Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterПреподобный Симеон Новый Богослов. Слова
1. Об отречении от мира и отсечении своей воли. 2. Что всякому надо найти себе опытного руководителя, чтоб научиться от него добродетели. 3. Что надобно иметь веру к духовному отцу. 4. О зрении света, коим просвещается всякая душа и преуспевает в любви к Богу.
Возлюбленные мои братия! Много раз изъявляли вы желание слышать слово Божие от меня, последнейшего и худейшего, но я не имел времени, говорить же любви вашей о достодолжном и нужном как бы мимоходом я не хотел. Се ныне время благоприятно - и я с любовию приступаю к беседе с вами, не с тем, однако ж, чтоб учить вас, потому что этого я недостоин, но лишь чтоб напомнить вам о том, что полезно для души вашей, что возбуждает к удалению от мира, к побеждению страстей, к любви Божией и к совершенному бесстрастию.
Так как я имею беседовать к людям, вожделеваюшим и жаждущим спасения своего, то мне подумалось, что приличнее всего начало слову моему положить словесами Самого Источника всякой премудрости, Господа нашего Иисуса Христа, Который и для новоначальных есть основание веры твердое и известное, и для средних - надежда непостыждающая, и для совершенных - любовь ненасытимая и неиссякающая. Каждодневно слышим мы святой глас Его, говорящий: кто не оставит отца, и матери, и братьев, и всего имения своего, и не возьмет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин (Мф.10:37; Лк.14:26). Таким образом, Писание научает нас и опыт подтверждает, что крест следует за подвигами самоотвержения и добродетели, разумея под ним скорби, искушения и наконец самую произвольную смерть, которую надлежит подъять возжелавшему быть последователем Христовым. В те времена, когда властвовали тираны и гнали христиан, многие с радостию претерпели смерть с такими страданиями и с такими разнообразными мучениями. Но ныне, когда, по милости Божией, христиане наслаждаются совершенным миром, крест и смерть не что иное есть, как совершенное умерщвление и отсечение своей воли. И тому, кто творит свою волю, - пусть будет это даже в малом чем, - невозможно последовать Господу нашему и соблюсти Его заповеди. Почему, желая сказать вам, как бы одному брату, слово спасительное, начинаю так:
2. Брате! Часто и со всем усердием моли Бога показать тебе человека, могущего добре поруководить тебя, и кого укажет тебе Бог, тайно ли действием благодати Своей, или явно чрез какого-нибудь раба Своего, иди к нему и имей благоговеинство пред ним, смотря на него, как на Самого Христа. Ибо как имеешь ты долг слушаться Бога, так надлежит тебе слушаться и его, чтоб научиться достодолжному. И смотри, что он ни скажет тебе, исполняй то без колебания, хотя бы то, что он прикажет тебе, казалось не совсем уместным и полезным. Лучше тебе быть и именоваться учеником ученика, нежели проводить жизнь своеобразно и собирать бесполезные плоды своей воли.
3. Итак, когда услышишь ты от него: изыди от земли хотения твоего и от рода мудрования своего, - не колеблись и не стыдись последовать сему, побеждаем будучи тщеславием. Если же скажет тебе: иди в землю послушания, которую я тебе покажу, - теки, брате мой, туда изо всей силы, не давая сна очам своим, и не попускай побеждать себя лености и нерадению. Ибо, может быть, и тебе явится там Бог и соделает тебя отцом многих духовных чад и дарует тебе землю обетования, которую наследуют только праведные. Если он прикажет тебе взойти на гору молитвы, восходи с готовностию. Я уверен, что там узришь ты Христа преобразившимся и воссиявшим паче солнца светом Божества Своего. И ты, может быть, падешь ниц, не стерпевая смотреть на то, чего никогда не видывал, услышишь свыше глас Отца, увидишь облак осеняющий и пророков, предстоящих и возвещающих, что Он есть Бог и Господь живых и мертвых. Если он скажет тебе, чтоб ты шел вслед его, обтекай с ним грады с дерзновением, и много получишь пользы, если будешь смотреть только на него, и ни на что другое. Если увидишь, что он будет есть с блудниками, мытарями и грешниками, не помышляй, что тут есть что страстное и человеческое, но думай, что в сем все бесстрастно, и свято припоминай апостольское слово: всем бых вся, да всяко некия спасу (1Кор.9:22). Видя даже собственными глазами, как он будто снисходит до человеческих страстей, не верь тому отнюдь, потому что и они (свои очи) обманываются, как я это сам делом испытал, но последуй ему и верь словам его без сумнения помышлений.
