ВЕРООТСТУПНИЧЕСТВО — одно из религиозных преступлений, история которого представляется в следующих переходных стадиях. Вероучение евреев, поставившее основной заповедью начало единобожия — «да не будут тебе бози инии, разве Мене», — считало всякое отступление от истинного Бога восстанием против основ государственного строя, безусловно влекущим за собой смертную казнь. С другой стороны, по самому существу своего учения, вероисповедание иудейское являлось исключительным и нетерпимым по отношению к другим вероучениям. На иную точку стало Евангелие, провозглашая, что Царство Божие нудится не огнем и мечем, а доброй волей, какового начала держалась и первоначальная христианская церковь. По словам Иоанна Златоуста, Господь не принуждает, а предоставляет каждому свободный выбор: «кто хочет идти за Мной, да возьмет крест свой и за Мной идет». Но подобные взгляды и учение далеко не были всеобщими: уже у первых христианских учителей встречаются мысли, напоминающие учение ветхого завета, в силу которого общение с неверующими осуждалось и даже требовалось их истребление, или же принудительное обращение в веру истинную. Таково было учение, проповедуемое Тертуллианом, а в особенности в V веке блаженным Августином, объяснявшим, что со стороны лиц, имеющих власть, непреследование еретиков является соучастием в преступлении против самого Бога. По указанию Амвросия Медиоланского, лучше прибегнуть к силе и удержать еретика на краю пропасти, чем допустить его до погибели; истязать, наказывать еретика значит воздавать ему любовью, оставлять же его в заблуждении значит причинить ему зло. Такие воззрения нашли себе отклик и в светском законодательстве. В древнем Риме господствовала полная религиозная свобода, каждому предоставлялось веровать сообразно народному его культу, особенно враждебное отношение древних римлян к иудеям, а позже к христианам, отчасти объяснялось собственной нетерпимостью евреев и христиан, несоответствовавшею государственным воззрениям Рима. Первое время по признании христианства со стороны Римского государства законодательство встало на почву терпимости. Эдикт Константина и Лициния 313 года объявляет свободу вероисповедания естественным человеческим правом и предоставляет каждому поклоняться тому Богу, к которому влечет его совесть, но уже при Константине из этого положения был допущен ряд исключений по отношению как к евреям, так и ко всем отступающим от догматов кафолической церкви — еретикам и схизматикам. Уже в 385 году еретик Присциниан и его последователи были подвергнуты в Испании смертной казни. По закону императора Феодосия 380 года все, неисповедующие догматов, установленных первым Вселенским собором, признаются подлежащими наказанию по усмотрению императора. Рядом с этим идет преследование нехристиан, особенно язычников. Мы желаем, говорит кодекс (lib. 1, tit.- 1, de paganis, § 1), чтобы во всех городах и местечках языческие храмы были закрыты и заблуждающим был бы воспрещен вход в них, дабы тем лишить их всякого повода грешить; также приказываем повсеместно прекратить жертвоприношения. Все виновные подлежат смертной казни и конфискации имущества; тому же наказанию подлежат и правители провинций, которые оставили бы эти преступления без преследований. Каноническое право и в этом отношении дало полное определение этого преступления, значительно расширив объем его применения. По основному понятию, haeraticus est, qui non tenet articulos ficdei, но к этому простому понятию каноны отнесли следующие шесть видов ереси. Еретиком признавался: 1) кто колеблется в вере или не верует; 2) кто предоставляет духовные места за мзду (симония); 3) кто не верно толкует Священное Писание; 4) кто создает новые догматы веры; 5) кто отрицает божественное происхождение единой истинной церкви (per illud verbum, per quod terra et coelum constructum est), и 6) кто нарушает исходящие от папского престола предписания. Некоторые канонисты еще более расширяли понятия ереси, относя сюда не только male credere, но и male ѵiѵеге и причисляя к еретникам тех, кто не исполняет церковные обряды, ест в пост мясное, или обратно, отказывается от мясного, когда оно дозволено (Munchen, Canon, Strafr. 