Богохульство принадлежит к группе преступных деяний, направленных против веры и ограждающих ее законов. Подобные деяния впервые предусматриваются законодательством евреев, а оттуда, чрез каноническое право, переходят и в уголовные кодексы новых народов.
Относительно богохульства еврейское право постановляло: «и детям Израиля скажи: кто будет злословить Богу моему, тот понесет грех Свой, и кто хулительно произнесет Имя Всевышняго, да умрет, да побиют его каменьями, будет ли это свой или чужеземец» (Левит. 24, 15, 16). Тот же взгляд отразился и на римском праве христианской эпохи, вытеснив господствовавший до того времени принцип онаго: «deorum injurias diis curae», т. e. — наказание за оскорбление богов вверяется их личной заботе. Вот почему в 77-й новелле Юстиниана о богохульниках говорится следующее: «так как некоторые, кроме чародийства, произносят также хулительныя слова, клятву, божбу, чем возбуждают гнев Божий, то мы обращаемся к этим людям (с предупреждением), чтобы они воздержались от таких поступков, хранили в сердце страх Божий и подражали людям, нравственно живущим, ибо вследствие таких поступков посылаются на страну гонения, землетрясение и чума; поэтому виновные подлежат заключению, а затем и смертной казни, дабы от попустительства таких преступлений не погибли самые народы и целыя государства».
Но полная формулировка богохуления получилась лишь в каноническом праве. Так, здесь вместе с богохулением в тесном смысле появляется богохуление особого вида, а именно, — когда предметом поношения являются Божия Матерь и признаваемые церковью святые, при чем этот вид богохуления карается только тогда, когда он совершен публично, при многолюдном собрании (multis coram astantibus publice) — в виду того, что в этом преступлении усматривается посредствующий умысел совратить присутствующих к отпадению от божественного учения. Кроме того, к богохулению каноническое право отнесло божбу и в особенности лжеприсягу. При божбе различалась клятва каким-либо небожественным существом от клятвы Богом, как существом физическим, или частями его существа (волосами, головой); сюда же относилось и призывание имени Бога всуе, без достаточного к тому основания. К подобным воззрениям канонического права примыкает и светское законодательство средних веков и даже начала нового времени, каковы, например, известное «Abschied und Befehl auf dem Reichstag; zu Worms» 1495 г. — в Германии и ордонанс 1670 г. — во Франции, а также городские права, особенно право города Шпейера). Тот же, затем, взгляд переходит в Bambergensis и в Каролину, которая, между прочим, грозила наказанием «an Leib, Leben oder Glieder» (в отношении тела, жизни или членов) тому, «кто Богу приписывает то, что не преличествует Богу, или своими словами отнимает у Бога то, что принадлежит ему, всемогущество Божие, оскорбляет Его Святую Матерь Деву Марию». Но мало-помалу в практику судов по подобным преступлениям начинает врываться стремление смягчить излишнюю суровость закона, особенно в виду субъективных обстоятельств вроде легкомыслия, опьянения, невежества, или чистосердечного раскаяния. Вследствие этого во всех подобных случаях смертная казнь, полагавшаяся за богохуление, начинает заменяться не только телесным наказанием, но нередко и денежною пенею. Затем, в ХVІІ столетии, наряду с уменьшением ответственности за богохуление, значительно изменяется и самый объем этого преступления. Так, прежде всего исчезает уголовная наказуемость божбы, клятвы (о ней, например, уже не упоминается в Allgemeines Preussisches Landrecht 1794 г.); самое богохуление по немецкому земскому праву уже перестает наказываться смертною казнию и определяется так: «что публично высказанными грубыми богохульствами дает повод к общему соблазну», т. е., на первый план выдвигается момент возбуждения соблазна, а не прежнее понятие об оскорблении Божества. В Австрии еще Терезиана 1768 г. ставила богохуление во главе всех тяжких преступлений и объясняла это опасением чтобы всемогущий Бог по праведному гневу сам не наказал попустительные власти и всю страну» Но уже по кодексу Иосифа II (1787) богохуление рассматривается со стороны нарушения им интересов религиозной общины и возникающей отсюда опасности для государственного спокойствия; богохульник наказывался заключением в дом для умалишенных до тех пор, пока не раскаивался в своем преступлении. Во Франции смягчение ответственности за богохуление началось еще ранее; так, еще в ХVІ в. здесь исчезает применение к богохулению смертной казни, при чем за случаи более легкие стала назначаться денежная пеня, а за более тяжкие — наказания телесные, переходившие, при повторении преступления, в наказания членовредительные. Правда, в ХVІІ в. при Людовике ХІV эдикт 1666 г. снова возвращается к строгим наказаниям за богохуление, доходящим до смертной казни простой и даже до квалифицированной, вроде колесования, четвертования и т. п.; но затем, в конце того же столетия и в ХVІII в. практика вновь возвратилась к значительно более смягченной наказуемости богохуления.
