Апостол Иоанн, сын Зеведея и Саломии, родился, вероятно, спустя несколько лет после начала христианской эры и, по-видимому, был юнейшим среди Апостолов, а равно младшим и в своей семье; это можно видеть из того, что имя брата его Иакова всегда (за исключением Лк. 19, 28) ставится впереди имени Иоанна (Мф. 4, 21; 10, 2; 17, 1; Мрк. 1, 19; 3, 17; 10, 35. 41; Лк. 5, 10; 6, 14; Деян. 1, 13). Об отце Иоанна — Зеведее, жившем в Вифсаиде или в окрестностях её (Ин. 1, 44; ср. Лк. 5, 10), известно только, что он занимался рыболовством и был довольно состоятельным человеком, так как (по Мрк. 1, 20) имел работников. Что имя матери было Саломия, об этом можно заключать из сравнения Мф. 27, 56 с Мрк. 15, 40, ср. 16, 1. На основании Ин. 19, 25 иные думают, что она приходилась сестрой Пресвятой Деве, а в таком случае сыновья Зеведея были родственниками Господа по плоти, но такое предположение есть только простая догадка, весьма спорная. Впоследствии, вероятно, после смерти Зеведея, Саломия была в числе женщин, сопровождавших Господа и служивших Ему своим имуществом (Мрк. 15, 40, ср. Лк. 8, 3). Зажиточное семейство по всей вероятности имело дом и в Иерусалиме, в который Иоанн принял Богоматерь согласно последней воле Распятого Господа (Ин. 19, 27). Ведя рыбную торговлю в Иерусалиме, Зеведей имел связи в священном городе, и Иоанн был известен первосвященнику Каиафе (Ин. 18, 15). Из сопоставления приведенных данных следует, что в доме Зеведея нельзя допускать той духовной ограниченности, какая обыкновенно соединяется с представлением о рыбаке Галилейскаго озера. Самое озеро, у которого пересекались торговые пути, было весьма оживленным центром торговой и гражданской жизни. Здесь же еврей с детства слышал и усваивал греческую речь. Подобно прочим Апостолам, кроме Иуды Искариота, Иоанн по происхождению был галилеянин. Это обстоятельство имеет важное нравственное значение: в то время как Иудея занята была политическими интригами и подавлена религиозными авторитетами и сухостью школьных доктрин, народонаселение Галилеи было более свободно от фарисейских предрассудков и более сохранило простоту веры, будучи проникнуто живыми, хотя и превратно понимаемыми, надеждами на мессианское царство (ср. Деян. 5, 37; Ин. 6, 14. 15). Бесспорно, что эти черты и условия религиозной жизни галилеян имели важное значение и в религиозной жизни Ап. Иоанна. Он не учился в раввинских школах и не получил высшего книжнического образования (ср. Деян. 4, 13), но несомненно, что зажиточные родители с особенною заботливостью воспитали своего сына в принципах религии, наставив его в законе Моиссевом, истории избранного народа и возвышенных и воодушевленных вещаниях пророков. Дополнением домашнего образования, можно полагать, было обучение в школе при синагоге в Вифсаиде или Капернауме. С синагогами всюду соединены были школы, и образование народа, может быть, нигде не было так всеобще, как в Палестине. Но первым возбуждением души к благочестию и вообще серьезным религиозным воспитанием Иоанн, подобно многим великим мужам, обязан своей матери, женщине благочестивой и исполненной пламенных ожиданий обетованного царства Мессии. Поэтому, когда по истечении целых столетий тягостного молчания, пронеслась радостная весть, что на берегах Иордана выступил в духе и силе древних пророков Иоанн, сын Захарии, и возвестил Израилю о приближении царства Мессии, Иоанн оказывается в числе учеников Предтечи. Образ подвижника-учителя неизгладимо напечатлелся в душе ученика, почему в четвертом Евангелии ему отведено столь значительное место. Иоанн ясно усвоил сущность проповеди Крестителя и остановил свое внимание именно на пророческих речах о Мессии и Его искупительной деятельности (Ин. 1, 26—36). Он так проникнут был этим ожиданием, что достаточно было одного мановения Крестителя, одного его указания: это есть Агнец Божий (Ин. 1, 36), чтобы Иоанн без малейшего колебания последовал за предметом своих чаяний (Ип. 1, 37—39). С первого часа, когда Иоанн беседовал со Христом, он безраздельно принадлежал Божественному Посланнику и только ждал окончательного Его повеления оставить отца и мать и следовать за Ним. Когда же наступило и это блаженное время, он навсегда был связан с Голодом союзом того внутреннейшего и сердечного общения, в силу которого и сам мог говорить о себе, как об ученике, его же любляше Иисус (Ин. 13, 23). Он с жадностью ловил каждое слово Того, в Ком признал воплотившееся Слово Божие, Единородного Сына, Спасителя мира, и проникал в самые глубины возвещаемых Им истин. Ни одна черта из Его жизни не ускользнула от него, ни одно событие её не прошло, не оставив глубокого следа в его памяти, так что, если бы он стал подробно сообщать о том, яже сотвори Иисус, то мир не вместил бы всех написанных книг (in. 21, 25).
