Свойство мужества состоит не в том, чтобы побеждать и одолевать ближнего, это есть дерзость, стоящая свыше мужества, и не в том, чтобы, по страху искушений уклоняться от... добродетелей, это, напротив, боязнь, находящаяся ниже его, но в том, чтобы пребывать во всяком деле благом и побеждать страсти душевные и телесные, потому что несть наша брань к крови и плоти, т. е. к людям... но к началом и ко властем (Еф. 6, 12), т. е. к невидимым демонам. И побеждающий мысленно побеждает, или бывает побеждаем страстями (сщмч. Петр Дамаскин, 75, 92).
***
Мужество есть не что иное, как твердость в истине и сопротивление врагам: когда не уступишь им, они отступят и совсем не покажутся более (прп. Антоний Великий, 89, 110).
***
Мужество сердца есть помощь для души, после Бога... (прп. авва Исаия, 89, 349).
***
Кто благодушествует и мужается в опасности, тот если и умирает, то умирает как доблестный, а если остается живым, то делается славным. Поэтому, если и смерть знаменита, и жизнь славна, то славный мужеством своим приобретает себе две выгоды, равно как малодушный получает себе в удел двоякое зло, потому что и смерть его позорна, и жизнь его бесславна (прп. Ефрем Сирин, 34, 86).
***
...Смелость (φαρσος) и дерзость (φρασος), хотя близки по имени, однако же всего более различны между собой по действиям; я разумею мужество и трусость. Быть смелым в делах, требующих отважности, есть знак мужества, тогда как ослабевать есть знак боязливости. Но идти и бросаться туда, где больше опасности, а не удерживаться, есть знак дерзости, тогда как уклоняться есть знак осторожности (свт. Григорий Богослов, 12, 185).
***
Мужество есть твердость в опасностях... (свт. Григорий Богослов, 16, 337).
***
Хвалю... благородство и высоту мыслей у стоиков, которые говорят, что внешнее нимало не препятствует блаженству, и что человек доблестный блажен, хотя бы жгли его в фаларидовом быке1. А посему, как дивлюсь тем, которые у нас шли на опасности за дело прекрасное или мужественно переносили бедствия, так дивлюсь и тем из внешних, которые близко подходили к нашим... (свт. Григорий Богослов, 17, 274).
***
Дело <мужества>... в том, чтоб править пятью чувствами и не допускать, чтоб через них осквернялся внутренний наш человек, т. е. дух, или внешний, т. е. тело (авва Евагрий, 89, 607).
***
...Дело мужества — стоять в истине и, хотя бы встретилось противоборство, не уклоняться к несущему... (авва Евагрий, 89, 637).
***
Того признаю подлинно мужественным, кого не привела в замешательство злокозненность врагов. Ибо многие обыкновенно бывают преодолеваемы подобными обстоятельствами, а он и в неблагоприятных обстоятельствах не оказывается удобоуловимым, но и напасти переносит благодушно, и козни обращает в случай к приобретению славы, не унижается до раболепного угодничества, но держится такого образа мыслей, который выше всего, что ни злоумышляют другие, и, по моему суждению, он мужественен. Поелику в благоденствии легко соблюдать и немужественным благоразумие, затруднительные же обстоятельства дают видеть людей добрых, то самым мужественным почитаю того, кто в благоденствии и в трудных обстоятельствах не унижается (прп. Исидор Пелусиот, 62, 187—188).
***
Крайне ленивые тяжелы и на легкие дела, благородные же и мужественные не боятся и весьма трудных, но к ним-то наипаче и готовятся, потому что, как ожидают, и победа будет блистательнее, и слава громче (прп. Исидор Пелусиот, 62, 299).
***
Немаловажным почитаю мужественно перенести превратность дел. И хотя многие признают более трудным человеку, из счастья впавшему в несчастье, сохранить неуниженный образ мыслей; однако же я почитаю самым трудным делом сохранить скромный образ мыслей из несчастия перешедшему в счастливое состояние. По мне, то и другое служит признаком мужества — и в благоденствии не возгордиться, и в несчастии не унизиться, но иметь одинаковый образ мыслей (прп. Исидор Пелусиот, 62, 380).
*********
Брат сказал авве Пимену: «Я замечаю, что, куда ни пойду, везде нахожу себе помощь». Старец отвечал ему: «Бог милосерд к тем, которые носят меч в руках своих. Если мы будем мужественны, Он явит милость Свою» (97, 208).
***
Некий безмолвствовавший инок только что начинал свое молитвенное правило, как схватывала его лихорадка с ознобом и жаром и сильной головной болью. Тогда монах говорил сам себе: «Вот! Уже я болен к смерти: встану же, прежде нежели смерть постигнет меня, совершу мое молитвенное правило». Этими словами он понуждал себя и исполнял свое правило. С окончанием молитвенного правила отступала от него болезнь (106, 370).
***
Святитель Василий Великий показал себя твердым защитником православия в борьбе с арианством. Император Валент, желая ввести арианство в Кессарии, послал к святителю своего префекта Модеста. После многих убеждений к единомыслию с арианами Модест, видя непреклонность святителя, стал угрожать ему лишением имущества, изгнанием, мучением, смертью. «Все это, — отвечал святитель Василий, — для меня ничего не значит: тот не теряет имения, кто ничего не имеет, кроме этих ветхих и изношенных одежд и немногих книг, в которых заключается все мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу сейчас, не мое, и всякое, куда меня ни сошлют, будет мое. А мучения что могут сделать мне? Я так слаб, что разве только первый удар будет чувствителен. Смерть для меня — благодеяние: она скорее приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь и к Которому давно я стремлюсь». Модест был очень удивлен этими словами. А святитель продолжил: «Во всем мы кротки и смиренны, но только не тогда, когда дело идет о Боге...» (121, 31—32).
1. Фаларид — тиран агригентский; жил во второй половине VII в до Р. X; прославился своей жестокостью: ненавистных ему людей он медленно жарил в медном быке. (Агригент — город, расположенный на юге Сицилии.)