Вместе с реформацией появляется и усердно разрабатывается мыслителями, каковы: Мильтон, Спиноза и особенно — Локк, идея веротерпимости, которая имела сильнейшее влияние на изменение группы религиозных преступлений и самую юридическую конструкцию посягательств этого рода. Так, господствовавшая до того, как мы видели, идея о том, что богохульник посягает на самое Божество или на самую веру, стала вызывать справедливые возражения. «Невозможно, чтобы Божество было оскорблено, говорит Фейербах в § 303 своего учебника, немыслимо, чтобы оно мстило человеку за оскорбление; нелепо, чтобы оно было удовлетворяемо наказанием оскорбителя», а комментатор Фейербаха Морштадт поясняет эти положения так: невозможно — потому, что Божество недосягаемо для преступника; немыслимо — ибо иначе пришлось бы приписать Всеблагому Существу потребность мести, между тем нельзя говорить о потребности мщения у лица, имеющего безграничную силу предупреждения; нелепо, ибо нельзя говорить об удовлетворении того кто неуязвим и не нуждается в человеческих страданиях.
Последствием этого учения было то, что криминалисты от понятия посягательства (в религиозных преступлениях и, в частности, в богохульстве) на Божество, перешли к понятию посягательств на права религиозных обществ и их членов, оскорбляемых в их наиболее дорогих убеждениях и стесняемых в наиболее ценном проявлении их свободы. Основатель этого воззрения Штюбель утверждает, что, понося и унижая предмет верования какого-либо лица, тем самым оскорбляют и самое лицо, ибо для человека нет более тяжкого оскорбления, когда уничижают, порицают, хулят или насмехаются над тем предметом, который, по искреннему убеждению этого лица, составляет его святыню. То же говорит и Гролльман. А Фейербах, кроме того, поясняет: церковь, как моральное лицо, имеет право на честь; кто унижает цель ее бытия, унижает и самое общество, верующее в нее; кто ругается над предметами религиозного почитания или поклонения, служащими целью церковного единения, тот ругается над самою церковью.
Таким образом, государственное и общественное значение религиозных посягательств совершенно стушевывается, и они входят в область посягательств против частных (как физических, так и юридических) лиц, причем богохуление и кощунство отходят в область оскорблений, а различные виды посягательств на свободу вероисповедания — в группу посягательств на свободу вообще. Этих, отчасти, воззрений держалось общее земское уложение Германии 1794 г. Гораздо далее в отрицании государственного и общественного значения религии и необходимости ее охраны пошло французское революционное законодательство. Так, кодекс 1791 г. совсем не знал религиозных посягательств, а закон 7 вандемиера ІV года, хотя и предусматривал случаи оскорбления предметов религиозного почитания в местах, назначаемых для отправления культа, но имел в виду не столько направленные против религии посягательства, сколько злоупотребления, учиняемые в интересах какого-либо вероисповедания, как например, принуждение к соблюдению праздников, к участию в издержках культа, выставление предметов религиозного поклонения вне назначенных для того мест, публичное совершение недозволенных церемоний, злоупотребления, учиняемые духовными лицами и т. п.
