И праведники, и грешники проходят через искусительный огнь, чтобы выдержать испытание, но проходят праведники и огнь спокоен; едва же увидит он нечестивых, как возгорается пламенем (прп. Ефрем Сирин, 33, 459).
***
С угрозою и бранью дерзко нападает враг на душу, только что исшедшую из тела, являясь горьким и страшным обличителем в падениях ее. Но можно видеть тогда и то, как боголюбивая и верная душа, хотя многократно прежде уязвлена была грехами, не боится его нападений и угроз, а паче его <врага> является сильною в Господе, окрыляется радостью, воодушевляется мужеством, видя сопровождающие ее Небесные Силы и как стеною ограждающий ее свет веры... (прп. Иоанн Карпафский, 91, 82).
***
Как сыны и наперсники лжи, демоны уличают души человеческие не только в содеянных ими согрешениях, но и в таких, каким они никогда не подвергались. Они прибегают к вымыслам и обманам, соединяя клевету с бесстыдством и наглостью, чтобы вырвать душу из рук ангельских... (свт. Игнатий Брянчанинов, 40, 137).
***
...Грешная душа не допускается подняться в страну, превысшую воздуха: диавол имеет повод обвинять ее. Он препирается с несущими ее Ангелами, представляя ее согрешения, по причине которых она должна принадлежать ему, представляя недостаточество ее в той степени добродетели, которая необходима для спасения и для свободного шествия сквозь воздух (свт. Игнатий Брянчанинов, 40, 144).
***
Великие угодники Божии, совершенно прешедшие от естества ветхого Адама в естество Нового Адама, Господа нашего Иисуса Христа, в этой изящной и святой новизне проходят честными душами своими воздушные бесовские мытарства с необыкновенной быстротой и великой славой. Их возносит на небо Святый Дух... (свт. Игнатий Брянчанинов, 40, 158).
***
Как воскресение христианской души из греховной смерти совершается во время земного ее странствования, точно так таинственно совершается здесь, на земле, ее истязание воздушными властями, ее пленение ими или освобождение от них; при шествии через воздух эти свобода и плен только обнаруживаются (свт. Игнатий Брянчанинов, 40, 159).
***
Для истязания душ, проходящих воздушное пространство, установлены темными властями отдельные судилища и стражи... По слоям поднебесной, от земли до самого неба, стоят сторожевые полки падших духов. Каждое отделение заведует особенным видом греха и истязует в нем душу, когда душа достигнет этого отделения (свт. Игнатий Брянчанинов, 41, 130).
***
Григорий, один из учеников преподобного Василия Нового, желая узнать загробную участь блаженной Феодоры, служившей святому Василию, обратился за помощью к преподобному. Молитва преподобного Василия дошла до Господа, ибо в ту же ночь Григорий увидел в сонном видении блаженную Феодору в светлой обители, уготованной преподобному Василию. Обитель сияла небесною славою... Блаженная Феодора была водворена в этой обители по молитвам преподобного Василия, которому она во время земной жизни своей много лет усердно служила. Увидев блаженную Феодору, Григорий обрадовался и был утешен продолжительною беседою с нею, как с живою. На его вопросы о том, как душа ее разлучилась от тела, как перенесла она муки смертные, что видела во время своей кончины и как прошла мимо воздушных духов, блаженная Феодора ответила ему следующее: «Чадо Григорие, ты спрашиваешь о таких страшных вещах, одно воспоминание о которых приводит меня в ужас. Видела я лица, которых никогда не видела, и слышала слова, которых никогда не слыхала. Что еще могу сказать тебе? Страх и ужас, о каких я и не помышляла, встретили меня тогда ради дел моих неправых, но, по молитве и при помощи преподобного Василия, все для меня было легко. Как же мне передать тебе, чадо, ту муку телесную, тот страх и смущение, какие испытывает умирающий! Представь себе нагого человека, брошенного в огонь, — мучение, которое он будет испытывать, будет похоже на то, что испытывает умирающий; ибо как в огне человек жарится, истаевает и обращается в пепел, так и предсмертные мучения и горький час разлучения души от тела разрушают человека. Воистину люта смерть грешников, подобных мне, ибо и я грешила много, а добрых дел не творила. И вот, когда приблизился конец моей земной жизни, настал час разлучения души от тела, увидела я множество эфиопов, стоявших вокруг моего смертного одра. Лица их были черны, как сажа или как смола, очи блестели, как раскаленные уголья, и весь вид их был страшен, как сама геенна огненная. И подняли они невообразимый шум и крик: одни ревели, как скоты и звери, другие лаяли, как собаки, иные выли, как волки, а иные хрюкали, как свиньи. Все они с яростью смотрели на меня, грозились и, скрежеща зубами, устремлялись на меня, как бы намереваясь тотчас же растерзать и съесть меня. И приготовляли они хартии, как бы ожидая, что придет какой-то судья, и развертывали свитки, на которых записаны были все мои дурные дела. Великий страх и трепет объял тогда убогую мою душу. Как ни велико было мое предсмертное