Обыкновенно различают два понимания вечности: 1) под нею разумеют бесконечно — продолжающееся время, бесконечную сумму моментов, из которых слагалось, слагается и будет слагаться прошедшее, настоящее и будущее. Говорят: мир вечен, разумея, что он всегда существовал и будет существовать, причем процесс существования заключается в постоянных изменениях в нем происходящих, которые измеряются временем. 2) под вечностью понимают нечто противоположное времени, то, что не допускает в себе никаких изменений и в чем поэтому нет ни прошедшего, ни будущего. Истинное бытие, говорят, не мыслимо существующим во времени. Во времени возможно лишь бывание, становление. Процесс существования во времени заключается в том, что предмет или существо непрестанно переходят от одной формы бытия к другой. Каждый отдельный момент имеет своим содержанием никогда не осуществимое стремление принять устойчивую форму. Таким образом то, что живет во времени, характеризуется лишь стремлением к действительному существованию, к действительному бытию, но оно лишь бывает, а не есть действительно. Понятия бытия и вечности оказываются совпадающими, и ясно, что предикаты действительно существующего и вечного должны быть прилагаемы к одному Богу. Только второе понимание вечности должно быть признано правильным. Понятия перемен и вечности взаимно исключают друг друга. В сущности даже отрицающие бытие Божие и называющие мир вечным разумеют не то, что вечна солнечная система или вечно наклонение земной оси к эклиптике под углом в 23°. а то, что вечен неизменный субстрат мира — материя или энергия, вечны неизменные законы, управляющие мировыми переменами, т. е., значит, вечно нечто не подлежащее условиям времени. С точки зрение тех представителей эволюционной философии, которые не признают существования неизменных законов природы и неизменности норм мышления, не существует ничего вечного и вечности, а есть лишь время. Если мы примем во внимание, что изменения в проявлениях субстрата, совершающаяся по необходимости, не мыслимы без изменения в самом субстрате, то мы должны принять диллему, что действительно вечен или только Бог, или нет ничего вечного. Мы верим в бытие Божие (см. Бог) и следовательно в Его вечность, но вместе с этим допустима и должна быть принята вера, что нечто, что не является вечным само но себе, может стать вечным, т. е., что стремление конечного существа принять окончательно устойчивую форму может осуществиться, и тогда это существо из бывающего станет действительно сущим. Ясное учение о вечности Божией, выраженное хотя и не в философских терминах, но в доступных пониманию всякого предложениях о неизменяемости и бесконечной продолжаемости Божественного существования находится в Божественном Откровении, и не находится ни в книгах, ни в предании никакой религии, не имевшей одним из своих источников откровения. Классический текст о вечности Божией есть: «Я есмь Сущий» (Исх. 3, 14; ср. Второз. 32, 40). О вечности Божией говорится в псалме Моисея: «пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний» (Пс. 89, 5; см. там же ст. 2). В 101 псалме (13 и 26 — 28). У пророка Исаии (40, 28; 41, 4; 43, 10; 44, 6; 48, 12; 57, 15). У пророка Иеремии 10, 10. В Новом Завете: во 2 Петр. 3, 8; у апостола Павла 1 Тим. 1, 17 и 6, 16; в Апокалипсисе 1, 8 и 17; 4, 8—10; 11, 17. И везде в Священном Писании вечность Божия неизменно и несомненно предполагается. В языческих религиях идея существа, не подлежащего условиям времени, не находит себе ясного выражения, но в языческой философии эта идея формулируется и развивается очень рано. Уже элеаты своим учением о бытии и бывании много содействовали выяснению взаимного отношения понятий времени и вечности. Позднее Платон в своем Тимее формулирует учение об этом взаимоотношении таким образом. Отец вознамерился создать вселенную по образцу существа вечного (идей). «Но природа-то этого существа действительно вечная; а это свойство сообщить вполне существу рожденному было невозможно; тогда он придумал сотворить некоторый подвижной образ вечности, и вот, устрояя заодно небо, создает пребывающий в одной вечности вечный, восходящий в числе образ, — то, что назвали мы временем. Ведь, и дни и ночи, и месяцы и годы, которых до появления неба не было, — тогда вместе с установлением неба подготовил он и их рождение. Все это — части времени, а что мы называем было и будет; но по истине идет к ней только есть; а было и будет прилично прилагаются собственно к рождению идущему во времени, так как это — движения; всегда неподвижно тожественному не свойственно являться во времени ни старее, ни моложе, ни быть происшедшим некогда, ни произойти теперь, ни получить происхождение в будущем, — не свойственно