Недостойное причащение
Приступающий к приобщению без разумения намерения, для которого дается причащение Тела и Крови Христовых, не получает от сего пользы; а причащающийся недостойно — осуждается (свт. Василий Великий, 7, 331).
***
...Кто с недостойною душою приступает к Божественным Тайнам, тот сам себя осуждает, не очистив себя к принятию Царя в Брачный Чертог свой (прп. Ефрем Сирин, 31, 91).
***
Уста, вкушавшие Плоть Твою, да не рыдают вместе с устами, заплевавшими Тебя в лице (при. Ефрем Сирин, 33, 392).
***
Ту руку, которая принимала часть Святого Тела Твоего, не ввергай в огонь вместе с рукой, которая Тебя, Творца своего, ударила по ланите (прп. Ефрем Сирин, 33, 392).
***
Кто приемлет Его <Тело и Кровь> только телесно, тот приемлет безрассудно и без пользы (прп. Ефрем Сирин, 34, 166).
***
...На тех, которые недостойно причащаются Божественных Тайн, особенно нападает и постоянно входит диавол, как и тогда в Иуду (свт. Иоанн Златоуст, 45, 423).
***
Христос дал нам в пищу святую Плоть Свою, Самого Себя предложил в жертву: какое же будем иметь оправдание, когда, принимая такую пищу, так грешим? Вкушая Агнца, делаемся волками! Снедая Овча, бываем хищны, как львы! (свт. Иоанн Златоуст, 50, 521).
***
...Не столько опасно приступать к этому Таинству бесноватым, сколько тем, которые, как говорит <апостол> Павел, попирают Христа, Кровь Завета не почитают за святыню, и ругаются над благодатию Духа (ср.: Евр. 10, 29). Приступающий во грехах хуже бесноватого. Последний не наказывается, потому что он беснуется; а приступающий недостойно предается вечному мучению (свт. Иоанн Златоуст, 50, 828).
***
Если бы тебе поручено было держать на руках царского сына во всем великолепии порфиры и диадемы, то ты, без сомнения, отверг бы все прочее земное. А теперь ты принимаешь не сына царя человеческого, а Самого Единородного Сына Божия, и как не трепещешь, скажи мне, как не оставляешь пристрастия ко всему житейскому и вместо того, чтобы восхищаться одною этою драгоценностью, склоняешься к земле, предаешься страсти к деньгам и любви к золоту? Можешь ли иметь какое-нибудь извинение, какое-нибудь оправдание? (свт. Иоанн Златоуст, 53, 242—243).
***
Когда тебе случится съесть за обедом что-нибудь приятное, ты остерегаешься, чтобы другим дурным кушаньем не испортить прежнего; а приняв Духа <в Евхаристии>, предаешься сатанинским удовольствиям (свт. Иоанн Златоуст, 53, 274).
***
...Так как священники не знают всех грешников и людей, недостойно причащающихся Святым Тайнам, то Бог часто делает это <наказывает этих людей, как Иуду> и предает их сатане. Когда случаются болезни, когда наветы, когда скорби и несчастья, когда постигают тому подобные (бедствия), — то это происходит от этой причины (свт. Иоанн Златоуст, 54, 656).
***
Не в том состоит дерзость, что часто приступают, но в том, что (приступают) недостойно, хотя бы даже кто-либо один раз во всю жизнь сделал это (свт. Иоанн Златоуст, 54, 656).
***
Ты сподобляешься Трапезы духовной, Трапезы Царской и потом опять оскверняешь уста нечистотою? Ты намащаешься миром и потом опять наполняешься зловонием? (свт. Иоанн Златоуст, 55, 154).
***
...Скорее душу свою положу, чем дозволю причаститься Крови Владычней недостойно, и скорее пролью собственную свою кровь, чем допущу до причастия столь страшной Крови недостодолжным образом (свт. Иоанн Златоуст, 55, 547).
***
...Духовные немощи и смерти происходят от такого <недостойного> причащения. Ибо многие, которые недостойно причащаются, становятся немощны верою, слабы духом, т. е. подвергаются недугам страстей, засыпают сном греха, от этого смертного усыпления никак не пробуждаются для спасительной заботливости (прп. авва Феона, 56, 570).