мучение, оно было ничто в сравнении с грозным видением страшных эфиопов и их яростью, — видение это было для меня другою, более мучительною и ужасною смертью. Я отворачивала то туда, то сюда свои глаза, чтобы не видеть их страшных лиц и не слышать их голоса, но все было напрасно: всюду взор мой встречал их бесчисленное множество, и не было у меня никого, кто бы помог мне в моем бедственном положении. Когда же я этими тяжкими муками была доведена до полного изнеможения, увидела я подходивших ко мне в образе прекрасных юношей двух светозарных Ангелов Божиих, красоты которых описать невозможно. Лица их сияли неизреченным светом, глаза смотрели с любовью, волосы на главах их были белы, как снег, и блестели блеском золота; одежды их блистали, как молния, и на груди они были перевязаны крестообразно золотыми поясами. Прекрасные юноши эти подошли к моей постели и остановились около меня с правой стороны, тихо о чем-то разговаривая между собою. Когда я увидела их, сердце мое переполнилось радостью, и я весело взирала на них. При их появлении черные эфиопы затрепетали и отступили несколько подальше. Один из светлых юношей с гневом обратился к эфиопам и сказал: «О, бесстыдные, проклятые, мрачные и злобные враги рода человеческого! Зачем вы всегда спешите первыми прийти к одру умирающих и своими речами устрашаете и смущаете всякую душу, разлучающуюся с телом? Но не радуйтесь очень, здесь вы ничего для себя не найдете; Бог оказал ей Свое милосердие, и нет вам ни части, ни доли в этой душе». Эфиопы, выслушав эти слова Ангелов, заметались, подняли страшный крик и шум, перечисляя все мои злые дела, даже от юности моей соделанные. «Как мы не имеем части в этой душе? А это чьи же грехи? — говорили они, указывая на свитки. — Не она ли сделала вот это и это?» Сказавши это, они стояли и ожидали моей смерти. И вот пришла наконец и сама смерть. Она рыкала, как лев, и вид ее был страшен. Она имела человеческий об рал, но только тела на ней не было никакого, а была она составлена из одних голых костей. Смерть несла с собой различные орудия мучений: мечи, стрелы, копья, барды, косы, серпы, рожны, пилы, топоры, теслы, оскорды, удицы и некоторые другие неизвестные мне орудия. И сказали святые Ангелы смерти: «Чего медлишь? Разреши эту душу от уз плоти, разреши скоро и тихо, потому что она не очень обременена тяжестью грехов». Смерть подошла ко мне, взяла малый оскорд, и прежде всего отсекла мне ноги, потом руки, затем иными орудиями отсекла постепенно все прочие члены моего тела, отделяя сустав от сустава. И вот не имела я уже ни ног, ни рук, все тело мое омертвело, так что я не могла даже пошевелиться; затем, взявши тесьму, смерть отсекла мне голову... После всего этого смерть приготовила в чаше какой-то раствор, поднесла чашу к моим устам и насильно напоила меня этим раствором. Питье это было так горько, что душа моя не могла перенести этой горечи, — она содрогнулась и выскочила из тела, как бы силою исторгнутая оттуда. Тут светоносные Ангелы взяли се к себе на руки. Обернувшись, увидела я свое тело: оно лежало бездушное, бесчувственное и недвижимое... Бесы, бывшие в образе эфиопов, обступили державших меня Ангелов и, указывая на мои грехи, кричали: «Душа эта имеет множество грехов, пусть даст нам за них ответ!» Тут святые Ангелы начали отыскивать мои добрые дела и, по милости Божией, находили все, что когда-либо, при помощи Господа Бога, сотворено было мною доброго: подала ли я когда-либо милостыню убогому, накормила ли голодного, напоила ли жаждущего, или одела нагого, или приняла в свой дом странника и упокоила его, или святым услужила, или посетила больного и находящегося в темнице и помогла ему, или ходила когда с усердием в церковь и молилась умильно и со слезами, или когда внимательно слушала церковное пение и чтение, или приносила в церковь ладан, свечи или другое какое-либо приношение, или вливала деревянное масло и лампады, теплящиеся перед святыми иконами, и иконы эти лобызала с благоговением, или когда постилась и во все святые посты, среды и пятницы воздерживалась от пищи, или сколько когда сделала поклонов и молилась по ночам, или когда из глубины сердца воздыхала ко Господу и горько плакала о своих грехах, или с полным сердечным раскаянием исповедывала Богу перед духовным отцом своим все мои грехи и старалась загладить их добрыми делами, или когда сделала для ближнего какое-либо добро и не сердилась на имеющего против меня вражду, или когда перенесла какую-либо обиду и брань и не вспоминала о них и не сердилась на обидчика, или когда воздавала добром за зло, или когда смирила себя, или сокрушалась о чужой беде, сострадала страждущему, или утешала плачущего, или подала кому руку помощи, или помогала кому в добром деле, или удерживала кого от дурного поступка, или когда отвращала очи мои от суеты мирской, или удерживала язык мой от клятвы, лжи, клеветы и пустословия, и все иные самые малые добрые дела мои собрали одно по