Книжное дело в христианской древности стояло, конечно, иначе, чем теперь; особенности его могут быть рассмотрены по следующим пунктам: 1) внешняя сторона книжного дела (материал, орудия письма, переписчики, распространение книг, библиотеки и утрата книг); 2) авторство; 3) критика и отношение публики к писателям.
I) В качестве материала для манускриптов в христианской древности употреблялись исключительно папирусная бумага, приготовлявшаяся на фабриках из египетского растения «папирус», и пергамент, выделывавшийся из кожи и получивший свое название от города Пергама, где был изобретен этого рода писчий материал. Папирус отличался своей сравнительной дешевизной и был в большем употреблении, чем пергамент. Последний по своей прочности более подходил для книг Священного Писания и книг богослужебных, назначенных для ежедневного употребления. Евсевий Кесарийский свидетельствует, что император Константин Великий, захотел одарить вновь устроенные храмы Константинополя, поручил ему написать на пергаменте — 50 томов с «избранными» (в богослужебных целях) местами из Священного Писания. Так как в те времена книгопечатание не было известно, то книги писалась от руки. Орудием для письма была пористая трость (calamus), расщеплявшаяся на конце. Древнехристианские писатели упоминают в качестве; писчего инструмента и грифель, или стиль (stylus), но или не точно (вместо «calamus»), или не в собственное смысле (vertere stylum имело специальное значение «исправлять написанное»). Дело в том, что стилем, который представлял собой палочку с одним концом заостренным и другим тупым, можно было писать только на вощеной дощечке; а последняя — употреблялась исключительно в школе и еще в качестве записной книжки. Что касается чернил, которыми писали на папирусе и пергаменте, то они приготовлялись из смолы и сажи, или из так называемой чернильной рыбы (sepia); употреблялись для письма и другие красящие вещества.
Авторы не всегда сами переписывала свои сочинения, чтобы издать их в свет, а иногда держали у себя для этой цели писцов и даже учили их искусству писать быстро и каллиграфически, о чем свидетельствуют два письма святого Василия Великого к его переписчикам. Последние не только копировали рукописи автора, но и писали под его диктовку. К такому способу изложения своих мыслей прибегал неоднократно Ориген и блаженный Иероним; беседы Иоанна Златоуста частью записывались скорописцами в то время, когда они произносились в церкви. Чтобы быстро записывать за диктующим поспешно автором, писцы употребляли сокращения и символические значки (notae, signa), которыми обозначались известные слоги, слова и даже целые обороты речи; писцы, знавшие такого рода стенографию, назывались у римлян нотариями (notarii), у греков — скорописцами. Если к этому прибавить, что интерпункция была почти в полном пренебрежении и что слова ставилась одно к другому очень близко, то будет понятно, что книги писались и переписывались далеко не без ошибок. Сами авторы, издавая свое сочинение через переписчиков, не всегда сверяли его с подлинником, — в чем сознается блаженный Иероним в письме к Люцинию. Конечно, при дальнейшей переписке сочинения, число допущенных в нем ошибок все увеличивалось, почему могла явиться, наконец, необходимость исправить текст; так нужно понимать намерение Василия Великого редактировать сочинение Григория Чудотворца «Разговор с Элианом». Порча книг происходила не только от неразборчивости написания, от небрежности и невежества переписчиков, но и от злонамеренного искажения текста еретиками; такую печальную участь испытали на себе некоторые сочинения Оригена и Илария Пиктавийского или Пуатьеского; на злонамеренную порчу своих книг жаловался Дионисий Коринфский. После этого не покажется странным, что иные христианские писатели (напр., Ириней Лионский и Руфин) заклинали переписчиков делать свое дело внимательно и без погрешностей.
Не смотря на такие трудности и неудобства переписки книг, последние пользовались большей, или меньшей распространенностью. Первому ознакомлению с новым сочинением иногда содействовало устроенное автором чтение в кругу избранных лиц, или вообще народа: так сочинение «Против Евномия» до выхода в свет было читано Григорием Нисским Григорию Богослову и блаженному Иерониму. А арианский писатель Асторий, следуя обычаю античных авторов, читал свои произведения в разных странах Востока всенародно. Гораздо важнее то обстоятельство, что писатели, издав свое сочинение в нескольких списках, рассылали их своим друзьям и знакомым и при этом иногда просили последних позаботиться о распространении книги. В числе почитателей того или иного автора, содействовавших успеху его издания (конечно, не материальному), мог оказаться предстоятель поместной Церкви; известен факт, что папа Феликс посредством, послания рекомендовал одну книгу Кесария Арелатского или Арльского. Что же касается распространения книг чрез книгопродавцев, то оно сопряжено было с денежными издержками для автора и в больших размерах не практиковалось. Как бы то ни было, любители науки и литературы имели возможность приобретать книги и даже составлять из них целые библиотеки, которые были, напр., у блаженного Иеронима, у пресвитера Филиппа Сидета, автора недошедшей до нас церковной истории, у арианского епископа Георгия и других. В христианской древности существовавли не только частные, но и церковные (общественные) библиотеки; сведения о них мы находим у блаженного Иеронима и Евсевия. Существование библиотек, конечно, не могло вполне предохранить книги от той массы случайностей, которая влекла за собой их потерю для потомства. Уже во времена Иеронима некоторые толкования Оригена на книги Священного Писания считались утерянными. Некоторые книги не дошли до нас вследствие преследования на них со стороны государственной и церковной власти. Известно распоряжение Константина Великого об истреблении арианских книг и подобное же распоряжение императора Аркадия — относительно евномианских книг, а императора Феодосия относительно книг, вообще несогласных с православной верой. Церковная власть также принимала меры против «вредных» сочинений, — примером чему может служить Александрийский собор 399 г., запретивший читать или иметь книги Оригена.
II) Вот те внешние условия книжного дела и литературной деятельности, среди которых приходилось работать древнехристианским писателям. Последние с благоговением относились к своему делу религиозного назидания, за которое должны дать отчет на страшном суде Божием, и приступали к нему с молитвой на устах. Поводом к написанию сочинения не редко служила просьба друзей и знакомых писателя; образовался в языке даже особый термин «подгонятель» для обозначена лица, производившего давление на волю христианского автора с указанной целью. «Подгонятелем» у Оригена был некто Амвросий, у блаж. Августина епископ Медиоланский Симплиций. Сократ написал свою церковную историю по поручению какого-то Феодора, а блаженный Иероним обширный комментарий на книгу пророка Исаии составил по просьбе женщины Павлы. Вообще женщины несколько раз обращались к блаженному Иерониму, интересуясь даже чисто научными вопросами. Так как письма известных христианских деятелей имели не редко общий интерес, то они публиковались (в виде исключения — даже без согласия авторов), образуя собой особый род древнецерковной литературы. Любознательность читателей и общение с ними поддерживали в писателях их благородное рвение к литературной деятельности. Плодовитость древних авторов, напр. Оригена, написавшего 6.000 сочинений по свидетельству Епифания Кипрского, блаж. Августина, Феодора Мопсуестийского, Аполининария Лаодикийского, святого Иоанна Златоуста, Феодорита Кирского, блаж. Иеронима и других, изумительна, — если даже допустить согласно с некоторыми сведениями, что они посвящали своему труду не только дни, но иногда и ночи. Приходится признать, что древние авторы всегда заботились о тщательной обработке сочинений, которые писались даже путем диктовки к невыгоде для стройности и ясности изложения, и не считали необходимым для себя знакомство с литературой предмета. Блаженный Иероним сам свидетельствует о себе, что он мало читал Августина и Иоанна Златоуста. Геннадий Массилийский или Марсельский, по его собственному признанию, не читал много сочинений, которые обозревал в своем произведении «Liber de scriptoribus ecclesiaticis».
Побуждением к многописательству могло быть для автора стремление послужить своими знаниями нуждам времени и даже желание получить известность, но вовсе не материальные расчеты, так как издание книг приносило автору одни расходы; лишь немногие христианские писатели имели своих «меценатов», каким был для Оригена его «подгонятель» Амвросий. Произведения древних, по своему содержание и характеру, делятся на классы точно так же, как и современные богословские сочинения. Особенностью того времени нужно считать поэтически-песенную форму произведений, к которой прибегали писатели, искавшие популярности у народа, например Арий. Переводов с греческого на латинский и наоборот, до нас сохранилось не много, так как этот род литературной деятельности считался очень трудным.