Не смотри на тех, которые вместе с тобою, и не берись сказать за кого-либо: Господи, сей же что? Но паче себе всегда внимай, имея смерть пред очами своими и тщательно присматривая, какою бы добродетелию прославить Господа. Не гордись учителем своим, когда за него будут слишком чтить тебя, хотя бы много было готовых слушаться тебя ради имени его, но тому наипаче радуйся, если имя твое напишется на небе смирения. Если увидишь, что демоны трепещут даже тени твоей, не думай, что это бывает вследствие твоей добродетели, но относи то к молитвам отца своего, и тогда демоны еще более будут бояться тебя ради смирения твоего.
Если отец твой прикажет тебе сесть за трапезу с собою, прими то с благодарностию, но храни благоговейное уважение и почтительность к нему с молчанием; не позволяй себе начать есть что-либо без его благословения; не дерзай и другому кому подать что без позволения и приказания его. Если и то прикажет он тебе, чтоб ты сел ниже всех, смотри не подумай сказать ему, что хочу сесть одесную или ошуюю тебя, с уверенностию полагая, что эти места уготованы для других, и прими последнейшую часть, веруя, что сим способом стяжавается первейшая, ибо слышишь, что говорит Христос, что кто хочет быть первым, пусть будет последнейшим всех? (Мф.20:27). И еще паче возлюби учителя своего за то, что дает тебе способ, посредством вещей малых и незначительных, стяжавать большее и важнейшее. Не протягивай также вместе с ним руки твоей в чашу прежде всех, ибо знаешь хорошо, кто некогда дерзнул это сделать (Иуда).
Если он захочет умыть ноги твои, постыдись его, как Господа и учителя, и не допускай сего. Но когда услышишь от него: нет тебе и части со мною, если не умою ног твоих, - дай проворнее ему омыть даже и все тело твое, - да познаешь из того, что делается для тебя, великую высоту боготворного смирения. И тогда, если есть у тебя совесть и смысл, ты большую получишь пользу, нежели как если бы сам умыл ноги духовному отцу своему.
Если он скажет: один из вас предаст меня, или смутит меня, - смотри не скрывай лукавства, но если знаешь что подобное за собою, исповедуй то. Но если и не знаешь ничего, припади к стопам его со слезами и спроси: не я ли, отец мой? Потому что мы много согрешаем по неведению и не знаем того. Не говорю тебе: припади к персям отца своего, - потому что это неполезно тебе. Хотя Иоанн, по великой любви своей к Христу, имея большее к Нему дерзновение, припадал к персям Его, однако ж и он вместе с другими получил повеление именовать себя непотребнейшим рабом, когда исполнит все заповеди.
Если видишь, что учитель твой творит чудеса и прославляем бывает за то, - верь тому и радуйся, и благодари Бога, что улучил такого учителя. Опять, когда увидишь, что его бесчестят, а иногда даже и удары наносят ему завистники его, не соблазняйся тем, но и ножа не поднимай, чтоб подобно пламенному Петру урезать ухо дерзнувшему похулить отца твоего или нанесть ему удар. Довольно для тебя не умалить своей к нему веры и любви и, если можешь, сказать твердое слово в оправдание его. Если, убоявшись, как человек, скажешь при сем: не вем человека сего, - сознай потом вину свою и восплачь о том горько, и я уверен, что он первый опять привлечет тебя к себе.
Если увидишь, что он страждет страсти от злых людей и приемлет распятие, яко злодей, то, если можешь, умри и ты с ним; если же не можешь умереть с ним, не будь по крайней мере едино с теми злыми людьми как предатель, и не принимай участия с ними в пролитии крови неповинной, но, хотя как раб малодушный, уклонившись немного и оставив одного своего пастыря и учителя, соблюди свою к нему веру. Если освободится он от уз, иди опять к нему и имей еще большее к нему благоговение, как уже к мученику. Если же умрет в искушениях и мучительствах, выступи с дерзновением, найди тело его и почти его паче, нежели когда оно было живо, помазав его миром и похоронив с великою честию. Ибо хотя не воскреснет оно в третий день, всячески, однако ж, воскреснет в день последний вместе со всеми. И веруй, что предстоит он Богу с дерзновением, и, если будешь усердно испрашивать его ходатайства, он поможет тебе в сей жизни, избавляя тебя от всего противного, а когда умрешь, примет тебя там и уготовит тебе обитель вечную.