одному святые Ангелы, чтобы положить их в чашу весов против моих грехов. Эфиопы же, видя это, скрежетали на меня зубами своими, ибо хотели похитить меня из рук Ангелов и низвести на дно адово. В это время неожиданно явился туда же преподобный Василий и сказал святым Ангелам: «Господие мои, эта душа много послужила мне, успокаивая мою старость, и я молился о ней Богу, и Бог отдал ее мне». Сказав это, он вынул из-за пазухи чем-то наполненный золотой мешочек (я полагала, что мешочек тот наполнен чистым золотом) и отдал его святым Ангелам, говоря: «Когда будете проходить мимо воздушных мытарств и лукавые духи начнут истязать эту душу, давайте из сего мешочка выкуп за ее долги. Я, по милости Божией, богат... и этот мешочек дарю этой душе за то, что она услужила мне». Сказав это, преподобный Василий скрылся. Лукавые же бесы, видя все это, пришли в недоумение и, оглашая воздух плачевными воплями, также скрылись. Тогда угодник Божий Василий пришел снова и принес с собою много сосудов, наполненных чистым маслом и драгоценным миром. Открывая один за другим сосуды, он выливал на меня все, что в них было, и от этого разлилось от меня благоухание, и я поняла, что изменилась и стала очень светла. Затем преподобный Василий снова обратился к святым Ангелам и сказал: «Господие мои, когда вы совершите все, что необходимо для этой души, отведите и поселите ее в уготованном мне доме, пусть живет там». Сказавши это, он стал невидим, а святые Ангелы взяли меня, и пошли мы по воздуху на восток, подымаясь от земли к небу. И проходили мы следующие воздушные мытарства:
Подымаясь от земли к небу, достигли мы первого воздушного мытарства, именуемого мытарством праздных и скверных слов, и здесь остановились. На этом мытарстве воздушные духи испытывают грехи скверных слов, праздных и бесчинных речей. И вот вынесли к нам духи мытарства сего множество свитков, в которых записаны были все нехорошие слова, сказанные мною когда-либо, начиная от юности моей, все речи, произнесенные мною бесцельно, легкомысленно и необдуманно, а уже само собой разумеется и все то, что мною сказано было когда-нибудь срамного. Записаны также были все кощунственные дела, содеянные мною в молодости, и все случаи осмеяния кого-либо, к которому так склонна юность. Видела я записанными в тех же свитках все непотребные слова, которые произносил когда-либо мой язык, все неприличные восклицания, бесстыдные мирские песни, петые мною, смех, хохот. Показывали нам духи все это и обличали меня, называя и время, и место, и лиц, когда, где и с кем занималась суетными беседами, прогневляла Бога непотребными словами, причем не считала это даже грехом и потому не раскаивалась и не исповедывала этих грехов на исповеди своему духовному отцу. Смотря на эти записи и слушая обличения злых духов, я молчала, точно немая, — молчала потому, что много лет уже прошло с того времени, как все это было, и что многое из того, на что мне указывали, мною самою давно уже было забыто и никогда не приходило мне даже на ум; они же сообщали все сказанное мною с такими подробностями, что я совершенно отчетливо все припоминала, как будто все это происходило только вчера. Я молчала, пристыженная, и трепетала от страха, но святые Ангелы, водившие меня, положили конец моему испытанию в первом мытарстве. Они указали лукавым духам на некоторые из моих добрых дел, совершенных мною впоследствии, а чего недоставало для полного покрытия моих грехов, то добавлено ими было из добродетели моего отца духовного, преподобного Василия, и таким образом искупили меня из первого мытарства, после чего пошли мы далее.
Приблизились мы к другому мытарству, которое именуется мытарством лжи. На этом мытарстве человек должен дать ответ за всякое ложное слово, особенно же за клятвопреступление, за призывание имени Господня без нужды, напрасно, за лжесвидетельство, за неисполнение данных Богу обетов, за неискреннее исповедание грехов и вообще за все те случаи, когда человек не говорит правды, а прибегает ко лжи. Духи этого мытарства свирепы и злы. Они с особенною настойчивостью испытывают проходящих мимо этого мытарства. Остановив нас, они чрезвычайно подробно испытывали меня. Тут уличили меня в том, что я когда-то два раза солгала в самых малых вещах, так что не ставила даже себе этого в грех, а также и в том, что несколько раз, стыда ради, не все открывала на исповеди духовному отцу своему. Других же грехов, как то: клятвопреступления, лжесвидетельства и им подобных, по благодати Христовой, духи второго мытарства не обрели в списке моих грехов. Тем не менее, уличив меня во лжи, они весьма обрадовались и намеревались уже похитить меня из рук водивших меня, но святые Ангелы противопоставили этим моим грехам некоторые из моих добрых дел, пополнив недостающее добрыми делами духовного отца моего, преподобного Василия. Когда, таким образом, грехи, испытуемые на втором мытарстве, были покрыты, мы беспрепятственно начали подыматься выше.