вообще то, что рождение придало предметам, движущимся в области чувства; это все виды (лишь) подражающего вечности и вращающегося по законам числа времени» (Тимей. Д. 37 - 38, перевод Карпова). У Аристотеля раскрыто учение о вечном бытии, заключающем в себе время (о небе), и о вечном неподвижном Перводвижителе (12 кн. метафизики). Неоплатоники развивали о вечности мысли Платона: Плотин в Эннеаде (3, кн 7, гл. 1, 2, 4), Прокл в II комментарии на Тимея. Из христианских мыслителей блаженный Августин первый дал замечательное рассуждение о времени, которое много способствует пониманию вечности. Августин отмечает, что мы измеряем временем то, что уже не существует, что прошло. Измеряя в произнесенном слове долгие и короткие слоги, мы измеряем нечто исчезнувшее, улетевшее в пространство. «Стало быть, говорит Августин я измеряю не слоги, так как их уже нет, а нечто остающееся глубоко напечатленным в моей памяти. Я измеряю время в духе своем... Я в себе самом измеряю впечатление, оставляемое преходящей действительностью, впечатление, переживающее эту преходящую действительность... Его я измеряю, когда измеряю время; следовательно, время есть нечто иное, как такое впечатление, или оно неизмеримо для меня» (Исповедь 6, 11). Это рассуждение Августина подсказывает мысль о том, как время может переходить в вечность. Личный взгляд автора настоящего рассуждения тот, что отношения по времени символизируют собой отношения причинности, предыдущее есть причина, последующее — действие (подробное выяснение и обоснование этого взгляда см. С. Глаголева «Сверхестественое Откровение и естественное Богопознание вне истинной церкви». Часть II, гл. I, особенно 272—274 стр.). Во времени живет то, что имеет вне себя причину своего происхождения. Будучи не самобытным по своему происхождению, существо в своем развитии может зависеть от многих причин (Божественная помощь, влияние других лиц, окружающие условия) и от себя самого (своей свободной воли). Результат действия этих разнообразных причин не может уничтожиться, ибо с точки зрения современной науки ничто не уничтожается; немыслимо также, чтобы полученное в результате духовное содержание могло на что-нибудь распасться или войти в состав чего-либо более сложного (см. бессмертие). Всякий процесс развития должен предполагать для себя окончание, достижение предельного состояния. Разумное существо или достигнет возможно полного развития своих способностей в идеальном направлении или, наоборот, дойдет до разрушения в своем духе всех идеальных зачатков. При достижении этого предельного состояния прекращается становление, бывание, и утверждается бытие. Имеющая после этого начаться неизменяемость но есть мертвенность. Это будет постоянное наслаждение существа вследствие неизменно блаженного общения с Богом и со всем, что будет святого, и вследствие полноты собственная) духовного содержания. Это — для существ достигших идеального развития, противоположный полюс должен быть, очевидно, мучительным разобщением со всем добрым. Мы обыкновенно отождествляем неизменяемость с безжизненностью, потому что жизнь доступная нашему наблюдению при настоящих условиях представляет собою непрерывную цепь изменений, но анализ раскрывает нам, что эта теперь единственно доступная нашему пониманию жизнь не есть жизнь истинная, это — только стремление к истинной жизни; перемены, которых ищет человек, это ступени, по которым он хочет подняться к тому, что неизменно. В этом мире не может быть достигнут этот предел, потому что этот мир в своем настоящем виде есть только совокупность условий для развития разумных существ, а не блаженный удел для достигших идеального развития. Для них мир должен преобразоваться, и они сами вступят в него преобразованными. О первом учит апостол Петр: «мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, в которых обитает правда» (2 Петр. 3, 13). О втором учит апостол Павел: «сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное... Не все мы умрем, но все изменимся... Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление, и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою» (1 Корин. 15, 44, 51, 53-54). Размышление приводит нас к выводу, что этот идеальный строй, когда не будет мучительного времени и настанет блаженная вечность, должен утвердиться, но при настоящих условиях для наших духовных очей он является непредставимым. «Еще не открылось, что будем» (1 Иоан. 3, 2).
* Сергей Сергеевич Глаголев,
доктор богословия, профессор
Московской духовной академии.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 3, стлб. 1170. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1902 г. Орфография современная.
Работа с текстом: Ирина Тхор, г. Зерноград.