4. Если, после всего сказанного нами, он позовет тебя особо и скажет: убезмолвись и сиди здесь, отнюдь не выходя вне, дондеже облечешися силою свыше, - послушай его с твердым упованием и великою радостию. Такой учитель, брате мой, неложен и истинен. Воистину и на тебя низойдет сила Всесвятого Духа, как тогда низошла на Апостолов, не в чувственном видении огненном, не с шумом великим и дыханием бурным (ибо тогда на Апостолах это было для неверных), но она явится в тебе мысленно, как умный свет, со всякою тихостию и обрадованием; каковый свет есть предначатие света вечного, воссияние и луч вечного блаженства. И тотчас исчезнет всякий страстный помысл, изгонится всякая душевная страсть и всякая немощь телесная уврачуется. Тогда откроются очи сердца твоего и узрят то, что начертано в блаженствах. Тогда, как в зеркале, увидит душа твоя и самомалейшие твои прегрешения и придет в величайшее смирение; созерцая же беспредельную славу Божию, исполнится неизреченной радости и всякого веселия и, погрузившись в сию неизреченную дивность, изведет источники слез. Так изменяется весь человек и познает Бога, сам прежде быв познан от Бога. Сия единая благодать Всесвятого Духа делает то, что человек презирает все земное и небесное, настоящее и будущее, скорбное и радостное, делает его и другом Богу, сыном Вышнего, богом по благодати.
Сие я написал любви твоей, чтоб ты прочитывал то, когда хочешь, и если поверишь, что сие промыслительно и на пользу тебе возвещает Дух Святой чрез меня, смиренного, то сбудется с тобою все, что мы сказали, и другое многое, что мы опустили. Всему сему непосредственно научит тебя Сам Христос. Если же покажется это все тебе невероятным и не понравится, прости мне. Я советую тебе то, чему научился у своих отцов; ты же последуй тем, о коих знаешь, что они лучше меня. Внимай, однако ж, брате! Не случилось бы тебе последовать худшим, хотя ты и не того желаешь. Потому что умеющие добре пасти и врачевать разумные души поистине очень редки, и особенно в настоящее время. Бывало немало таких, которые делали вид, будто постятся, совершают бдения, прилежат молитве, а это было лицемерие одно; много есть и таких, которые действительно так поступают: являют внешне и благоговеинство, говорят долгие проповеди изустно (без книг и тетрадки) и с легкостию всегда предлагают поучения собранию народному, но очень мало таких, которые бы плачем и слезами искоренили страсти и стяжали основные добродетели. Основными же добродетелями мы называем - смирение, истребляющее страсти и насаждающее небесное и ангельское бесстрастие, - любовь, никогда не стоящую (на одном) и не падающую, но непрестанно множащуюся и растущую, прилагая стремление к стремлению и рвение к рвению, - и совершенное рассуждение, добре руководящее последующих ему и безбедно преводящее их по мысленному морю. Это рассуждение надлежит и тебе взыскать у Бога и умолить Его даровать тебе оное, и особенно теперь, чтоб мог ты верно определить свое состояние и соответственные тому взять на себя подвиги, да обрящешь Христа, Который бы и в настоящее время содействовал тебе, и впоследствии богато излил на тебя полноту осияния Своего. Сие рассуждение избавит тебя от опасности последовать за волком вместо пастыря или вступить в такое стадо, которое больно какою-либо болезнию душевною и страстию, или основаться одному в уединении прежде времени, - чтоб не попасть в зубы душегубительного волка - диавола и не быть поглощену им, или не заболеть болезнию на болезнь и страстию на страсть и не умереть душевно, или, уединясь преждевременно, не пасть и не стяжать, увы, и горе, ибо горе единому, егда падет. Тот же, кто обретет доброго учителя и всецело предаст себя ему, не будет уже иметь заботы ни о чем таком, но будет проводить жизнь свою в совершенном беспопечении и несомненно улучит спасение во Христе Иисусе Господе, Коему слава во веки. Аминь.
Слова преподобного Симеона Нового Богослова. Часть 2. - М.: Правило веры, 2001, с. 210-220.
