Сравни же одно с другим, как пост возводит к Богу, так и как роскошь делается предательницею спасения! (свт. Василий Великий, 8, 10).
***
Ничего не должно издерживать сверх потребности и для пышности: это — злоупотребление (свт. Василий Великий, 10, 55).
***
Большая роскошь порождает страсти и недуги... (прп. Ефрем Сирин, 30, 137).
***
...Как болезнь изменяет тело, так и роскошь живущему роскошно не дозволяет замечать, когда нарушены им уставы природы (прп. Ефрем Сирин, 32, 257).
***
...Живущему в роскоши невозможно войти в Царство Божие... (прп. Ефрем Сирин, 32, 365).
***
Если и с тобою Евин советник вступит в беседу о том, что прекрасно для взора и приятно для вкуса, и при хлебе станешь искать такой-то снеди, приготовленной с такими-то приправами, а потом вследствие сего прострешь пожелание далее необходимых пределов, то увидишь тогда, как пресмыкающийся вслед за сим неприметно прокрадется к любостяжательности. Ибо от пищи необходимой, перейдя к лакомым снедям, перейдет и к тому, что приятно для глаз, будет домогаться светлых сосудов, красивых слуг, серебряных лож, мягких постелей, прозрачных, с золотою насыпью, покрывал, престолов, треножников, купален, чаш, рогов, холодильников, ковшей, лоханей, светильников, курильниц. А через это входит похоть любостяжательности, и домогается подобных вещей, но, чтобы в заготовлении оных не было недостатка, потребны доходы на приобретение требуемого. Поэтому надобно иному быть в печали, живущему вместе проливать слезы, многим сделаться бедствующими, лишившись собственности, чтобы вследствие их слез за столом этого человека было блистательно. А когда змий обовьется вокруг этого, и наполнит чрево, чем было желательно, тогда вслед за сим по пресыщении человек более и более вовлекается в неистовство непотребства; и это есть крайнее из зол человеческих (свт. Григорий Нисский, 18, 444—445).
***
Природа делает необходимым для людей жилище; но по этой потребности сластолюбие, вползая в паз души, превратило сию потребность в безмерную трату на дорогие убранства, и изменило предмет заботы; потом этот зверь — сластолюбие — проползает к каким-то виноградникам, купелям, садам и украшениям вертоградов. После сего вооружается гордостию, облекается в кичливость, присвоивая себе начальство над соплеменными. За сим тянется след сребролюбия, за которым по необходимости следует невоздержание, — это последняя и крайняя часть уподобления в сластолюбии зверю (свт. Григорий Нисский, 19, 270).
***
Что же влечет за собою роскошь? Где ни появится это зло, оно, как болезнь, необходимо влечет за собою и свои дурные последствия. Решившиеся иметь роскошный и изнеженный стол необходимо вовлекаются в постройку великолепных зданий и издерживают много богатства на обширные дома и изысканное украшение их; при этом заботятся о красоте одров, убирая их цветными и всячески испещренными коврами; делают очень дорогие серебряные столы, одни гладко отполированные, другие изукрашенные резьбою, так чтобы вместе и служить им для гортани, и насыщать взор изображенными на них событиями. Обрати со мною внимание и на остальное: чаши, треножники, кружки, рукомойные сосуды, блюда, бесчисленные роды стаканов; шутов, актеров, музыкантов, певчих, острословов, певцов, певиц, танцовщиц, всю свиту распутства, отроков, женственно прельщающих волосами, бесстыдных девиц, по нескромности сестер Иродиады, убивающих Иоанна, — находящийся в каждом богоподобный и любо мудрый ум.
В то время как все это совершается внутри дома, у ворот приседят бесчисленные Лазари: одни — покрыты тяжкими язвами, другие — с выбитым глазом, иные — оплакивают потерю ног, а некоторые из них совершенно ползают, потерпев лишение всех членов. Но, взывая, они не бывают услышаны, ибо мешает шум труб, песни самовольных певцов и грохот сильного смеха. Если же как-нибудь бедные посильнее постучат в двери, дерзкий привратник немилостивого господина, выскочив откуда-нибудь, отгоняет их палками, зовет беспощадных собак и бичами растравляет их раны. И отходят друга Христовы, о которых прежде всего говорят заповеди, не получив ни куска хлеба, ни кушанья, с одним прибытком обид и ударов. Внутри же, где идет работа мамоне, — одни, как переполненные водою корабли, извергают пищу, другие засыпают около стола, на котором стоят перед ними стаканы. Двойной грех обитает в этом доме: один — пресыщение упивающихся, другой — изгнание голодных нищих.