***
...Если бы мы считали себя недостойными принятия Таинств, всякий раз, как подвергаемся ране греховной, то прилагали бы старание, чтобы, исправившись через покаяние, мы могли достойно приступить к ним, и не наказывались от Господа, как недостойные, жестокими бичами немощей для того, чтобы, хоть таким образом сокрушаясь, мы прибегли к уврачеванию наших ран, чтобы иначе, быв признаны недостойными краткого вразумления в этом веке, не были осуждены в будущем вместе с грешниками этого мира (прп. авва Феона, 56, 570).
***
Падающие и не осмеливающиеся приступать к Священным Тайнам благосознательны и скоро могут достигнуть того, чтобы не грешить. А согрешающие и осмеливающиеся нечистыми руками касаться Пречистых Тайн... достойны тьмочисленных наказаний. Ибо, по неложному слову <апостола> Павла, делают они себя повинными Телу и Крови Господни (ср.: 1 Кор. 11, 27). Почему к первым не с такою силою приступает диавол, зная, что, хотя они и падают, но, сознавая сие, хранят уважение к Божественному, а на последних, которые грешат и не сознают того или хотя и сознают, но пренебрегают тем и осмеливаются касаться Священных Тайн, диавол, справедливо почитая сие признаком совершенного бесчувствия и развращения, нападает всеми силами. Так поступил он и с предателем. Ибо вошел в него не потому, что пренебрег, как думаешь ты, Владычнюю Кровь, но потому, что из лукавства Иуды заключил о неисцелимой уже болезни его. Поелику Иуда замышляет предать, но не отказывается от приобщения, то диавол увлекает его. А если бы он увидел его сохраняющим благоговение к Божественному Таинству и отрекшимся, то, может быть, миновал бы его, как еще трезвенного. Но поелику увидел, что он отуманен любостяжательностью, что нет уже в нем правого помысла, но выходит он из себя от ненасытного упоения, а сверх того, осмелился прикоснуться, к чему в таком состоянии и касаться не надлежало, то, познав его бесчувствие, всецело вошел в него (прп. Исидор Пелусиот, 61, 359—361).
***
Хлеб сей для тех, которые не возвысились над чувственным, является простым хлебом, хотя таинственно он есть свет невместимый и неприступный, равно как и вино таинственно есть свет, жизнь, огнь, вода живая. Итак, когда вкушаешь ты Божественный Хлеб сей и пьешь сие Вино радования, а между тем не ощущаешь, что зажил жизнью бессмертною, восприняв в себя силу светоносную и огненную, как пророк Исаия приял в уста угль горящий, и что испил Кровь Господню, как воду живую... если, говорю, не ощущаешь в себе, что приял нечто из того, о чем я сказал теперь; то как думаешь, что приобщился Жизни Вечной, приступил к неприступному Свету Божества, причастен стал света непрестающего? Нет, брате мой, нет; ничего такого не совершилось с тобою, так как ты не чувствуешь в себе ничего из сказанного. Но Свет оный светит на тебя, а ты слеп и не освещаешься; и Огнь оный испускает на тебя теплоту, а ты остаешься хладным; и Жизнь оная вошла в тебя, а ты не чувствуешь и пребываешь мертвым; и вода живая протекла по душе твоей, как желобу, но не осталась в тебе, потому что не нашла в тебе достойного себе вместилища, чтобы вселиться внутрь тебя. Посему если ты сим образом причащаешься Пречистых Тайн без того, чтобы ощущать какую-либо благодать в душе своей, то причащаешься только по видимости, а в себя самого ничего не принимаешь. Ибо которые достойно приступают к сим Таинствам и достодолжно приготовляются к принятию в них Сына Божия — сего Хлеба Животного, сходящего с неба, к тем Он прикасается ощутительно и с теми соединяется несмесно, давая осязательно испытывать Свое благодатное присутствие (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 342—343).
