его так называет и Лука (20:20).
3. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам,
О гибели Иуды рассказывается у Матфея и в Деян. 1:16-20244. Не подлежит сомнению, что в обоих этих местах рассказывается об одном и том же. Но в подробностях оба рассказа совершенно различны. О том, что Иуда возвратил сребренники первосвященникам и старейшинам, бросив их в храме, в Деяниях не говорится. Напротив, сообщается, что Иуда сам купил на эти деньги поле. Показания о смерти Иуды также различны. По Матфею, он удавился; по Луке (Деян.) — низринулся, рассеклось чрево его, и выпали все внутренности его. На основании этих и других различий одни считали или оба рассказа "легендарными", или только рассказ Матфея, или — Луки. Но на самом деле нет "никакого реального различия в рассказах Матфея и Деяний". Происхождение разноречия объясняли тем, что ни Матфей, ни Лука, ни другие лица не были, как само собою понятно, свидетелями — очевидцами гибели Иуды, и потому в своих рассказах передали только те сведения, какие распространены были в народе. Твердо установлено, что "земля крови" в обоих рассказах есть одно и то же. Столь же достоверно, что Апостол Петр в Деян. словами "неправедною мздою" означает ни что иное, как тридцать сребренников, о которых пишет Матфей. Но деньги, которые Иуда некогда тайно присваивал себе из ящика, не могли быть "неправедною мздою". Иуда, вероятно, сам купил землю, как только получил деньги за предательство, в среду или четверг. Но вскоре после того он отказался от своей покупки, еще не уплатив денег. Он принес их к первосвященникам, затем ушел и удавился. Петр, говоря, что Пс. 68:26 исполнился на Иуде, объясняет, каким образом принадлежавшая Иуде земля получила название "земли крови". Он производит название "земля крови", очевидно, от кровавого конца Иуды, а не от денег за кровь, как Матфей. Но оба эти производства не исключают одно другого. Весьма вероятно, что Иуда умер на купленном им поле. Это могло дать повод первосвященникам купить именно то поле, где удавился Иуда.
О значении μεταμέλομαι см. прим. к 21:32. Μεταμεληι3είς и здесь не значит: "раскаявшись" "в библейском смысле", а одумавшись, потому что если бы Иуда действительно раскаялся, то был бы прощен, как и Петр. Слово μεταμεληθείς имеет здесь особенный смысл. Когда Иуда увидел, что Спаситель осужден на смерть, то не раскаялся, не почувствовал сожаления, а только потерял последнюю надежду. На самом деле ему не удалось пристать к первосвященникам и их партии. Дело было сделано, и Иуда, из учеников Христа, стал теперь врагам Христа совершенно не нужен. С другой стороны, ученики Христа после поступка Иуды также не могли возвратить его в свою среду. Таким образом, Иуда остался наедине с самим собою и своими деньгами. Он почувствовал себя одиноким в этом мире, и это одиночество было страшно. У него не было друзей. При таких обстоятельствах преступление его могло принимать в его глазах все более и более чудовищные размеры, начало казаться ему таким, каким действительно было, без всяких прикрас, перетолкований и оправданий в смысле практической пользы и необходимости. Пред совершением всякого греховного деяния оно всегда представляется с привлекательной стороны; иначе не было бы и поводов ко греху и люди обходились бы без него. До предательства Иуда мог рассматривать свое деяние не иначе, как с его приятных сторон; это были нажива и расположение важных и влиятельных лиц, — воображение Иуды рисовало все это в самом розовом и привлекательном свете. Тогда не было нужды, если от удовлетворения алчности Иуды кто-нибудь может пострадать. Он решился на преступление и совершил его. Но как только оно было совершено, вся привлекательность его мгновенно исчезла и остался один только смрад. "Дорога, улицы, народ — все, казалось, свидетельствовало против Иуды и за Христа". Христос был теперь осужден на смерть и предан Пилату. От Него Иуда не получал никаких обид; все, сказанное ему Христом, клонилось только к назиданию и исправлению предателя. Он начал раздумывать обо всем этом (μεταμεληθείς) и почувствовал, в каком ужасном положении он теперь находился. Для Иуды сделался весь его душевный смрад невыносим; он препятствовал даже его действительному покаянию. Что делать? Полученные им сребренники его тяготили, и он решился с ними расстаться. Но как? Раздать эти деньги нищим? Это он мог бы сделать, если бы, действительно, жалел о нищих. Но какая от этого была бы польза? Нищие получили бы деньги и ушли от Иуды. Преступники обыкновенно мало думают о благотворениях. Вся привлекательность благотворения исчезает, когда оно совершается при помощи неправильно приобретенных средств. Иуда счел за лучшее возвратить деньги тем, от которых они были получены. Этим хотя сколько-нибудь можно было скрасить преступление, совершенное предателем, и оно, по крайней мере, могло бы получить вид бескорыстного деяния. Глагол εστρεψεν тот же, как у LXX Ис. 38:8245 — здесь значит возвращать что-нибудь, свое обращать назад; в других случаях обыкновенно употребляется άποστρέφειν.
4. говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам.
Sic in inferno quoque sentient damnati (так в аду будут чувствовать осужденные). Иуда явился к первосвященникам и старейшинам, по-видимому, первоначально с простым предложением взять назад деньги. Он держал их в своих руках. В качестве основания для их возврата он выставлял свой грех, заключавшийся в том, что он предал на смерть ни в чем неповинного Христа. Нет никаких следов, чтобы это покаяние Иуды было вполне искренним. Он говорит так, как обыкновенно говорят люди, называющее себя грешными, но на деле вовсе не думающие ни о покаянии, ни об исправлении. На глазах Иуды совсем незаметно тех слез, которыми обливался Петр. Не найдут ли лица, сами принимавшие участие в осуждении Христа, каких-либо средств, чтобы своим перстом, смоченным в воде, хотя бы сколько-нибудь охладить внутреннее пламя, сжигавшее теперь все внутренности Иуды? Но он встретил здесь только холодное, безучастное отношение и к себе, и к своему делу, равнявшееся полному презрению. Враги Христа нисколько не раскаивались в том, что предали Его Пилату. Так должны были думать и все, причастные к этому делу, в том числе и Иуда. Если же он теперь думает иначе, видит ясно, что поступил не так, как, по его мнению, следовало бы поступить, то до этого первосвященникам и старейшинам нет никакого дела. Он должен сам позаботиться (συ όψη ср. 1 Цар. 25:17; Деян. 8:15) о том, как выпутаться из затруднительного положения, в которое сам себя поставил, а не кто-нибудь другой. Никто не принуждал его к предательству. Если бы он не поспешил с ним, то все равно Христа можно бы было взять и после праздника. Тогда вышло бы, может быть, даже лучше. А теперь — как много народного шума! Участие Иуды во взятии Христа было излишне, бесполезно, потому что Ему все равно нельзя было спастись, когда великий Синедрион высказался за Его смерть. Иуда — только маленький человечек, ничтожная спица в огромной колеснице, слабая пружина в заведенной машине. Иуда почувствовал, что сделал проклятое дело, и ему не оставалось ничего больше, как только насильственно покончить с собой. В законе сказано было: "проклят, кто берет подати, чтобы убить душу и пролить кровь невинную. И весь народ скажет: аминь" (Втор. 27:25). Ср. 1 Мак. 1:37; 2 Мак. 1: 8.
5. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился.
Страшное раздражение и негодование отразилось на лице Иуды после спокойных, но язвительных слов, сказанных ему первосвященниками и старейшинами. Его раздражение выразилось в том, что он, держа в руках все тридцать сребренников, бросил их через стену, отделявшую в храме двор мужчин от двора священников, бросил с такою силою, что они все или некоторые из них долетели или докатились по мраморному полу до самого храма, до самых его дверей. Затем Иуда быстро удаляется неизвестно куда — в уединение (άνεχώρησεν) и, придя на сторгованную им землю, снимает с себя длинный ремень, которым было опоясано его тело, привязывает его к какому-то дереву и удавливается (ср. 2 Цар. 17:23). Бездыханное тело Иуды сначала висело на дереве, потом сорвалось, низринулось с стремнины и разбилось так, что внутренности его выпали (Деян. 1:18).
Как ни прост сам по себе этот рассказ, в нем, независимо от Деян. 1:18 сл., встречаются значительные трудности. Прежде всего, вопрос о месте, где Иуда бросил сребренники. Оно называется ναός — храм. Слово это часто встречается в Новом Завете и в буквальном, и в переносном (например, 1 Кор. 3:16246) смысле. Там, где оно употребляется в буквальном смысле, под ним нужно понимать только храм, соответствовавший скинии, а не места и дворы около храма (см. например, Мф. 23:35; 27:51). Но в таком случае возникает вопрос, каким образом Иуда мог проникнуть в самый храм, т.е. в притвор, или во святилище, когда вход туда был доступен только одним священникам? Отвечая на это, Цан и другие принимают, что под ναός здесь нельзя разуметь, собственно, храма, а все το ίερόν, т.е. все храмовые постройки. В таком более широком значении слово встречается у Иосифа Флавия. Некоторые думают, что Иуда принес сначала деньги в дом Каиафы и даже Пилата — в преторию, где находились члены Синедриона, обвинявшие Христа, и так как они не захотели там принять денег, то ушел в храм и бросил деньги там. Гораздо вероятнее представленное выше мнение, что это был не самый храм в собственном смысле, а храм вместе с двором священников как в 23:16, 21, 35; 26:61. Иуда, таким образом, бросил деньги во двор священников.