11, стр. 320) Наконец, к ереси причисляли также посягательство на личность папы и кардиналов, по аналогии с понятием Hochverrath. Наказанием за ересь по каноническому праву являлась собственно анафема, но вместе с тем церковь обращалась к светской власти за охраною ее от ереси, а светская власть подвергала еретиков самым тяжким карам. Истребление еретиков, как общая мера, была установлена двумя лютеранскими соборами (1179 и 1215 годов) и веронским собором (1184 г.). Практическое осуществление этого постановления общеизвестно — жертвы гибли целыми десятками тысяч, целые местечки обращались в груду пепла; в этом отношении достаточно вспомнить истребление вальденцев и альбигойцев и действия инквизиции в Нидерландах. Sachenspiegel и Schwabensspiegel назначили еретикам смертную казнь сожжением; в тех случаях, когда им даруема была жизнь, они подлежали infamia, которая поражала их во всех семейственных и имущественных их правах, всякое общение с ними воспрещалось, имущество их конфисковалось, и дома их разрушались; меры эти, по возможности, применялись даже к умершим еретикам: «Каролина» не содержала вовсе упоминания об ересях, но эдикт императора Карла V 1540 года дополнил в этом отношении Каролину, назначив за ересь смертную казнь. Во Франции еретиками признавались те, кто, родившись в недрах христианской веры, исповедовали учение, несогласное с догматами католичества; евреи, магометане, язычники наказывались, как еретики, в тех лишь случаях, если они подстрекали католиков принять их веру, или если они публично исповедовали свое вероучение. Нантский эдикт, 1598 года значительно ограничил понятие ереси, ибо на основании его протестанты получили право беспрепятственного исповедания своей веры, но затем эдикт Людовика XIV 1685 г. и декларация 1724 г. снова воспретили собрание для богомоления последователям иного культа, кроме католичества, под угрозой ссылки и тюрьмы, а иногда и смертной казни; духовным лицам прочих, кроме католичества, исповеданий воспрещено было пребывание в пределах государства. Реформация сама по себе не создала свободы вероисповедания. Правда, первоначально Лютер высказал ту мысль, что вера должна быть свободна, что принуждать людей верить значит насильственно заставлять слабых совестью людей отрекаться от своих убеждений и говорить не то, что они думают; правда, он объяснил далее, что еретиков следует побеждать не огнем, а писанием и учением отцов церкви, но и Лютер допускал изгнание из государства явных смутителей, повреждающих веру, а Мильтон и особенно Кальвин явились поборниками протестантской нетерпимости. Несравненно дальше пошли в отношении терпимости мыслители ХVII столетия: Мильтон, Спиноза и в особенности, несколько позднее, — Локк. По словам Мильтона, христианство имело дело с внутренним человеком и его действиями. Вся сущность Евангелия выражается в двух словах: вера и любовь, вытекающая из внутреннего человека; в случае утраты таковых, они могут быть восстановлены лишь благодатью Божией, а не внешней силой. Вынуждать внешнее исповедание, значит не содействовать истинной религии, а потворствовать лицемерию. Те, которые прибегают к принуждению, тем самым доказывают, что в них иссякли всякие духовные силы; они признают Евангелие бессильным побеждать без поддержки государства, между тем как в действительности Евангелие распространилось по всей земле без всякого постороннего содействия. И проповедуя таким образом терпимость, Мильтон делает однако исключение для папистов по политическим соображениям и для язычников — по соображениям религиозного свойства. Со своей стороны Локк в письме о терпимости находит, что терпимость составляет отличительную черту истинной церкви. Истинная религия установлена не для того, чтобы вводить внешнее благочестие, не для того, чтобы доставить кому-либо церковное господство или принуждать силой присоединяться к ней; она дана для того, чтобы побудить нас жить по правилам благочестия и добродетели. Если ближе вникнуть в Евангелие и учение апостолов, то надлежит признать, что нельзя быть христианином без милосердия и без той веры, которая действует кротостью, а не огнем и мечем. Локк распространяет терпимость на евреев и на язычников, но исключает из ее действия папистов и атеистов, — первых потому, что они признают отлученных королей лишенными державных прав, вторых потому, что они, отвергая Бога, отрицают основные начала гражданского общества. Мыслители XVIII века, каковы: Монтескье, Беккария, Вольтер и особенно Филанджиерп поставили эти вопросы на более практическую почву. Монтескье указал на необходимость ограничения по возможности области преступлений против религии, с отнесением сюда лишь деяний непосредственно на нее нападающих, каковы простые святотатства; преступления же, состоящие в посягательстве на отправление культа, должны