1. О том, что должно охотно повиноваться старшим, не забывать данных Богу обетов и не роптать по причине церковных служб.
Вспоминайте, братия мои, заповедь Божию, которая говорит: не судите и не судими будете, - и отнюдь не любопытствуйте, что делает один и чем занят другой. Относительно же иереев Божиих и духовных отцов своих вы должны поступать так, чтоб то, что они говорят вам, исполнять, по делам же их (если они не в порядке) не поступать, как говорил Христос Господь (об иудейских священниках): вся, елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите; по делом же их не творите: глаголют бо и не творят (Мф.23:3). Посему, как рабы Христовы, послушайте и меня, недостойного; не смотрите на мое малодушие и нерадение, но попекитесь, прошу вас, о душах своих, подвизаясь охотно исполнять Божии заповеди, и не ропщите на меня, что должны бываете в полночь вставать на службу, вспоминая о Давиде, который говорит: полунощи востах исповедатися Тебе о судбах правды Твоея (Пс.118:62), но паче благодарите Бога и того, кто вас пробуждает на славословие Его, радуясь и веселясь, что сподобляетесь славословить Бога вместе с Ангелами. Кто ропщет за обыкновенными службами, тяготится ими и не соблюдает радения о них во все продолжение славословия Божия, тот поистине не познал, как много сладки в гортани любящих Бога словеса Божии, и насколько слаще они паче меда и сота в устах пришедших в познание Его, но совсем плоть есть, и мудрование имеет плотское, и чувство плотское, и не может вкусить и духовно восчувствовать блага, какие даровал нам Бог; все, которые по Богу, дела кажутся ему горькими и не знает он как следует - что есть: вкусите и видите, яко благ Господь (Пс.33:9). Кто не знает сего, тот чужд любви и сладости Христовой. Кто же не испытал любви и сладости Божией (увы мне! мое это собственное горе, потому что заповедь имею чужое почитать своим), тот враг Божий и чужд царствия небесного. Ибо на кого другого может он надеяться? Или чью другую стяжать любовь, чтоб в ней находить утешение, в настоящей ли, или в будущей жизни?
Так, кто прекословит, ропщет и клянет тех, которые заставляют его воспевать и славословить Бога, тот какое найдет оправдание в день суда, сделавшись пагубным соблазном и для себя, и для других? Поверьте мне, духовные братие мои, что когда я слышу это и вижу кого-либо из вас негодующим за это, то так сильно скорблю и так поражаюсь в сердце, что мне кажется, будто я в аде, - не чувствую уже никакой другой радости в мире, но тягощусь самою жизнию, плачу и рыдаю, как бы сам подвергался окончательному приговору осуждения; а между тем, когда умоляю вас, вы меня не слушаете, когда укоряю - отворачиваетесь, когда обличаю - ненавидите, когда наказываю - гоните, как врага, и, делая это, никакого не могу найти себе успокоения. Думаю иногда: перестану так делать и стану смотреть только за своими собственными грехами; но, как только захочу так поступить, возгорается будто огонь в сердце моем, и я опять нахожу себя в том же скорбном состоянии, ваши грехи опять, печалят меня паче, нежели сколько печалят каждого его собственные грехи, - и я горю как в огне из-за вас, считая жизнь свою несчастнейшею.
Удивляюсь, как дошли мы до такого нечувствия, что делаем все такие дела, которые губят души: пляшем и ликуем над собственною погибелью и радуемся, что туго-натуго вяжем души свои страшными грехами; тех же, которые стараются разрешить нас от этих уз, снедаем и, если кто станет препятствовать нам сделать что-либо во вред душе своей, на того лаем, как псы разъяренные, и поносим его, и не успокоиваемся, пока не доведем до конца задуманного худого дела и не сгубим души своей. Потом, со временем привыкши к таким худым делам, делаемся некоторым образом как бы естественно злыми и желания уже не имеем, чтобы развеян был покрывший нас мрак и мы пришли в чувство.