Далее, представляется вопрос, каким образом в храме были первосвященники (αρχιερείς), вместе со старейшинами, когда они были заняты судом над Иисусом Христом у Пилата? По мнению Августина, Иуда принес деньги в храм после трех часов вечера в пятницу, когда Христос умер на кресте и священники после того заняты были богослужением. Другие объясняли дело тем, что не все члены Синедриона были у Пилата и что часть их (может быть, даже для наблюдения за порядком в храме) осталась в храме. Некоторые думают, что Иуда встретил первосвященников и старейшин в храме, когда Христа отвели к Ироду.
В конце же концов все-таки трудно сказать, когда была смерть Иуды; в тот ли самый день, когда умер Христос, или несколько позже. Евангелист, по-видимому, приурочивает его смерть ко времени раньше смерти Самого Христа.
6. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови.
Таким образом, деньги оказались опять в руках первосвященников. Они отдали их за неповинную кровь, так сказать, купили ее на них, и эти деньги к ним возвратились. Тут, может быть, символический смысл: невинной крови нельзя купить ни за какие деньги. Она проливается, без убытия, без материального ущерба со стороны лиц, ее проливающих. Деньги сами по себе не были нечисты ми; но их не должно было класть в храмовую сокровищницу по аналогии Втор. 23:18. Подобравши деньги, враги Христа начали рассуждать о том, на какое дело их употребить. Они, очевидно, принадлежали храму. Из храма Божия они были взяты и в храм возвратились. Но это была "цена крови" "т.е. цена за кровь. Поэтому их нельзя было опустить в "корвану". Слово "корвана", как показывает Шюрер (2:25), есть арамейское (как авва, гаввафа, акелдама, голгоффа, эффафа и проч.), сделавшееся народным во время Христа. Термин этот не встречается в раввинских писаниях. Слово означает, собственно, жертвенный дар, но здесь — храмовую сокровищницу.
7. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников;
Может быть, выражение "из них" (εξ αυτών; русск. "на них") здесь не показывает, что были истрачены только тридцать сребренников и что земля горшечника стоила ровно столько. Может быть, она стоила несколько более, так что начальники храма прибавили еще денег для ее покупки. Куплена была известная жителям Иерусалима земля горшечника. На нее, может быть, указывал Иеремия в 18:2; 19:2, 6, 7. Место это находилось на юге от Иерусалима и отделялось от него долиной Гинном. Оно около 90 футов в длину и 45 в ширину. До начала 18 века там погребались странники. Нельзя определить с точностью, для кого предназначалось кладбище, для погребения ли пришлых иудеев, или же язычников. Вероятнее — первое.
8. посему и называется земля та "землею крови" до сего дня.
Жители Иерусалима назвали эту землю горшечника на своем наречии (арамейском) акелдама, т.е. "землею крови". И в настоящее время еще показывают около Иерусалима на северном отроге горы злого совещания землю крови. Иерусалимские горшечники и теперь добывают глину из окрестностей этого местечка.
В некоторых кодексах — вместо "называется" — "была названа" (εκλήθη). Это выражение показывает, конечно, что значительное время прошло после события до написания Евангелия Матфея. Εκλήθη — testimonium publicum rei factae.
9. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля,
10. и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь.
Приведенных евангелистом слов у пророка Иеремии нет. Они встречаются у Зах. 11:12-13247. Для объяснения, почему здесь поставлено имя Иеремии вместо Захарии, предложено было множество догадок. Думали, что здесь просто ошибка евангелиста; что цитата заимствована из какого-нибудь тайного произведения Иеремии, где так именно и было написано, как у евангелиста (esse aliquam secretam leremiae scripturam in qua scribitur — Ориген). Иероним читал в какой-то еврейской книге, принесенной ему одним евреем, принадлежавшим к назарянской секте, что то, что здесь написано, встречается слово в слово (ad verbum) в одном апокрифе Иеремии. Но, несмотря на это свидетельство, Иерониму кажется, что текст взят скорее из книги пророка Захарии.
С этим мнением Иеронима согласен Евфимий Зигабен, который говорит: "в читаемой книге Иеремии этого не написано. Итак, конечно, (λοιπόν ούν), об этом рассказывается в апокрифе его (εν τη αύτοΰ ίστορήται)". Слово λοιπόν показывает, что Зигабен не имел точных сведений об этом деле. Слово Ιερεμίου считали неподлинным; указывали на подобную же неточность в речи Стефана, Деян. 7:4,16248 и у Мк. 2:26249. Доказывали, что имя Иеремии стояло первым в книге пророков, и потому его именем называлась и книга пророка Захарии; что главы 9, 10 и 11 пророка Захарии были написаны гораздо раньше времени Захарии (на основании внутренних признаков) и прежде вавилонского плена и что слова, произнесенные Иеремией, были помещены в книге Захарии, потому что передавались устно до времени Захарии и вошли в его книгу; что пророчество Захарии в главных его частях есть повторение пророчества Иер. 18 и 19, и потому Матфей, называя Иеремию, указывает на первоначального автора пророчества; что здесь была ошибка не евангелиста, а простая описка переписчиков, которые заменили имя Иеремии именем Захарии, вследствие сходства этих имен (в сокращении Ζριου и Ίριου, т.е. Захарии и Иеремии). Переводили выражение евангелиста так: "тогда сбылось реченное через Иеремию и пророка". Самое простое объяснение — то, что мысль евангелиста сосредоточивается на покупке земли у горшечника. Так как об этой земле говорится только у пророка Иеремии, то евангелист и поставил его имя в заглавии своей цитаты, а из слов Захарии взял только "тридцать сребренников", изменив остальные выражения Захарии так, что они в цитате евангелиста сделались совершенно неузнаваемы. Этим объясняется, почему слова Захарии: "брось их, т.е. сребренники, в сокровищницу дома Господня" (в русск. синод. переводе Зах. 11:13 — "горшечника" (είς τον άγρόν του κεραμέως).
Έλαβον у Матфея можно переводить: "я взял" и "они взяли". У LXX Зах. 11:13 иначе — первое лицо единственного числа "я взял;" через легкое изменение еврейских букв, переделаны у евангелиста в "землю". Правильный перевод: "они взяли".
"Цену оцененного" — magna vis verborum. У LXX в указанном месте Захарии этих слов нет. В еврейском речь ироническая, которую переводят: "отличная цена, в какую они оценили Меня!" Από υιών Ίσρ должно связываться έτιμ' σαντο, а не с έλαβον и του.
"Дали" по-гречески читают разно "έδωκαν" (дали) и "έδωκα" (дал). Правильнее первое чтение, и в соответствие с ним и έλαβον следует также принимать за множественное число.
Реальный смысл слов евангелиста понятен. Первосвященники и старейшины взяли деньги, за которые куплена была ими невинная кровь, тридцать сребренников, которые были ценой оцененного Христа, которого оценили Его сыны Израиля, и употребили эти деньги на покупку "земли крови", принадлежавшей горшечнику. В этом случае исполнилось пророчество Иеремии, сказанное царям иудейским и жителям Иерусалима.
11. Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.
(Мк. 15:2; Лк. 23:3; Ин. 18:33-37). Синоптики пропускают рассказ Ин. 18:28-32. У Луки (23:2) допрос у Пилата начинается с обвинения, высказанного "множеством", в том, что Спаситель развращает народ и запрещает давать подать кесарю. Дальнейшее обвинение, что Он называет Себя "Христом Царем", дает ближайший повод Пилату спросить Христа о том, Он ли Царь иудейский? У Иоанна (18:33-37) все это изложено гораздо подробнее, чем у синоптиков. По римским законам nocens nisi accusatus fuerit, condemnari non potest (невинный, если не будет обвинен, не может быть осужден). Вопрос Пилата основывался на том, что Христа обвиняли в присвоении Себе мессианского достоинства. Если Мессия стоял пред Пилатом теперь связанным и в уничиженном виде, то это не препятствовало Пилату предложить Ему вопрос: "Ты ли Царь иудейский?" Здесь предполагается, что Обвиняемый когда-то, действительно, объявлял Себя Царем иудейским; но Его попытки приобрести Себе царство были неудачны. Вместо царского престола Он был схвачен, связан и приведен на суд. Но, несмотря даже на это, Он, может быть, и теперь продолжает держаться прежнего Своего мнения о Своем собственном высоком достоинстве. Если Его освободить, то Он опять, вероятно, объявит Себя Царем. Христос отвечает Пилату почти так же, как Он ответил прежде Каиафе: "ты говоришь" (Мф. 27:64). Но там прошедшее время "ты сказал" (συ είπας), здесь настоящее и глагол другой (συ λέγεις). Там — в ответ на заклятие; здесь — на простой вопрос. Там — в ответ на вопрос о достоинстве Сына Божия; здесь — о царском достоинстве. Но если вопрос, предложенный Пилатом, был естествен и понятен, то ответ Христа, по крайней мере, был необычен. Кто, будучи связан и приведен на суд, стал бы говорить, что он — царь? Нам теперь понятно, что царское достоинство Христа заключалось в Его уничижении и что Он говорил совершенно точно и правильно, нисколько не преувеличивая дела. Но тогда это не было понятно ни Пилату, ни лицам, его окружавшим. Ответ Христа не был двусмыслен, но был прямым утверждением Его царского достоинства. Он не заключал в себе такого смысла: εγώ μεν τούτο ου λέγω συ δε λέγεις (Я этого не говорю, а ты говоришь). Ср. Ин. 18:37, где также συ λέγεις. К сообщению синоптиков Иоанн (18:34-38) прибавляет рассказ о том, как разъяснилось для Пилата, в каком смысле, Спаситель называл Себя Царем. Он не Царь земной, а небесный. Он пришел не для внешнего мирского владычества над людьми, а чтобы свидетельствовать об истине. Пилат понял, что это — просто какой-то заблуждающийся человек. И не из этих только слов. На основании некоторых данных можно предполагать, что Пилату была известна раньше Личность и деятельность Спасителя (Мф. 27:18; Мк. 15:10). Не могло быть, чтобы ему ничего неизвестно было, например, о входе Христа в Иерусалим. Во всем этом Пилат не видел никаких признаков стремления Христа приобрести Себе царское достоинство. Поэтому Пилат закончил свой допрос полным оправданием Спасителя: "я не нахожу никакой вины в этом Человеке" (Лк. 23:4; Ин. 18:38).
12. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал.
(Мк. 15:3). Допрос Пилата, хотя и краткий, окончился. Дальнейшее уже можно не относить, собственно, к формальной римской судебной процедуре. Это простой, обыкновенный разговор, какой бывает во всяких судах между судьями и публикой по окончании формального заседания и произнесении приговора. Иудеи, очевидно, не были довольны приговором Пилата, и начали возводить на Христа новые обвинения. В чем они состояли, ничего неизвестно. Но видно, что Пилат не придавал им никакого значения, Он не считает нужным даже разбирать их. Марк замечает только, что первосвященники обвиняли Его "во многом" (πολλά). Спаситель ничего не отвечал на эти обвинения.
Классическое άπεκρίνατο (общ. залог.) редко в Новом Завете.
13. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?
(Мк. 15:5). В словах Пилата слышится ирония над обвинителями и их обвинениями. Очень много было обвинений; но ни одно из них никуда не годилось. Такие обвинения могли представлять только иудеи, и они одни. Разговаривая с ними, Пилат обращается и ко Христу, предлагая Ему ответить на обвинения. Все дело имеет, по-видимому, пока сравнительно спокойный вид. Может быть, в это время писался приговор.
14. И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.
(Мк. 15:5). Христос не отвечал Пилату ничего на новые обвинения. Хотя этого и не требовалось по закону, но Пилат весьма дивился молчанию Христа. В это время, вероятно, все более и более увеличивалась народная толпа. О дальнейших событиях встречаем подробный рассказ только у одного Луки (23:5-16). Из новых обвинений было видно, что Христос возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места. Слово "Галилея" дает повод Пилату спросить, не из Галилеи ли Он, и затем отправить Христа к Ироду на суд. Ирод отсылает Христа обратно к Пилату.
15. На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.
(Мк. 15:6; Лк. 23:17 стих этот у Луки считается неподлинным). Слова Пилата, изложенные у Луки (23:13-16), не удовлетворили народ. Чувствуется, что его охватывает все большее и большее раздражение и жажда крови, Пилат видит, что дело может иметь серьезные последствия, каких он не предвидел, и потому решается на новый шаг. Существовал обычай отпускать народу во время праздника Пасхи одного узника, какого потребуют. Насколько было древне такое обыкновение, совершенно неизвестно. В Талмуде не встречается никакого намека на этот обычай. У римлян было нечто подобное; но сообщения об этом весьма кратки и неясны. У греков узники освобождались в праздники Деметры, или в так наз. фесмофории. Одинаковое выражение Матфея и Марка κατά δε έορτήν, которое можно перевести "ради праздника" или "для праздника" (слова "Пасхи", прибавленного в русск., нет во многих подлинниках), показывает, что этот обычай соблюдался вообще по праздникам, а не во время одной только Пасхи. Отпущение одного узника на Пасху напоминало об освобождении евреев из Египта (id congruebat liberationi ex Aegypto). Пилат ухватился за эту мысль, чтобы освободить Иисуса Христа. Тут было нечто подобное тому, что бывает и у нас, когда преступники освобождаются по манифестам. Пилат мог бы в настоящем случае употребить власть. Но, как и обыкновенно бывает, его запятнанная совесть делала его слабосильным, и он не имел воли, чтобы воспротивиться толпе, которая все более и более приходила в ярость.
16. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва;
(Мк. 15:7, 8). Рассказ Марка подробнее, чем у Матфея. Марк сообщает, что Варавва имел сообщников, которые во время мятежа совершили убийство.
Слово είχον в русском не выражено: "они имели". В Вульгате это слово поставлено в единственном и относится к Пилату: "он имел" (habebat autem tunc vinctum insignem). Правильнее первое чтение, — а чтение Вулгаты не доказывается уверенно. Множ. "имели", или "у них был", не значит, впрочем, что Варавва находился во власти иудеев, а не Пилата. Из дальнейших слов его видно, что Варавва находился именно в его власти. Но вместе с тем и ясно, что этот узник был иудей и вышел из народа. Перемена "у них" на "у него" была, очевидно, корректурой. Варавва находился в темнице именно в то время (τότε), когда Иисус Христос был на суде у Пилата. Это был разбойник "замечательный" (επίσημος), или даже знаменитый — latronotissimus, summo scelere insignis. Так же Иоанн Златоуст: "евангелист не просто сказал: имели разбойника, но: разбойника известного, знаменитого по своим злодеяниям, совершившего бесчисленные убийства". Здесь, может быть, некоторое преувеличение, потому что у Марка (15:7) и Луки (23:19) говорится только об одном убийстве Вараввы. Трудно сказать, подлинно ли его другое имя, одинаковое с именем Христа, Иисус, прибавленное у Матфея в нескольких кодексах, и между прочим, в Сиросинайском. "Во многих кодексах, — говорит Ориген, — не говорится, что Варавва назывался также Иисусом, и это, может быть, правильно, — именем Иисус не должен был называться ни один из злодеев". Одни думают, что имя Вараввы Иисус неподлинно; другие, напротив, утверждают, что если Ориген нашел имя Иисус во многих списках, то это и составляет почти решительное доказательство его подлинности. Вероятнее, однако, думать, что оно неподлинно. Варавва значит "сын отца" (вар — сын, и авва — отец). Иероним объясняет — "сын учителя" (см. введение).
17. итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?
(Мк. 15:9; Ин. 18:39). У Мк. 15:8 добавляется, что сам народ (όχλος), вероятно, в ответ на предложение Пилата, начал кричать и просить Пилата о том, что он (в нескольких кодексах прибавлено: "всегда") делал для них, т.е. отпустить ради праздника одного узника. Так как у Марка просьбу предлагает народ и Пилат отвечает ему, то, соответственно с этим, мы можем относить у Матфея в 17 стихе αυτών не к членам Синедриона, а к народу, т.е. к тому же όχλος, о котором упоминается в ст. 15. Но выслушав просьбу, Пилат сам, вероятно, выбрал Варавву. Если, как видно из Евангелий, Пилат хотел при помощи этого шага освободить Христа, то трудно думать, чтобы он указал здесь на такое лицо, которое могло бы, по его мнению, быть освобождено народом. Отсюда ясно, что Варавва не был, как думают, политическим преступником, защищавшим права народа против римлян. Это был простой разбойник, опасный для человеческого общества.
18. ибо знал, что предали Его из зависти.
(Мк. 15:10). Весь этот рассказ предполагает, что Пилату раньше известны были личность и деятельность Христа. Он знал и об отношении к Нему Его врагов, о том, что они предали Его из зависти (ненависти, нерасположения, недоброжелательства). Так как народ только после присоединился к членам Синедриона, то думают, что παρέδωκαν "предали" относится здесь именно к ним, а не к народу.
19. Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
Когда возник вопрос о Варавве, Пилат в это время сидел на своем судейском месте. Жена Пилата прислала ему сказать о своем сне. В древние времена республики женам правителей не дозволялось сопровождать своих мужей в провинции; но впоследствии эти законы были смягчены, и обычай брать жен установился со времени Августа. Кто была и как называлась жена Пилата, об этом не имеется совершенно достоверных сведений. По преданию, она называлась Прокла или Клавдия Прокула и причислена греческой церковью к лику святых (27 окт.; в месяцеслове архиеп. Сергия она значится во втором указателе, где поименованы лица, не признаваемые несомненно святыми). Достоверно только, что она или видела раньше Христа, или знала о нем. Сон жены Пилата, по одним, был от Бога, по другим — от диавола. В первом смысле высказываются Ориген, Афанасий, Иоанн Златоуст, Феофилакт, Евфимий Зигабен, Августин и другие.
20. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.
(Мк. 15:11). Это было, вероятно, в то время, как Пилат сидел на судейском месте. Первосвященники и старейшины переговаривались с окружавшим их народом и убедили (έπεισαν) его просить Варавву, а Иисуса Христа погубить.
21. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву.
(Лк. 23:18, 19; Ин. 18:40). В предыдущем стихе, сообщалось только о разговорах первосвященников и старейшин с народом. Не видно, чтобы они что-нибудь говорили Пилату. Но, может быть, до него с разных сторон донеслись слухи, что народ будет требовать именно Варавву. Отсюда αποκριθείς, отвечая. Букв. отвечая же, правитель сказал им (русск. "правитель сказал им"). Это значит, что Пилат, услышав небесные и неопределенные выкрики, хотел удостовериться точно, кого именно народ желает освободить. Или же можно объяснять так, что Пилат ждал несколько времени и предложил свой вопрос только тогда, когда увидел, что иудеи готовы дать ответ.
22. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят.
(Мк. 15:12, 13; Лк. 23:20, 21). "Ему" после "говорят" нет во многих кодексах. Из сообщений евангелистов не видно, чтобы раньше речь шла о кресте. Народные начальники желали только казни Иисуса Христа, о чем и просили Пилата; но сомнительно, желали ли они именно крестной казни. Если бы они желали ее раньше, то для нас не вполне понятен был бы вопрос Пилата, что же ему делать с Иисусом, называемым Христом. Заявления народа о крестной казни послышались как-то внезапно и неожиданно. Рассказ, по-видимому, не полон, и в нем не сказано о некоторых мелких подробностях. Может быть, из слов Пилата или же из слухов о содеянных раньше Вараввою преступлениях народу было известно, что Варавва должен быть осужден именно на крестную казнь. Crucem meritus erat Barabbas. Напоминание о Варавве народу Пилатом сразу же изменяет все положение дел. Если не просить об освобождении Вараввы, то он будет распят. Лучше его избавить от такой казни. Пусть Иисус, называемый Христом, вместо него примет крестную казнь! Пусть именно Он будет распят вместо Вараввы! И, таким образом, крик "да распнется" начал повторяться возбужденной и разъяренной толпой, которая свирепела все больше и больше под влиянием первосвященников и старейшин. Слово σταρωθήτω (да распнется) — на еврейском — краткое, страшное и возбудительное, — начало проноситься с одного конца до другого среди возмущенной толпы. Кричали πάντες ουκ οί όχλοι μόνοι, άλλα καί οί πρεσβύτεροι (все, не только народы, но и первосвященники и старейшины — Зигабен).