И достигли мы третьего мытарства, которое называется мытарством осуждения и клеветы. Когда нас там остановили, увидела я, какой это тяжкий грех — осуждать своего ближнего, и как много зла в том, когда кто клевещет на ближнего, осуждает его, бесславит, бранит, издевается и смеется над чужими грехами, не замечая своих собственных. Грозные духи этого мытарства подвергают строжайшему испытанию повинных в этих грехах, как антихристов, предвосхитивших сан Христов и сделавшихся судьями и губителями своих ближних, тогда как сами они достойны гораздо большего осуждения. За мною, по благодати Христовой, грехов этого мытарства числилось немного, потому что я в продолжение всей своей жизни остерегалась, чтобы как-нибудь не осудить кого-либо, не наклеветать на кого, ни над кем не насмехалась, никого не бранила. Иногда, впрочем, слушая, как другие клеветали на ближних, осуждали их или смеялись над ними, я мысленно отчасти соглашалась с ними и даже, по неосторожности, к их речам присовокупляла и от себя какое-нибудь слово, но, спохватившись, тотчас же удерживала язык своей от греха. Однако и это поставлено было мне на вид, как грех осуждения и клеветы, и только благодаря заслугам преподобного Василия я освобождена была от духов этого мытарства, и святые Ангелы повели меня выше.
Подымаясь выше, достигли мы четвертого мытарства, которое именуется мытарством чревоугодия. И выбежали к нам навстречу скверные духи этого мытарства, радуясь, что найдут во мне новую для себя добычу. Вид этих духов был отвратителен, они изображали собою разного рода сластолюбивых и чревоугодников, омерзительных пьяниц; одни из них носили чаши и блюда с яствами, другие — чаши и корчаги с разными напитками. Но яства те и напитки возбуждали отвращение, ибо они были похожи на смердящий гной и на блевотину. Духи этого мытарства изображали собою пресыщенных и пьяных, они плясали под музыку и творили все те бесчинства и безобразия, какие обыкновенно творят пирующие в кабаках и трактирах, а также издевались и надругались над приводимыми к их мытарству душами грешников. Эти мерзкие духи остановили и окружили нас. как псы, стараясь обличить меня в грехе чревоугодия. Перечисляли они случаи, когда я тайно ела что-нибудь, или ела через силу без надобности, или с утра, не помолившись и даже не осенив себя крестным знамением, как свинья, начинала есть; указывали они также и на то, сколько раз в святые посты я ела, не дождавшись времени, показанного в церковном уставе, или когда по невоздержанию съедала что-нибудь раньше обеда, или когда за обедом пресыщалась не в меру. Подробно и обстоятельно излагали они все случаи моего пьянства, причем показывали даже все чаши и сосуды, из которых я напивалась; определяли также с точностью и количество чаш, выпитых мною в разное время, говоря: «столько то чаш выпила ты в такое-то время, на таком-то пиру, с такими-то людьми; а в такое-то время, в таком-то месте ты выпила столько то чаш и напилась до рвоты и беспамятства; а вот тогда-то ты выпила столько-то стаканов вина или такого-то напитка и так долго и неистово пировала, плясала под музыку, хлопая в ладоши, пела песни и прыгала, что, когда приводили тебя домой, ты изнемогала от безмерного пьянства». Обличая меня, показывали мне гнусные духи этого мытарства и те чаши, из которых пила я иногда ради гостей поутру в постные дни; или когда, по слабости характера, напивалась допьяна и не считала этого грехом и не каялась, а еще и других подбивала к тому же. Не забыты были и те случаи, когда в воскресные или праздничные дни приходилось мне выпить где-нибудь перед Божественной литургией. Указывая на все эти и другие мои грехи чревоугодия, нечестивые духи радовались, будучи уверены в том, что я от их рук не уйду и что они отведут меня на дно ада. Я же трепетала от страха, видя себя обличенною ими в таком множестве грехов и ничего не имея сказать в свое оправдание. Но святые Ангелы, вынув из подаренной мне преподобным Василием сокровищницы значительное количество его добрых дел, покрыли ими все мои грехи и тем освободили меня от грехов, истязуемых на этом мытарстве. Увидав меня свободною от грехов чревоугодия, духи этого мытарства подняли невообразимый крик и шум, громко и злобно восклицая: «Горе нам! Даром пропали наши труды, тщетной оказалась наша надежда!» Говоря это, они пускали по воздуху свитки, на которых были написаны мои грехи, а я смотрела на все это и радовалась. И пошли мы беспрепятственно далее. По дороге к следующему мытарству святые Ангелы вели между собой следующую беседу: «Поистине великую помощь оказывает этой душе угодник Божий Василий! Если бы он не помогал ей своими трудами и молитвами, то, проходя эти воздушные испытания, ей пришлось бы терпеть большую нужду». Услыхав этот разговор святых Ангелов, я осмелилась обратиться