И бывает вследствие сего, что на словах мы монахи, а на деле стали хуже всех мирян: обещались алкать и жаждать и другим подвергать себя прискорбным лишениям, а между тем не стыдимся кричать и браниться из-за куска хлеба, который, может быть, и требуем-то не в определенное для принятия пищи время; вступили в монастырь в видах отречения от всего, еже в мире, от родителей, братий и друзей, а между тем не перестаем заботиться о том, чтоб питать их, и притом монастырским хлебом; убежали от мира, как от врага, а между тем любим мирских и мирское паче души своей. Спрашиваю тебя, брате, скажи мне, - когда пришел ты в монастырь, веровал ли, что есть воскресение, суд и воздаяние за дела каждого? Исповедовал ли, что есть Бог, имеющий воздать каждому по делам его? Или ничего этого не держал в уме своем? Скажи мне, когда становился ты монахом и стоял пред лицом стольких свидетелей, имел ты в намерении исполнять те обещания, которые тогда давал, и те соглашения, в которые вступал со Христом? Или делал это с лукавством, притворяясь, будто желаешь послужить монастырю, поработать на братию, в намерении же держа только есть и пить вдоволь, всячески угождать покою плоти и проводить жизнь беспечную и беструдную? Если пришел ты с тем, чтобы быть рабом Христу и братом нам, то соблюдай, прошу тебя, и заповеди Христовы, ревнуя работать Ему всеусердно, чтобы делами показать, что ты истинный христианин, и нам будь братом боголюбивым, стараясь во всем подобиться нам и неся все прискорбности и лишения вместе с прочими братиями, как добрый воин Христов, чтобы вместе с ними и увенчану быть, прославлену и обрадовану в вечной славе. Если же пришел ты с лукавством, не с тем, чтобы быть истинным монахом, но чтоб только есть и пить, находя все это готовым, то послушай, и я скажу тебе, какие будут для тебя от того последствия. Знай, во-первых, - и это есть наибольшее и наиважнейшее, - что ты не содружился со Христом, но враг Ему еси и наветник. Да и как не наветник, когда одно держишь на уме, а другое обещаешь устами, думая укрыть то от Бога, от Которого ничто укрыться не может? Он с такою решительностию заповедует всем: не пекитесь о завтрашнем дне, что есть, что пить и во что одеться, а ты за тем делаешься и монахом, чтоб иметь деньги и прочие вещи, которых, может быть, не имел ты, когда был мирянином? Апостол Павел учит: имеюще пищу и одеяние, сими доволни будем (1Тим.6:8), а ты не довольствуешься тем, что необходимо, но желаешь иметь больше того, для чего крадешь и присвояешь себе монастырские вещи; работать ленишься, а между тем во всем, что касается упокоения и утешения тела, желаешь быть братом, равным со всеми теми, кои много потрудились в деле Господнем? Если видишь иных братий подвизающимися от всей души в постах, бдениях и прочих лишениях телесных, или в плаче, в непрестанных молитвах, во всенощных стояниях, в псалмопениях и песнях духовных, говоришь, что не можешь этого делать, прячешься и не ходишь даже на обычные церковные службы, думая, однако что тем пользу приносишь себе самому?
Какое крайнее ослепление! Какое неразумие! Какая прелесть в помыслах твоих. И еще хуже всего этого то, что если сретит тебя какое-либо самомалейшее искушение или если огорчит тебя чем-либо ничтожным игумен, желая испытать тебя, то ты готов бываешь сбросить даже одежду монашескую, как и мне случалось встречать немало таких, которые говорили: да разве я пришел сюда за тем, чтоб быть кому-либо рабом или чтоб мною тут помыкали? О бессмыслие! Но разве ты, брате, не пришел, чтоб подвизаться против невидимых врагов наших демонов? Разве не пришел вести брань со страстьми своими? Если не хочешь ничего терпеть и никаких не подъемлешь лишений, то зачем и стал воином Христовым? Зачем сопричислился к братиям, кои все суть воины Христовы? За тем разве, чтоб только получать содержание, есть и пить, и потом развалившись, будто в харчевне, бариться? Если думаешь так, горе тебе в день Суда, когда придет праведный Судия воздать каждому по делам его и взыскать с монахов те соглашения и обещания, которые дали Ему в присутствии стольких свидетелей, пред святым престолом и святыми Ангелами. Ибо когда спрашивает нас иерей: что пришел еси, брате, припадая ко святому жертвеннику и святому собратству сему, желая ли иноческого образа и ангельской жизни? - что отвечаем мы на это? Не говорим ли: ей, честный отче? А иерей что опять говорит на это? - Ведай, брате, что поелику пришел ты сопричислиться к рабам Царя Христа, то уготовь себя на искушения, потому что отныне враг наш диавол начнет наипаче воздвигать всякие козни против тебя. Почему будь готов алкать, жаждать, зябнуть, принимать бесчестия, оплевания, осмеяния, заушения и претерпевать все скорбное, бывающее в жизни по Богу. И мы что отвечаем? Не обещаем ли все то охотно перестрадать и перетерпеть? Да и на всякий вопрос, какой предлагает нам иерей, не говорим ли мы: ей, честный отче? Не исповедуем ли пред лицем Бога и святых Ангелов, что будем соблюдать воздержание, бдение, молитву, повиновение даже до смерти настоятелю и всем братиям? А теперь дошли до такого жалкого состояния и проводим жизнь свою с таким бесстрашием пред Богом и с таким пренебрежением Его заповедей, как будто никого нет, кто имеет взыскать с нас за такие данные нами обещания! И ни во что ставим не только братий, но и самых настоятелей наших, и ропщем, и прекословим, и клянем, и делаем почти все только такое, что ненавидит Бог и что сильно ввергнуть души наши в огнь адский!