После ποιήσω (сделаю) два винительных τί и Ίησουν τον λεγόμενον Χριστόν; такие обороты свойственны греческой речи (ср. Ксеноф.; Кироп. 3:2, 15 — ούδεπώποτε έπαύοντο πολλά κακά ημάς — вместо ήμιν — ποιουντες).
23. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят.
(Мк. 15:14; Лк. 23:22, 23). Лука рассказывает здесь подробнее других синоптиков. Он сообщает о продолжении "великого крика" и о том, что крик народа и первосвященников "превозмог" (κατίσχυον) Пилата. Крики эти привели Пилата в большое смущение. Он не нашел никакой вины в Подсудимом. Он готов был отпустить Его. Жена Пилата прислала сказать ему, чтобы он ничего худого не делал Праведнику. И вдруг крест! Даже жаждавший крови и жестокий Пилат был изумлен. Какое же зло (что худое — κακόν) сделал Он? Но теперь частые обвинения и рассуждения прекращаются и все сильнее и сильнее слышится стихийное требование креста. Вопрос Пилата остается без ответа и даже заглушается громким стихийным воплем: да распнется. Так необдуманное предложение Пилата о Варавве вызвало страшный взрыв.
24. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.
25. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.
По иудейскому обычаю судьи, когда определили смертную казнь, в знак того, что они произнесли правильный приговор и будут нести ответственность за смерть осужденного, возлагали руки на его голову и говорили: "кровь твоя на голове твоей" (2 Цар. 1:16250; ср. Мф. 23:35; Деян. 18:б; Иер. 2:35251). Иудеи же хотели сказать, что если Христос будет распят, то они принимают на себя ответственность за Его казнь, — и не только они, но и дети их пусть за нее отвечают. Понятно, что эти слова первоначально не были сказаны всеми присутствовавшими, а лишь некоторыми, и только затем начали раздаваться среди взволнованной толпы. Может быть одни говорили: το αίμα αύμα αύτοΰ εφ' ημάς и другие прибавляли καί επί τα τέκνα ημών. Нужно заметить, что еврейский или арамейский крик мог быть несколько короче, чем греческий или русский текст, и, таким образом, больше был удобен для выкриков огромной народной толпы. Понятно, что дети иудеев были ответственны за кровь Праведника лишь настолько, насколько принимали или принимают участие в злобе своих предков.
26. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.
(Мк. 15:15; Лк. 23:24, 25; Ин. 19:1). Заметим, что Варавва был первой личностью, которая, вследствие своей случайной связи с Христом, была освобождена от этой страшной казни. Если бы Христос совершил Свое дело искупления, не освободив людей от крестной казни, то оно было бы неполно. Поэтому Его крестная смерть есть одна из важнейших сторон Его искупительного дела. Впоследствии крестная казнь в христианских государствах была уничтожена. Спаситель был осужден на крестную казнь. Бичевание совершалось пред распятием. "У римлян был обычай бичевать осужденного узника, и Иисус Христос отдан был воинам для этой цели — это было чудовищной несправедливостью и жестокостью, потому что Он дважды объявлен был невинным. Страшное наказание пред распятием производилось с таким варварством, что было известно под названием "близкой смерти". И действительно, жертва часто лишалась чувств во время наказания и нередко умирала до распятия. Удары наносились бичами, а не палками, потому что Пилат не имел у себя ликторов. Ragellis caedebantur apud Romanos servi (liberi virgis) etfere capite damnati, nudi et columnam adstricti, antequam in crucem agerentar" (бичеваниям подвергались у римлян рабы (свободные наказывались розгами), обыкновенно осужденные на смерть, нагие, привязанные к столбу, пред тем, как отводились на крест — Cicero, Virr. V, 66). Бич состоял из кожанных ремней, снабженных иногда свинцовыми наконечниками или острыми гвоздями и косточками, которые изборождали спину и грудь и покрывали изнемогающую жертву массою ран и синяков. "Ragella erant aculeata, ossiculis pecuinis fere catenata, unde "havribile flagellum" dixit Horatius (бичи были снабжены остриями, обыкновенно привязывались к ним скотские косточки, откуда — "страшный бич", как выразился Гораций — Сат. 1:3, 119). Обнаженный, со связанными руками и наклоненный, осужденный привязывался к столбу в то время, когда удары наносились палачом. Капитан Уоррен приписывал себе открытие в одной подземной комнате в Иерусалиме места бичевания Спасителя. Бичевание производилось обыкновенно corpore denudato. Слово φραγελλώσας есть латинизм (с изменением I на p) от flagellare, бичевать. Собственное греческое слово для этого есть μαστιγοΰ. Бичевание совершено было, как думают, пред Преторией, на виду у Пилата и народа. Слова αύτοΐς после παρέδωκεν нет в лучших рукописях. Смысл тот, что Пилат "отпустил им" (άπέλυσεν αύτοΐς), т.е. иудеям Варавву; но Иисуса Христа предал на бичевание и распятие не "им", а своим воинам. Поэтому слово "им" после "предал" в русском выпущено правильно. Попытки представить дело несколько иначе и доказать, что иудеи пользовались правом совершать крестную казнь (Александр Ианней), что Пилат только согласился на эту казнь, а распяли Христа сами иудеи независимо от Пилата и его воинов, не выдерживают критики ввиду ясных показаний всех Евангелий, что не сами иудеи принимали участие в распятии Христа, а только воины Пилата.
27. Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк
(Мк. 15:16). "Резиденцией иудейского прокуратора был не Иерусалим, а Кесария. Так как жилище главного военного или гражданского начальника называлось Преторией, то πραιτώριον Ήρωδου в Кесарии (Деян. 23:35) есть не что иное, как выстроенный Иродом дворец, где жил прокуратор. При особенных обстоятельствах, и именно в большие иудейские праздники, когда нужны были охранительные меры, вследствие собиравшихся в Иерусалиме народных масс, прокуратор прибывал в Иерусалим и жил там в прежнем дворце Ирода. Претория в Иерусалиме, где Пилат находился во время осуждения Иисуса Христа, есть, следовательно, хорошо известный нам дворец Ирода на западной границе города. Он был не только княжеским жилищем, но вместе и сильной крепостью, где несколько раз (при восстаниях в 4 г. до Р. X. и 66 по Р. X.) большие отряды войска в состоянии были защищаться против возмутившихся народных масс. Поэтому во время пребывания прокуратора и сопровождавший его военный отряд здесь имел свою квартиру" (Шюрер 1:457 сл.). Если воины отвели Христа "внутрь двора, т.е. в преторию" (Марк), то здесь нужно разуметь двор во дворце Ирода. Воины собрали здесь "всю спиру" (δλην την σπεΐραν — Матфей и Марк), или римскую когорту, которая состояла приблизительно из 500 человек. Слово "спира", или когорта, нет надобности понимать здесь в буквальном значении. Может быть, собралось меньше одной когорты, но может быть, и больше. Понятно, что έπ αυτόν не значит "против Него", а к Нему, для поругания над Ним. Предполагают, что место поругания было не то, где происходило бичевание. Если последнее происходило недалеко от судейского кресла правителя и у него на виду (у лифостротона ила гаввафы), то первое — на внутреннем дворе.
28. и, раздев Его, надели на Него багряницу;
(Мк. 15:17). Марк не говорит, что Христос был предварительно раздет для поругания. У Матфея воины раздевают (έκδύσαντες) Иисуса Христа. Таким образом, по Матфею, на Христа, после бичевания, надеты были Его собственные одежды, и теперь воины снова сняли их, чтобы надеть на Него "хламиду червленую" (χλαμύδα κοκκίνην). Но определенно нельзя сказать, сколько раз одевали и раздевали Христа пред распятием, дважды или трижды. Марк называет эту "хламиду червленую" "порфирой", т.е. красной одеждой. Она имела вид плаща, застегивавшегося пряжкой на правом плече и покрывавшего левую сторону тела до колен. Этот плащ надевали на себя римские и македонские цари и другие лица, — его часто можно видеть на бюстах и статуях императоров и полководцев. Надевая на Христа эту "хламиду", воины хотели осмеять Его царское достоинство, которое в их глазах было совершенно мнимым.
29. и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!
(Мк. 15:17-18; Ин. 19:2-3). У трех евангелистов "венец из терна" называется почти одинаково: στέφανον εξ ακάνθων (Мф. и Иоанн) и άκάνθινον στέγανον (Марк). Какое растение употреблено было для сплетения венца, трудно сказать. ‘Ακανθα значит терновник, которого много в Палестине, (см. прим. к 7:16, 13:7). Предполагают, что это было обыкновенное колючее растение, которое арабы называют нава или пивка, со многими маленькими колючими иглами; оно очень гибко. Некоторые говорят, что это был rhamus paliurus или так наз. spina christi. (Согласно нынешним представлениям, вариант со spina christi считается наиболее достоверным, так как именно в это время этот терновник цветет многими желтыми цветами, что вполне соответствует римским представлением о венчании императора цветочным венком. Здесь находит подтверждение и древняя православная традиция изображать на иконах венец на голове Спасителя в виде золотого растительно-цветочного орнамента. Совершенно недавние исследования Туринской плащаницы обнаружили на ней многие споры (пыльцу) терновника spina christi. Прим. ред.) Около Иерусалима и теперь много колючего терновника. Возложив терновый венец на голову Христа, воины затем дали Ему в правую руку "трость" (κάλαμον), тростниковую палку, и вообще какую бы то ни было палку, которая должна была означать царский скипетр. Таким образом, пред ними был насмешливый Царь, который потому и казался царем, что в нем было, собственно, отрицание всякого царского достоинства. Воины подходили ко Христу с притворными и насмешливыми изъявлениями почтения и преданности, приветствовали Его обычным приветствием χαίρε (здравствуй), Царь иудейский, причем становились пред Ним на колени.