Если Господь видит это, (а Он конечно видит), то что, по вашему мнению, последует за такую жизнь, — скажите вы, ненавистники нищих? Или не знаете, что их ради Священное Евангелие провозглашает и подтверждает своим свидетельством все сии страшные и ужасные примеры? Описан там тяжко скрежещущий зубами и стенающий (богач), роскошествовавший в виссоне и содержимый в бездне зол (см.: Лк. 16, 19—31). Другой опять, подобный сему, осужден на нечаянную смерть; вечером он совещался об утренней пище и не дожил до луча утреннего (см.: Лк. 12, 16—21). Не будем мертвы для веры, и бессмертны для наслаждения. А такого образа мыслей держимся мы, когда желаем всем жертвовать плотскому обольщению, как домовладыки, не имеющие наследников, как постоянные господа на земле, во время жатвы заботящиеся о посеве, а во время посева надеющиеся порадоваться жатве, сажающие платан и ожидающие тени высокого дерева; сажающие финиковое зерно и ожидающие сладости плодов. И это часто бывает в старости, когда близка зима смерти, а жизни остается не ряд годов, а три или четыре дня!
Итак, помыслим, как существа разумные, что жизнь наша преходяща, что время текуче, непостоянно и неудержимо, как какой-нибудь речной поток, который все, что ни попадет в него, несет к конечной гибели. И, о если бы, будучи краткою и скоропреходящею, жизнь была безотчетна! Но в том состоит ежечасная опасность, что не только за дела, но и за слова, произнесенные нами, должны мы дать ответ перед неподкупным судилищем (свт. Григорий Нисский, 24, 408—411).
***
Сотоварищем роскоши явилась болезнь любостяжания; ибо чтобы иметь для нее готовые средства и возможность, материал доя приобретения желаемого получают от любостяжания. А любостяжание открыто путь неверности; оно, по слову Соломона, есть сокрушенный сосуд (см.: Притч. 23, 27), который, сколько бы его ни наполняли водою, постоянно оказывается пустым. Таким образом, не тело производит стремление к злу, но свободная воля, которая целесообразную потребность извращает в вожделение того, что недозволено (свт. Григорий Нисский, 24, 522—523).
***
Она <роскошь> делает людей изнеженными, женоподобными, дерзкими, тщеславными, невоздержными, надменными, бесстыдными, раздражительными, жестокими, подлыми, корыстолюбивыми, низкими и вообще не способными ни к чему полезному и необходимому... (свт. Иоанн Златоуст, 44, 361).
***
...Если избежишь роскошества, то отнимешь повод и к любостяжанию, и к хищничеству, и к пьянству, и к тысяче зол, — заранее отсечешь корень греха (свт. Иоанн Златоуст, 45, 176).
***
...Люди, живущие среди постоянной роскоши, заболевают тяжкими и неисцелимыми болезнями... (свт. Иоанн Златоуст, 45, 827).
***
Я не говорю, чтобы ты стремился к суровой жизни, вопреки желанию: излишнее только отбросим, то, что выходит за пределы необходимого, отсечем (свт. Иоанн Златоуст, 45, 828).
***
Воистину раболепствующий перед удовольствиями находится в общении с демонами и соревнует их неистовству... (свт. Иоанн Златоуст, 45, 838).
***
Находящие себе удовольствие в неумеренных радостях и забавах, кажется, не знают того, что касается их самих, отягчив свою душу некоторою забывчивостью и даже не ожидая пришествия Господня (свт. Иоанн Златоуст, 45, 900).