На пламенною любовь Иоанна Господь отвечал также особенною любовью: вместе с Петром и братом своим Иаковом он принадлежал к теснейшему кругу учеников Господа и был свидетелем выдающихся событий Его жизни (Мрк. 5, 25; Лк. 8, 51, Мф. 17; Мрк. 9; Лк. 2, 29; Мк. 27, 37; Мрк. 14, 33). В последние дни земной жизни Господа, Иоанн упоминается особенно часто. Ему с Петром поручено приготовить пасхальную вечерю (Лк. 22, 8), на вечери он возлежал на лоне Иисусовом (Ин. 17, 23. 25; ср. 21, 20), почему отцами Церкви именуется «наперсником» Христовым, на вечери же Петр побуждает его спросить Господа о предателе (Ин. 17, 24).; В ту же ночь, после взятия Иисуса Христа, Иоанн, как знакомый первосвященнику, вводит Петра во двор архиереев (Ин. И 8, 15—16). Иоанн следовал за своим Учителем на суд и на Голгофу и был единственным Апостолом, который стоял у креста; здесь он получил новое доказательство любви и доверия к нему Господа, когда с креста Иисус Христос указал на него Своей Матери, как на имеющего отселе заступить место сына, и ему поручил Деву Марию, как мать (Ин. 18, 15; 19, 26, 27). В утро Воскресения, получивши сообщение от Марии Магдалины, что гроб, в который положен был Господь, оказался пустым, Иоанн вместе с Петром побежал туда; вошедши во гроб вслед за Петром, он «увидел и уверовал» (Ин. 20, 2—8); он первый постиг речи Спасителя о Своем воскресении и уверовал в воскресение без колебаний и смущения. Затем мы видим Апостола Иоанна в Галилее, возвратившимся с прочими учениками к прежним занятиям. По чудесному улову рыбы он первый узнает стоявшего на берегу Иисуса Христа и говорит Петру: «это Господь» (Ип. 21, 4. 7). После вознесения Господа Иоанн остается с прочими Апостолами в Иерусалиме и вместе с Апостолом Петром имеет руководящее значение в первохристианской общине Палестины (Деян. 3, 1—4. 23; 8, 14—25). Однако всюду, где Петр и Иоанн выступают вместе, собственно первый является действующим лицом, а Иоанн только следует за ним (Деян. 3, 4, 12; 4, 8; 5, 29; 8, 20). Внешняя деятельность его в это время так мало выдавалась, что Ирод Агриппа I, при своем преследовании иерусалимской церкви, схватил не его, но брата Иоаннова, Иакова, и Петра и убил первого (Деян. 12, 2); тем не менее, Апостол Павел называет его одним из столпов Церкви (Гал. 2, 9): настолько всеми чувствовалась внутренняя сила его, по-видимому, незаметной деятельности. Сведения об Апостоле Иоанне, доставляемые Дееписателем, прерываются после возвращения его из Самарии (Деян. 8, 25). Можно с уверенностью сказать, что он не покидал Палестины, пока, с успением Богоматери, не окончились возложенные на него обязанности попечения о Ней. Затем достоверно известно и (Гал. 2, 9), что он присутствовал на Апостольском соборе в Иерусалиме (ок. 50—52 г.), но потом мы совсем теряем следы Апостола Иоанна до того момента, когда предание изображает его совершающим свое апостольское служение среди церквей Малой Азии и в частности в Эфесе, о чем говорит непрерывный ряд свидетелей, начиная почти от смерти Апостола Иоанна. По самым различным поводам, но без прямого намерения доказывать факт, они согласно утверждают, что Апостол Иоанн последние годы своей жизни провел в Эфесе (см., напр., Ирин. Прот. ерес. 3,1: 3. 