Сочинения христианских авторов сопровождались оценкой со стороны критиков и пользовались большей или меньшей известностью в среде читающей публики. От критика требовалось хорошее знание предмета, о котором он судил, беспристрастие, указание недостатков без всякой придирчивости в духе такой снисходительности, что умному писателю можно было простить промахи в понимании самого христианского учения. Критика особенно вооружалась против плагиата и заимствований, замаскированных посредством порицания того автора, откуда сделано заимствование. Христианские писатели высоко ценили здравую критику и искали случая услышать отзыв о своем сочинении от компетентного лица; некоторые, в том числе Диодор Тарсийский, обращались с указанной целью к Василию Великому, который считался одним из лучших критиков богословских сочинений; но и сам Василий, прежде чем издать свое сочинение «О Святом Духе», послал его для критики Амфилохию Иконийскому. Много критических замечаний и отзывов сохранилось в церковной истории Евсевия, в сочинении Иеронима «De viris illustibus» и у Геннадия Массилийского в сочинении «De scriptoribus ecclesiaticis». Но наряду с благожелательной и целесообразной критикой существовало и притязательное критиканство, возникавшее иногда на почве личных отношений и старавшееся как можно более досадить разбираемому автору. Критики этого рода иногда объясняли свои нападки на писателей ревностью по благочестию и объявляли неугодных лиц еретиками; иногда грозили доносом и гражданским судом и прибегали к другим недостойным средствам. В одной из анонимных брошюр, которых много ходило в обществе, обвинялся в не православии святой Василий Великий. Нужно заметить, что пример пристрастной недоброжелательной критики показали корифеи церковной литературы: блаж. Иероним и Феодорит Кирский, из которых первый полемизировал с Руфином, а второй с Кириллом Александрийским, тоже не остававшимся в долгу. Но не одни неприятности выпадали на долю древнехристианских авторов. Общество относилось с глубочайшим уважениям к писателям, в особенности к талантливейшим из них. Этой славой пользовался Ориген, получивший название Адаманта и Халкентера, говорят историки Евсевий, Сократ. О необыкновенной популярности Василия Великого свидетельствует Григорий Богослов; есть много указаний и фактов относительно известности других древнехристианских авторов. Христиане даже в домашних беседах цитировали замечательных церковных авторов. Слава последних распространялась и за пределами христианского мира в кругах ученых язычников, как это достоверно известно, относительно Оригена, Василия Великого и Иоанна Златоуста, и способствовало торжеству христианства над язычеством.
См. подробнее у проф. Ал. П. Лебедева, Профессия церковного писателя и книжное дело в древнехристианское время в "Прибавлениях к Твор. св. отц". XXXVI (1888 г.), кн. I, стр. 153—252. Ср. Любкер, Реальный словарь классических древностей, в переводе проф. В. И. Модестова V (Спб. 1887), 1144—1145. [Theodor Birth, Das antike Buchwesen in seinem Verhaltniss zur Literatur, Berlin 1882. Karl Dziatko, Zwei Beitrage zur Kenntniss des antiken Buchwesens (als Manuscript gedruckt), Gottingen 1892. Ср. у А. Эдершейма в переводе о. М. П. Фивейского. Жизнь и время Иисуса Мессии I, Москва 1900, стр. 29, а равно все труды касательно текста свящ. Писаний — новозаветных Scrivener — Miller. Tischendorf — Gregory, Gregory, E. Nestlle и по (греко-латинской) палеографии Gardthausen'a ,, Thomson'а. Ср. и статью проф. А. П. Кирпичникова в "Энц. Словаре" Брокгауза и Ефрона полут. XXIX, стр. 452— 455.]
* Попов Александр Васильевич,
кандидат Спб. Историко-филологического института,
преподаватель мужской гимназии в г. Ялте, Таврической губернии.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 11, стлб. 339. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1910 г. Орфография современная.