***
Роскошь воспрещена не только в Новом Завете, где больше уже требуется любомудрия, большие предлагаются подвиги, великие труды, многочисленные награды и неизреченные венцы, но не позволялась и в Ветхом, когда находились еще под тенью, пользовались светильником и вразумляемы были понемногу, как дети, питаемые молоком <...> Удовольствие кратковременно и непродолжительно, а скорбь от него постоянна и бесконечна... Таково ведь все человеческое и плотское: не успеет появиться — и улетит. Таково веселие, такова слава и власть человеческая, таково богатство, таково вообще благополучие настоящей жизни; оно не имеет в себе ничего прочного, ничего постоянного, ничего твердого, но убегает скорее речных потоков и оставляет с пустыми руками и ни с чем тех, которые прилепляются к этому (свт. Иоанн Златоуст 47, 6).
***
...Весьма многие жены, по великой изнеженности, пренебрегая заповедь апостольскую... украшаются с великой роскошью, да и не одни жены, но и изнеженные мужи доводят себя до слабости жен, надевая на руки перстни и украшаясь множеством дорогих каменьев, чего надлежало бы им стыдиться и краснеть, то пусть и эти, и те, послушав наших слов, обратят лучше эти драгоценности, приносящие много вреда и мужам, и женам, на украшение души и ее ими украсят. Надетые на тело, даже красивое, они делают его безобразным; напротив, возложенные на душу, даже безобразную, доставляют ей великую красоту. Но как, скажешь, возможно возложить эти драгоценности на душу? Опять руками бедных: они, принимая подаяние, сообщают душе подающего красоту. Им отдай свои драгоценности... а они доставят такую красоту твоей душе, что ты видом своим привлечешь к себе Самого Истинного Жениха, и приобретешь бесчисленные блага... (свт. Иоанн Златоуст, 47, 199).
***
Доколе... будем мы, например, показывать такую жадность к собиранию денег? Что это за умоисступление — каждый день увлекаться этой мучительною страстию и никогда не чувствовать сытости, но быть едва ли не хуже и пьяных? (свт. Иоанн Златоуст, 47, 336).
***
Имение (сребролюбца) нередко разделяют между собой многие, а грехи, сделанные им из-за этого имения, уносит с собой он один, подвергается за них мучительному наказанию и ни в чем не находит никакого утешения... (свт. Иоанн Златоуст, 47, 336).
***
Для чего, скажи мне, позволяешь ты быть снедаему ржавчиной золоту и серебру, которые следовало бы передать в руки бедных, чтобы, положив их в это безопасное хранилище, в свое время, когда особенно будешь нуждаться в их помощи, мог ты получить от них пособие? Напитанные тобой здесь, они в тот день отверзут тебе двери дерзновения и примут тебя в вечные кровы свои. Не допустим также, чтобы и одежды наши снедаемы были молью или без употребления тлели в кладовых, когда столь многие нуждаются в одежде и ходят почти нагими. Предпочтем моли наготствующего Христа и оденем Его, неимущего одежды, ради нас и нашего спасения... Эти блага... гибнущие, согнивающие, напрасно и без нужды расходуемые, постарайся употребить с пользой, чтобы тебе не потерпеть убытка от их потери, а приобрести от них, напротив, величайшую прибыль. Крайне и даже безмерно бесчеловечно — тратя столь многое для своего наслаждения, излишнее заключать в сундуки и кладовые, не желать облегчить нужды единокровных, отдавать лучше ненужное нам на съедение моли, или червям, на расхищение ворам, и подвергнуться за это наказанию, чем распорядиться им по надлежащему и получить за то награду (свт. Иоанн Златоуст, 47, 387).
***
Не на наше ведь только наслаждение мы должны употреблять то, что Он даровал нам, но и на то, чтобы облегчать нужды ближних. Итак, какого прощения достойны могут быть те, которые показывают изнеженность в одеждах, стараются облекаться шелковыми тканями, а что особенно худо, еще гордятся этим, тогда как им следовало бы стыдиться, страшиться и трепетать, что не по нужде и не для пользы облекаются такими одеждами, но для неги и тщеславия, для того, чтобы удивлялись ими на торжищах. Человек, имеющий одинаковую с тобою природу, ходит нагой, не имея и грубой одежды, чтобы прикрыться, но тебя и самая природа не влечет к состраданию, ни совесть не побуждает к вспоможению ближнему, ни мысль о том (последнем) Страшном дне, ни страх геенны, ни величие обетований, ни то, что общий наш Господь все, оказанное нами ближним, усвояет Себе (свт. Иоанн Златоуст, 47, 408).