30. и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове.
(Мк. 15:19; Ин. 19:3). Иоанн говорит только, что воины били Христа по щекам, умалчивая об остальных оскорблениях. Марк, употребляя прошедшие несовершенные времена глаголов (έτυπτον и ένέπτυον — били и плевали), указывает, что одно и то же поругание повторялось несколько раз. У Матфея несколько иначе: заплевав Его, взяли палку и били (подразумевается несколько раз) Его по голове.
31. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.
(Мк. 15:20; Лк. 23:26; Ин. 19:17). Иоанн вставляет здесь довольно длинный рассказ, которого нет у синоптиков, о том, как Пилат вывел измученного Христа к иудеям, и о новом допросе Пилата (Ин. 19:4-16). По-видимому, уже после этого воины сняли с Него хламиду или багряницу и надели на Него опять Его собственные одежды, а затем повели Его на распятие.
32. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.
(Мк. 15:21; Лк. 23:26). Кирена или Киренаика находилась в Египте. Там было много иудеев, и о них встречается довольно известий в Новом Завете. Они были на празднике пятидесятницы в Иерусалиме (Деян. 2:10252), имели там свою синагогу (Деян. 6:9; см. еще Деян. 11:20; 13:1). Если судить по имени: Симон, то упоминаемый здесь киринеянин был еврей. Но сыновья его (Александр и Руф — Марк) назывались один греческим, а другой латинским именем. Предполагали, что Симон происходил из рабов и был одним из последователей Христа и христианином. Личность его представляется загадочной. Говоря о возложении на него креста, Бенгель замечает, что пес judaeus, пес romanus ullus erat qui veilet tollere crucis onus (ни иудей, ни римлянин не захотели бы нести тяжести креста). Если Симон был последователем Христа, то дело объясняется просто. Симон шел "с поля" (Марк и Лука). Это считается решительным доказательством, что в это время, как выражаются Хвольсон и другие, был "будень", потому что в праздники не дозволялось работать. Но, как замечено выше, из выражений Марка и Луки во всяком случае нельзя сделать точного заключения, что Симон шел именно с полевой работы. Выражения эти могут просто означать, что он шел только по направлению с поля (απ' άγροΰ). Он, по всей вероятности, отнесся с участием к страждущему Христу, и, заметив это, воины захватили его и предложили ему (но едва ли принудили) помочь Христу нести Свой крест и этим ускорить самое шествие. Симон охотно согласился и понес крест вместе с Самим Спасителем. Этот крест был сделан самими воинами из бревен, может быть, грубо сколочен, так что его углом можно было положить на плечо; а так как он был выше роста человека, который осужден был на распятие, то нижний конец его волочился по земле во время шествия. Об άγγαρεύω см. прим. к 5:41. У Луки (19:27-32) добавлена речь Христа во время шествия к Иерусалимским женщинам, которой не встречается у других евангелистов.
33. И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место,
34. дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить.
(Мк. 15:22; Лк. 23:33; Ин. 19:17). Слово Голгофа есть эллинизированная форма еврейского гулголет, череп (Суд. 9:53), также голова в значении человек, лицо, особа (Исх. 38:26; 1 Пар. 23:3). Это слово прилагалось к горам и холмам, которые по внешнему виду походили на человеческий череп. Где находилась Голгофа, на которой распят был Христос, с точностью неизвестно. На основании Евр. 13:12 выводят заключение, что она была вне Иерусалима (вне врат), но недалеко от него, Ин. 19:20. По-арамейски место это называлось гогальта. Одно "л" выпало в слове Голгофа, вероятно, в народном произношении этого слова. Все четыре евангелиста толкуют слово Голгофа, называя его κρανίου τόπος, κράνιον, что значит место черепа или череп. Вероятно, это был закругленный голый холм. В 366 году по Р. X. на месте, где была, по предположению, Голгофа, построена была церковь, которая стояла здесь до 614 г., когда сожжена была персами. После этого построены были здесь новые церковные здания. Но в 936 г. все опять погибло от пламени. В октябре 1810 года построен был греками на месте предполагаемой Голгофы храм воскресения Христова.
Евангелисты не сообщают подробностей о том, как совершилось распятие Христа, ограничиваясь только сообщениями, что Он был распят. Отсюда можно заключить, что Он был распят обычным способом, каким производилась эта самая страшная из всех казней. Крест был не так высок, как пишут его живописцы. Он обыкновенно возвышался над землей на одиннадцать футов и редко на двенадцать. Ноги распятого были не выше четырех футов от земли. Неизвестно, прибиты ли были ко кресту руки и ноги Спасителя раньше или после того, как крест водрузили в землю. При распятиях бывало то и другое. В первом случае распинаемый привязывался ко кресту, затем или с земли, или, может быть, с подставки или лестницы ему прибивали руки и ноги. Во втором случае крест клали на землю, распростирали на нем распинаемого и, может быть, привязанные, прикрепляли гвоздями ко кресту его руки и ноги, после чего привязи или веревки снимались. Этот последний вид казни был страшнее, чем первый, потому что при подъеме и водружении креста в землю все тело сотрясалось, и от этого происходили самые невыносимые, самые страшнейшие боли, — тем более, что палачи, совершавшие подобного рода казни, не чувствовали обыкновенно никакой жалости к преступнику, подобно тому, как никакой жалости не чувствуют люди и к животным, иногда слишком грубо обращаясь с ними и подвергая их страшным мучениям. Палач обыкновенно прибивал гвоздями сначала правую руку и правую ногу, а потом левую руку и левую ногу. Но если присутствовало несколько человек, совершавших казнь, то руки и ноги прибивались одновременно. Иногда обе ноги прибивались вместе, иногда порознь. Вместо гвоздей в некоторых случаях употреблялись одни веревки. Это было, по-видимому, легче, но на самом деле — еще страшнее, потому что распятый в таких случаях дольше висел на кресте.
Вероятно, пред распятием Христу дали питье, которое Матфей называет вином (а не уксусом), смешанным с желчью (οΐνον μετά χολης μεμιγμένον), а Марк — вином со смирною (έσμυρνιαμένον οΐνον). Вместо οίνος в нескольких кодексах όξος — уксус, вообще — острый напиток (так в русск. переводе). Так и в послании Варнавы 7:5, где цитируется этот текст, и в Пс. 68:22 (LXX). Предполагают, что οίνος исправлено было здесь на όξος, согласно выражению указанного стиха из Псалма. А некоторые говорят даже, что фактически никакого напитка Христу не было поднесено и доказывают это тем, что Он не мог не принять этого "благодетельного" напитка и что Матфей (и Марк) превратил этот благодетельный напиток в "неприемлемый" (ungeniessbare) в "вино с желчью", с целью показать здесь исполнение Пс. 68:22; "человеколюбивый поступок воинов Матфей превратил в выражение вражеской злобы". Но такой взгляд основывается на неправильном понимании речи евангелиста Χολή, конечно, значит "желчь" (ср. Иер. 8: 14), но не всегда; иногда — просто горечь (Иов. 20:14), полынь (Притч. 5:4; Плач. 3:15) и яд горький и помрачающий умственные способности (Втор. 29:18; 32:32). В этом последнем смысле и употреблено у Матфея οΐνον μετά χολης μεμιγμένον. А к Пс. 68, 22 речь Матфея не имеет никакого отношения (Цан). Напиток, вероятно, приготовлен был сердобольными Иерусалимскими женщинами и дан был осужденным с целью облегчить их крестные муки. Но Иисус Христос не захотел его пить.
35. Распявшие же Его делили одежды его, бросая жребий;
(Мк. 15:24; Лк. 23:34; Ин. 19:23). Порядок событий у синоптиков сравнительно с Иоанном изменен. У Иоанна (19:18-22) помещены здесь рассказы о распятии со Христом двух разбойников и прикреплении ко кресту надписания вины Христа, и только уже после этого Иоанн рассказывает о разделении одежд Христа; потом, что воины стерегли Христа (только у Мф. 36), затем о крестной надписи и, наконец, о распятии вместе со Христом двух разбойников. Если признать порядок у Иоанна точным, то рассказы синоптиков следует расположить в таком порядке: Ин. 19:18 — Мф. 27:38 — Мк. 15:27 — Лк. 23:33 (с добавлением Лк. 23:34); Ин. 19:19 — Мф. 27:37 — Мк. 15:26; Лк. 23:38. Затем у одного только Иоанна рассказ 19:20-22, а 23 стих Иоанна совпадает с Мф. 27:35 — Мк. 15:24 — Лк. 23:34. Выделяя одного Матфея, находим, что, при соглашении с Иоанном, порядок событий должен быть таков: Мф. 28:38, 37, 35 и 36.