к Ангелам с такими словами: «Господие мои, мне кажется, что никто из живущих на земле не знает того, что здесь бывает и что ожидает грешную душу по смерти». На это святые Ангелы ответили: «Неужели недостаточно еще свидетельствует об этом Божественное Писание, постоянно читаемое в церквах и проповедуемое освященными служителями Божиими?! Но те из людей, которые пристрастились к земной суете, пренебрегают этим свидетельством, не обращают на него должного внимания; они находят поэтому особенную прелесть в том, чтобы ежедневно наедаться до пресыщения и пьянствовать и, таким образом, делают для себя богом чрево; не имея в себе страха Божия, они не помышляют о будущей жизни и забывают слова Священного Писания: Горе вам, насыщении ныне, яко взалчете (ср.: Лк. 6, 25), и упивающиеся, яко возжаждете. Они Священное Писание считают баснями и потому не руководятся им в жизни, не заботятся о своей душе, а живут, как евангельский богач, ежедневно устраивая для себя роскошные пиршества с музыкой, и веселятся. Но те, которые милостивы и милосерды, которые благодетельствуют нищим и убогим, помогают нуждающимся в помощи, — те получают от Бога прощение грехов своих и, ради своей милостыни, без особенного затруднения проходят мытарства, ибо в Писании сказано: Милостыня от смерти избавляет, и может очищать всякий грех. Творящие милостыни и дела правды исполнятся жизни (ср.: Тов. 12, 9), а тем, которые не стараются милостынями очистить грехи свои, тем невозможно избегнуть этих испытаний: их похищают те мрачные князья мытарств, которых ты видела, предают жестоким мучениям, низводят в преисподняя земли и держат там в узах до Второго Пришествия Христова судити живым и мертвым. И ты не избежала бы той же участи, если бы не получила в дар от преподобного Василия сокровищницы его добрых дел для покрытия твоих грехов».
Беседуя таким образом, дошли мы до пятого мытарства лености и праздности. Здесь человек должен дать ответ за все дни и часы своей земной жизни, проведенные в лености и праздности; тут же задерживаются и тунеядцы, т. е. люди, которые сами ничего не делают, а питаются чужими трудами, и те работники, которые берут у хозяев плату за свой груд, а дело, которое им поручено, не делают или исполняют свои обязанности небрежно. На этом же мытарстве истязуются и те, которые не заботятся о прославлении Бога и ленятся идти в воскресенье и праздничные дни в церковь к утрени, к Божественной литургии и к другим службам Божиим. Там же подробно и тщательно испытываются и исследуются леность, уныние, небрежение и нерадение о своей душе как мирских людей, так и духовных, и оттуда многие низводятся в тартар. Много и меня испытывали здесь, и не освободилась бы я от долга духам этого мытарства за грехи мои, если бы не добродетели преподобного Василия, восполнившие недостаток моих добрых дел, по ими я искупилась и была взята оттуда.
После этого проходили мы мимо шестого мытарства, именуемого мытарством кражи. На этом мытарстве хотя нас и задержали, но не надолго, потому что грехов этого рода за мной не числилось, кроме одной незначительной кражи, совершенной мною в детстве, по неразумию, и потому и добрых дел на покрытие моих грехов в этом мытарстве потребовалось немного.
Миновав мытарство кражи, пришли мы к мытарству сребролюбия и скупости, но и это мытарство, как и предыдущее, миновали мы беспрепятственно, потому что я, благодаря Бога, поспешествовавшего мне, мало заботилась во время моей земной жизни о собирании земных сокровищ, не была сребролюбива и была довольна тем, что Господь, по благости Своей, посылал мне; не была я также скупа и усердно подавала из того, что имела, нуждающимся.
Подымаясь выше, достигли мы нового мытарства, которое именуется мытарством лихоимства или ростовщичества. Здесь испытываются люди, отдающие в рост свои деньги и таким образом неправедно собирающие себе богатства земные. Тут же, наравне с ростовщиками, отдают отчет в своих грехах и те, которые так или иначе присваивают себе чужое. Скверные духи этого мытарства, тщательно испытав меня и не найдя во мне грехов этого рода, заскрежетали только в бессильной злобе на меня зубами. Мы же, возблагодарив Бога, продолжали подыматься выше.
И достигли мы следующего мытарства, именуемого мытарством неправды, где дают отчет в своих деяниях все неправедные судьи, которые творят суд за деньги и, будучи подкуплены, оправдывают виновных и осуждают невиновных. Здесь же требуют отчета и у тех, которые, наняв работников, удерживают потом под каким-либо предлогом следуемую им плату, а также и у тех, которые при торговле употребляют неправильную меру, обсчитывают, обмеривают и тому подобное, но мы, по благодати Христовой, беспрепятственно миновали это мытарство, ибо весьма немного потребовалось добрых дел для покрытия моих грехов этого рода.