***
Горе <недостойно> причащающемуся, потому что, причащаясь после срамных дел, не очищенных покаянием и епитимиями, он все больше и больше подпадает власти диавола, а наконец, и совсем им завладевается; и Бог совершенно оставляет такого за его срамность и нечистоту, и особенно за его бесстыдство и дерзость, как пишет Свя тое Евангелие об Иуде, что, как только причастился он поданного ему Христом Господом хлеба сей Божественной Вечери, тотчас по хлебе тогда вниде в онь сатана (Ин. 13, 27). Горе священнику, причащающему его, что удостаивает причастия недостойного и преподает Пречистое Тело и Честную Кровь Христа Спасителя тому, кто недостоин даже преступать порога храма Божия, с кем запрещено вместе вкушать и простую пищу всякому христианину... Преподающий такому Тайны праведно подлежит осуждению и за то, что через это он человека, грешащего по уклонению от правого помысла и по легкомысленной небрежности, делает совершенным врагом Богу. Священник или духовный отец не должен преподавать такому Тайны, но должен подвигнуть его на покаяние словами кроткими и умилительными, помянув ему о тех страшных муках адских, которые непременно имеют испытать грешники; должен вразумить его и поруководить, как слепого, и попечалиться о нем, как бы о вышедшем из ума и страждущем от искушения и насилия диавольского, и помолиться Господу, да отверзет слух души его и поможет ему хоть немного прийти в чувство и познать нечестие свое, и опять через покаяние возвратиться в среду верных, потому что такой есть неверный нечестивец (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 280—281).
***
Следовало бы им <некоторым христианам> послушаться того, кто возбраняет им недостойное причастие, и благодарить его, потому что он избавляет их от величайшей беды, больше которой нет и никогда не было, так как недостойно причащающиеся повинны бывают Крови Христа Господа, т. е. будут осуждены вместе с Иудою и распинателями Господа. А что может быть хуже и тягчее, как подпасть такому же осуждению, какому подпадут распеншие Господа? (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 282).
***
...Как невозможно огню и воде вместе находиться в одном и том же сосуде, так невозможно вместе находиться в одном и том же христианине и Пречистому Телу Христову, и мерзости греха (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 283).
***
Если любящий грех и недостойно причащающийся Пречистых Тайн Тела и Крови Спасителя не подвергается тотчас вразумительным мучениям, то всячески не избежит вечных мучений там, где червь неусыпающий и огонь неугасающий. Итак, если таковый не боится вечного жжения и нестерпимых мук вместе с диаволом во веки веков, то пусть бесстрашно причащается. Если же боится, то лучше для него, воздержавшись некоторое время от причащения Пречистых Тайн, покаяться, поплакать перед Богом, потрудиться по силе своей над изменением произволения своего и пресечь злой навык свой греховный, и тогда уже причаститься без опасности для души своей; и ижденется из него сатана, который, живя в нем, насильственно подвигал его на распутство и всякую нечистоту (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 283).
***
Подобает нам знать, что есть пять классов людей, которым воспрещается от святых отцев приступать ко Святому причастию: первый — оглашенные, как еще некрещенные; второй — крещеные, но возлюбившие срамные и неправедные дела, как отступники от святой жизни, для коей крещены, как то: блудники, убийцы, лихоимцы, хищники, обидчики, гордецы, завистники, злопамятливые, которые все, будучи таковыми, не чувствуют, что суть враги Богу и находятся в бедственном положении, почему не сокрушаются, не плачут о грехах своих и не каются; третий — бесноватые, если они хулят и поносят Божественное Таинство сие; четвертый — те, которые пришли в чувство и раскаялись, прекратили греховные дела свои и исповедались, но несут наложенную на них епитимию стоять вне церкви определенное время; и пятый — те, у которых еще не созрел плод покаяния, т. е. которые не дошли еще до решимости посвятить Богу всю жизнь свою и жить прочее во Христе жизнью чистою и безукоризненною. Эти пять классов, очевидно, недостойны Святого причастия. Достоин же причаститься Пречистых Тайн тот, кто чист и непричастен грехов, о коих мы сказали. Но когда кто-либо из таких достойных осквернится каким-либо осквернением, как человек, тогда, конечно, и он недостойно причастится, если не отмоет покаянием того, чем осквернился. Таким образом, и тот есть ядый и пияй недостойне, кто, будучи достоин, не приступил достойно ко Святым Тайнам... (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 284—285).
***
Те, которые причащаются Божественных Тайн недостойно, пусть не думают, что через них, так просто, соединяются с Богом; потому что этого не бывает с ними и быть не может никогда, пока они таковы. Одни те, которые через причащение Божественной Плоти Господней удостоиваются зреть умным оком, осязать умным осязанием, вкусить умными устами невидимое, неосязаемое и невкусимое Божество, — одни эти ведают, яко благ Господь. Они не чувственный только хлеб вкушают и не чувственное только вино пиют, чувственно, но в то же самое время вкушают и пиют мысленно Бога, двоякими чувствами — души и тела: вкушают Плоть чувственно, Бога же мысленно и соединяются таким образом и телесно, и духовно со Христом, Который двойствен по естествам, яко Бог и человек, и бывают сотелесники с Ним и сообщники славы Его и Божества. Сим-то образом соединяются с Богом причащающиеся достойне — вкушающие от Хлеба и пиющие от Чаши, с ведением и созерцанием силы Таинства и с чувством душевным. А те, которые причащаются недостойне, бывают пусты от благодати Святаго Духа и питают только тело свое, а не души свои (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 341).
***
Кто верует, тот не причащается недостойно Пречистых Тайн, но очищает себя от всякой скверны, от чревоугодия, от злопамятства, от дел злых и слов срамных, от смехов бесчинных, от скверных помыслов, от всякой нечистоты и от всякого греховного внутри движения, — и таким образом приемлет Царя славы; напротив, в тех, которые недостойно причащаются Пречистых Тайн, стремительно врывается диавол и входит в сердце их, как случилось с Иудою, когда он причастился Вечери Господней... (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 440).
***
...Как некогда Иуда-предатель, приняв хлеб от Меня <Христа> недостойно, съел его, как часть обыкновенного хлеба, и потому сатана вошел в него тотчас и бесстыдным предателем Меня — Учителя (своего) соделал, воспользовавшись им, как слугою и рабом, и исполнителем своей воли; так случается в неведении и с теми, которые недостойно, дерзко и самонадеянно прикасаются к Моим Божественным Тайнам (прп. Симеон Новый Богослов, 78, 230).
***
...Неверию <в воздаяние> подвергаются почти все причащающиеся недостойно. Приступая к Христовым Тайнам из смрада греховного, повергаясь в смрад греховный после принятия Тайн, не видя над собою немедленного наказания, они полагают, что никогда не последует никакого наказания (свт. Игнатий Брянчанинов, 41, 129).
*********
Святой Макарий Александрийский рассказывал о бывшем ему страшном видении. Братия приступали к принятию Святых Тайн. Лишь только иные простирали ладони для принятия Святых Тайн, то эфиопы, опережая священника, клали на руки их уголья, между тем как Тело Христово, преподаваемое священником, возносилось обратно к алтарю. Напротив, когда более достойные из причастников простирали руки к алтарю, злые духи отступали от них и далеко убегали с великим ужасом. Видел он также, что Ангел Господень предстоял алтарю, участвуя в преподании Святых Тайн. И с того времени почила на нем благодать Божия, открывавшая ему, как во время бдений, при чтении псалмов и молитвах, кто-нибудь из братии, по внушению злых духов, предавался помышлениям, и не укрывались от него ни недостатки, ни достоинства братии, приступавших к алтарю (99, 105).
***
Прибыв в Селевкию, близ Антиохии, мы встретились с епископом города аввой Феодором. Он рассказал нам о событии, происшедшем при его предшественнике на епископской кафедре — блаженном Дионисии. Жил там весьма богобоязненный купец. Был он, однако, приверженец ереси Севера. Слуга же его принадлежал к Святой Кафолической и Апостольской Церкви. По обычаю страны, в Святой Четверток он принял Святые Дары. Завернув их в чистое полотно, положил в свой шкаф. После праздника Святой Пасхи купцу понадобилось по торговым делам послать слугу в Константинополь. Тот отправился, но, позабыв про Святые Дары, оставил их в своем шкафу, а ключ вручил хозяину. Однажды хозяин, отомкнув шкаф, нашел полотно с находившимися там Святыми Дарами. Смутившись, он не знал, как ему поступить. Принять их он не решался, не принадлежа к Кафолической Церкви. Так на этот раз он и оставил их в шкафу, рассудив, что его слуга, возвратившись, примет их. Но пришел снова святой день Великого Четверга, а слуга еще не возвратился. Тогда хозяин решился предать огню Святые Дары, чтобы они не остались еще на год. Отворив шкаф, он видит, что все Святые Частицы произрастили стебли и колос... Страх и трепет объяли его при виде нового и необычайного чуда. Взяв Святые Дары, он, громко вопия: «Господи помилуй!» — со всем домом немедленно поспешил в святой храм к святому епископу Дионисию. Это столь великое и страшное, превосходящее всякий ум и понимание чудо видели не двое, или трое, или немногие, но все собрание... Все благодарили Бога за неизреченное и недомыслимое знамение. Многие, уверовав, присоединились к Святой Кафолической и Апостольской Церкви (102, 75—76).