4; 2, 22: в; 5, 30: и; 33: Евсев. Д. И. 3, 1. 4, 5. 5, 8. 18. 20. 3, 25 и др.). Можно с уверенностью сказать, что начало жизни его в Малой Азии относится к более позднему времени, чем деятельность там Апостола Павла; по-видимому, это было после смерти последнего, так как Апостол Павел даже во втором своем послании к Тимофею, написанном и посланном в Эфес непосредственно перед смертью, не делает никакого намека на пребывание там Апостола Иоанна. Вероятно, величайшим поводом к переселению была иудейская война, зловещие признаки которой побудили палестинских христиан переселиться в Пеллу (Евсевий, Церковная История 3, 5: 2—3). На основании сказанного, начало малоазийской деятельности Апостола Иоанна относят ко времени около 70-го г. Задачи и характер этой деятельности в достаточной мере определяются состоянием малоазийских церквей в последние десятилетия I в. Теперь уже не было настоятельной нужды в той напряженности миссионерства, какая обнаруживается в благовестнической деятельности великого Апостола языков. Поэтому Иоанн не спешил с проповедью о Христе в различные страны, где еще не призвано Его имя: он остается в Азии и здесь развивает свою деятельность на той самой ниве, на которой так успешно трудился Апостол Павел. Иоанн был последним из Апостолов, и деятельность его представляет заключение периода апостольской Церкви, а потому его призванием было, довершивши, недоконченное, положить печать на христианское учение, представленное в его первоначальной чистоте, чтобы, после его смерти, Церковь могла противостоять тем многоразличным и враждебным христианству направлениям, которые достаточно уже заявили о себе при жизни Апостола. В виду этого ближайшею задачей деятельности Апостола Иоанна было не полагать новые основания, но продолжать созидание заложенного здания, не расширять пределы Церкви, а основанные общины утверждать в вере, углублять в познании предмета её и оснований и вести к совершенству, ограждать от соблазнов языческого мира и обольщений лжеучителей, раскрывать истинный характер богообщения, упрочивать нравственную жизнь верующих на твердых началах христианского учения и наставлять их в догматах веры. Само собою понятно, что Апостолу Иоанну не чужды были и интересы миссионерства, но они не были главными и преобладающими. В лице Апостола Иоанна осиротевшие малоазийские церкви нашли нового, надежного и неутомимого руководителя, которому определено было от Господа долго бодрствовать над стадом Божиим, чтобы оно не было подавлено все более возраставшими разнообразными «спекуляциями», претендующими на звание истинного гносиса, чтобы не было нарушено единство христианской веры и жизни. Отсюда деятельность Апостола Иоанна, как она отражается для нас в его писаниях, носит характер выяснения и выделения из Церкви всех нечистых элементов, а результатом дел является та чистота и глубина христианских воззрений, твердость исповедания, ясность и уверенность в отношениях к окружающему, какие выступают в борьбе Церкви с гностицизмом уже в самом начале второго века и которые отличают представителей именно малоазийских церквей. Труды Апостола Иоанна имели столь решительное влияние, что направление жизни Церкви во втором веке носит на себе ясный отпечаток его личности и учения.