Слыхано ли, чтоб где-либо было такое лукавство и злотворство? Или какой диавол может изобресть другой к погибели душ наших способ, вернейший этого? Или лучше сказать, что другое, хуждшее, сами демоны могут придумать и устроить к погибели нашей? И демоны, видя, что мы порабощены воле плоти, отчуждились от благодати Святого Духа и умертвили души свои, - ибо удаление души от Бога есть смерть для нее, - видя это, для какой еще другой причины станут они и с своей стороны воздвигать брань против нас? Ибо вся брань, какую поднимают против нас демоны, на тот конец бывает, чтоб удалить от нас благодать Святого Духа. Но мы, как вижу, еще прежде, чем они стали воевать против нас, уже обнажили себя от такой благодати Божией тем, что не исполняем заповедей Божиих и не имеем ревности взыскивать Бога от всей души нашей. Ибо если б мы взыскали Его, то не проводили бы жизни своей в таком нерадении. Если б мы имели попечение о небесном, то не заботились бы столь много о земном. Если б мы помышляли о нетленном, то не были бы столько привязаны к тленному. Если б мы возжелали вечного, то не любили бы так привременного. Если б мы тщательно старались творить добродетели, то не чуждались бы учителей добродетели. Если б мы с радостию брались за пост, то никогда не роптали бы по причине скудости яств и питий. Если б мы подвизались и воздерживались от страстей, то не были бы столько порабощены удовольствиям. Если б мы имели истинную и твердую веру, то не делали бы дел, свойственных неверным. Если б мы имели в сердце своем страх Божий, то не противились бы истинным рабам Божиим при всяком богоугодном деле. Если б мы имели смирение, то не презирали бы рабов Божиих. Если б мы сподобились стяжать истинную любовь, то познали бы и Бога, и ради любви ко Христу предпочитали бы не только быть бесчестимыми, но и наказуемыми, и онеправдываемыми, и оскорбляемыми, и всякое искушение и тесноту претерпевали бы с охотою.
Но ныне мы так много порабощены страстями и в таком находимся ослеплении и нечувствии, что даже не знаем, в какую впали глубину зол, и нисколько не чувствуем своего бедственнейшего состояния. Мы доходим даже до того, что когда кто станет вразумлять нас относительно какого-либо греха, то отвечаем ему так, как бы никогда и не слыхали Божественных Писаний, говоря: неужели и это дело - грех? И почему называется это грехом? Дал бы Бог соблюстись нам от больших зол, а за эти малости Он не будет слишком взыскателен! И кто же говорит такие речи? Христиане, чада Христовы, давшие такие великие обеты Богу, когда крестились, - и особенно монахи, вступившие во вторые соглашения и заветы с Богом; те, которые облечены иноческим одеянием вместо добродетели и носят имя монаха вместо святости, - которые вошли в соглашение со Христом, что отвергнутся мира и всего, что в мире, отвергнутся и родителей, и родных, и друзей, обещали слушаться своих духовных отцов, как Бога, и соблюдать строжайшее подвижничество и внимание, даже до взора очей и праздного слова, то есть что ни смотреть не будут бесчинно, ни празднословить, а теперь думают, что не грех и зависть, и осуждение, и ропот, и прекословие, и лживые речи, и следование своей воле, и божба, и скрытное украдение вещей монастырских, чтоб иметь их, как свои собственные, или дать другим без ведома настоятеля, и при этом еще думают, что совсем не грех - худо исправлять свои монастырские послушания, то есть, когда поручено кому какое-либо служение братиям, исправлять его с пристрастием, или с лукавством, или с завистию, или бессовестно, или торгашески.
