Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterЭтот доклад был прочитан А. И. Осиновым на Круглом столе «Непреходящие ценности России. История и современность», состоявшемся в Союзе писателей России 25 апреля с. г.
Непреходящие ценности подобны красоте, которая невольно покоряет человека. Вечными ценностями России — ее истинной красотой — справедливо называют Православие, его духовность.
Но, естественно, возникает вопрос, если Православие прекрасно, то почему наша православная Россия пришла к 1917 году? Почему сейчас она такова, что комментариев не требуется? Что случилось?
Если бесспорным является, что дух творит себе формы, то столь же справедливо и утверждение, что духом России всегда было Православие. И именно его состояние, уровень духовной жизни, в первую очередь, клириков и мирян Церкви, определяло судьбы страны. В этом отношении православная Россия очень похожа на библейский Израиль. Россия, можно сказать, прямо повторяет религиозный путь Израиля: отступали евреи от праведной жизни — начинались беды, каялись — вновь возрождался Израиль, как и Россия.
Придаем ли мы значение тому серьезнейшему факту, что ветхозаветная иудейская религия была основана на Божественном Откровении, была истинной, «православной» в ту эпоху, но постепенно деградировала в сознании народа до такого состояния, что он отверг Христа и для Израиля наступила тягчайшая трагедия? Осознаем ли, что Римская, первая по чести из Православных Церквей, не только лишилась этой чести, но и вступила в непрерывную борьбу с Православием?
И ветхозаветный Израиль, и Рим пошли по пути обмирщения, то есть постепенной подмены ценностей духовных, вечных ценностями посюсторонними. И в результате с уровня религиозного ниспали в область полного практического материализма. Процесс такой деградации прост.
Задача религии — внутреннее изменение человека, его преображение из существа эгоистического, порабощенного страстям (страсть — от слова страдание) телесным и душевным в существо богоподобное. В решении этой задачи имеет определенное значение культ, церковная дисциплина, различные правила.
Беда начинается тогда, когда культ из явления вторичного, вспомогательного становится первостепенным. При этом самое страшное заключается в том, что сохраняется вся «православная» видимость религии, остается впечатление ее полной истинности, в то время, как главное в ней: духовная и нравственная чистота человека — уходят в тень, забываются. В результате, за фасадом «православного» культа растет откровенное язычество со всеми его негативными атрибутами: гордостью, лицемерием, погоней за благами мира сего... Это приводит религию к вырождению и смерти. Так, погибли истинная ветхозаветная религия, православная Римская церковь, такова судьба всех церквей, которые, став на этот путь, не обратятся вовремя. Поэтому, когда Господь говорит: «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18), то эти слова относятся не к какой-либо из Поместных церквей: Русской, Константинопольской и т. д., но к Вселенской. И ни одна из Поместных Православных церквей не гарантирована от уклонения.
Теперь, когда мы называем Православие непреходящей ценностью России, то это верно. Но, к сожалению, современным человеком такое понимание в очень большой степени утеряно. То Православие, которое мы имеем и наблюдаем, далеко не достигает полноты и чистоты своего идеала. Поэтому сейчас для нашего верующего народа и всей общественности задачей первостепенной важности является терпеливый, целенаправленный труд по изучению Православия; истин его веры (а не многочисленных верований, тем более, суеверий), его Священного Предания (а не бесконечных преданий, часто неизвестно откуда пришедших), его соборных канонов и святоотеческих правил христианской жизни (а не самочинных «творений») и т. д.
Что случилось у нас? Самое тяжелое — то, что мы, хотя много медленнее, чем западное христианство, так сказать, в арьергарде, но увы, идем по тому же ветхозаветному пути подмены формой, культом, обычаями великой христианской цели — чистоты сердца человека, его богоподобия. Об этом, например, ярко писал в своем замечательном письме-статье «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» И. В. Киреевский. Вот небольшой отрывок из него. «Что касается, — пишет он, — моего личного мнения, то я думаю, что особенность России заключается в самой полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней, — во всем объеме ее общественного и частного быта. В этом состояла главная сила ее образованности, но в этом же таилась и главная опасность для ее развития. Чистота выражения так сливалась с выражаемым духом, что человеку легко было смешать их значительность, и наружную форму уважать наравне с ее внутренним смыслом... В XVI веке, действительно, видим мы, уважение к форме уже во многом преобладает над уважением духа. Может быть, начало этого неравновесия должно искать еще и прежде, но в XVI веке оно уже становится видимым... В то же время в монастырях, сохранявших свое наружное благолепие, замечался некоторый упадок в строгости жизни...
Таким образом уважение к преданию, которым стояла Россия, нечувствительно для нее самой перешло в уважение более наружных форм его, чем его оживляющего духа. Оттуда произошла та односторонность в русской образованности, которой резким последствием был Иоанн Грозный и которая через век после была причиною расколов и потом своею ограниченностью должна была в некоторой части мыслящих людей произвести противоположную себе, другую односторонность: стремление к формам чужим и чужому духу».
Все это, по мысли Киреевского, нарушив духовную целостность нашего Православия, нанесло непоправимый ущерб всем сторонам жизни Руси.
К мнению Киреевского нельзя не прислушаться, поскольку многие из его идей были навеяны духовным влиянием оптинского старца Макария. В частности, заслуживают внимания последние его слова.