Но Церковь второго века обязана Апостолу Иоанну и своею организацией. Древняя Церковь выступает пред ними в писаниях второго века вполне организованным целым с определенным церковным управлением и церковною дисциплиной, с праздничными временами и постами, с литургией, если и не писанной, то, однако, определенной в своих главных частях, с собранием канонических писаний. Несомненно, что первое основание церковной организации положено было Апостолами Петром и Павлом, но продолжение созидания на этом основании и завершение требует также высшего, апостольского авторитета, каковым в конце первого века мог быть только Апостол Иоанн. В этом отношении драгоценно свидетельство Климента Александрийского, который представляет деятельность Апостола Иоанна во всей её живости и разнообразии, когда, по прибытии с о. Патмоса в Эфес, он предпринимал миссионерские путешествия в соседние языческие города частью для поставления епископов, частью для благоустройства церквей, частью для принятия в клир некоторых лиц, указанных Святым Духом (Quis diy. salv. гл. 42 у Евсев. Ц. И. 3, 23). Ср. 2 Ин. 12; 3 Ин. 10. 13—14. Святой Иоанн посылал благовестников, которые проповедовали Евангелие язычникам, утверждали братьев в истине и сообщали Апостолу о состоянии церквей (3 Ин. 3—8). Об этой же организаторской деятельности Ап. Иоанна свидетельствует и ссылка на преданный им обычай во время пасхальных споров (Евсев. Ц. И. 5, 24: 16). Насколько широка и плодотворна была деятельность Апостола Иоанна в Малой Азии, видно из того, что позднейшее предание не затруднилось приписать ему основание и устройство всех церквей Малой Азии (блж. Иероним, De vir. ill. 9). Можно сказать, что Апостол Иоанн утвердил все малоазийские церкви своим руководством, учением и писаниями. В послании Поликрата, епископа эфесского, к Виктору, епископу римскому, находится сообщение об Апостоле Иоанне, что он, подобно ветхозаветному первосвященнику, носил на челе золотую дощечку, с которою тот входил в Святое Святых. Это известие Поликрата вызывает самые разнообразные толкования, но несомненно, что его нельзя понимать в буквальном смысле. Скорее всего это — символическое обозначение того положения, какое занимал Апостол Иоанн в Церкви Христовой, как тайнозритель, высший учитель и правитель её. Последний представитель апостольского лика был «митрополитом» церквей всей Малой Азии, верховным организатором и администратором, пастырем пастырей. Все «Ангелы церквей» должны были прислушиваться к его голосу (ср. 3 Ин. 9. 10).
Продолжительная деятельность Апостола Иоанна в Малой Азии прервана была на сравнительно короткое время изгнанием его за свидетельство о божественном Слове на остров Патмос (Апк. 1, 9). Это изгнание падает на последние годы (93—96 г.) царствования Домициана (Евсев. Ц. И. 3, 18: и; Иероним, De vir. ill. 9). При гуманном преемнике Домициана — Нерве (18 сент. 96—25 янв. 98 г.), вероятно, в начале 97 г. Иоанн возвратился в Эфес. В Малой Азии он оставался до конца свой жизни и умер в Эфесе. 21-я гл. четвертого Евангелия дает ясное свидетельство того, что ученик, его же любляше Иисус, пережил Апостола Петра и вообще жил очень долго, так что некоторые стали считать его даже бессмертным. Согласно авторитетному свидетельству Иринея (Пр. ерес. 2, 22: 5. 3, 3: 4) он дожил до царствования Траяна (25 янв. 98— авг. 117 г.). Этим свидетельством несомненно указывается несколько первых лет правления Траяна. По александрийской «Пасхальной Хронике» он умер ста лет и семи месяцев, спустя 72 год после вознесения Господа, т. е. около 105—106 г. Общим убеждением древних христиан было то, что Апостол Иоанн в глубокой старости почил в мире.
Немногочисленные и краткие указания в Священном Писании и предании, а также писания самого Апостола Иоанна дают возможность отметить особенности личности великого Апостола. Нередко представляют Апостола Иоанна в виде кроткого юноши, неземной красоты, с чертами почти женственной нежности, с печатью полного спокойствия на челе и мечтательным взором; такое представление о нем имеет свое основание в одной из отличительных черт его учения, именно в учении о любви, за которое он получил наименование « Апостола любви». Но в Ап. Иоанне удивительным образом сочетались противоположные качества — спокойствие и глубина созерцания с горячею ревностью, нежная и безграничная любовь с пылкостью, даже пламенностью, а сердечные порывы иногда доходили до такой бурной страстности, что Иисус Христос вынужден был умерять их, как несогласные с духом нового учения (Мрк. 9, 38—40; Лк. 9, 49—50. 54—56). Эти характерные особенности: бурность, естественная горячность и огненная ревность в защите и проведении того, что признано за истину, которые Иоанн разделял с братом своим Иаковом, дали Иисусу Христу повод наименовать братьев воанергесь, еже есть, сына громова (Мрк. 3, 17). Юношеская страстность и порывистость иногда проявлялись и в Иоанне-старце. Достаточно указать на факт встречи Апостола с еретиком Киринфом в общественной эфесской бане (Ирин. Пр. ерес. 3, 3: 4; у Евсев. Ц. И. 4, 4: 6). Однако Ап. Иоанн был собственно одною из тех натур, которые живут более внутреннею и созерцательною, чем практически деятельною жизнью, которая, при всей полноте своей духовной жизни, редко проявляют скрывающуюся внутри их силу духа. Не отвлекаемый внешнею деятельностью, всегда погруженный в свой собственный духовный мир и в то же время чуткий и восприимчивый к внешним впечатлениям, которые близко касаются его, Иоанн в глубине души перерабатывает их и делает их своим прочным достоянием. Сделавшись учеником Господа, Иоанн с благоговейным трепетом внемлет вдохновенным речам своего Учителя, твердо запоминает их и глубоко анализирует; он замечает каждое движение Его и в чистейшей любви как бы весь погружается в созерцание Иисуса и в Нём славы Единородного от Отца, исполненного благодати и истины. Но он не был холодным наблюдателем, который только старается схватить цельный образ личности: Апостол Иоанн ходил за Учителем, как истинный израильтянин, который именно потому привлечен Им, что предчувствует в Его лице откровение той тайны, жаждою которой проникнуто все его существо и которая все более и более открывается его умственному взору. Для всего, что Иоанн наблюдал в Иисусе, он требовал и искал достаточного объяснения в Его существе и словах. Поэтому-то в душе и воспоминаниях этого Апостола целые беседы Христа и с Его друзьями и врагами сохранились до мельчайших подробностей ясно и отчетливо, как показывает написанное им Евангелие. Это в свою очередь имеет свое основание в том, что Апостол Иоанн обладал тем, что называется полнотою и целостностью личности. Он не понимает раздвоения, потому что сам не испытал его; по его убеждению, где нет полной преданности, там нет ничего. Люди с таким характером, раз избравши известный путь, уже не отгоняются от него, не колеблются в ту или другую сторону, а идут прямо до самого конца, куда бы избранная дорога ни вела: тот или другой конец, но непременно конец, — средины нет для них. И Апостол Иоанн, если отдавался чему-либо, то всецело и беззаветно: по его воззрению, можно принадлежать или Христу, или дьяволу, — среднего, неопределенного состояния не может быть. Противоречащие, по-видимому, друг другу черты у св. Иоанна — внутренний огонь любви и поражающий гнев, кротость и пылкая ревность — легко примиряются между собою: в обоих случаях проявляется одна и та же сила духа, только по противоположным направлениям — один раз положительным образом, будучи привлекаема божественным, а в другой раз отрицательным, отвращаясь от безбожного и противохристианского: так солнце освещает и согревает живое и содействует тлению мертвого. Апостол Иоанн является в одно и то же время «Апостолом любви» и «сыном грома».
Обладая полнотою и целостностью личности, Апостол Иоанн не допускает никакой противоположности между теоретическим и практическим, знанием и делом, верою и жизнью. Одно интеллектуальное познание истины не имеет никакого значения: что не обнимает всей духовной жизни, не действует на нее определяющим образом, то и не познано. Отсюда и религия есть жизнь в полном смысле слова, обнимающая все силы дарования и деятельность человека. В области религиозного познания между познающим и познаваемым должно быть духовное внутреннее сродство, полное, ничем не задерживаемое общение, совершенным выражением которого является любовь. Поэтому основание, предмет и цель всякого познания, как полного жизни и животворного, Апостол Иоанн полагает в любви. Все в искуплении возводится к неисчерпаемому источнику божественной любви. Если Ап. Иоанн видит в Иисусе Христе вечное Слово, Сына Божия, то с этим у него неразрывна мысль о любви, которою Бог возлюбил мир, посылая Единороднаго Сына для спасения мира (Ин. 3, 16; ср. 1 Ин. 4, 9). Во Христе — полное откровение божественной любви, а в человечестве она тоже вызывает жизнь любви (1 Ин. .3, 8. 9. 10; 4, 7. 8. 16).