О человече! Не трепещешь, слыша каждодневно, что говорит тебе Бог: слово гнило да не исходит из уст ваших (Еф.4:29), ибо глаголю вам, яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный (Мф.12:36), и за чашу студены воды мзду получите (Мф.10:42)? Не слышишь, что Бог есть судия помышлений и мыслей сердечных? Не слышишь, что говорит Христос: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28)? Видишь, что осуждается, как блудник, тот, кто с вожделением взирает на чье-либо лицо? Таким же образом, брате мой, будь уверен, что и тот, кто вожделевает денег, осуждается как сребролюбец, хотя бы ничего совершенно не имел, - и тот, кто вожделевает яств многих и разных, есть чревоугодник, хотя бы ел один хлеб и пил лишь воду по причине бедности своей, - и тот, кто принимает срамные помыслы, удерживает их в уме долгое время и сквернится ими, считается блудником, хотя бы не видал никогда лица человеческого. Равным образом и тот, кто говорит в сердце своем: это худо, то глупо, или: для чего сделано то и то, а не сделано это и это? - пусть не прельщается, думая, что не грешит, ибо он явный осудитель и, как судящий, осужден будет, хотя бы ни одного осудительного слова не испустил из уст своих и никто не слыхал гласа его.
Не прельщайтесь, братия мои. Воистину человеколюбив Бог, и милостив, и благоутробен. Исповедую сие и я и, на благоутробие Его уповая, имею дерзновение чаять, что спасен буду. Однако ж ведайте, что человеколюбие Его нисколько не послужит в пользу тем, которые не каются и не соблюдают заповедей Его со страхом великим и во всей точности, а напротив, Бог накажет их еще строже, нечестивых и неверных. Не прельщайтеся, братия мои, и не думайте, что малые прегрешения в самом деле малы и вам можно презирать их, якобы не причиняющих большого вреда душе нашей. Добрые и искренно богоугодные рабы Божии не полагают никакого различения между малым и большим грехом; но, когда погрешат даже мановением очей, или помыслом, или словом, думают, что совсем отпали от любви Божией, - что, верую я, и истинно есть. Кто помыслит о чем-либо, несообразном с волею Божиею, даже самомалейшем, и не покается, изгоняя тотчас прилог помысла того, но примет его и удержит в себе, тому это вменяется в грех, хотя думается, что это зло бывает в неведении. Ибо, когда пришел закон, то есть учение Божественных Писаний, тогда то зло, которое прежде делал человек в неведении, не зная, что оно зло, ожило, - то есть он узнал из Писаний, что оно зло, - и оказалось, что в нем есть грех (не признаваемый грехом), отчуждавший, однако ж, и отдалявший его от добра, и тем мертвивший его. Почему надлежит нам добре рассматривать и обсуждать помыслы, приходящие в ум наш, противопоставляя им свидетельства Божественных Писаний и учения духовных и святых отцов. Если найдем, что они согласны с Святым Писанием, то восприимем подвиг удержать их, сколько можем, и произвесть в дело. Если же помыслы те несогласны с словом истины, то поспешим отгнать их от себя с гневом и неприязнию, как написано: гневайтеся и не согрешайте (Еф.4:26). Отнюдь не должно удерживать привходящих в нас страстных помыслов, но тотчас надобно отражать их, как струю заразительного воздуха и жало смерти.
Из сего видно, сколь необходимо для нас исследовать Божественные Писания со всем тщанием и вниманием. И Христос Господь, давая разуметь, какая великая от сего происходит польза, говорил: испытайте Писания (Ин.5:39). Испытайте, и удерживайте со всею точностию и верою, что в них говорится, чтоб верно знать таким образом волю Божию и уметь различать непогрешительно добро от зла, а не всякому духу веровать и носиться в вихре вредительных помыслов. Поверьте мне, братия мои, что нет другого, более легкого пути ко спасению, как последовать божественным повелениям Христовым. Впрочем, потребны нам и слезы многие, и страх великий, терпение большое, и непрестанная молитва, чтоб открылась нам сила хотя одного Владычнего слова, да познаем великие таинства, сокрытые в малых словесах, и предадим души свои на смерть и за самую малую заповедь Христову. Слово Божие есть меч обоюдуострый, который отсекает и отделяет от души всякую похоть и всякое плотское стремление. При этом оно бывает и пламенем огненным, воспламеняющим ревность душевную и делающим то, что мы презираем все прискорбности настоящей жизни, встречаем с радостию и веселием всякое находящее на нас искушение и самую смерть, которая так страшна для других людей, желательно приемлем, как жизнь и источник жизни.