Однако изложенное учение о существе религиозных посягательств вообще и богохульства в частности, — учение, вполне соответствовавшее общим воззрениям конца XVIII века на сущность преступления, оказалось односторонним и неполным. В самом деле, религия является не только одним из важнейших благ отдельных лиц, не только интересом, около которого группируются известные церковные общения, но она, по-крайней мере в большинстве современных государств — является одним из самых главных условий развития и существования обществ, одним из тех основных устоев, на коих покоятся государственная и общественная жизнь. Поэтому-то религия представляется ценнейшим публичным достоянием, охрана коего вызывается не только соображениями об отдельных, к тому или другому исповеданию принадлежащих, верующих, но и интересами всего государства. «Нравственность и религия, говорит Гепп, образуют настоящие основы государства и гражданского союза, а потому защита религии составляет один из священнейших государственных интересов». Стоящий на той же точке зрения Миттермайер (в комментариях к учебнику Фейербаха) утверждает, что основание наказания богохуления заключается в том, что государство в высшей степени заинтересовано в защите религиозных чувств, равно как и предметов религиозного почитания. Посягательство на религию не только оскорбляет религиозные чувства отдельных лиц и целых народных масс, но, при безразличном отношении закона к таким деяниям, может поколебать уважение к религии и подорвать основы государственной жизни. Из западных ученых того же воззрения держатся Россгирт, Тотман, Вахтер, Вальберг и Берпер, а из наших — Кистяковский, Таганцев и Белогриц-Котляревский. По словам Гуго Мейера, современные кодексы отказались видеть в религиозных преступлениях посягательство на известные частные права, но признают здесь нападение на призвание государства охранять религиозные воззрения и учреждения, в виду их общественного, нравственного значения. «Религия, — говорит один из новейших исследователей вопроса о постановке религиозных посягательств, Колер, охраняется государством, как один из тех высших культурных человеческих интересов, установление и развитие которых составляет задачу государственной жизни». Этою публичностию защищаемых государством религиозных интересов только и может быть объяснено, почему религиозные посягательства преследуются не как нападения на честь и свободу отдельных лиц, страдающих от этих посягательств, а в порядке публичном, и почему наказания за эти посягательства назначаются иные, чем за посягательства против чести частных лиц. Только с этой точки зрения государственного значения посягательств этого рода может быть выяснена различная постановка их в отдельных современных законодательствах, при чем относительная тяжесть уголовной наказуемости сих посягательств определится, судя по значению религии в данном государстве, по взаимным отношениям религиозных обществ в оном и, наконец, — по тому значению, которое придается, среди других вероисповеданий, господствующей в том государстве вере.
Сообразно этому религиозные посягательства будут поставлены совершенно иначе в государствах: 1) где известное исповедание имеет значение господствующего, 2) где хотя одно исповедание и признается религиею государственною, но без предоставления ей преобладающего пред прочими значения и 3) где церковь и государство поставлены совершенно независимо друг от друга (по определению Кавура, «libera chiesa in libero stato»).
Переходя за сим к рассмотрению постановки религиозных посягательств в отдельных современных уголовных кодексах, нельзя не заметить, что к приведенным выше доктринам XVIII века всего ближе и по ныне стоит законодательство французское. Во Франции code penal религиозным посягательствам посвящено пять статей (260—264) § VIII, гл. I, кн. III, причем кодекс совершенно не предусматривает случаев богохуления и порицания веры и ее догматов, когда таковые не соединены с надругательством над священными или освященными предметами. Наказание за эти посягательства по code penal идут от денежной пени, 16—500 франков и до заключения в тюрьму, на 6 дней — 6 месяцев, а нанесение побоев духовному лицу какого-либо исповедания, при исполнении им обязанностей его звания, влечет за собой и лишение прав — degradation civique, — если только не вызывает более сильного взыскания по другим статьям того же кодекса. Кроме кодекса, во Франции по отношению к этим посягательствам принимаются еще законы: 19 марта 1859 г. (о терпимых или допускаемых вероисповеданиях), 25 марта 1822 г., 10 сентября 1830 г. и 29 июня 1881 г. Постановления бельгийского кодекса (ст. 142—146) совершенно тождественны с французскими, за исключением только того, что он дает охрану не только вероисповеданиям, признанным таковыми государством, но и всяким вообще религиозным единениям лиц, одинаково верующих. Новейший итальянский кодекс (1890 г.) говорит о преступлениях против свободы вероисповеданий в ряду преступлений против прав, гарантированных конституцией (ст. 140 до 144). Наказание — штраф от 50 до 3000 лир и заточение от 3 до 30 месяцев. По кодексу нидерландскому (ст. 145—147) религиозные преступления облагаются пенею до 120 флоринов или влекут за собою тюрьму на срок не свыше 1 года.
Несколько иной характер имеют постановления германского кодекса. Он сходен с французским в том отношении, что одинаково исходит из принципа религиозной свободы, в силу коего каждому предоставляется свобода исповедовать любую веру и полная свобода научного разбора вопросов религии и философии, при чем обнаружение тех или других религиозных воззрений не подлежит стеснению. Равным образом, подобно французскому, германское законодательство предоставляет свободу перехода из одного вероисповедания в другое, и действие уголовного закона имеет место лишь в том случае, когда такой переход является результатом принудительных мер. Но, исходя таким образом из идеи религиозной свободы, германский кодекс старается оградить как государственную религию, так и все иные, допускаемые в государстве исповедания, от всякого посягательства не только на свободное отправление их культа, но и на их догматы и учение. Отсюда далее в самом оглавлении того отдела германского уголовного уложения, который трактует о религиозных преступлениях, замечается большая полнота и широта по сравнению с кодексом французским и подражающими последнему. И, действительно, по кодексу германскому к отделу религиозных преступлений относятся: а) богохуление и б) препятствование богослужению. Первое делится на отдельные преступления, а именно: 1) возбуждение соблазна хулением Бога, 2) поругание церкви и веры и 3) учинение в церкви или ином назначенном для религиозных собраний месте, оскорбительного бесчинства. Наказание за все эти преступления одинаково — тюрьма на срок не свыше 3-х лет. Второе делится на две группы преступлений — препятствование совершению публичного богослужения и прерывание богослужения, безразлично публичного, или частного. Наказание за то и другое — одно и то же — тюрьма не свыше 3 лет. Кроме того, отдельно стоят похищение трупа или его частей, разрушение и оскорбление могил и оскорбление предметов религиозного чествования (ст. 168) — тюрьма до 3-х лет или пеня в 1500 марок, иногда с лишением почетных гражданских прав. Из религиозных проступков, караемых полицейскими законами, германский кодекс знает несоблюдение воскресных и праздничных дней. Наказание — арест до 2 недель, или денежная пеня но свыше 60 марок. По венгерскому уголовному уложению преступления и проступки против религии и свободы вероисповеданий (глав. IX, ст. 190—192) поставлены на ряду с посягательствами на права, охраняемые конституцией. Наказание — пеня до 1000 флоринов или тюрьма до 1 года. По проекту нового австрийского уложения все религиозные преступления и проступки делятся на 3 группы, а именно: препятствование богослужению или прерывание оного, оскорбление святыни, куда относится и богохуление (Gotteslasterung), словесное оскорбление духовного лица при совершении им обязанностей своего сана, оскорбительное бесчинство на кладбище и распространение религиозного вероучения, запрещенного австрийскими государственными законами. Наказание — тюрьма или исправительный дом (Zuchthaus) на срок не свыше 3 лет или пеня до 600 флоринов.