***
...Такие люди, облекаясь в дорогие одежды, думают, что становятся уже выше человеческой природы, а не помышляют, сколь великой ответственности подвергают себя, худо распоряжаясь тем, что им вверено от Господа, и охотнее дозволяя моли истреблять свои одежды, нежели желая дать какую-нибудь часть из них сорабам, и таким образом уже приготовляют для себя жесточайший огнь геенны (свт. Иоанн Златоуст, 47, 408).
***
Такая забота о теле и такое украшение его свидетельствуют о безобразии души, роскошь тела обнаруживает глад души, богатство его одежд выставляют на вид ее наготу. Невозможно ведь, чтобы тот, кто печется о душе и дорого ценит ее благообразие и красоту, заботился о внешнем украшении, точно так же, как невозможно занятому наружностию, красотою одежды, золотыми украшениями приложить надлежащее старание о душе. В самом деле, может ли когда-либо возвыситься к познанию своих нужд, или войти в размышление о предметах духовных душа, совершенно предавшая себя земному, пресмыкающаяся, так сказать, по земле, никогда не могущая вознестись мыслию горе, но поникшая долу под собственною тяжестию бесчисленных грехов (свт. Иоанн Златоуст, 47, 409).
***
Будем же, умоляю вас, избегать во всем излишества и не переступать пределов наших нужд. Истинное богатство и неоскудеваемое имение состоит в том, чтобы желать только нужного и надлежащим образом употреблять излишнее (свт. Иоанн Златоуст, 47, 409).
***
Не будем же искать покоя или роскошной жизни; желание этого прилично не мужественному человеку, а червю, более животному неразумному, нежели имеющему разум (свт. Иоанн Златоуст, 48, 387).
***
...Если ты увидишь людей, которые живут в... изобилии, но ведут жизнь порочную, то, хотя бы вся вселенная считала их блаженными, ты считай их жалкими и несчастными... (свт. Иоанн Златоуст, 48, 519).
***
...Не будем считать блаженными тех, которые живут роскошно, но будем помышлять о кончине их: здесь плотяность и тучность, а там червь и огонь... (свт. Иоанн Златоуст, 49, 584).
***
...Если бы можно было увидеть душу человека, живущего в роскоши и нечестии, то ты увидел бы, что гораздо лучше лежать связанным во гробе, нежели быть окованным цепями греховными; лучше иметь на себе лежащий камень, нежели тяжкий покров бесчувственности (свт. Иоанн Златоуст, 50, 311—312).
***
Как терние, с какой бы стороны ни брали его, окровавляет руки, так и роскошь вносит язву и в ноги, и в руки, и в голову, и в глаза — словом, во все члены; она безжизненна и бесплодна, как терние, и гораздо больше его вредна, и вредна для существеннейших частей. В самом деле, она преждевременно приближает к старости, притупляет чувства, омрачает мысль, ослепляет проницательный ум, наполняет тело влагами, скопляет гной, причиняет множество болезней и производит большую тяжесть и непомерную тучность, от чего и бывают постоянные падения, частые крушения (свт. Иоанн Златоуст, 50, 469).
***
...Ничто так не любезно демону, как роскошь и пьянство — источник и мать всех зол (свт. Иоанн Златоуст, 50, 590).
***
Она <роскошь> делает людей свиньями и хуже свиней. Свинья валяется в грязи и питается калом, а сластолюбивый человек приготовляет себе стол отвратительнейший, придумывая непозволенные связи и беззаконную любовь. Такой нимало не различается от бесноватого: он так же бесстыдствует и неистовствует. О бесноватом мы, по крайней мере, жалеем, а этого отвращаемся и ненавидим (свт. Иоанн Златоуст, 50, 591).