Умоляю же вас, братия мои, пробудимся наконец от сна, и станем побуждать один другого возбудительными словами на делание добра; потечем со тщанием; воссподвизаемся с полным рвением отрешиться от всякого пристрастия к миру; смиримся, как смирялись древние отцы; потщимся совлещись ветхого человека чрез отсечение плотской воли и умерщвление земного мудрования; облечемся в нового Адама, то есть в Господа нашего Иисуса Христа чистою и невещественною молитвою; очистим себя постоянными слезами и попечемся обновлять себя покаянием каждый день и каждый час, чтоб научиться воевать и бороться с врагами нашими демонами, которые непрестанно злокознствуют против нас.
Кто не стяжал еще указанного нами всеоружия духовного, тот не может противостоять во время брани, но каждый час терпит поражение. Будучи обнажен от такого всеоружия, он не может проводить жизнь мирно и свободно. Ибо внутренняя брань демонская не похожа на внешние брани, но гораздо страшнее их. В тех - люди воюют с другими людьми, и иногда прекращают ее, и, сбросив орудия, ложатся отдыхать, улучив час, принимают пищу; иной раз запираются в крепости и держат стражбу одни в одном, другие в другом месте; плененные на ней, случается убегают от врагов и спасаются от всякой беды, но и оставшиеся в плену не всегда предаются смерти, а обращаются в рабов; бывает и то, что плененный раб прославляется и разбогатевает больше, нежели сколько был богат, будучи свободным. Но в брани с демонами не так бывает. Эта брань непрерывна, и воинам Христовым необходимо всегда носить в себе оружия свои. Нет возможности поиметь покой от этой брани ни днем, ни ночью, ни на одну минуту; но и когда едим, и когда пьем, и когда спим или другое что делаем, можем находиться в самом жару брани. Враги наши бесплотны и всегда стоят против нас, хотя мы их не видим; стоят и со всею зоркостию присматриваются, не окажется ли где какой-либо член наш обнаженным, чтоб вонзить в него свои стрелы и умертвить нас. Тут невозможно укрыться в крепости и башне или иной раз спрятаться где-либо и отдохнуть немного. Нельзя также убежать куда-либо и избавиться от брани или одному взять на себя борьбу за другого, но всякому вообще человеку самому необходимо вести сию брань, и - или победить и живу быть, или быть побеждену и умереть без всякого сомнения.
Рана же смертоносная тут есть всякий грех, не оплаканный в покаянии и не исповеданный, и особенно отчаяние, если кто впадет в него, что, однако ж, состоит в нашей власти. Ибо если мы не ввергнем себя во глубину нерадения и безнадежия, то демоны совсем не могут сделать нам никакого зла. Но и когда раны приемлем от них, можем, если захотим, сделаться еще более мужественными и опытными в сей брани, посредством теплого покаяния. Быть поражену и умереть, а потом опять восстать и вступить в брань, есть дело людей крайне великой души и мужественных, - и оно дивно и достойно великой награды. Ибо сохраненными быть от поражения не в нашей состоит власти, но остаться в смерти или не остаться, состоит в нашей власти; потому что если не отчаемся, то не пребудем в смерти и смерть не восгосподствует над нами. Мы всегда можем избыть от нее, прибегши с покаянием ко всемогущему и человеколюбивому Богу.
Посему-то я и возбуждаю, как себя самого, так и всех братий: покажем всякое тщание и мужество терпения и постоянства в исполнении всех заповедей Господних со всею ревностию души, чтобы доспеть в небесные и вечные обители преисполненными плодов Святого Духа и тако сподобиться предстать и поклониться единой и нераздельной Троице, во Христе, Боге нашем, Коему слава и держава во веки веков. Аминь.
Слова преподобного Симеона Нового Богослова. Часть 2. - М.: Правило веры, 2001, с. 221-238.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter