Неизбежность смерти
Покажем себя истинно верующими; не будем оплакивать кончины друзей наших и, когда наступит день собственного нашего призыва, пойдем неукоснительно и благодушно на голос зовущего нас Господа (сщмч. Киприан Карфагенский, 64, 266).
***
Небесные существа бессмертны по сущей в них доброте, а земные стали смертными по причине находящегося в них самопроизвольного зла, которое у неразумных умножается от разленения их и неведения Бога (прп. Антоний Великий, 89, 71).
***
Смерти избежать невозможно, и нет способов. Зная сие, истинно умные люди, опытно навыкшие добродетелям и боголюбивому помыслу, встречают смерть без стенаний, страха и плача, имея в мысли, что она, с одной стороны, неизбежна, а с другой — избавляет от зол, каким подвергаемся мы в жизни сей (прп. Антоний Великий, 89, 78).
***
Как телу, когда совершенно разовьется во чреве, необходимо родиться, так душе, когда она достигнет положенного Богом предела ее жизни в теле, необходимо выйти из тела (прп. Антоний Великий, 89, 83).
***
...Смерть, воцарившись, овладела <людьми>... потому что преступление заповеди возвратило их в естественное состояние, чтобы как сотворены были из ничего, так и в самом бытии, со временем, по всей справедливости потерпели тление (свт. Афанасий Великий, 1, 196).
***
...Смерть превозмогала над нами по силе уже закона, и невозможно было избежать закона, так как он, по причине преступления, постановлен был Богом (свт. Афанасий Великий, 1, 198).
***
Тогда не было бы в Боге правды, если бы, когда сказано Богом, что умрешь, человек не умер (свт. Афанасий Великий, 1, 198).
***
Смерть насылается на тех, которые достигли предела жизни, какой от начала положен в праведном суде Бога, издалека предусмотревшего, что полезно для каждого из нас (свт. Василий Великий, 8, 126).
***
...Не Бог сотворил смерть, но мы сами навлекли ее на себя лукавым соизволением (свт. Василий Великий, 8, 134).
***
Что же странного, если смертный умер? Но нас огорчает безвременность!
Неизвестно, не благовременно ли это; потому что не знаем, как избрать, что полезно душе и как определить срок человеческой жизни (свт. Василий Великий, 10, 22).
***
День смерти — горький день, потому что разлучаются в оный друг с другом тело и душа, разлучаются с болезнью, печалью, слезами и воздыханиями. Все люди облекутся тогда в душевную скорбь; ибо увидят, как ничтожно все, что любим, как все наши удовольствия исчезают подобно сновидению (прп. Ефрем Сирин, 33, 222).
***
Поелику Адам преступил заповедь Твою, то им и рожденными от него возобладала смерть (прп. Ефрем Сирин, 33, 327).
***
Не знает <ангел смерти>... что такое просьба, ни во что ставит всякое моление, никакой плачевный вопль не трогает его, никакие болезненные стенания не возбуждают в нем сострадания. Не обращает он внимание на дары, не прельщается золотом, разлучает матерь с детьми ее; и они остаются сирыми, лишаясь ее сообщества. Нимало не щадит он прекрасных, нимало не милует сильных, губит красоту лица и в гной обращает ее в шеоле. Опаляет привлекательный цвет кожи, и красота тела исчезает мгновенно; мраком покрывает свет очей, заграждает слух глухотою. В смрад превращает всякое убранство; все украшения попирает во гробе; всякие уста заставляет взывать: увы! всякий голос облекает болезненностью (прп. Ефрем Сирин, 33, 444—445).
***
Вот дом, построенный нашею праматерью, это — гроб, тьма, мучение! Вот брачная сень, какую падшая праматерь уготовила и снарядила дочерям своим! (прп. Ефрем Сирин, 33, 445).
***
Увидел и приметил я теперь, возлюбленные, что смерть образ Божией правды, потому что похищает всех равно. Не стыдится ни царя, ни великого, ни малого; но поемлет всех вместе: и царя, и бедного, и нищего. Как правда, в день воздаяния, не смотрит на лица, так и смерть, в день кончины, не щадит никого. И царя, как и всякого другого, поемлет бедным и обнаженным, и его связывает, как последнего из людей, и его ввергает в шеол, — туда же, где и все. И власть, и величие отъемлет у князей, потому что уже ни величия, ни власти нет у того, кто вошел во врата смерти. Сгнетает она высокорослых, сильных и гордых, заставляет, наклонясь, входить в тесную дверь гроба, в котором заключает их. Надменных и горделивых вводит и заключает она в жилище мертвых; с угнетенными и несчастными равняет их в шеоле. Смиряет она гордого, уничижает превознесенного и, наравне с незнатными и простолюдинами, в наследие дает им тление в шеоле.
Приди же, мудрец, и рассмотри здесь Божию правду, и прославь Правосудного, Который не взирает на лицо великого и богатого; посмотри на царя в его порфире, в величии, в славе. Потом посмотри, как обратился он в персть, и прославь вечно Превознесенного.
Посмотри на царя, когда украшен он великолепными царскими одеждами, и потом посмотри, когда он в шеоле, среди мертвых, когда моль и червь стали для него постелью. Смотри: повелевал и высился он, как бог, и вот, с уничиженными в шеоле, как и все прочие, истлевает безмолвно.
К такому великому равенству (увидел я) приводит смерть, которая поемлет всякого; и общее всех тление служит для нас образом Божией правды.
Страшный день смерти, возлюбленные, подобен великому дню отмщения; и тот и другой равно правдивы (прп. Ефрем Сирин, 33, 484—485).
***
Царя не спасает порфира, драгоценные камни и великолепные царские украшения. Власть царей преходит, и смерть в одну кучу слагает тела их, и исчезают они, как будто бы и не было их.
Она поемлет судей, которые производили суды и умножали грехи свои. Она берет к себе властителей, злочестиво царствовавших на земле.
Внезапно похищает богатых и корыстолюбцев, поражает грабителей и прахом наполняет уста их.
У нее — и мореходец, который древом покорял себе волны; к себе увлекает она и мудреца, не уведавшего истинной мудрости. Прекращается там мудрость и мудрых, и ученых; конец там мудрости трудившихся над исчислением времен.
Там не крадет тать; добыча его лежит подле него; оканчивается там рабство; раб лежит рядом со своим господином.
Не трудится там земледелец; смерть положила конец работам его. Связаны члены у тех, которые мечтали, что миру нет и конца.
Смерть поникшими делает надменные и без стыда похотствовавшие очи. Не нужна там красивая обувь, потому что связаны ноги.
В прах обращаются там одежды, тела окованы неразрешимыми узами. Ни домы, ни пиршественные храмины, ни ложницы не сходят в шеол.
Владетели поемлются отсюда, а домы остаются другим. Ни стяжания, ни награбленное нами богатство не сопровождают нас (прп. Ефрем Сирин, 33, 489).
***
Слышал я однажды — смерть и сатана спорили между собою, кто из них имеет больше власти над человеком. Смерть указывала на свое могущество, с каким препобеждает всех; сатана указывал на свою злокозненность, с какою вводит всякого в грех.
Пойдем, послушаем, как спорят о победе побежденные, никогда не побеждавшие и не побеждающие: «Не превозносись, смерть, над праведниками! Если приходят к тебе сыны твоего Господа; то по повелению Самого Господа». — «Тот только слушает тебя, лукавый, кто хочет; а ко мне идет и кто хочет, и кто не хочет». — «У тебя, смерть, тяжелое иго мучительства, а у меня привлекательные сети и путы». — «Слушай, лукавый: твое иго сокрушает всякий, кто ни захочет, моего же ига никому не избежать». — «На тех только, смерть, возлагаешь ты иго свое, которые больны, а я показываю власть свою больше на здоровых» (прп. Ефрем Сирин, 33, 491—492).
***
Смрадною стала земля, в которой заключены мертвецы, потому что вся она наполнилась мертвыми телами. Истлела благолепная красота и обратилась в гной среди мертвых. Приятность и привлекательность тел в шеоле изменилась в червей. Великий праздник при гробах; там и живые, и мертвые; мертвые погребены в земле, а живые плачут при гробах. Сотлели суставы и самый вид человеческих тел; не отличишь ни раба от господина его, ни безобразного от красивого. Как жнец, пришла смерть и пожала человечество. От матернего лона отторгла она младенцев, из колыбелей похитила детей, пояла юношей с поля и дев из теремов. Увела обрученных с брачного пира и обратила его в плач и сетование; бездыханными повергла новобрачных и разорила брачный их чертог. Конец положила ликованиям и песням и исторгла плачевные вопли. Поспешал иной выйти из города, и тут сретила и поразила его смерть. Другой толкнул в дверь, и смерть ответила ему из внутренности дома. Иной проходил по стогнам, и смертью вдруг пресечено его шествие. Другой приготовился в путь, и вот стала перед ним смерть. Иной готовит пир, но смерть не дает ему повеселиться... Где кого встретила смерть, там и приготовила ему могилу. Обезлюдели и запустели дома, а могилы полны даже через край.
У всякого гроба отверста пасть, а у всякого дома затворена дверь. Не стало смеха на земле; исчезла там всякая радость. Царствуют там плач и воздыхания, усилились сетования и скорбь; болезненно вопиет сама земля, и умоляет она Бога: «Повели, Господи, алчной смерти удержать опустошительную руку свою; я стала как вдова; смертные объемлют меня болезни». Безлюдны сделались улицы; опустели и необитаемы дома; на стогнах не слышно человеческого голоса. По милосердию Твоему, Господи, вонми жалобным крикам бессловесных животных. Гумно плачет о своем владельце; земледелец оставил работу свою; стадо плачет о пастухе; рассеяно, разогнано оно по горам. Уныло ржет конь и горько плачет о своем господине.
Вот погибли наши нивы, потому что не стало земледельцев; плачут виноградники и луга, служившие пажитью скоту. Заключи, Господи, двери шеолу, загради зев смерти, запечатай уста гробам, в которых яростно зияет смерть. Запустение царствует в домах, пустота — на торжищах; смрадны стали жилища от болезней и струпов, полны зловония торжища от мертвых тел. И вне, и внутри, и там, и здесь, повсюду царствует воня тления. Смерть поставила у нас точило, о котором молва ходит по целой вселенной, и в это точило ввергла она все земные народы и истоптала их, как грозды. Не предадим, братия, забвению того, какой праздник составила себе у нас смерть. Если бы и каменное было у нас сердце, и тогда должны бы мы были почувствовать, что постигло нас. Да не будет с нами того, чтобы во время гнева <Божия> нам плакать, а как скоро освободились от наказания, заставлять плакать сирот. Не сегодня только будем милостивыми, а наутро закоснелыми ненавистниками; напротив того, все, и во всякое время, с чистым сердцем будем умолять Бога, чтобы удалил от нас губительную язву и, по милосердию Своему, удержал гнев Свой и чтобы, когда при конце придет Он во славе, с Ним вместе и мы вошли в чертог (прп. Ефрем Сирин, 33, 495-498).
***
...К чему клонится каждое событие в мире, почему у одного жизнь продолжается до отдаленной старости, а другой столько времени пользуется жизнью, чтобы вздохнуть раз воздухом и тотчас перестать жить. Ежели ничего нет в мире без Бога, все же зависит от Божиего произволения, а Божество премудро и промыслительно: то, конечно, и сему есть разумная причина, заключающая в себе признаки Божией премудрости и вместе промыслительной попечительности (свт. Григорий Нисский, 21, 333).
***
Смерть не стесняется условиями возраста, она не боится находящихся в цвете лет; не над стариками только имеет власть (свт. Григорий Нисский, 24, 436).
***
...Когда увидишь, что кто-либо из ближних отошел отсюда, не ропщи, но умились сердцем, войди в самого себя, испытай совесть, помысли, что и тебя немного после ожидает такой же конец (свт. Иоанн Златоуст, 44, 841).
***
...Не будем скорбеть, что мы стали смертными, но будем благодарить, что смертью открыто нам поприще мученичества; через тленность мы получили возможность наград, отсюда имеем мы повод к подвигам (свт. Иоанн Златоуст, 45, 754).
***
Лучше смерть за Бога, нежели жизнь со стыдом и леностию. Когда хочешь положить начало Божиему делу, сделай прежде завещание, как человек, которому уже не жить в этом мире, как приготовившийся к смерти и отчаявшийся в настоящей жизни, как достигший времени срока своего. И действительно имей это в мысли, чтобы надежда продлить настоящую жизнь не воспрепятствовала тебе подвизаться и победить, потому что надежда продлить сию жизнь расслабляет ум. Посему никак не умудряйся до излишества, но вере дай место в уме своем; содержи в памяти многие дни, оставшиеся позади, и неисповедимые века после смерти и суда, и да не приходит на тебя когда-либо расслабление, как не приходило на Премудрого, который говорит: что тысяча лет нынешняго века не равняется и одному дню в веке праведных (ср.: Пс. 89, 5) (прп. Исаак Сирин, 58, 315).
***
Слова и определения Божии делаются законом естества. Почему и определение Божие, изреченное Им вследствие преслушания первого Адама, т. е. определение ему смерти и тления, стало законом естества, вечным и неизменным (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 319—320).