быть отнесены к разряду тех, которые нарушают спокойствие или безопасность граждан. Наказание простых святотатств должно, по мнению Монтескье, состоять в лишении: предоставляемых религией выгод — изгнания из храмов, временном или постоянном лишении общества верных. По мысли Монтескье, объектом преступления вообще могут быть внешние действия, а не мысли и слова; последние в таком только случае входят в уголовную сферу, когда приобретают характер внешних действий. Вместе с тем в западноевропейском праве начинает мало по малу формулироваться практическая постановка вопроса о свободе совести и веротерпимости, состоящая в предоставлении каждому исповедовать свою веру по закону своих предков и по личному своему убеждению, с устранением принуждения и препятствий к исповеданию веры, насколько тем не нарушается порядок государственный. По отношению к публичному проявлению веры начинают признаваться допустимыми со стороны государства все те религиозные единения, догматы которых не противоречат основным началам государственного строя; таким единениям предоставляется право общего богомоления, проповедания своего вероучения и вообще так называемое публичное их оказательство, а также право принятия в свою среду новых членов, если, по внутреннему своему убеждению, они пожелают к ним присоединиться. Так в Австрии «Терезиана» рассматривает отпадение от христианской веры наравне с богохульством; «Жозефина» карает совращение христианина в такую секту, которая отрицает всякую религию, или в такую религию, которая отрицает Евангелие. Далее закон 1796 г. карает совращение христиан и распространение атеизма или повреждающих христианскую веру сект; свобода всех других вероисповеданий в принципе признана актом веротерпимости 1787 г. В прусском земском праве 1794 г. провозглашается, что понятие жителей государства о Боге и божественных предметах, вера и частное богомоление не могут быть предметом понудительных законов; всякому предоставляется право выбора того или другого вероисповедания; относительно публичного отправления богослужения различаются: религиозные общества, признанные государством, и только терпимые; первые пользуются правом публичного богослужения и молитвенные их здания называются церквами; вторые не пользуются правом публичного богомоления и всякие собрания и торжества их вне частных зданий воспрещаются. Вместе с тем однако тем же законодательным актом воспрещалось заведение всяких новых сект. В Англии объем веротерпимости меняется сообразно тому, какое вероисповедание признавалось господствующим; так, актом 1689 г. признана свобода вероисповедания за диссидентами, а актами 1778 и 1791 гг. таковая предоставлена была и католикам. Во Франции декларация прав и конституция 1791 г. признали, что никто не должен быть преследуем за свои мнения, даже религиозные, если их распространения не нарушают порядка, признанного законом. В действующих иностранных уголовных кодексах, построенных на началах полнейшей веротерпимости и религиозной свободы, конечно, нечего искать запрещения вероотступничества. А потому обратимся к нашему законодательству. Уложение Алексея Михайловича, несмотря на безусловное признание одной господствующей православной церкви, несмотря на одну лишь фактическую терпимость других христианских и в особенности нехристианских исповеданий и на безусловное воспрещение для всякого православного отступать от исповедуемой им веры, содержало всего только одну статью о наказании за отступление от православной веры и совращение в иное исповедание. Именно, ст. 24 главы XXII гласила: «а будет кого басурман какими-нибудь мерами или обманом русскаго человека к своей басурманской вере принудить и по своей басурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и того басурмана по сыску казнить, сжечь огнем без всякия милосердия. А кого он русскаго человека обасурманит, и того русскаго человека отослать к патриарху или к иной власти и велеть ему учинить указ по правилам св. апостол и святых отец». Хотя статья эта имела в виду совращение в одно нехристианство, но на практике, несомненно, вызывало взыскание и за совращение или отпадение в другие инославные христианские исповедания. В XVIII же столетии это обстоятельство нашло себе выражение и в законодательстве. Так, указом 5 ноября 1728 г. (П. С. 3. № 5843) воспрещено пасторам привлекать в лютеранство или другие веры православных — под угрозой лишения пасторской чести, изгнания и предания гражданскому суду. Равным образом и в известном манифесте