Кроме наименования Иоанна «Апостолом любви», Церковь усвоила ему имя «Богослова» и этим указала на основной и существенный пункт его учения: Апостолу Иоанну определено выразить последнее слово откровения относительно Бога-Слова, Которое «искони бе к Богу» и есть истинный Бог и Которое, явившись, открыло миру глубины божественной жизни и дало разум к познанию Истинного. Но хотя никто из Апостолов не останавливается с такими подробностями на домирном бытии Слова, как Ап. Иоанн, однако не оно составляет основу и конечную цель благовестия: ключ его богословия лежит в учении о воплощении Бога Слова, так как, только воплотившись, Оно могло «исповедать» Бога пред людьми и быть Спасителем мира (ср. Ин. 1, 1. 14; 1 Ин. 1, 1. 2). В воплощении Слова человеку дано все, необходимое для него.
Но отличительною и самою характерною чертою богословия Апостола Иоанна является то, что обнаруживает неизменное стремление от материального к духовному, от земного к небесному, в мир горний: наблюдая настоящее, временное, он не останавливается на нем, а переносит свой взор к обоим концам этого временного — к вечному в прошедшем и к вечному в будущем — и с точки зрения этого вечного оценивает все вещи и явления; поэтому же он всегда восходит от внешнего обнаружения к невидимому принципу и рассматривает все вещи в их внутреннем существе, по сравнению с которым внешние явления, с их изменчивым разнообразием, теряют свое значение, как случайные. Вот почему богословие его справедливо назвать духовным. Церковная символика изображает Ап. Иоанна с орлом, который отважно и с торжеством парит в высших областях. Этим символом Церковь хочет образно представить острый проницательный ум, не ослепляем светом истины, пророческую дальновидность и неотразимую силу духа Апостола Иоанна, а Рафаэль изобразил его покоящемся на крыльях орла и смело взирающим на высоты небес.
Литература. Aug. Neander, Geschichte der Pflauzung und Leitung der christlichen Kirche und Religion durch die Apostel (Gotha 1890), 3 Theil. Fr. Düsterdieck, Der Apostel Johannes und sein Evangelium (Hannover 1878). L'abbé L. Baunard, L' Apôtre saint Jean, 4 éd. (Paris 1883). Pat. Gloag, Introduction to the Johannine Writings (London 1891). James Macdonald, The Life and Writings of St. John ed. by J. Howson, edit. II (London 1880) [E. Schwartz, üeber den Tod der Söhne Zebedaei, Berlin 1904, отрицает малоазийское пребывание Апостола Иоанна и утверждает мысль об одновременности смерти его в Палестине вместе со своим братом Иаковом: ср. у E. Schürer в Theolng. Literaturzeitung» 1904, 26, 706—708. †Abbé C. Fouard, Saint Jean et la fin de I` âge apostolique (Paris 1904). Prof. B. Seeberg, Zur Charakteristik des Apostels Johannes в «Neue Kirchliche Zeitschrit» 1905, I, S. 51—64.] См. также в многочисленных экзегетических и исагогических трудах иностранных ученых. На русском языке: Ф. Яковлев, Апостолы: очерки жизни и учения святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова в Евангелии, трех посланиях и Апокалипсисе; выпуск 2-й, изд. 2-е, Москва 1860. † Ф. В. Фаррар, Первые дни христианства; перев. A. П. Лопухина, Спб. 1892. И. Успенский, Вопрос о пребывании Апостола Иоанна в Малой Азии (в «Христ. Чт.» 1879 r., I). Деятельность св. Ан. Иоанна в Малой Азии (в «Христ. Чт.» 1879 г. II). Иеромонах (ныне епископ) Евдоким, Св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов: его жизнь и благовестнические труды; опыт библейско-исторического исследования, Сергиев Посад 1898. См. еще о 4-м Евангелии и о посланиях Иоанна.
* Николай Иванович Сагарда,
магистр богословия, доцент
Спб. духовной Академии
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 6, стлб. 811. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1905 г. Орфография современная.