***
В воскресный день собрался один брат, чтобы, по обыкновению, идти в церковь, но тут пришел ему от диавола помысл: «Куда идешь? В церковь? И зачем? Или затем, чтобы получить хлеба и вина? И скажут тебе, что это Тело и Кровь Господа; не подвергай себя посмеянию». Брат не пошел в церковь. Братия же ожидали его, ибо такой был обычай, чтобы не начинать молитвословия, пока не соберутся все. Тогда пошли к нему, говоря: «Может быть, занемог брат», — и, найдя его в келье, спросили, почему он не идет в церковь. Он же, хотя и стыдясь сказать о причине, все же отвечал: «Простите меня, братия, я встал, по обыкновению, и приготовился идти в церковь, и сказал мне помысл, что это не Тело и Кровь Христовы то, что ты идешь принять, но простой хлеб и вино. Итак, если хотите, чтобы я шел с вами, уврачуйте помысл мой о Святом причащении». «Вставай, пойдем с нами, и мы будем просить Бога о том, чтобы Он открыл тебе Божественную силу, во Святой Церкви присутствующую», — сказали иноки. И много помолившись Богу, чтобы явлена была брату сила Божественных Таинств, начали совершать службу, а его поставили посреди церкви. И до отпуста он не преставал слезами орошать свое лицо. После службы спросили его: «Если что открыл тебе Бог, расскажи нам, чтобы и мы получили пользу». Он же с плачем начал говорить им: «Когда был канон псалмопения и прочитано было учение Апостольское и вышел диакон читать Евангелие, я видел, что кровля церкви раскрылась и видно было небо, и каждое слово Евангелия было как огонь и восходило до небес. Когда же было окончено Святое Евангелие и вышли клирики из диаконика, имея Святых Тайн Причастие, я видел, что опять отверзлись небеса и сходил огонь и с огнем множество святых Ангелов, и среди них другие два чудных лица, красоты которых нельзя и рассказать. И было сияние их, как молния, и среди двух лиц малый отрок. Святые Ангелы встали вокруг Святой Трапезы, а два лица над нею с отроком посредине. Когда были окончены святые молитвы и приблизились клирики раздробить хлебы причащения, я видел, что два лица взяли нож и закололи младенца и источили кровь его в потир и, рассекши тело его, положили наверху хлебов и сделались хлебы телом. Когда подходили братия к причастию, давалось им Тело, и когда говорили они: аминь, — становилось оно хлебом в руках их. Когда и я подошел, дано мне было Тело, и я не мог вкусить его и услышал голос: «Что не принимаешь?..» А я сказал: «Милостив будь ко мне, Господи! Тела не могу я вкусить». И сказал мне: «Если бы мог человек вкушать тело, тело и обреталось бы, как ты видишь, но поскольку никто не может вкушать мясо, посему учредил Господь хлебы для причастия. Итак, с верою ли примешь то, что держишь в руке твоей?» И я сказал: «Верую, Господи». Тогда тело, которое держал я в руке, стало хлебом, и, возблагодарив Бога, принял я святую просфору. Окончилась служба, и я видел опять младенца, и когда клирики потребили Святые Дары, опять открылась кровля церкви, и Божественные Силы вознеслись на небеса. Услышав сие, братия вспомнили слова Апостола: Пасха наша за ны пожрен бысть Христос (1 Кор. 5, 7). И в умилении пошли в кельи свои, прославляя и хваля Бога, творящего такие великие чудеса (98, 393—395).
***
Поведал авва Арсений Великий о некоем скитянине, который говорил, что в Святом причащении мы приемлем не Тело Христово, но образ Тела Христова в виде хлеба. Об этом услышали два старца. Они пришли к нему и сказали: «Отец! Мы слышали о некоем брате, что он произнес мнение, не согласное с учением правой веры, а именно, что в Святом причащении мы принимаем не Тело Христово, но образ Тела Христова в виде хлеба». Старец отвечал: «Говорил это я». Они начали его убеждать: «Не думай так, отец, но исповедуй по преданию Святой Соборной Апостольской Церкви. Мы веруем, что хлеб есть само Тело Христово, а в Чаше — сама Кровь Христова — отнюдь не образы. Хотя непостижимо, каким образом хлеб может быть Телом, но так как Господь сказал: Сие есть Тем» Мое (Мф. 26, 26), — то мы веруем, что хлеб есть истинное Тело Христово». Старец на это сказал: «Если я не буду удостоверен самым опытом, то пребуду в сомнении». Они предложили ему: «Будем молиться Богу в течение всей следующей недели, чтобы Он объяснил нам Таинство, и веруем, что Бог откроет». Старец с радостью принял предложение. Он молил Бога так: «Господи! Ты знаешь, что я не верю не по злонамеренному упорству. Господи Иисусе Христе, открой мне об этой тайне, чтобы я не пребывал в заблуждении по причине неверия». Также и старцы, придя в свои хижины, молили Бога в течение всей недели: «Господи Иисусе Христе! Открой об этой тайне старцу, чтобы он не пребывал в неверии и не погубил труда своего». И послушал их Бог.
По прошествии недели они пришли в церковь, сели все трое на одной циновке, и отверзлись им очи. Когда был предложен хлеб на Святой Трапезе, увидели эти три старца младенца вместо хлеба. Иеромонах простер руку, чтобы преломить хлеб, и в это время сошел с неба Ангел Господень с ножом в руке и заклал младенца, а Кровь из него излил в Чашу. Иеромонах преломлял хлеб, а Ангел резал младенца на малые части. Когда приступили к принятию Святых Тайн, неверовавшему старцу подано было кровавое мясо. Увидев это, старец испугался и возопил: «Господи! Верую, что хлеб есть Тело Твое!» И тотчас мясо в его руке стало Хлебом. Он причастился и прославил Бога. Старцы сказали ему: «Бог вещает, что люди не могут употреблять сырого мяса, а потому Он прикрыт Свое Тело видом хлеба, а Кровь видом вина», — и возблагодарили Бога, не попустившего подвигу этого старца сделаться тщетным (106, 52—53).
***
Однажды, когда преподобный Сергий совершал Божественную литургию, его ученик Симон видел, как небесный огонь сошел на Святые Тайны в минуту их освящения и как этот огонь двигался по Святому престолу. Озаряя весь алтарь, он как бы вился около Святой Трапезы, окружая священнодействующего преподобного Сергия. А когда тот захотел причаститься Святых Тайн, Божественный огонь свился «как бы некая чудная пелена» и вошел внутрь Святого Потира. Таким образом, угодник Божий причастился этого огня «неопально, как древле купина, неопально горевшая...». Ужаснулся Симон от такого видения и в трепете безмолвствовал, но не укрылось от преподобного Сергия, что ученик его сподобился видения. Причастившись Святых Тайн Христовых, он отошел от Святого престола и спросил Симона: «Чего так устрашился дух твой, чадо мое?» «Я видел благодать Святаго Духа, действующего с тобой, отче». — отвечал тот. «Смотри же, никому не говори о том, что ты видел, пока Господь не призовет меня из этой жизни», — заповедал ему преподобный Сергий (115, 8—9).
***
Дмитрий Александрович Шепелев рассказал о себе настоятелю Сергиевой пустыни архимандрилу Игнатию следующее. Он воспитывался в Пажеском корпусе. Однажды в Великий пост, когда воспитанники говели и уже приступали к Святым Тайнам, юноша Шепелев выразил шедшему возле него товарищу свое решительное неверие в то, что в Чаше — Тело и Кровь Христовы. Когда ему преподаны были Святые Тайны, он ощутил во рту вкус мяса. Ужас объял молодого человека: он был вне себя, не находил сил проглотить Частицу. Священник заметил происшедшую с ним перемену и приказал ему войти в алтарь. Там, держа во рту Частицу и исповедуя свое согрешение, Шепелев пришел в себя и проглотил преподанные ему Святые Дары (107, 481).