***
...Все люди веселые, роскошные, живущие для богатства, для почести и чрева хотя и слушают иногда, что (им) говорят <о Боге>, но на деле не показывают ничего великого и возвышенного, потому что однажды навсегда прилепились к брению и праху (свт. Иоанн Златоуст, 51, 7).
***
От нее <роскоши> сугубая брань, т. е. и тела, и души, сугубая буря, сугубые болезни, и притом болезни неисцельные, сопровождающиеся великими несчастиями (свт. Иоанн Златоуст, 52, 159).
***
Возложи на человека очень сильного и большого тяжесть, превышающую силы его, и увидишь его вместе с ношею поверженным и лежащим на земле. Навали слишком много груза на корабль, и причинишь страшное кораблекрушение. Таковы плоды и роскоши (свт. Иоанн Златоуст, 52, 160).
***
Тот, кто проводит роскошную и распущенную жизнь, представляется счастливее всех, но на самом деле он всех несчастнее, потому что предает душу свою во власть жестоким владычицам и мучителям <страстям> (свт. Иоанн Златоуст, 52, 590).
***
...От ваших пиров рождаются у вас худые пожелания; отсюда распутные дела, отсюда жены ваши оказываются в презрении, а блудницы в чести; отсюда гибель домов, бесчисленные бедствия, все приходит в беспорядок, и вы, оставивши чистый источник, устремляетесь к грязному болоту (свт. Иоанн Златоуст, 52, 789).
***
Роскошь пагубна не только для души, но и для утучняемого тела (свт. Иоанн Златоуст, 53, 411).
***
Не смотри на роскошествующих только тогда, когда они возлежат, но посмотри на них тогда, когда они встанут, последуй за ними и увидишь, что они более походят на скотов и бессловесных, нежели на людей (свт. Иоанн Златоуст, 53, 413).
***
Не говори мне об удовольствии роскоши; оно не простирается далее гортани; как скоро пища миновала язык, она тотчас пропадает, оставляя за собою много неприятного (свт. Иоанн Златоуст, 53, 413).
***
...Пусть никто не ожидает при неге увидеть небо — этого нельзя! При роскоши пусть никто не надеется пройти узким путем <Христовым> — это невозможно! (свт. Иоанн Златоуст, 54, 553).
***
Жить роскошно отнюдь не значит жить без горестей; напротив, самая роскошь рождает бесчисленные горести, болезни, неудовольствия; а если и нет этого, (то живущий в роскоши часто грустит) без всякой причины (свт. Иоанн Златоуст, 54, 761).
***
Будем пренебрегать золотыми одеждами; будем пренебрегать деньгами, чтобы не пренебречь нам своего спасения... (свт. Иоанн Златоуст, 55, 172).
***
...Входя во вселенную, Он <Господь> входил в уничиженном виде, попирая спесь, останавливая безумие, убеждая, чтобы все умеряли себя, не бесчестили бедность, не презирали нищету, не очаровывались богатством, не думали, что человеческая пышность есть великое (дело), но — что она слабее тени, ничтожнее листьев, обманчивее сновидений (свт. Иоанн Златоуст, 55, 333).
***
...Когда ты стараешься украшать стены, пол и все прочее, а на душу, одетую в грязные лохмотья, томящуюся голодом, исполненную язв, терзаемую тысячами псов, не обращаешь внимания, то какому, скажи мне, не подвергнешься ты наказанию? (свт. Иоанн Златоуст, 55, 535).
***
Рассказывают про одного языческого философа, что он, войдя в богатый дом, блещущий множеством золотых украшений, мраморов и колонн, и видя, что пол повсюду устлан коврами, плюнул в лицо господина дома; и когда, затем его стали обвинять, сказал, что он вынужден был плюнуть ему в лицо, так как нельзя было сделать этого нигде в другом месте дома. Видишь ли, как смешон и презрен для всех, имеющих ум, тот, кто украшает только внешность? (свт. Иоанн Златоуст, 55, 535).
***
Не так речные потоки размывают и заставляют оседать берега, как роскошь и удовольствия легко подрывают все опоры нашего здоровья (свт. Иоанн Златоуст, 55, 571).
***
...Если ты любишь славу и честь, то старайся украшать не дом, не коня, а свою душу, между тем как теперь не может быть ничего презреннее тебя, когда душа твоя пуста, а ты выставляешь на вид красоту дома или коня (свт. Иоанн Златоуст, 55, 633).
***
...Здешняя расточительность навлекает там наказание, а настоящее злострадание и обуздание пожеланий приуготовляет будущее наслаждение благами (прп. Исидор Пелусиот, 60, 98).
***
...Если положишь конец роскоши, возбуждающей в тебе прихотливые неистовства (потому что она в тебе сделалась корнем и матерью непотребства), то угаснет и пламень невоздержности. Ибо как скоро отнято будет горючее вещество, погаснет, без сомнения, усиливаемый и возметаемый этим огонь. А если ты подкладываешь горючее вещество в огонь, то как ему ослабеть и потухнуть? Если сам раздражаешь покоящегося зверя, кто укротит его, когда он встревожен и пришел в бешенство? Содержа в уме и это, и что сродно с ним, навсегда перестань роскошествовать (прп. Исидор Пелусиот, 61, 241).
***
...Кто предпочитает жизнь изнеженную и гонится за пышною трапезою, тот низок и мал в душе, не имеет благодатных даров, но дорог в жизни; потому что, сам ничего не стоя, издерживает весьма много (прп. Исидор Пелусиот, 61, 364).
***
Большая и непрерывная роскошь побуждает к противоестественной любви и вредит как вообще здоровью тела, так и благородству души. Посему перестаньте предаваться ей, обучите себя употребить в дело если не посты, то довольство малым — эту подлинно целомудренную роскошь, и не будьте... общим для всех посмешищем. Если же ввергаетесь в бездну непотребства, то не изъявляйте негодования на смеющихся над вами и вините собственную свою роскошь... (прп. Исидор Пелусиот, 62, 163).
***
Роскошь, эта матерь и питательница всякого невоздержания, когда обильною трапезою, украшенною всякими яствами и сладостями, вкус зрителей возбуждает к пожеланию и, обременяя мысль вкушающих, побуждает иного к вкушению; тогда приводит ум в крушение, погружая в глубину страстей. Посему берегись роскоши и чти довольство малым, хорошо зная, что гнусное дело не может сделаться добрым, будучи прикрашиваемо общим согласием делающих, хотя бы стояли за него все витии и софисты, а также и хорошее дело не изменится в противоположное, если и один только окажется, лучше же сказать, никто не окажется его любителем. Посему, оставив в стороне решение многих, держись самой добродетели (прп. Исидор Пелусиот, 62, 335).
***
...Содержание роскошное вредит и душе, и телу, не давая места в одной — благоразумию, а в другом — здоровью... возбуждает пожелания противоестественные. Роскошь, наполнив чрево, ведет к пожеланиям сладострастным. Поэтому пользоваться должно содержанием умеренным, а презирать роскошное (прп. Исидор Пелусиот, 62, 449).
***
...<Кои> думают достигнуть знаменитости роскошью и тем явно выставляют на позор свое безумие, предосудительное вменяя себе в похвалу и думая тем обратить на себя внимание и заслужить удивление, за что достойны они презрения и осмеяния (прп. Нил Синайский, 72, 138).
***
Не люби роскоши, потому что <она> внушает приверженность к настоящей жизни, а той и другой порождается вражда на Бога (прп. Нил Синайский, 72, 235).
***
Должно отказаться от роскоши; потому что <она> вовлекает в дела, от которых после трезвения бывают воздыхания (прп. Нил Синайский, 72, 248).
***
...Если любишь быть другом Христовым, ненавидь злато и его ненасытное любление, так как оно к себе обращает помышление любящего его и отрывает его от сладчайшей любви к Господу Иисусу, которая является не в виде слова, а в виде действования по заповедям Его. Если вожделеваешь злата, то увы! Конечно, приобретешь его, если приобретением считаешь, а не крайнею потерею любовь к нему, предпочтительно пред любовью ко Христу. Но ведай, что при сем Христа всячески потеряешь, а вместе с Ним потеряешь и Бога, без Коего нет спасения человекам (прп. Никита Стифат, 93, 128).