Следующее мытарство, которого мы достигли, называется мытарством зависти. Это мытарство мы прошли совершенно беспрепятственно, потому что я никогда никому не завидовала, следовательно, и грехов этого рода за мной не числилось. Правда, здесь же испытывались и другие грехи, как то: нелюбовь к ближнему, братоненавидение, вражда, ненависть, но, по милосердию Господа нашего Иисуса Христа, ни в одном из этих грехов я не была повинна. И видела я, как бесы, взирая на меня, яростно скрежетали зубами, но это меня не устрашило, и мы, радуясь, миновали это мытарство и пошли выше.
Подобным же образом прошли мы и следующее мытарство, именуемое мытарством гордости, где гордые и надменные духи истязают тех, кто тщеславен, кто высокого мнения о себе, о своих достоинствах и презирает других, кто непочтителен к отцу и к матери. Здесь же истязаются также и те, которые не повинуются властям, Богом установленным (если не попираются Божии законы). Строго истязаются здесь и все прочие гордостные дела и поступки и даже тщеславные слова. Чтобы покрыть мои грехи по этому мытарству, добрых дел потребовалось немного, и я получила свободу.
Подымаясь выше, достигли мы мытарства гнева и ярости: но и здесь хотя и свирепы были воздушные истязатели, а получили они от нас весьма и весьма мало, и мы беспрепятственно продолжали наш путь, радуясь о Господе, покрывающего грехи мои молитвами отца моего преподобного Василия.
Встретилось нам мытарство злопамятства и мести, на котором немилосердно истязаются те, которые питают в сердцах своих злобу на ближнего и воздают злом за зло. Таковых духи злобы с особенною яростью низводят в тартар. Но милосердие Божие и здесь не оставило меня, потому что я никогда и ни к кому не питала в сердце своем злобы; не помнила причиненного мне кем-либо зла, но, напротив, питала благорасположение к обидевшему меня, прощала врагам моим и, насколько в силах была, обнаруживала свою любовь к ним и таким образом зло побеждала добром. Так как грехов этого мытарства за мною не оказалось, то бесы, видя, что я ухожу из их лютых рук свободно, рыдали; мы же, радуясь о Господе, продолжали идти далее. И спросила я водивших меня святых Ангелов: «Господие мои, прошу вас, скажите мне, откуда эти страшные воздушные духи знают все злые дела всех людей, живущих но всем мире, так же как и мои, и знают и обличают все дела не только явно сотворенные, но и такие, которые никому не известны, кроме сотворивших их?» И отвечали мне святые Ангелы: «Всякий христианин во время Святого крещения получает от Бога Ангела-хранителя, который днем и ночью, в продолжение всей его жизни, даже до смертного часа наставляет его на всякое доброе дело. Ангел-хранитель записывает все добрые дела, которые человек творит в жизни, с тем чтобы человек получил за них от Господа милость и вечное воздаяние в Царстве Небесном. Князь же тьмы, желающий погубить весь род человеческий, также приставляет к каждому человеку одного из подчиненных ему лукавых духов. Этот последний, в свою очередь, ходит за человеком и зорко наблюдает от юности его за всеми его злыми делами, поощряет и подстрекает его кознями своими на всякое зло и собирает все, что сделает человек греховного. Затем злой дух отправляется по мытарствам, относит туда все собранные грехи человеческие и записывает каждый грех в том мытарстве, к которому этот грех относится. Вот почему князьям воздушным и известны все грехи всех людей, живущих во всем мире. Когда же душа человека, разлучившись с телом, стремится взойти к своему Небесному Создателю, тогда лукавые духи, показывая списки ее грехов, удерживают ее. И если душа умершего имеет добрых дел более, нежели грехов, то духи не могут удержать ее; если же окажется, что она имеет грехов более, чем добрых дел, то они задерживают ее на время, затворяют в темнице неведения Бога и мучат, насколько попускает им делать это сила Божия. Мучения продолжаются до тех пор, пока душа, ради молитв Церкви и милостыни родных ее, не получит себе прощения грехов. Если же какая-нибудь душа окажется настолько грешною и недостойною пред Богом, что для нее потеряна всякая надежда спасения и ее неминуемо ожидает вечная погибель, то духи низводят ее в бездну, т. е. туда, где и для них самих уготовано место для вечных мучений, и там держат ее до Второго Пришествия Господня, после которого начнется для нее уже с телом, вместе с духами злобы, вечное мучение в геенне огненной. Знай также и то, что этим путем восходят и таким истязаниям подвергаются только те, которые просвещены Святым крещением; что же касается тех, которые не веруют во Иисуса Христа Господа нашего, поклоняются идолам, и вообще всех тех, которые не ведают и не исповедуют истинного Бога, то они этим путем не восходят потому, что они еще во время земной жизни живут одними только телами, а души их уже погребены во аде. И когда эти неверные умирают, то бесы без всякого испытания берут их души как бы свою собственность, и низводят их в пропасть.
Пока святые Ангелы беседовали со мною, успели мы прийти к следующему мытарству, которое называется мытарством убийства. На этом мытарстве требуют отчета не только за душегубство, но и за всякую нанесенную кому-либо рану, за всякий удар: по плечам ли, или по голове, или по щеке, или по шее, или по чему-либо еще, и даже за то, когда с гневом кто оттолкнет от себя своего ближнего. Все это тщательно испытывается здесь и взвешивается. Но и на этом мытарстве мне пришлось оставить только малую часть моих добрых дел на покрытие моих грехов, и пошли мы беспрепятственно дальше.
За мытарством убийства следовало мытарство чародейства, колдовства, отравления, нашептывания и призывания бесов. Духи этого мытарства были похожи на четвероногих гадов, на скорпионов, на змей, ехидн и жаб; вид их был страшен и мерзок, но на этом мытарстве, по милости Божией, я ни в чем не оказалась грешною, а потому мы миновали его без всякого затруднения. Мерзкие же души этого мытарства кричали мне вслед: «Погоди, придешь ты в блудные места: посмотрим, удастся ли тебе оттуда уйти!»
Когда мы продолжали восходить выше, спросила я водивших меня святых Ангелов: «Господие мои, все ли христиане проходят мытарства и может ли какой-либо человек пройти их без истязаний и страха?» Ангелы отвечали: «Для душ верующих, восходящих на небо, иного пути нет. Все проходят здесь, но не всех так испытывают на мытарствах, как тебя, а только тех, которые из-за стыда не открыли искренно духовному отцу всех своих грехов и не покаялись чистосердечно во время исповеди. Если же кто откроет на исповеди все свои грехи, ничего не утаив, искренно покается и будет сожалеть о содеянном, то грехи его, по милосердию Божию, невидимо заглаждаются, и когда душа его, очищенная от грехов, проходит чрез мытарства и злые воздушные истязатели, открыв свои книги, ничего не находят в них записанным, тогда не могут уже ни страшить ее, ни зла какого-либо причинить ей, и восходит она в веселии ко Господу. И ты, если бы открыла свои грехи перед духовным отцом и получила от него разрешение, то не подверглась бы таким строгим испытаниям и не испытывала бы такого страха во время хождения по мытарствам. Но тебе много еще помогает то, что давно ты уже перестала творить смертные грехи и жила много лет вполне добродетельною жизнью, а наипаче помогают тебе молитвы преподобного Василия, которому ты много и усердно послужила во время земной жизни.
Беседуя, пришли мы к мытарству, именуемому блудным. На этом мытарстве человек истязуется за всякое любодеяние, блудные помыслы и мечтания, за согласие на грех, за скверные осязания и страстные прикосновения. Князь этого мытарства, одетый в скверную и смрадную одежду, окропленную кровавой пеной, сидел на своем престоле... перед ним стояло множество бесов. Увидев меня, они были очень удивлены, что я беспрепятственно дошла до их мытарства; тотчас же поспешили вынести свитки, на которых были записаны все мои блудные дела, и принялись обличать меня. Указывали мне лиц, с которыми я в юности грешила, время, когда грешила, т. е. днем и ночью, и места, на которых соделала грех. Я ничего не имела возразить им в свое оправдание, а потому стояла, объятая стыдом, и трепетала от страха. По святые Ангелы вступились за меня и начали говорить: «Она давно уже оставила блудную жизнь и после того много лет провела в посте и воздержании, строго соблюдая свою чистоту». На это бесы отвечали: «Мы и без вас знаем это, но она не открыла всех своих грехов на исповеди и не несла за них епитимии, при помощи которой она загладила бы свои грехи, а потому она наша. Итак, или оставьте ее нам и уходите, или выкупите ее добрыми делами. Святые Ангелы указали им на многие из добрых дел, совершенных мною, но так как этого было слишком мало для покрытия моих грехов, то нам пришлось оставить здесь многое из сокровищницы преподобного Василия, и я едва-едва избавилась от лютой беды.
Продолжая подыматься выше, достигли мы семнадцатого мытарства, именуемого мытарство прелюбодеяния, где истязуются грехи тех, которые, живя в супружестве, нарушают супружескую верность и оскверняют супружеское ложе. Здесь же должны дать отчет и те, которые насильно оскверняют не желающих прелюбодействовать. Здесь же строго истязуют и тех, которые посвящают себе всецело на служение Богу, причем дают обет целомудрия, но впоследствии нарушают свой обет и впадают в грех прелюбодеяния. На этом мытарстве и за мною оказалось много грехов. Скверные, чуждые сострадания, духи этого мытарства, уличив меня в прелюбодеянии, хотели уже похитить меня из рук Ангелов и отнести на дно ада. Но святые Ангелы долго спорили с ними; оставив на этом мытарстве все до единого мои добрые дела и много из сокровищницы преподобного Василия, с трудом искупили меня.
Далее приблизились мы к мытарству грехов содомских, где истязаются грехи, противные природе человеческой, как мужчины, так и женщины, а также совокупление с бессловесными животными; здесь же истязаются грехи кровосмешения и другие скверные, тайно совершаемые, грехи этого рода, о которых и вспоминать стыдно. Князь этого мытарства имел вид самого скаредного из всех скареднейших и сквернейших бесов. Он и все слуги его были покрыты смердящим гноем; смрад, исходящий от них, был нестерпимый, безобразие их было таково, что не поддается описанию, и все они дышали яростью и зверством неизреченным. Они поспешно выбежали нам навстречу и обступили нас; но, по милости Божией, грехов этого рода они не нашли за мною и потому со стыдом должны были убежать от нас. Мы же, радуясь этому, беспрепятственно миновали мытарства их. И сказали мне святые Ангелы: «Вот ты, Феодора, видела страшные и скверные блудные мытарства; знай же, что редкая душа минует их беспрепятственно, потому что весь мир лежит во зле всяческих скверн и соблазнов, все люди суть сластолюбцы и склонны к блуду, и скверные греховные помыслы постоянно, начиная с самой ранней юности, преследуют человека; поэтому весьма немногим удается сохранить себя от нечистоты блуда, умертвить в себе плотские похоти, а стало быть, очень мало и таких, которые свободно проходят чрез эти мытарства. Большинство смертных, дойдя до этих мытарств, находят здесь для себя погибель: лютые истязатели блудных дел похищают души блудников, подвергают их страшным мучениям и низводят на дно ада. И хвалятся князья блудных мытарств, говоря: «Мы одни наполняем ад душами грешников больше, чем князья всех остальных мытарств вместе». Феодора, — продолжали Ангелы, — благодари Бога, что, ради молитв преподобного Василия тебе удалось миновать эти мытарства. Далее ты пройдешь уже без страха и не встретишь на пути своем зла».
После этого пришли мы к мытарству ересей, на которых истязаются те вольнодумцы, которые, мудрствуя лукаво, неправильно рассуждают о предметах веры, отступают от исповедания православной веры, колеблются, сомневаются и питают недоверие к истине учения Православной Церкви о вере, непочтительно отзываются о священных предметах и тому подобное. Это мытарство я прошла без испытания, и мы уже были недалеко от врат небесных.
Наконец достигли мы мытарства немилосердия и жестокости. Встретившие нас злобные духи этого мытарства были особенно жестоки, а князь их был невыразимо лют. Он весь иссох от злости и от неукротимой ярости дышал огнем немилосердия. На этом мытарстве без всякой пощады и жалости истязаются души немилосердых. Если даже окажется, что достигший этого мытарства, живя в мире, совершил многие подвиги, но был немилостив и глух к страданиям и мольбам ближних, то все его добродетели и подвиги бессильны бывают искупить грехи немилосердия, и душа такого грешника низводится в бездну ада, заключается там и не получает прощения вовеки. Но мы, по благодати Христовой и ради молитв преподобного Василия, даровавшего от щедрот своих много добрых дел для моего искупления, и это мытарство миновали безбедно. Это было последнее мытарство, и потому я обрадовалась, когда мы благополучно миновали его. И приблизились мы, радуясь и хваля Бога, к самым вратам небесным. Врата эти были светлы, как кристалл, и видно было от них сияние неизреченное. У врат стояли солнцеобразные юноши: увидав меня с Ангелами, они исполнились радости, что я, покрываемая милосердием Божиим, прошла все воздушные мытарства. Солнцеобразные юноши с любовью встретили нас и ввели внутрь... Я видела блаженство, которое никому из живущих на земле не может прийти даже на ум. Привели меня к Престолу неприступной славы Божией, который окружали Херувимы, Серафимы и множество воинства небесного: все они неизреченными песнями славили Бога. Я пала ниц и поклонилась Невидимому и Недоступному для человеческого ума Божеству. Ангелы славили милосердие Божие. Прозвучал голос от Престола. Ангелам повелено было повести меня в обители святых, а также показать все муки вечные... И видела я прекрасные, преисполненные славы, уготованные для любящих Бога обители... Низвели меня также в преисподнюю, где я видела страшные, лютые, нетерпимые муки, уготованные во аде для грешников. Я слышала там ужасающие вопли, раздирающий душу плач и горькие рыдания находившихся в муках грешников. Водившие меня святые Ангелы показали мне муки вечные и сказали: «Смотри, Феодора, от каких тяжких мук избавил тебя Господь ради молитв преподобного Василия». Затем святые Ангелы увели меня оттуда в обитель преподобного Василия и сказали: «Ныне преподобный Василий совершает по тебе память». Тут я поняла, что пришла в это место упокоения через сорок дней после моего разлучения от тела» (120, 35—74).