В России первые постановления относительно религиозных посягательств встречаются в уставах св. Владимира и Всеволода, при чем постановления эти носят на себе все отличительные признаки норм византийского церковного права, перешедшего на Русь чрез номоканон Иоанна Схоластика и номоканон в XIV титулов, вместе с христианством. Но вплоть до уложения царя Алексея Михайловича из обширной группы посягательств этого рода наибольшее внимание и церкви и государства вызывали соблюдение языческих обрядов, склонение в ереси и суеверия с волшебством. Собственно богохульство впервые предусматривается этим именно уложением здесь, в главе 1-й — «о богохульниках и о церковных мятежниках»; — статья 1-я говорит о богохулении (о религиозных преступлениях говорится еще и в XXII главе), при чем таковым преступлением признается: возложение хулы на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на родившую его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на Честный Крест, или на святых Божиих угодников — и при том безразлично — иноверец ли это совершит или русский человек. Наказание — смертная казнь сожжением, безотносительно к тому, где и при каких условиях было учинено таковое богохульство.
Значительные видоизменения этого определения были внесены законодательством Петра Великого. Воинский устав (арт. 3 и 4) разделил это преступление по объектам хулы на два вида: к 1-му отнесены те, которые имени Божию хуление произносят, оное презирают и службу Божию поносят и ругают Слово Божие и Св. Таинство; за это деяние полагалось прожжение языка и затем отсечение главы. Второй же вид составляло поношение Богородицы и Святых ругательными словами, а по морскому уставу — и поношение Св. Писания и веры кафолической; наказание — отсечение сустава или «лишение живота». Следует при этом заметить, что во всех этих случаях виновный подлежал наказанию одинаково, «хотя сие в пьянстве или в трезвой жизни учинится», но за то артикул 6-й указывал те случаи, когда слова хулителя никакого богохуления не содержат, а произнесены только по легкомыслию. За таковое легкомыслие в 1-й и 2-й раз полагалось заключение в железо на 14 дней, вычет жалованья за месяц (по гошпитали) или гонение шпицрутенами, а в 3-й раз— аркебузирование. Наконец, в артикуле 5-м воинского устава установлено особое наказание для тех, которые слышали богохуление, но не донесли о нем, за что виновный «яко причастник богохуления» имел быть лишенным живота или своих пожитков. Реакция против этих суровых наказаний замечалась в проекте уголовного уложения Елизаветы Петровны (1754 г.), где, между прочим, предполагалось богохульников отсылать «в духовное правительство» на увещание «и если он раскается, а иноверец — примет православную веру, то поступать с ними по правилам каноническим, а нераскаянных отсылать к светскому суду»; тоже начало проводилось и в проекте уложения 1813 г. При Екатерине II о богохулении трактовалось в уставе благочиния 1782 г., причем по ст. 195 под таковым понималось возложение хулы на Господа Бога, Богородицу, Честный Крест и Святых. При составлении в 1832 г. свода законов российской империи все религиозные преступления были отнесены ко 2-му разделу 1-й книги XV-го тома; богохуление же занимает 1-ю главу этого раздела, вместе с порицанием веры. Тоже самое место за религиозными преступлениями было сохранено у нас и в уложении 1845 г., но из богохуления были выделены при этом случаи оскорбления святыни, каковые и помещены совместно со случаями нарушения благочиния в церквах и оскорбления духовных лиц, при чем к этой последней категории были отнесены даже случаи убийства, или изувечения и поранения священнослужителя. Нужно заметить, что уже к этому времени религиозные преступления подверглись такой детальной разработке в нашем уголовном кодексе, что перечисление их по уложению 1845 г. занимало целых 81 статью — количество, которого не было отведено для религиозных преступлений ни в одном из западных уголовных кодексов того времени. В действующем нашем уголовном уложении (изд. 1885 г.) преступления религиозные, или «преступления против веры и ограждающих оную постановлений» занимают 2-й раздел части 1-й, статьи 176—240 (всего 64 статьи), из которых собственно богохулению отведены ст. 176—181. Богохуление определяется здесь так: «кто дерзнет публично в церкви с умыслом возложить хулу на славимаго в Единосущной Троице Бога, или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на