Анны Иоанновны 22 февраля 1735 г. (там же № 6693), которым торжественно дарована свобода отправления всем христианским вероисповеданиям их богослужения, вместе с тем указано на строгое воспрещение обращать православных в другие веры; это многократно подтверждалось и позднейшими узаконениями, как, например, в уставе благочиния 1782 г., ст. 200 и 242; в указах 1 февр. и 10 сент. 1830 г. и других, а проект 1813 г. далее приравнивал совращение православных в какое-либо христианское вероисповедание с совращением в нехристианство (с другой стороны, исследователи указывают на встречающееся в это время неоднократное распоряжение «не крестить в православную веру неволею»). Затем, по смыслу приведенной 24 ст. уложения 1649 г. она относилась лишь к совращению русских подданных православных, но уже в начале XVIII в. появляются законодательные воспрещения совращения русских иноверцев в какия-либо иные вероисповедания, причем по наказуемости существенно различалось совращение в нехристианские и в христианские исповедания. Так, по наказу губернаторам 12 сентября 1728 г., ст. 19 (там же № 5333) установлена смертная казнь сожжением для магометан, совращающих тайно или явно русских подданных иноверцев. Указом 13 января 1746 г. (№ 9249) и особенно — 23 марта 1750 г. (№ 9722) воспрещено приводить иноверцев в христианскую веру, кроме православной, причем особенно имелось в виду воспрещение вывоза этих новокрещенных за пределы России. В указе Екатерины II 12 июля 1763 г. (№ 11880) о привлечении иностранцев к поселению в России в пункте 6-м постановлено: «чтобы из живущих в России в христианском законе никто и никого в согласие своей веры ни под каким видом не склонял и не привлекал под страхом всей строгости законов» (тоже подтверждено законом 21 августа 1801 г.). Проект 1813 г. содержал два постановления по этому предмету: § 125 об обращении каким бы то ни было образом христианина в магометанство, еврейство или язычество и § 104 о приведении нехристианина в пределах России в христианскую веру, кроме греко-российской, без дозволений начальства. В проекте 1754 г., на основании указов 13 сентября 1728 г. и 1 марта 1735 г., за совращение русского человека в нехристианскую веру и за отступление от благочестивой веры в нехристианство установлено — «таковых отсылать для исправления в духовныя правительства, и когда они в том правительстве надлежащим порядком русский человек обратится и в том истинное покаяние принесет, а иноверец примет православную веру, то с ними поступают по правилам святых отцов, а если они не раскаются и не примут православия, а от духовнаго правительства присланы будут обратно для наказаний, то таковых казнить смертию — сжечь». Для лиц же, отступивших от православия в другую христианскую веру, допустивших жену или детей принять другую веру, или крестить детей но обрядам иного вероисповедания, установлена отсылка к духовным властям по распоряжению синода, а если не исправятся, то таковых без светского суда из духовного правительства посылать в дальние монастыри, где содержать до самой смерти безысходно. По проекту 1813 г. за совращение православных определено лишение свободы и чести (по §§ 38 — 40) в виде определения жительства в отдаленных губерниях для благородных и поселения и наказания кнутом или плетьми для непривилегированных; за совращение христианина в нехристианство — наказание кнутом и поселение, а за совращение православнаго в католицизм — отрешение от должности и лишение свободы от 3 — 6 месяцев. В действующем уложении о наказаниях уголовных, вероотступничеству посвящено нисколько статей, трактующих как об отступлении, или вероотступничестве в собственном смысле, так и об отвлечении, или совращении из одной веры в другую. Этим преступлениям посвящена 2-я гл. 2-го раздела уложения наказа. В проекте нового уголовного уложения преступления вероотступничества совсем нет, а есть только одно совращение (некоторый намек на вероотступничество можно заметить лишь в 347 ст. проекта, полагающей взыскание обратившемуся в православие раскольнику за отпадение его снова в раскол). См. объяснения к проекту нового уголовного уложения т. IV, гл. 17. Санкт-Петербург, 1895 г.
* Николай Федорович Марков,
кандидат
канонического права, Спб. университета,
помощник юрисконсультанта при Свящннном Синоде.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 3, стлб. 1153. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1902 г. Орфография современная.
Работа с текстом: Ирина Тхор, г. Зерноград.