Почему Запад все больше порабощает Россию? Потому, что оскудел в нас дух православный, и мы стали «стремиться к чужому духу», духовно озападниваться. «Где будет труп, там соберутся орлы» (Мф. 24, 28). И если сейчас над нами этих «орлов» в избытке, то не пора ли задуматься, что это значит? Какой духовностью живем мы?
Что такое духовность? Если попытаться дать общее ее определение, то духовность можно выразить как то состояние человека, общества и т. д., которое определяется высшей, конечной целью их стремлений, или, образно выражаясь, их богом, которому они поклоняются. В связи с таким пониманием, можно указать на три основные типа духовности.
Один из них хорошо выражен библейскими словами: «их бог — чрево»; или: «сребролюбие есть идолослужение». В отличие от этой — животной (на церковном языке — плотской) «духовности», равнозначной бездуховности, другой тип — душевный, связан с удовлетворением эстетических и интеллектуальных потребностей и соответствующим творчеством. И хотя эта духовность очень часто «выше» нравственных категорий добра и зла и весьма ревностно служит богам честолюбия, гордости и мамоны, принося им в жертву все силы человеческие, в мире бесцерковном именно она, как правило, именуется духовностью.
Совершенно иное подразумевается под духовностью православной.
Ценно то, что вечно и чем личность может обладать вечно. Такой единственной ценностью, по существу, является только Бог. И если смертью у человека отнимается все, то не может быть отнят Бог-Дух, если человек причастен Ему. Из этого следует, что духовность есть соответствие, подобие Богу. Подобие в первую очередь в любви, поскольку Он есть Любовь, которая открылась через Жертву Креста Христова —свидетельство, одновременно, величайшего самоуничижения, смирения Бога ради спасения человека. Духовность человека, следовательно, определяется «мерою» его богоподобной, жертвенной любви (а не образования, интеллектуального, эстетического развития и т. д. —культуры в целом). Отсюда познается бытийный закон неразрывности любви и смирения. Нет любви там, где нет смирения, она в таком случае, по выражению свящ. Павла Флоренского, является не более как переодетым эгоизмом. Поэтому нет и духовности без смирения.
Эта двуединая категория «любовь-смирение» является основополагающей в понимании христианской духовности, но ее осмысление в Православии имеет во многом принципиально иное содержание по сравнению с другими религиями и конфессиями (о чем сейчас нет возможности говорить). Она охватывает и наполняет весь спектр и других свойств православной духовности.
Наш народ когда-то знал эту духовность, может быть, и сейчас остается некая интуиция ее постижения. Но существо этого знания заключается в видении глубокого несовершенства человеческой природы, ее духовной поврежденности, в видении того, что в богословии известно под именем так называемого первородного греха. Может быть, стоит вспомнить, что первородный грех есть то радикальное повреждение человеческой природы, которое последовало в результате разрыва первого человека с источником жизни — Богом. Это повреждение разрушило цельность человека, расколов его на автономно водящие и часто противостоящие друг другу ум, сердце (орган чувств) и тело. Особенно заметно это противостояние между умом и желаниями, часто так и называемыми — неразумными.
Православие утверждает, что настоящее состояние человека ненормально и что без понимания этой сущностной реальности невозможна ни правильная духовность, ни верная ориентация в жизни. Напротив, если познание ее переходит из сферы чисто рассудочной в цельное, умно-сердечное восприятие, оно становится залогом правильного отношения личности к смыслу жизни, к другому человеку, источником полноценной жизни и деятельности.
Очень показательно восприятие этой реальности западным и русским человеком. И. Киреевский в той же статье замечает: «Западный, говоря вообще, почти всегда доволен своим нравственным состоянием; почти каждый из европейцев всегда готов, с гордостью ударяя себя по сердцу, говорить себе и другим, что совесть его вполне спокойна, что он совершенно чист перед Богом и людьми, что одного только просит у Бога, чтобы другие люди все были на него похожи... Русский человек, напротив того, всегда живо чувствует свои недостатки, и чем выше восходит по лестнице нравственного развития, тем более требует от себя и потому тем менее бывает доволен собою».
Почему это имеет место у русского человека? Потому, что он интуитивно созерцает ту нетленную Красоту, перед лицом которой, конечно же любая наша праведность является карикатурой.
Непреходящей ценностью России потому и является наше Православие, что оно пока еще сохраняет существо учения об истинной духовности, об этом правильном чувствовании себя человеком перед лицом Красоты вечного Бога. Поэтому мы еще способы каяться. (На Западе покаяния давно уже нет. Там все стали «святы» заслугами и святостью Христа — душе не о чем болеть. Протестантизм вообще исключил таинство покаяния из своей веры; католицизм, фактически, полностью теперь — из своей практики). Но это состояние не безусловно. Добро характеризуется подвигом. Без подвига и покаяния оно может исчезнуть окончательно. Примеров этого достаточно.
Вернуться к православным ценностям — вот задача, большая и достойнейшая всех задач. Может быть, Россия еще способна к этому. Тогда вновь явится перед ее взором та Красота, сила которой непобедима, и этой силою утверждается Жизнь.
Источник: Журнал «Образ», №2(6), 1996
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter