Кириллица есть ничто иное, как дополненное несколькими новыми буквами греческое уставное письмо, известное из греческих богослужебных книг IX—XI вв. (старшая из них, дошедшая до нас с датою, — Порфириевская Псалтырь 862 г.). Кирилловские буквы для звуков общих славянскому языку с греческим в древнейших памятниках не только сходны, но иногда даже тожественны с соответствующими греческими. Что до кирилловских букв для звуков неизвестных или сравнительно мало известных греческому языку, то относительно б можно сказать, что это — одна из разновидностей ß, встречающаяся в греческих рукописях (напр., в Псалтыри 862 г.; надобно иметь в виду, что греки византийской эпохи произносили ß в большинстве слов как в, в меньшинстве, особенно после μ — в λαμβάνω и т. п., — как б). Буква ѕ, писавшаяся в древнейших памятниках, как ζ перечеркнутое посредине вполне или отчасти (см. в таблице II снимок с неё между буквами ж и з, взятый из Евангельских Листков Ундольского XI в.), и произносившаяся, как сложный согласный дз, — по-видимому, одна из разновидностей греческого ξ, не редкая в греческих рукописях VIII—IX в. (напр., в Стихихаре VIII—IX в.; см. снимок в The Palaeograpfical Society, 2-я серия, № 4, London 1888). Буквы ц и ш по форме и значению так близки к еврейским צ и ש (и к их самарянским вариантам), что в восточном их происхождении трудно сомневаться; профессор Д. А. Хвольсон в палеографической таблице при его „Сборнике еврейских надписей“ (Спб., 1884), показывает, что еврейское ש в IX—X в. иногда писалось почти тожественно со славянским ш. Буква щ, произносившаяся в древнем церковно-славянском языке, как шт, представляет вязь (соединение, лигатуру) букв ш и т, из которых вторая подписана под первой (рядом с буквой вязью щ: хощеши, употребляются простые буквы шт: хоштеши; а изредка вместо щ пишется ш с надписанным над ним т). Буква ю — представляет сокращение їѹ = греч. ιου; другие йотированные буквы (см. таблицу II) по своему составу повторяют греческие ια, ιε (произносились, как наши я, е), или подражают им. Остальные буквы кириллицы для звуков неизвестных греческому языку уже неясны по своему происхождению.
О ж можно думать, что это есть видоизменение своей соседки, буквы ѕ в её вышеуказанной древнейшей форме; надобно иметь в виду, что греки славянский звук ж передавали через свое ζ, также как и славянский звук з. Буква ч в её древнейшей форме чаши (см. таблицу II) так близка к ц, что может быть видоизменением последней; не лишне заметить, что греки славянские звуки ц и ч передавали одним и тем же сочетанием τζ. О буквах ъ, ь, ѣ можно сказать лишь то, что они одного происхождения; то же можно сказать об ѫ, и ѧ (последняя буква в некоторых древнейших памятниках имеет две формы, см. таблицу II). Буква ы (обычно пишется ъї (см. таблицу II), реже ъи, ьи) — несомненно сложная.
Буквы кирилловской азбуки, точно также как и буквы греческие, кроме звукового, имеют еще числовое значение, т. е. употребляются как цифры. Кириллица здесь следует рабски за своим греческим оригиналом, и в ней только буквы греческого происхождения, в порядке греческой азбуки, означают числа: а = 1, б = 2, г = 3, д = 4, е = 5, з =7, и = 8, ѳ = 9, ї = 10 и т. д., а новые буквы для славянских звуков (кроме ѧ = 900 на месте сходной с ним греч. сампи) остаются без числового значения. При этом для означения 6 употребляется греч. стигма, (потомок древней дигаммы), а для означения 90 — греч. коппа (см. в табл. II две последние буквы), из которых потом стигма, заменив собою древнейшие формы буквы зело, приняла на себя также звуковое значение этой последней, а коппа с течением времени была заменена сходной с нею буквой — ч.
Порядок букв кирилловской азбуки в древнейшее время — тот же, что и греческой. Новые буквы помещаются главным образом в конце азбуки, в виде дополнения. Мы имеем несколько древних церковно-славянских стихотворений или молитв, имеющих азбучный акростих; одна из них, наиболее сохранившаяся, принадлежит Константину Болгарскому, ученику славянских первоучителей, жившему в второй половине IX в. и в первой половине X в. (см. „Константин Болгарский“) и составляет „пролог“, или предисловие к переведенному им сборнику слов Иоанна Златоуста („Учительное Евангелие“).
Первые стихи этого стихотворения (в русской окраске):
Азъ словъмь симь молюся Богу:
Боже вьсея твари и зиждителю
Видимыимъ и невидимыимъ,
Господа Духа посъли живущаго,
Да въдъхнетъ въ сьрдьце ми слово,
Еже будеть на успех вьсемъ,
Живущиимъ въ заповедьхъ ти.
И т. д.
Из этой „азбучной молитвы“ и подобных ей стихотворений видно, что порядок букв кирилловской азбуки IX—X в. мало отличался от современного. Можно отметить отсутствие в ней буквы у (в древности писавшейся ѹ**) и замену её буквою r (писавшейся у).
Число букв в кириллице древнейшего времени было более значительно, чем в современной. Стихотворение Константина состоит из 40 стихов, из которых последние четыре, несомненно, не имеют связи с акростихом; следовательно, его азбука состояла из 36 букв. Черноризец (монах) Храбр, почти современник славянских первоучителей (— в его время еще живы были люди, видевшие первоучителей), в своей статье „О письменех“ (т. е. буквах) говорит, что св. Константин взял из греческой азбуки 24 буквы и к ним прибавил 14 новых букв „по словенску языку“ перечисляет эти 38 букв. Любопытно, что в его списке нет ни ѳ, ѯ, ни щ и ы (сложенных из слав. букв), ни йотированных букв (кроме ю). К сожалению, статья Храбра дошла до нас в сравнительно поздних списках, лучший из которых, XV в., не смотря на хорошую сохранность текста, представляет некоторые неясности, и потому о нескольких буквах кирилловской азбуки, значащихся у Храбра, приходится недоумевать.
Каждая буква кириллицы издревле имела особое название, следуя и здесь своему греческому оригиналу. Название первой буквы — азъ = я, местоимение 1-го лица; вторая буква носит название буки = буква (женск. рода); третья называется веде = знаю (1-е лицо ед. ч.); четвертая глаголи = говори (2-е л. повел. накл.); седьмая — живете = живите (2-е л. повел. накл.) и т. д. Обыкновенно буква имеет такое название, которое ею начинается, но, конечно, есть исключения. Так еръ, ерь (значение этих названий нам уже неясно) оканчиваются тою буквою, которую они означают; ижица (буква без надобности взятая из греческой азбуки, как не имевшая для себя соответствующего греческому υ славянского звука) имеет свое название (от ижица, часть ига = ярма) по сходству своей формы с этим предметом; юсъ, может быть, — поздняя (среднеболгарская) форма слова усъ; ять, может быть, — существит. женского p., с значением езда (ѣ в древнем церковно-славянском языке могло произноситься как я); фертъ (древн. фръть) и херъ, может быть, — греч. слова, φόρτος и χείρ, употреблявшиеся y древних болгар, живших в греческом соседстве. Те буквы, которые теперь не имеют названия: ш, ю, ѱ в древности его могли иметь; во всяком случае в акростихе Константина стих для ѱ начинается словом печаль, а в статье Храбра название этой буквы сокращенно передано через пе в одном из Скитских Патериков (иногда называемом Азбучным; Троицк. Лавры № 701, Рум. Муз. № 307), переведенном в древности, мы читаем такие названия: „фита еже есть твердо велие“, ѡ — „он великий“.
Мы не имеем ни одного памятника, писанного кириллицей, который бы дошел до нас в подлиннике от времен слав. первоучителей. Древнейший из дошедших — надпись болгарского царя Самуила 993 г., сделанная на надгробном камне — при могилах его отца, матери и брата в церкви близь озера Пресны в Македонии. Следующие за нею кирилловские памятники, собственно церковно-славянские или древнеболгарские, написанные в разных местностях древней Болгарии, лишены дат и только по особенностям письма (по палеографическим признакам) относятся к XI в. Это — Саввино Евангелие (или Саввина Книга), очень неполное; Евангельские Листки Ундольского (два листа), Супрасльская рукопись (Четья-Минея на март месяц), Хиландарские Листки (два отрывка слов Кирилла Иерусалимского). Позднейших памятников, XII и XIII вв., писанных кириллицею в древней Болгарии, так называемых среднеболгарских, уже относительно много; с ХIV в. однородные памятники пишутся не только в Болгарии, но и в румынских землях — Молдавии, Валахии и Буковине. Старшие кирилловские памятники, написанные в древней Сербии и Боснии, начинаются с конца XII в. Древняя Русь стала пользоваться кириллицею, по-видимому, еще до крещения св. Владимира, со времени появления первых христиан в Киеве (при Игоре); древнейший русский её памятник, означенный годом, — великолепное Остромирово Евангелие, написанное, вероятно, в Киеве для новгородского посадника Остромира в 1056—1057 годах. Есть основание думать, что кириллица имела некоторое распространение в Моравии (где действовали Константин и Мефодий) и из неё в Чехии; во всяком случае Martyrologium Odonis, латинская рукопись XII в., находящаяся теперь в бенедиктинском монастыре в Райграде, близь Брюнна (в Моравии), имеет приписки одного из своих читателей, сделанные в XII или XIII в. кириллицею (между прочим, начало одного из слов Иоанна Златоуста в обычном церк.- слав. его переводе).
Употребляясь в разных странах православного славянского мира, кирилловская азбука имела некоторое разнообразие как в своем составе, так — особенно — в форме букв, смотря по месту и времени, в зависимости от особенностей языков и диалектов тех славян, которые ею пользовались.
Болгары X—XIII веков знали её в наибольшей полноте и в наибольшей близости форм букв к их греческим оригиналам. Это не мешало им пользоваться то большим, то меньшим числом букв. В одних их рукописях есть и ъ, и ь, в других только ъ, в третьих только ь. Одни рукописи имеют йотированные буквы їе, їѫ, їѧ в других их нет. Одни рукописи имеют букву ѕ в одной из ее форм, другие не имеют, и т. д. Форма букв y них была также не вполне одна и та же. Так, ы пишется то ъї, то ьї; рядом с вязью щ употребляется шт; буквы ц и щ в одних рукописях стоят на строке, в других имеют (как y нас) нижнюю черту под строкою, и т. д. Болгары конца ХIV в. уже перестали употреблять йотированные буквы (кроме ꙗ и ю);. и формы букв под их пером значительно уклонились от форм XI в. Что до сербов, то их рукописи отличаются отсутствием букв ѫ и ѧ (юсов простых и йотированных) и буквы ъ (y них обыкновенно только ь); сербы-боснийцы не употребляли сверх того буквы ꙗ, пользуясь вместо неё буквою ѣ. Формы букв y сербов также имеют свои особенности (всего больше у сербов-боснийцев). Русские рано утратили буквы ѫ, їѫ, їѧ; формы букв, не смотря на известную устойчивость русского письма, также понемногу изменились. Древние русские рукописи сохраняют первоначальный уставной вид букв; с XIV в. в них появляются сперва более беглое письмо полуустав, а затем вполне беглое — скоропись. Московский полуустав XVI в. послужил образцом для шрифта московских печатных книг этого времени, который сохраняется до сих пор в наших церковных книгах (см. ниже в особой статье о „Книгах и Книжном деле“). При Петре I, по инициативе великого государя, рядом с церковным шрифтом был введен в употребление в печати для книг светского содержания гражданский шрифт, представляющий в общем небольшое видоизменение церковного шрифта; он был изготовлен впервые в 1707 г. голландским мастером — „словолитцем“. Первая книга, напечатанная этим шрифтом в Москве, — Геометрия 1708 г.
Кириллица, в общем одна и та же, сохраняется теперь всеми славянами православными и униатами. Черноризец Храбр относит составление кириллицы св. Константпном-Кириллом к 6363 г. от сотворения мира, когда жили Борис князь болгарский, Растиць (т. е. Ростислав) князь моравский и Коцель князь блатенский (паннонский). Эта дата, вполне заслуживающая веры, может быть переведена на современное летосчисление двояко: или 855 г. (если считать от сотворения мира до рождества Христова, как считали одни греки, — 5508 лет), или же 863 г. (если считать то же время, вместе с другими греками, — в 5500 лет). Исторические данные, сообщаемые житиями свв. Кирилла и Мефодия и другими источниками, заставляют решительно остановиться на 863 г. (Бодянский и Дювернуа, игнорировавшие Храбра, на основании этих данных пришли к 862 г.).
Рядом с кириллицею издревле существует другая славянская азбука — глаголица. Памятники, ею написанные, почти столь же древни, как и кирилловские; ничего глаголического, подобного надписи 993 г., нет; но, напр., Зографское Евангелие XI в. ничем не уступает упомянутому выше Саввину Евангелию. К сожалению, все глаголические тексты, до нас дошедшие (Зографское Евангелие, Ассеманово или Ватиканское Евангелие, Мариинское или Григоровичево Евангелие, Синайская Псалтырь, Синайский Требник, Клоцов сборник со словами Иоанна Златоуста и других отцов), не имеют даты, и мы лишь по особенностям письма и языка можем считать их написанными в XI в.
Глаголические буквы в полном их составе не имеют сколько-нибудь значительного сходства ни с одною из известных азбук. Из многочисленных попыток ученых указать источник глаголицы ни одну нельзя считать удачною. Большинство ученых в настоящее время держится теории происхождения глаголицы от греческой скорописи (минускульного письма) VIII—IX в., — теории, впервые выставленной Тэйлором, — и верить, 1) что глаголица — то письмо, которое вошло в употребление у славян, соседивших с греками и принявших христианство еще до славянских первоучителей (Храбр сообщает, что эти славяне „римскими и греческими писмены нуждаахуся писати словенску речь без устроя“); 2) что она была Константином приспособлена к звукам славянского языка, и 3) что она древнее кириллицы, а потому, именно ей должно принадлежать название кириллицы. Но эта теория не выдерживает критики. Сколько грубых натяжек ни делается, чтобы объяснить, напр., глаголическое б из вязи (соединения) греческих скорописных μβ, ж из θθ, з из θ, ц из ζ, ч из τσσ, ш из σσ, — ничего удовлетворительного не получается; во всяком случае игнорируется тот факт, что греки, учители славян, около IX в. держались уже известной системы при передаче славянских звуков греческими буквами и довольно последовательно изображали звуки б через β (Βούλγαρος, Βορίσης), ж через ζ (ζουπάνος = жупан), ц и ч через τζ (Κοτζἱλης = Коцьл, Κριβίτζοι = Кривичи), ш через σ (Βουσεγραδἑ = Вышеград). Свидетельство Храбра о составлении Константином азбуки из греческих букв с прибавлением новых, им изобретенных, письмен — говорит вполне ясно, что во времена Храбра, через какие-нибудь 50 лет после кончины славянского первоучителя Мефодия (†885 г.), видели в Константине составителя кириллицы. Молчание Храбра о другой славянской азбуке рядом с кириллицею указывает на неизвестность ему чего-нибудь похожего на кириллицу. Мы не знаем, где жил Храбр; как видно из его статьи, он взялся за перо, чтобы показать противникам славянской азбуки и письменности, — грекам и грекоманам, — что славянская азбука, составленная святым человеком Константином (как это известно „всем“ славянским книжным людям), нисколько не ниже греческой азбуки, честь изобретения которой принадлежит язычникам; следовательно, Храбр писал там, где славянская азбука и письменность подвергались нападкам и нуждались в защите, где греки были сильны, где славянские книжники жили рядом с греческими. Мы вправе предположить, что местом, где жил Храбр, был греческий Солунь, окруженный славянскими селами, пользовавшийся славянами, как рабочими, прислугой и т. п., дававший в своих монастырях приют монахам славянам; иначе говоря, есть основание думать, что Храбр лучше чем кто другой мог знать о древнейшей славянской азбуке, её происхождении и её творце. Не мешает иметь в виду, что кирилловская надпись царя Самуила 993 г. свидетельствует о том, что в конце X в. в Македонии, сравнительно близко от Солуня, кириллица была наиболее обычным, если не единственным славянским письмом.
Мы не беремся дать какое-нибудь новое объяснение глаголице, но не можем не указать на близость её к кириллице и на возможность видеть в ней искусственно переделанную кириллицу. Глаголические буквы, в общем, не лишены сходства с кирилловскими (а через них иногда и с греческими уставными). Если кирилловская буква проста по своим составным элементам, то столь же проста и соответствующая ей глаголическая (сравни е, о, п, р); если кирилловская, напротив, отличается сложностью своей фигуры, — тоже можно сказать и о глаголической (сравни г, д, л, м, т). Что особенно важно, это — значительное сходство новых букв кириллицы с их глаголическими сестрами, особенно б, ж, ц, ч, ш, щ, ю, могущее получить объяснение лишь при допущении влияния кириллицы на образование глаголицы, а не наоборот (см. выше сказанное о кирилл. б, ц, ч, ш, щ, ю). Не лишне также заметить, что где кириллица, вслед за греческою азбукой, без всякой надобности имеет сложные буквы (ѹ, ы), там и в глаголице сложные буквы; как кириллица заключает в себе совсем не нужные для славянского языка, совершенно лишние греческие буквы (ι, ν, υ), так делает то же самое и глаголица.
Во всяком случае связь глаголицы с кириллицею не подлежит сомнению.
Глаголические, буквы, подобно кирилловским, имеют также числовое значение. В то время как кириллица следует здесь вполне за своим греческим оригиналом, глаголица имеет естественный порядок, так что в ней а = 1, б = 2, в = 3, г = 4 и т. д., но — что любопытно — в означении первых сотен обе азбуки совпадают (р и в той и в другой = 100, с = 200, т= 300, r = 400, ф = 500, х = 600).
Порядок букв в глаголице — тот же, что и в кириллице; названия глаголических букв — те же, что и кирилловских. Это видно из так называемого Abecenarium bulgaricum, глаголической азбуки с названиями её букв в латинской рукописи XII века.
Из древнейших глаголических памятников, выше названных, два — Зографское и Ассеманово Евангелия — имеют кирилловские приписки своих читателей, показывающие, что ими пользовались болгары, привыкшие к кириллице. В Синайской Псалтыри в крупном письме (в заглавиях) есть кирилловские буквы. В свою очередь в древних кирилловских книгах встречается глаголица Так, в среднеболгарском Охридском Апостоле XII в. в кирилловском тексте то отдельные слова, то целые строки написаны глаголицею.
Очевидно, глаголица употреблялась там же, где и кириллица. Исследование языка древнейших глаголических текстов показывает, что главные из них — Зографское и Ассеманово Евангелия и Синайская Псалтырь — написаны в древней Болгарии, всего скорее — в Македонии. Святцы при Ассемановом Ев. имеют имена нескольких местных солунских и струмицких святых (сверх того, Климента, епископа величского, автора ряда церк.-славянских поучений), что указывает на происхождение писца этого Евангелия из Солуня или из близкого к этому городу места. Что до Мариинского Ев. и Клоцова сборника, то рассеянные в их языке сербизмы говорят за написание их в области сербов или хорватов. Два глаголические памятника — Пражские отрывки (два листа с стихирами восточной церкви в обычном церк.-славянском переводе с греческого) и Киевские отрывки (также два листа с отрывком богослужебного текста по западному обряду в переводе с латинского) — по данным их языка написаны y западных славян: — первый в Чехии, второй едва ли не в Польше, что указывает на употребление глаголицы в пределах епархии первоучителя Мефодия. Таким образом, в XI и XII вв. глаголица была в употреблении в Болгарии, Сербии и Хорватии, в Моравии и Чехии, может быть в Польше. О России этого времени мы имеем данные лишь отрицательные. Русские писцы, по крайней мере некоторые, умели читать глаголицу и могли переписать глаголическую книгу кирилловским письмом; но сами не пользовались глаголицею. Лишь в виде исключений мы встречаем в русских книгах XI—XII в. отдельные глаголические буквы среди кирилловского текста. Так, в отрывке Евгениевской Псалтыри XI в. (20 листов) есть три глаголические буквы (инициалы); в сборнике слов Григория Богослова XI в. есть одна глаголическая буква, и др. Только в Московских глаголических отрывках, из сборника поучений XII в. (два листа), глаголические буквы рассыпаны по всему кирилловскому тексту. В ХV—XVI в. русские грамотники еще сохраняли понятие о глаголице и иногда пользовались ею для криптографии (тайнописи).
Глаголица также имела некоторое разнообразие и в своем составе, и в своих формах, смотря по месту и времени, в зависимости от особенностей языков употреблявших ее славян. Старшие памятники имеют круглую, или болгарскую глаголицу; младшие, с XII—XIII в., почти исключительно хорватские, пользуются уже угловатою, или хорватскою глаголицей, близкой по типу к латинскому готическому письму и, вероятно, происшедшей под влиянием последнего. Глаголические рукописи ХIV и XV в., по большей части богослужебные (часто с теми же церк.-славянскими текстами, которые употреблялись в то время в Болгарии, Сербии и России), довольно многочисленны; первая печатная глаголическая книга (служебник) появилась в Венеции в 1483 г. В конце ХIV в. на короткое время, вместе с богослужением на церковно- славянском языке, глаголица перешла от хорватов к чехам и через чехов к полякам, но ни y тех, ни y других не удержалась, оставив по себе след лишь в нескольких глаголических рукописях чешского происхождения.
В настоящее время глаголица сохраняется y тех немногих хорватов Адриатического побережья и на островах Адриатического моря, которые, будучи католиками, еще пользуются богослужением на церковно-славянском языке и известны под именем «глаголяшей». Эти хорваты пользуются церковными книгами новейшей глаголической печати. Хорватское предание приписывает составление (или изобретение) глаголицы блаженному Иерониму. Но из сказанного нами выше можно видеть, что это предание не имеет никакой цены. Поэтому остается довольствоваться догадками о творце (или творцах) глаголицы и о времени её появления. Мы считаем вероятною лишь одну из них: глаголица составлена учеником (или учениками) первоучителя Мефодия в пределах его моравской епархии во время поднятого здесь латинниками (немцами и их сторонниками славянами) гонения на славянское богослужение и славянскую письменность, ради спасения этого богослужения и этой письменности, так как главною причиной гонения был явно греческий характер кирилловского письма, исчезнувший при замене кириллицы глаголицею. Об этом гонении, принудившем часть учеников Мефодия бежать из Моравии, рассказывает нам греческое житие Мефодиева ученика Климента Словенского (см. ниже статью: «Климент eп. словенский»)
К таблицам
Таблицы: I представляет глаголическую и кирилловскую азбуку древнего типа во взаимном звуковом и числовом соответствии, как их принято изображать в современной печати; II заключает в себе кирилловскую азбуку из Остромирова Евангелия 1056—1057 г., дополненную отдельными буквами из других древних рукописей. Так, зело (между ж и з) взято из Листков Ундольского XI в., второй юс малый (перед ю) — из Саввина Евангелия XI в., йотированной е (6-я буква от конца) — из Святославова Сборника 1073 г., л и н с крючками (5-я и 4-я буквы от конца) — из Мстиславова Евангелия начала XII в.; последние три знака — две формы цифры 6 (употреблявшиеся также в значении буквы зело) и коппа = 90.
Литература. Проф. О. М. Бодянский, О времени происхождения славянских письмен (Москва 1855); Московские глагольские отрывки („Чтения в общ. ист. и древн." 1859, № 1). — Проф. Д. Ф. Беляев, История алфавита и новое мнение (Тэйлора) о происхождении глаголицы (Казань 1886). С. Г. Вилинский, Сказание черноризца Храбра о письменах славянских („Летопись историко-филологич. общ. при Новоросс. Унив.“, т. IX). — A. Е. Викторов, Последнее мнение Шафарика о глаголице („Летописи русской литературы и древности“, изд. проф. H. С. Тихонравовым , т. II и III). Prof. W. Vondrak,— Zur Frage nach der Herkunft des glagolitischen Alphabets („Arch. für slav.Philol.“, т. XIX). Geitler, Die Albanesischen und slavischen Schriften. Wien 1883. Проф. Н. К. Грунский, Памятники и вопросы древнеславянской письменности, т. I, Юрьев 1904 (Киевские и Пражские глагол. листы), Проф. А. Л. Дювернуа, О годе изобретения славянских письмен („Чтения в общ. ист. и древн.“ 1862, №2). Исследования по русскому языку; изд. Академии Наук, т. I. Спб. 1885—1895 (статья Храбра). Кирилло-Мефодиевский сборник, изд. Μ. П. Погодным, Москва 1865. Проф. Е. Ф. Карский, Очерк славянской Кирилловной палеографии (Варшава 1901); Надпись Самуила 993 г. („Русск. Филолог. Вести.“ 1889 г., №4). Архим ."Леонид (Кавелин), О родине и происхождении глаголицы и об её отношении к кириллице („Сборник Ак. Наук", т. LIII). Мефодиевский юбилейный сборник, изд. под редакциею орд. проф. A. С. Будиловича (Варшава 1885). Проф. Вс. Ф. Миллер, К вопросу о славянской азбуке („Журн. Мин. Нар. Пр.“ 1884, № 3). В. А. Погорелов, Заметка по поводу сказания Храбра о письменах („Известия Отделения русск. яз. и словесн. Ак. Наук“ 1901, кн. 4). Проф. А. И. Соболевский: Древний церковно-славянский язык. Фонетика (Москва 1891); Церковно-славянския стихотворения конца IX — начала X веков („Библиограф“ 1892 г.); Церковно-славянские стихотворения IX—X веков и их значение для изучения церк.-слав. языка („Труды XI Археологич. Съезда в Киеве ", т. II); К истории древнейшей церк.-слав. письменности („Русский Филол. Вестн.“ 1902 № 1); Славяно-русская палеография, конспект лекций, читан. в Спб. Археологическом Институте, два курса (Спб. 1908). Акад. И. И. Срезневский, Древние глаголические памятники сравнительно с памятниками кириллицы (Спб. 1866): Славяно-русская палеография XI—ХIV веков. Лекции (Спб. 1885). Taylor, Ueber den Ursprung des glagolitischen Alphabets („Arch. für slav. Philologie“, т. V). Профф.: Ф. И. Успенский, Т. Д. Флоринский и Л. Милетич. Надпись царя Самуила („Известия Русского Археологическ. Института в Константинополе“, т. VI). Проф. И. В. Ягич (V. Jagic), Четыре палеографические статьи, Спб. 1884 (разбор теории Гейтлера); Glagolitica, Würdigung neuentdeckter Fragmente, Wien 1890 (рецензия T. Д. Флоринского в „Киевск. Университ. Известиях“ 1890 г., № 11); Zur Enstehungsgeschichte der kirchenslavischen Sprache, Wien 1900 (рец. T. Д. Флоринского там же 1901, № 4).
* Алексей Иванович Соболевский,
д-р русского языка и словесности,
ординар. академик Императорской
Академии Наук, заслуженный профессор.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 10, стлб. 213. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1909 г. Орфография современная.
** Другие варианты написания буквы 
[Примечание редактора HTML-версии ПБЭ].