Одежды осужденных, как это бывает и теперь, принадлежали палачам. Впрочем, Эдершейм замечает: "обыкновенно думают, что таков был всеобщий римский обычай. Но на это нет никаких доказательств, а позднее это было ясно воспрещено (Ulpianus, Digest. 48:20, 6). Но если было воспрещено, то, стало быть, обычай существовал раньше. Из сообщения Иоанна (19:23) видно, что одежды Христа были разделены на четыре части потому, что распятие совершенно было четырьмя воинами (quaternion). Другие евангелисты об этом не говорят, ограничиваясь только замечанием, что воины делили одежды Христа. К этим словам у Матфея и Марка сделана была древняя прибавка "да сбудется реченное... бросали жребий", заимствованная из Пс. 21:19, подлинная у Иоанна (19:24), но правильно выпущенная у Матфея (Мк. 15:28 не однозначно достоверен), как в русском, так и в славянском текстах. Таким образом, сообщая о разделении одежд, Матфей и Марк, очевидно, не думали о том, что здесь исполняется, и притом весьма удивительно и оригинально, древнее пророчество. Об этом вспомнил, и притом гораздо позже, один только Иоанн. Мнения о том, распят ли был Христос совершенно нагим, или так, как Он изображается на кресте, с "лентием" (lenteum), разнятся. Обыкновенно пред распятием с осужденных снимали все одежды, Афанасий Великий, Амвросий, Августин и др. утверждали, что Христос был распят совершенно обнаженным; действительно, ничем нельзя доказать, что он имел subligaculum. Только в апокрифическом Евангелии Никодима сказано, что "expoliaverunt eum vestimentis et praecinxerunt lenteo et coronam de spinis imposuerunt super caput ejus". "После того, как насмеялись над Ним, повели Его на распятие и, обнаживши Его, взяли себе одежды Его и, севши, выжидали, когда Он испустит дух. И разделили одежды Его, как это обыкновенно бывает с осужденными самого низкого рода, с отверженными, с беззащитными и беспомощными; разделили те ризы, которые произвели столько чудес и которые, однако же, не оказывали тогда никакого действия, так как Христос удерживал Свою неизреченную силу" (Иоанн Златоуст).
36. и, сидя, стерегли Его там;
Воины, которым поручалось распятие, подлежали строжайшей ответственности в случае, если бы осужденный был каким-нибудь образом освобожден от наказания и спасен.
37. и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский.
(Мк. 15:26; Лк. 23:38, Ин. 19:19). У всех евангелистов содержание надписи разное. Буквально: Мф. — "сей есть Иисус, Царь Иудейский;" Мк. — "Царь Иудейский;" Лука — "Царь иудейский сей;" Иоанн — "Иисус Назарянин, Царь иудейский". Очевидно, все евангелисты воспроизводили эту надпись по памяти, переводя ее на греческий с еврейского и латинского; но содержание ее сходно у всех них по существу. При такой разнице трудно, конечно, решить вопрос, какова была подлинная надпись. Думают, что у Матфея ούτος εστίν Ιησούς ό βασιλεύς των Ιουδαίων — точное воспроизведение латинской надписи (Hic est lesus Rex Judaeorum). Долго ли висела эта надпись после снятия с креста тела Спасителя и долго ли стоял на Голгофе самый крест, ничего неизвестно. Точно так же неизвестно, прикрепили ли эту надпись над головой Иисуса Христа сами воины; но, вероятно, они. Это могло быть сделано воинами уже после распятия Иисуса Христа.
38. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.
(Мк. 15:27; Лк. 23:33; Ин. 19:18). Совершенно неизвестные люди, вероятно, пойманные и уличенные в важных уголовных преступлениях, грабежах, разбоях, убийствах, возмущениях и проч. В предании нераскаявшийся разбойник называется Гестас, а покаявшийся — Дисмас.
39. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими
40. и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.
(Мк. 15:29, 30). Adversariorum scommata possunt numerari septem (насмешек врагов можно насчитать семь — Бенгель). Как и всегда бывает, на публичную казнь собралось смотреть множество народа, который проходил толпою близко (παραπορευόμενοι) от креста. Проходившие порицали Христа, бранили Его, выражая свое злорадство киванием или покачиванием головы (ср. Иов. 16:4; Пс. 21:8; 108:25; Ис. 37:22; Иер. 8:16; Плач. 2: 15). Не все, конечно, припоминали слова Христа о разрушении храма и восстановлении его в три дня. Но видно, что слова эти когда-то поразили народный слух, были воспроизведены на суде у Каиафы и, по всей вероятности, передавались из уст в уста. Наличная действительность была совершенно противоположна такому утверждению Христа. Тут все говорило только о крайнем страдании и уничижении. Красивые кресты с изображениями Спасителя существуют только в воображении художников. В действительности же не было ничего подобного. Мы не должны ничего здесь воображать, кроме самого крайнего ужаса и самой крайней человеческой бедности и страдания. И этот ужас, эти страдания вызывали не сожаление, а насмешки!
41. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:
42. других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него;
(Мк. 15:31; Лк. 23:35). У всех синоптиков разные выражения; но дело передается ими, по сущности, одинаково. Слово "фарисеи" встречается у Матфея лишь в ряде кодексов и некоторыми исследователями не считается достаточно достоверным. Вообще же, в тексте, здесь, сильное колебание: "подобно", "подобно и;" "подобно же и;" с "книжниками и старейшинами;" с "старейшинами и книжниками;" с "книжниками и старейшинами и фарисеями", с "книжниками и фарисеями". Эти люди обращались, вероятно, с насмешками и к Самому Христу, и к народу, указывая при этом на Него, произнося богохульства, припоминая Его исцеления и речи о Себе, как Спасителе. Во всех этих насмешках указывается на действительные факты из Его жизни, совершенно непонятые или извращенные насмехавшимися над Ним людьми. Но если бы Он теперь сошел с креста и таким образом спас Себя Самого, то это было бы чудом меньшим сравнительно с Его воскресением. Resurretit, et non credidistis. Ergo si etiam de cruce descenderet, similiter non crederitis (воскрес, и вы не поверили. Если бы, следовательно, и сошел с креста, то все равно не уверовали бы. — Иероним). Насмешки отличались вообще тупостью и близорукостью. Окружавшие Христа люди не могли и не хотели понять, что для избавления других от опасности люди часто должны были жертвовать и жертвуют своею собственною жизнью.
43. уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.
Этих слов не встречается у других евангелистов. Неизвестно, доходили ли все эти оскорбления до слуха Спасителя. По всей вероятности, доходили. Произносившие насмешки говорили здесь отчасти ветхозаветными текстами (ст. 43; ср. Пс. 21:9; Прем. 2:13-18). "Если он угоден Ему", букв. "если желает, хочет Его" (εί θέλει αυτόν), т.е. если он нравится, угоден Ему. Это — гебраизм (евр. гапец бо).
44. Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его.
(Мк. 15:32). Показания Матфея и Марка здесь сходны: Христа поносили оба разбойника. Но у Луки (23:39 сл.) говорится только об одном разбойнике, который поносил, а другой унимал его. Эта разница обращала на себя внимание издавна. Ориген, Златоуст, Феофилакт, Евфимий Зигабен и другие полагали, что вначале хулили Христа оба разбойника, потом один из них, видя долготерпение Христа, раскаялся, начал унимать другого, и наконец, произнес свои слова (Лк. 23:42). Но Иероним говорит, что здесь оборот речи, называемый по-гречески σύλληψις — слово, которое значит "схватывание", здесь же можно его перевести сокращение, соединение — pro uno latrone uterque inducitur blaspemasse (вместо одного разбойника евангелист заставляет обоих злословить). Августин говорит, что Матфей здесь, рассказывая кратко, поставил множественное число вместо единственного. Мейер называет это множественным "родовым", которое имеет необходимое отношение к ст. 38. С этими толкованиями можно согласиться и допустить, что Матфей и Марк, которые не говорят о раскаявшемся разбойнике, хотели вообще показать, что ругательства слышались вначале не только из среды народа (не всего), первосвященников, старейшин и книжников, но и со стороны разбойников. Лука замечает еще, что они слышались и со стороны воинов (23:36, 37), чего нет у Матфея и Марка. Тут была масса поношений и богохульства, и, собственно, трудно было даже и разобрать, откуда они слышались. Если Лука выделяет из этой массы хулителей одного разбойника, то этим, конечно, нисколько не противоречит ни Матфею, ни Марку. То αυτό не значит, "таким же образом", но "то же самое", т.е. насмешки и хулы, согласно конструкции όνειδίζειν τινά τι — порицать кого за что. У Иоанна здесь введен рассказ о женщинах, стоявших при кресте, и поручении Богоматери Иоанну.
45. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;
(Мк. 15:33; Лк. 23:44). Синоптики здесь сходно определяют время появления тьмы. Раньше точное указание времени встречается у Иоанна, который считает по римскому (и малоазиатскому) времени (19:14 — следует читать "пятница Пасхи", или пасхальная пятница παρασκευή του πάσχα, а не пред Пасхой, как в русском переводе; см. у Тишендорфа), и говорит, что Христос был на суде у Пилата в шестом часу утра — по нашему счету времени. Затем Марк, по еврейскому счету, замечает, что распятие совершилось в третий час дня, т.е. по-нашему в девятый. Теперь все синоптики единогласно утверждают, что тьма распространилась от шестого до девятого часа, т.е. через три часа после распятия, по нашему счету (прибавляя шесть) от двенадцати до трех часов дня. Происхождение этой тьмы, которая распространилась по всей земле (Мф. Έπι πάσαν την γην; Мк. и Лука εφ όλην την γην) до настоящего времени не объяснено, и нельзя надеяться, что будет объяснено. Можно лишь находить здесь исполнение древнего пророчества Ам. 8:9, 10.