Честный Крест Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на безплотныя Силы Небесныя, или на Святых угодников Божиих и их изображения, тот подвергается лишению всех прав, состояния и ссылке в каторжную работу в рудниках на время от 12 до 15 лет. Когда сие преступление учинено не в церкви, но в публичном месте, или при собрании более или менее многолюдном, то виновный приговаривается к лишению всех прав, состояния и к ссылке в каторжную работу на заводах на время от 6 до 8 лет» (ст. 176). «Учинивший сие преступление хотя и не публично и не в многолюдном собрании, но однакож при свидетелях, с намерением поколебать их веру или произвести соблазн, приговаривается к лишению всех прав, состояния и к ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири» (ст. 177). «Кто в публичном месте, при собрании более или менее многолюдном, дерзнет с умыслом порицать христианскую веру или православную церковь, или ругаться над Св. Писанием, или Святыми Таинствами, тот подвергается лишению всех прав, состояния и ссылке в каторжную работу на заводах на время от 6 до 8 лет. Когда сие преступление учинено не в публичном собрании, но однакож при свидетелях и с намерением поколебать их веру или произвести соблазн, то виновный приговаривается к лишению всех прав, состояния и к ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири» (ст. 178). «Кто, будучи свидетелем произносимого в публичном месте с умыслом богохуления или поношения Святых угодников, или же дерзкого, с намерением поколебать в ком-либо веру, порицания христианского закона вообще, или в особенности церкви православной, или же ругательства над Священным Писанием и Святыми Таинствами, не дает о том знать надлежащему начальству для прекращения соблазна, тот за сие подвергается заключению в тюрьме от 4 до 8 месяцев, или аресту от 3 недель до 3 месяцев» (ст. 179). «Если будет доказано, что дозволивший себе в публичном месте произнести слова, имеющие вид богохуления, или поношения Святых Господних, или же порицания веры и церкви православной, учинил сие без умысла оскорбить святыню, а единственно по неразумию, невежеству или пьянству, то он подвергается заключению в смирительном доме на время от 8 мес. до 1 года и 4 мес. с потерею некоторых особенных прав и преимуществ, или заключению также в смирительном доме, без ограничения в правах и преимуществах, на время от 4 мес. до 8 мес., или. наконец, заключению в тюрьме на время от 4 мес. до 1 года и 4 мес.» (ст. 180). «Кто в печатных или хотя и письменных, но каким-либо образом распространяемых им сочинениях дозволит себе богохуление, поношение Святых Господних, или порицание христианской веры, или церкви православной, или ругательства над Священным Писанием и Святыми Таинствами, тот подвергается лишению всех прав, состояния и ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири. Сим же наказаниям подвергаются и те, которые будут заведомо продавать или иным образом распространять такие сочинения» (181 ст.). Таким образом оказывается, что богохуление по нашим уголовным законам, по строгости уголовной кары, принадлежит к важнейшим преступлениям. Таким же оно остается и по внесенному ныне на рассмотрение Государственного Совета проекту нового уголовного уложения, хотя уголовная кара здесь значительно легче, как, впрочем, и по всем другим преступлениям в этом проекте.
Литература.
Katz, Ein Grundriss des kanonischen Strafrechts. 1881 г.; S. Mayer, Geschichte d. Strafrechte. 1876 г. Wahlberg, Die religiosen Beziehungen (в его Gesammelte Schriften т. I) Tissot, Le droit penal. Севоров, О церковных наказаниях; Л. С. Белогриц-Котляревский, Преступления против религии в важнейших государствах Запада. 1886 г.; Рефераты В. Д. Спасовича и Н. С. Таганцева, — О преступлениях против веры и О религиозных преступлениях и об основаниях к их будущему пересмотру (в ІІІ т. протоколов Юридического Общества при С.-Петербургском Университете); Ф. Г. Тернера, Свобода совести и отношение государства к церкви (ІІІ-й т. Сборника государственных знаний, издан. В. П. Безобразовым); Объяснения к проекту нового уголовного уложения т. IV, 1895 г.
* Николай Федорович Марков,
кандидат канонического права С.-Петербурского университета,
помощник юрисконсультанта при Священном Синоде.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 2, стлб. 849. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1901 г. Орфография современная.