Из древних толкователей самое подробное рассуждение об этом предмете встречаем у Оригена, который говорил, что об этом факте "нигде в истории не сообщается" и что тьма не могла быть следствием солнечного затмения, потому что Пасха праздновалась во время мартовского полнолуния. Он думает, что как другие знамения во время страданий и смерти Христа даны были только в Иерусалиме, так и тьма до девятого часа распространилась только по всей Иудее, и объясняет тьму появлением темнейших облаков, которые все больше и больше распространялись над иудейской землей и Иерусалимом, так что закрыли солнечные лучи. Это мнение Оригена не опровергнуто до сих пор, хотя и были неоднократные попытки представить это явление чудесным. Рассуждая об этом предмете, Ориген ссылается, между прочим, на показание писателя Флегона (траллиец, отпущенник императора Адриана), который, во II веке христианской эры, писал летописи Олимпиад. Флегон говорит, что в четвертый год 202 Олимпиады было солнечное затмение гораздо более полное, чем какие были известны до тех пор. В шестом часу дня сделалась ночь, так что на небе показались звезды. Было также и сильное землетрясение в Вифании, которое произвело большие опустошения в Никее. Но затмение солнца, о котором говорит Флегон, не могло продолжаться в течение трех часов. Всего вероятнее объяснять появление тьмы приближающимся землетрясением. С таким предположением вполне согласно показание Оригена о появлении "темнейших облаков" или туч. Такие явления нередки пред землетрясениями. Цан замечает, что под ή γη синоптиков следует разуметь здесь только Иудею.
46. а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?
(Мк. 15:34). Спаситель висел на кресте около шести часов. Смерть Его приближалась. Физические и нравственные страдания Его сделались невыносимыми. Никакими человеческими словами и описаниями нельзя выразить всей глубины этих страданий. Можно разве сказать только, что они были противоположны всевозможным земным наслаждениям. Страдания равнялись как бы отречению Всевышнего от Своего верного Раба, Своего возлюбленного Сына. Это значит, что в это время была изведана Христом тайна самых величайших страданий. Когда Христос "пролился, как вода, все кости Его рассыпались и сердце Его сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности Его, сила Его иссохла, как черепок, и язык Его прильнул к Его гортани", когда "разделили ризы Его", — в это последнее, самое крайнее и ужасное из человеческих бедствий, — в это время из уст Страдальца послышался страшный предсмертный вопль, указывавший, что всякая надежда на спасение и возвращение к жизни теперь исчезла. Слова Христа единственные, которые приводят Матфей и Марк за время страданий на кресте. Они взяты из 24 псалма. На древнем еврейском языке здесь всего четыре слова: эли, эли, лама азабтани. Еврейское "азабтани"" заменено арамейским, равным по значению, "савахфвани;" а "лама" (по лучшим чтениям) — лема (λεμά), которое писалось, впрочем, разно: λεμα, λάμα, λίμα, λημα. Азабтани от евр. глаг. азаб — оставлять, покидать, лишать помощи. В кодексе D у Марка ζαγθάνει, которое было позднейшей ассимиляцией греческого с еврейским словом. Арамейское савахфани евангелисты переводят греческим εγκαταλείπω, значит, и просто оставляю и оставляю кого-либо беспомощным во время бедствий и страданий (ср. Деян. 2:27; Рим. 9:29; 2 Кор. 4:9; 2 Тим. 4:10, 16; Евр. 10:25; 8: 5). Перевод сделан для того, чтобы указать, какой действительный смысл заключался в этих словах Христа, бывших непонятными для лиц, Его окружавших. Некоторые говорят, что здесь выражено было Христом "субъективное чувство, которое нельзя смешивать с объективным оставлением Его Богом".
47. Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.
(Мк. 15:35). Имя Илия по-еврейски пишется иначе, чем Эли или Или — Боже мой, от Эл — бог и присоединения притяжательного местоимения. Но по произношению "Илия" и "Боже мой" на еврейском сходны. Имя "Илия" значит "Бог есть Господь". Было, естественно, если "некоторые из стоявших", может быть, не расслышав или просто не поняв последних слов Христа, подумали, что он зовет Илию к Себе на помощь. "Сей" или "Этот" (ούτος) — выразительное слово, произнесенное с целью показать, что не разбойники, распятые со Христом, звали Илию, а именно Тот, который был распят среди них.
48. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить;
(Мк. 15:36; Ин. 19:28, 29). У Матфея и Марка не вполне ясно, почему, услышав, что Иисус Христос зовет Илию, один из стоявших (евангелисты не говорят, кто именно; вероятно, римский воин) тотчас побежал и дал Иисусу Христу пить. Но это вполне ясно у Иоанна. Так как рассказ Ин. 19:29 вполне совпадает по смыслу с Мф. 27:48 и Мк. 15:36, то отсюда можно заключить, что слово Иисуса Христа "жажду" (Ин. 19:28) было действительною причиною поднесения Ему "уксуса", или кислого виноградного напитка, который по-латыни назывался posca, — почти соответствует нашему "квас", — приготовлялся из винограда и был обыкновенным питьем римских воинов. Но если "квас" или кислое питье (όξος — слово встречается в Новом Завете только здесь у Матфея и параллелях, и еще Лк. 23:36), находился здесь потому, что был нужен римским воинам для утоления их жажды, то нелегко объяснить появление здесь "губки" (σπόγγος у Матфея, Марка и Иоанна). Думали, что губки, вероятно, были здесь под рукой именно для той цели, чтобы давать пить осужденным, когда бы это потребовалось. Со стороны воина, поднесшего губку с питьем к устам Христа, это было актом милосердия. Но другие воины, по-видимому, начали осмеивать его поступок, и повторяли то, что сделал один, причем говорили: "если Ты Царь иудейский, спаси Себя Самого" (Лк. 23:36. 37). Нет надобности принимать, что это подношение воинами питья было одинаково с тем, которое совершено было пред распятием. Иисус Христос принял этот напиток (Мк. 15:23). Но мнение, что Он, отведав питья, просил его и еще, ничем не подтверждается.
49. а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.
(Мк. 15:36). У Марка множественное: "постойте". При виде человеколюбивого поступка воина нашлись люди, которые превратили это в предмет издевательств. У Матфея слова говорятся воину "другими". У Марка воин говорит их "другим". Понятно, что могло быть и то и другое. Вероятно, у Марка говорится о другом воине, а не о том, который поднес губку в первый раз.
50. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.
(Мк. 15:37; Лк. 23:46; Ин. 19:30). У синоптиков не встречается слова, помещенного у Иоанна, "совершилось;" у Матфея, Марка и Иоанна нет слов, помещенных у Луки: "Отче! в руки Твои предаю дух Мой". Все синоптики употребляют здесь выражение "громкий крик". Был ли этот крик с словами или без слов — трудно сказать. Судя по тому, что такое же выражение употреблено у Мф. 27:46 и в параллели у Марка, можно думать, что Христос и пред самой Своей смертью произнес какие-нибудь слова, которые, вероятно, не были расслышаны и потому не дошли до нас. Но могло быть и иначе. Первого мнения держится Цан.
"Испустил дух" — обычное народное выражение, указывавшее на смерть.
51. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;
(Мк. 15:38; Лк. 23:45). Лука связывает раздирание завесы с тем, что "померкло солнце". Здесь все признаки начавшегося землетрясения. Многие принимают, что это было не естественное землетрясение, а чудесное. Но какое же землетрясение может быть неестественным? Раздирание завесы, равно как и многие другие обстоятельства, о которых сообщается в апокрифах, в Талмуде, и Иосифом Флавием, — все это могло быть следствием землетрясения. Под завесой храма следует разуметь здесь завесу, отделявшую святое святых от святилища. По Иерониму, поп velum templi scissum, sed super liminare yempli mirae (infinitae) magnitiudis coruisse (fracyum esse atque divisum — не завеса храма разодралась, а брус храма огромной величины обвалился). Это сообщение Иероним нашел в Евангелии евреев. Понятно, что это возможно было во время землетрясения; но раздирание завесы этим не исключается.
52. и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли
Смерть Христа и воскресение сопровождалось удивительными явлениями не только здесь на земле, но и в загробном мире. Они были совершенно новы. Если раньше воскресали люди, получая такое же смертное тело, как и прежде, то теперь воскресение походило на воскресение Самого Христа, святые воскресали с новым, прославленным телом и явились многим в Иерусалиме, хотя, как и Сам Христос, не жили среди них. Кто были эти "святые" и как они были узнаны, совершенно неизвестно.
53. и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим.
Апостол Павел говорит, что "Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших" (1 Кор. 15:20) и что "Он начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство" (Кол. 1:18). Если бы в Евангелии не было слов "по воскресении Его", то могло бы казаться, что Христос не был "первенцем" и что святые раньше Его воскресли. На этом основании думают, что выражение "по воскресении Его" не было в первоначальном тексте и оно есть позднейшая вставка, сделанная в видах соглашения этого известия с вышеприведенными словами Апостола Павла. Нам неизвестно в точности, в чем заключалось самое явление. Но если, как объяснено выше, тела воскресших святых были подобны телу Самого Христа, то могли являться в Иерусалиме так же, как и Он, после Его воскресения. Выражение евангелиста "по воскресений Его" нет никаких оснований считать позднейшею и не подлинной вставкою. Можно думать только, что евангелист, среди страшных событий, как бы предупреждает радость воскресения и относит события, совершившиеся после, к прежде бывшему времени.
54. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.
(Мк. 15:39; Лк. 23:47). Упоминание о "сотнике" показывает, что, кроме распинавших Христа воинов, на месте распятия был еще отряд в сто человек под начальством сотника. Это было вполне естественно и возможно ввиду стечения огромной толпы. Сотники называются разно в Новом Завете έκατοντάρχος — χης (см. прим. к 8:5), κεντυρίον (centurio) и ταξίαρχος. О сотнике, бывшем при распятии, известно мало. По преданию, он назывался Лонгин, принял после крещение и проповедовал Христа на своей родине, в Каппадокии, за что и принял мученическую смерть. И самое Лицо Распятого, и "все бывшее" при распятии произвели на него сильное впечатление, и он произнес слова, которые слышал или сам из уст Христа на суде, или от других: "воистину Он был Сын Божий". Но если во время смерти Христа и последовавшего за нею или во время ее землетрясения сотник принужден был оставаться с воинами на Голгофе, то другие, оставив все свои насмешки и издевательства, начали быстро расходиться по домам от страшного Голгофского зрелища, ударяя себя в грудь (Лк. 23:48).
55. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему;
(Мк. 15:40; Лк. 23:49). Женщины стояли и смотрели издали, не будучи в состоянии ничем облегчить мук Распятого. Они поименовываются дальше. Ср. Лк. 8:3.
56. между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.
(Мк. 15:40, 41). Матфей говорит сначала о служении женщин, а потом называет их по именам; Марк — наоборот. У Матфея говорится только о многих женщинах, которые следовали за Христом из Галилеи, служа Ему; Марк проводит различие между Галилейскими женщинами и "многими другими", пришедшими с Ним в Иерусалим. Но точно неизвестно, были тут и Иерусалимские женщины, кроме Галилейских. О сестрах Лазаря, которые, вероятно, туг были, евангелисты не упоминают. О женщинах, стоявших при кресте, см. прим. к 20:20. Вместо "Иосии" в важных кодексах читается "Иосифа". Но в ABCD и многих переводах 'Iwsη — Иосий, которого, впрочем, не смешивают с упоминаемым, Мф. 13:55.
Иакова Марк называет "малым" или "меньшим" (του μικποΰ), вероятно, в отличие от Иакова Зеведеева. Предполагают еще, что Иаков назывался так, потому что был мал ростом.
57. Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса;
(Мк. 15:42, 43; Лк. 23:50, 51; Ин. 19:38). У Иоанна (19:31-37) перед тем рассказывается о перебитии голеней у разбойников и о прободении копьем ребра Иисуса Христа. Этот рассказ синоптики пропускают. Следующий день была суббота — день покоя. Она начиналась с "появлением на небе трех звезд", или приблизительно с шести часов вечера по нашему счету. Это и был "второй" вечер, с которого, по случаю наступления субботы, прекращалась всякая деятельность. Первый же вечер начинался около трех или четырех часов по полудни. Промежуток между первым и вторым вечером назывался временем "между вечерами". В это время, если и был пасхальный день, дозволялось исполнять, по крайней мере, некоторые работы, что хорошо видно из Евангелий, которые в настоящем, как и во всех других случаях, служат историческим источником, более надежным, чем, например, Талмуд. Иосиф, по всей вероятности, жил в Иерусалиме, хотя все евангелисты и называют его человеком "из Аримафеи". Неизвестно, какая Аримафея (Рама) здесь разумеется: Рама ли в колене Вениаминовом, или в колене Ефремовом — родине пророка Самуила (см. прим. к 2:17,18). Ср. 1 Мак. 2:34. Вероятно — последняя. Иоанн добавляет, что Иосиф был тайным учеником Иисуса Христа — из страха от иудеев.
58. он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело;
(Мк. 15:43-45; Лк. 23:52; Ин. 19:38). Римляне оставляли обыкновенно тела казненных преступников на крестах. На этот раз иудеи не хотели оставить тел на крестах по случаю наступления великого дня — пасхальной субботы. Таким образом, просьба, обращенная Иосифом к Пилату, была в настоящем случае согласна и с желаниями самих иудеев и, конечно, Пилата, который знал, что предал казни невинного Человека. Таким образом, удовлетворение просьбы Иосифа не могло встретить препятствий ни с чьей стороны. Он и Никодим хотел теперь отдать последний долг своему Учителю. Так как до наступления субботы оставалось недолго, то с погребением нужно было спешить.
59. и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею
(Мк. 15:46; Лк. 23:53; Ин. 19:38-41). Подробнее других евангелистов рассказывает о погребении Иоан. Оно совершилось обычным способом. Враги Христа успокоились после Его казни и не принимали почти никаких предосторожностей. "Плащаница" по-гречески у всех синоптиков σινδών, тонкая льняная или бумажная материя иноземного происхождения, получавшаяся из Индии (синд, инд, Индия) и, по свидетельству Геродота (Ист. 2:86), употреблявшаяся у египтян (λούσαντες τον νεκρόν κατειλίσσουσι παν αύτοΰ το σώμα σινδόνος βυσσινής — омывши мертвого, обвертывают все тело его льняным синдоном). Обряды погребения у египтян, описанные в указанном месте у Геродота, интересны и могут служить к объяснению евангельских мест. Сравнивая известия о погребении Христа с этими египетскими обрядами, можно прийти к заключению, что Иосиф и Никодим намерены были тело Христа набальзамировать.
60. и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился.
(Мк. 15:46; Лк. 23:53; Ин. 19:41, 12). Лука и Иоанн добавляют, что в этот гроб никто еще не был положен; Матфей и Иоанн называют гроб новым. В этом гробе Иосиф хотел похорониться сам, почему у Матфея и встречаем выражение: εν τω καινω αύτοΰ μνημείω. Вероятно, большой камень, приваленный ко гробу был не вне его, а в самой пещере. Об этом можно заключать из Ин. 20:1.
61. Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.
(Мк. 15:47; Лк. 23:55, 56). Ссылка на женщин, о которых упомянуто в 56 стихе. В то время, как другие женщины удалились, две Марии сидели против гроба, наблюдая, как происходило погребение. Но Лука рассказывает несколько иначе.
62. На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату
Дальнейший рассказ до конца главы только у Матфея. Относительно времени посещения Пилата первосвященниками и фарисеями мнения сильно разнятся. Мейер думает, что пятницей (παρασκευή) называется или день перед субботой, или пред праздником. Из выражений евангелистов (Мф. 27:62 — μετά την παρασκευήν; Мк. 15:42 — έπει ην παρασκευή; Лк. 23:54 — ήμερα ην δε παρασκευή; Ин. 19:14 — ην δε παρασκευή του πάσχα; 19:31 — έπ παρασκευή ην; 19:42 — έπεί ούν δια την παρασκευήν των Ιουδαίων) можно вывести, что все евангелисты говорят не о пятнице пред пасхальной вечерей, а пред субботой на пасхальной неделе. Потому что иначе их выражения можно было бы понимать в том смысле, что у иудеев были пятницы пред пятницами (когда в последние случался праздник), — что еще не доказано.
Иудеи пришли к Пилату не в ночь с пятницы на субботу, а в самую субботу, когда Спаситель был уже погребен. Предполагают, что это было вечером в самую субботу, когда она уже миновала. Но едва ли это было нужно. Приваливать камень, запечатывать гроб и приставлять стражу — все это не относилось к деятельности самих иудеев.
63. и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну;
"Обманщик" — имеет непереходное и переходное значение: заблуждающийся сам и вводящий других в заблуждение (ср. 2 Ин. 7; 2 Кор. 6:8; 1 Тим. 4:1).
"Еще будучи в живых" — слова эти, вопреки теории о воскресении, по которой Иисус Христос был снят с креста и приведен в чувство, показывают, что Христос был теперь мертв. Дальнейшая речь служит припоминанием того, о чем говорил Сам Христос (Мф. 16:21; 17:23; 20:19; Мк. 8:31; 9:31 и пр.; Ин. 2:19). Слово εγείρομαι поставлено в настоящем времени.
64. итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого.
Это — последняя тревога врагов Христа. Когда их желание было удовлетворено, они почти совершенно успокаиваются. В нескольких кодексах добавлено после слов "украли Его" — "ночью", — слово, которое не подлинно и не передано, поэтому, в русском переводе. Έσται — не зависит от μήποτε. В русском правильно. Об этих обстоятельствах рассказывается в апокрифическом Евангелии Пет. 8:28-33, со многими апокрифическими вымыслами.
65. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете.
Пилат, очевидно, не придает всему этому делу той важности, какую придавали ему враги Христа. Έχετε считают повелительным; т.е. Пилат говорит: "имейте", а не "имеете;" как в русском. Если бы он сказал "имеете", то было бы неизвестно, какая стража здесь разумеется, потому что сомнительно, чтобы иудеи приставили ко гробу храмовую стражу из иудеев же. В таком случае им незачем было бы и обращаться к Пилату с просьбой повелеть охранять гроб. Если принимать слова Пилата за повелительное, то это будет значить, что Пилат велел им взять римских воинов, говоря: возьмите себе стражу.
66. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать.
Буквально (как в славянском): запечатав камень с стражею.
243 От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху.
244 Надлежало исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святый устами Давида об Иуде, бывшем вожде тех, которые взяли Иисуса; он был сопричислен к нам и получил жребий служения сего; но приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его; и это сделалось известно всем жителям Иерусалима, так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама, то есть земля крови. В книге же Псалмов написано: да будет двор его пуст, и да не будет живущего в нем; и: достоинство его да приимет другой.
245 Вот, я возвращу назад на десять ступеней солнечную тень, которая прошла по ступеням Ахазовым. И возвратилось солнце на десять ступеней по ступеням, по которым оно сходило.
246 Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?
247 И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, — не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребренников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, — высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника.
248 Тогда он вышел из земли Халдейской и поселился в Харране; а оттуда, по смерти отца его, переселил его Бог в сию землю, в которой вы ныне живете… и перенесены были в Сихем и положены во гробе, который купил Авраам ценою серебра у сынов Еммора Сихемова.
249 как вошел он в дом Божий при первосвященнике Авиафаре и ел хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме священников, и дал и бывшим с ним?
250 И тот убил его, и он умер. И сказал к нему Давид: кровь твоя на голове твоей, ибо твои уста свидетельствовали на тебя, когда ты говорил: я убил помазанника Господня.
251 говоришь: "так как я невинна, то верно гнев Его отвратится от меня". Вот, Я буду судиться с тобою за то, что говоришь: "я не согрешила".
252 Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты…