Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Иоанн Златоуст. Беседы на послание к Ефесянам
Беседа 22
"Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимой только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божью от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный" (Еф. 6:5–8).
1. Итак, не муж только, не жена, не дети, но и слуги со своими добродетелями входят в состав дома и обусловливают его благоустройство. Поэтому блаженный Павел и этой части не оставил без внимания, но напоследок приступает к ней, так как и по достоинству она занимает последнее место. И с ними (рабами) много рассуждает он, и уже не как с детьми, но гораздо возвышеннее. Он не дает им здесь обетования, а указывает на последствия: "Зная", – говорит он, – "что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал". Учит даже любомудрствовать, потому что хотя они по достоинству ниже детей, но смысла имеют больше их. "Рабы", – говорит он, – "повинуйтесь господам своим по плоти". Тотчас ободрил опечаленную душу, тотчас утешил ее. Не скорби, как бы так он говорит, что твоя доля ниже положения жены и детей: это рабство только по имени, и господство по плоти, следовательно господство временное и непродолжительное, потому что все плотское скоропреходяще. "Со страхом", – говорит, – "и трепетом". Видишь ли, что неодинакового страха требует от жены и от рабов. Там просто сказал: "Жена да боится своего мужа", а здесь, усиливая речь, говорит: "со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу". Часто он повторяет это. Но что говоришь ты, блаженный Павел? Он (раб) – брат (своему господину); он получил одинаковые с ним блага, одинаковое тело, а что всего важнее – сделался братом не только своего господина, но самого Сына Божьего, наслаждается равными с ним благами, и ты говоришь: "Повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом"? Но поэтому-то я и говорю так, отвечает (апостол). Если свободным повелеваю подчиняться друг другу ради страха Божьего, как выше сказано: "Повинуясь друг другу в страхе Божьем", если жене приказываю бояться своего мужа, хотя она имеет равную с ним честь, то тем более слуге. В этом нет бесчестия, напротив, это высокое благородство – уметь уничижаться, вести себя скромно, уступать ближнему. И свободные служили свободным с большим страхом и трепетом. "В простоте сердца", – говорит. Хорошо сказано, так как можно служить со страхом и трепетом, однако ж, не с добрым расположением, но кое-как. Есть много таких, которые втайне весьма много делают зла господам своим. Такое-то худое поведение (апостол) и старается устранить, говоря: "В простоте сердца вашего, как Христу, не с видимой только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божью от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам". Видишь ли, как много требовал (Павел), когда внушал добро словами: "с благоразумием и от души"? Мы видим, что многие служат своим господам "со страхом и трепетом", и к этому много побуждает строгость господина. Но покажи, говорит он, что ты служишь как раб Христов, а не как раб человека; сделай так, чтобы (твои служебные занятия) были у тебя добродетелью, а не следствием необходимости. Как того, кто терпит обид от другого, (Христос) убеждает и научает, как увидим ниже, принимать обиду, как благо для себя, и терпеть ее по собственному изволению, точно так же и рабов (учит апостол). Ударивший в ланиту решился на такой поступок не по мыслям того, кого он ударил, а по собственной злобе, – и, однако ж, что сказано? "Обрати к нему и другую" (Мф. 5:39), чтобы ты мог показать, что и первая не против воли тобой подставлена. Решившийся потерпеть лишний раз удар обратил и то, что было не его делом, в свое дело, когда дал поразить и другую ланиту, а не ограничился одним перенесением обиды: последнее, пожалуй, можно счесть за следствие страха, но в первом много любомудрия. Итак, ты показал бы (тогда), что перенес это ради любомудрия. Так и теперь ты покажи в свою очередь, что несешь это рабство добровольно, а не как человекоугодник. Человекоугодник – не раб Христов, и раб Христов – не человекоугодник. Кто в самом деле, будучи рабом Божьим, захочет угождать людям? Напротив, кто, угождая людям, может быть рабом Божьим? "от души", – говорит, – "служа с усердием". Хорошо это сказано, так как можно служить в простоте и без злобы, однако ж, не всеми силами, а только выполняя долг. Поэтому говорит: по усердию, а не по необходимости, по доброй воле, а не по принуждению. Если будешь служит, таким образом, именно: по доброй воле, с благоразумием, от души, ради Христа, – то ты не раб. Такое рабство несет и Павел, человек свободный, когда, взывая, говорит: "Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы – рабы ваши для Иисуса" (2 Кор. 4:5).
2. Видишь ли, как у твоего рабства отнимается бесчестие? Подобно тому, как если бы какой-нибудь человек, после того, как у него отняты деньги, прибавил бы еще от себя своему похитителю, не может почитаться обнищавшим, но достаточным, не может почитаться обнищавшим, но достаточным, не может быть причислен к потерпевшим зло, но к делающим добро, и таким благодеянием он покрыл бы (своего грабителя) еще большим позором, нежели какой он навлек на себя своим грабительством, – так точно и в настоящем случае: если раб в самых изнурительных трудах ведет себя великодушно, показывая, что он не чувствует насилия, то от этого больший стыд для его господина. Итак, будем служить господам ради Христа. "Зная", – говорит (апостол), – "что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный". Так как вероятно между господами было много неверующих, которым этот стыд был неизвестен, и которые потому не воздавали своим слугам за послушание, то вот (апостол) утешает рабов, чтобы они не отчаивались в воздаянии, но ободряли себя (ожиданием высшей) награды. Как люди облагодетельствованные, и не воздающие благодарности своим благодетелям, тем самым обязывают воздавать им за себя самого Бога, так точно и господа, пользующиеся твоими услугами, если не награждают тебя, то тем самым доставляют тебе большую награду, делая должником твоим Бога. "И вы, господа", – говорит, – "поступайте с ними так же" (ст. 9). Что такое – "так же"? Благосклонно служите. Хотя (апостол) не сказал: "Служите", но словом: "так же" он выразил эту мысль, потому что и господин служит. "Не как человекоугодники", – говорит, – "со страхом и трепетом", т. е., со страхом Божьим, опасаясь, как бы когда-нибудь Он не осудил нас за нерадение о рабах. "Умеряя строгость". Не будьте, говорит, жестокими и строптивыми. "Зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь". Увы! Какой намек! Как сильно устрашил! То есть: "Какой мерой меришь, отмерится и тебе". Чтобы тебе не услышать: "Злой раб! весь долг тот я простил тебе" (Μф. 18:32). "У Которого нет лицеприятия". Не подумай, говорит, что за обиду, причиняемую рабу, (Бог) простить потому, что она причинена рабу. Внешние законы, как законы человеческие, допускают еще различие по происхождению, но закон общего Владыки не знает никакого различия, так как благодетельствует всем вообще и наделяет всех одним и тем же.
А если кто станет спрашивать: откуда же рабство, и зачем оно явилось в жизни человеческой, – как многие, я знаю, с любопытством спрашивают об этом, и желают знать это, – то я вам скажу: от любостяжания произошло рабство, а также от зависти, от ненасытной алчности. Ной не имел рабов, ни Авель, ни Сиф, ни другие после них. Это состояние произвел грех, состоящий в неуважении к родителям. Пусть знают дети, что они достойны быть рабами за непочтение к родителям! (Кто не почитает своих родителей) тот лишается своего благородства, потому что презирающий отца своего более уже не сын его. Если же презирающий (земного) родителя уже перестает быть его сыном, то как останется сыном Отца нашего (небесного) тот, кто Его презирает? Он исключен из благородного сословия, он оскорбил свою природу. Потом (к появление рабского состояния) способствовали войны, сражения, где стали брать пленных. Но, скажут, и Авраам имел рабов? Да, имел; но известно, что он обращался с ними не так, как с рабами. Так (апостол) все направляет к глав: жену, чтобы муж, как сказано, любил ее, – детей, чтобы воспитывал их "в учении и наставлении Господнем", – рабов, "зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь". Этим как бы так говорит: так как и сами вы тоже рабы, то будьте человеколюбивы и снисходительны. Далее, если вам угодно будет выслушать, мы и о слугах скажем то же самое, что прежде сказали о детях: учите их быть благоговейными, и они сделаются такими. Но ныне иной, отправляясь в театр или идя в баню, тащить с собою туда же и всех детей, а в церковь не берет их, – не заставляет их ходить туда, чтоб слушать христианское учение. Как же раб услышит, когда ты, господин, прислушиваешься совсем к другому? Ты прибрел, купил раба? Приказывай ему прежде всего жить по воле Божьей, чтобы он был кроток в отношении к своим товарищам, чтобы особенно заботился о добродетели. Дом каждого есть как бы город, и каждый хозяин есть начальник над собственным домом. Что действительно так, это хорошо видно при взгляд на дом людей богатых, где есть и поля, и управители, и начальники над начальниками. Впрочем, и дом бедного я уподобляю также городу. И здесь есть власти, именно: муж управляет женой, жена – слугами, слуги – своими женами, а мужья и жены – своими детьми. Итак, не представляется ли тебе, что (глава семейства) есть как бы некий царь, у которого находится в подчинении столько начальников? И не следует ли ему быть всех искуснее и опытнее в управлении домом? Кто отлично сведущ в этом деле, тот сумеет выбрать для себя способных начальников, и точно – выберет блистательных. А жена все-таки останется другим царем в дом, хотя без диадемы, и кто умнеть избирать этого царя, тот и остальное все хорошо устроить. "Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом" (ст. 10). (Апостол) когда намеревается окончить речь, всегда употребляет это выражение.
3. Не хорошо ли я сказал в начал, что дом каждого есть целое войско? Кто поставил всех начальников, тот же в свою очередь вооружает их и ведет на войну. Если никто не похищает власти у другого, а каждый остается на своем месте, тогда все будет в хорошем состоянии. "Укрепляйтесь", – говорит, – "Господом и могуществом силы Его", то есть, в надежде на Него, через Его помощь. Так как он повелел многое и при том должное, то и говорит: не бойтесь, возложите надежду на Господа, и Он все облегчить для вас. "Облекитесь во всеоружие Божье, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских" (ст. 11). Не сказал: против сражений, против войн, но: "Против козней". Врать наш не просто и не открыто воюет с нами, но с коварством. Что такое – козни (μεδοδεία)? Строить козни (μεδοδεϋσαι) значить обольстить и одолеть хитростью: это бывает и в искусствах, и в словах, и в делах, и в борьбе, когда нам случается иметь дела с обманщиками. Скажу для примера: (враг) никогда не предлагает явных грехов, не называет идолослужения, но, по своему коварству, устраивает это иначе, именно: пользуется предлогами, выставляет уважительную причину. Итак, (апостол) уже и этим ободрил воинов и заставил их трезвиться, когда научил и убедил, что у нас борьба с врагом опытным в воинских делах, что эта война против нас производится не просто и не открыто, но с великой хитростью. Сначала указанием на свойства и многочисленность врага – он побуждает учеников своих к осторожности. Он хочет не ослабить воинов, которые противостоят врагу (дьяволу), но ободрить их и подвинуть их против него. Сказав об ухищрениях врага, этим он научает трезвенности. Если бы он указал им только на силу врагов и на этом и остановился, то привел бы их в уныние. Напротив, он и прежде и после этого показывает, что возможно одолеть врага, и тем самым особенно ободряет их. Чем более мы разъясняем своим сообщникам силу наших неприятелей, тем более побуждаем их к осторожности. "Потому что наша брань", – говорит, – "не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (ст. 12). Представив им побуждение к особенной бдительности от свойства брани, потом внушает им бодрость указанием предстоящих подвигов. Каким образом? Сказав, что враги сильны, он навел на мысль, что и многого мы от них лишаемся. Чего же? Борьба происходить в поднебесной, и не из-за денег, не из-за славы, но из-за пленения в рабство. Стало быть, вражда становится непримиримой. Соперничество и борьба бывают сильнее, когда он происходят из-за предметов важных. В поднебесной (έν τοΐς έπουρανίοις) – это то же, что за (υπέρ) небесное. (Враги наши воюют с нами) не для того, чтобы, после победы, чем-нибудь воспользоваться, но для того, чтобы нас лишить (неба). Так, если бы кто-нибудь сказал: ή συνδήχη εv τινι χεϊται (договор заключается в чем-нибудь), то здесь: έν (в) соответствовало бы: υπέρ (за) или διά (для). Заметь, какую бдительность возбуждает в нас сила врага, и какая трезвенность происходить оттого, что мы узнаем, что действительная опасность предстоит нашему великому благу, и что также мы должны заботиться о победе из-за великого блага, – потому что враг наш старается свергнуть нас с неба. Кого это называет (Павел) "Против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего"? И какой тьмы? Не ночной ли? Нет, – греховной. Мы были, говорит он, некогда тьмой, – называя так грех в настоящей жизни, потому что он уже больше не будет иметь места ни на небе, ни в грядущем веке.
Миродержителями же называет (дьяволов) не потому, чтобы они держали мир, но потому, что они настоящие виновники злых дел. Греховные дела Писание обыкновенно называет миром, например, в изречении Христа: "Потому что вы не от мира, как и Я не от мира" (Иоан. 17:14). Разве, в самом деле, (апостолы) были не от мира? Не были ли они облечены плотью? Но принадлежали ли к находящимся в мире? И в другом месте: "Мир Меня ненавидит, а вас не может ненавидеть": и здесь также миром называет злые действия. Или, быть может, здесь под миром он разумеет самих злых людей, потому что демоны на них преимущественно простирают власть свою. "Против начальств, против властей", – говорит, – "против духов злобы поднебесных". "Началами" и "властями" называет их, по подобно того, как и между небесными (духами) есть престолы, господства, начала, власти. "Для сего примите всеоружие Божье, дабы вы могли противостать в день злой и, все преодолев, устоять" (ст. 13). Днем лютым и этим лукавым веком называет настоящую жизнь, по причине зол, в ней бывающих, и требующих, чтобы мы постоянно были вооружены. "И, все", – говорит, – "преодолев", – то есть, победив и страсти, и непристойные пожелания, и все, что причиняет нам зло. Не просто употребил: έργάοασδαι (делать), но: χατεργάααβеαι (содевать, совершенно сделать, покончить), так чтобы не только одолеть, но и одолевши стоять; а то случалось, что многие, одержавши победу, тотчас падали. "Все", – говорит, – "преодолев", а не так, чтобы одно что-нибудь исполнить, а другого нет. При том после победы потребна бодрость; иначе то, что тебе удалось низложить, снова может подняться. Если мы не стоим, восстает то, что нами низложено. Когда же мы стоим, то оно не поднимается от падения. Пока мы бодрствуем, побежденный нами враг не воскресает. "Примите всеоружие Божье".
4. Видишь ли, как (апостол) отогнал страх? Если есть возможность одержать победу и стать, то зачем избегаешь борьбы? Стой бодро, по окончании борьбы, и ты – победитель. Не удивляйся и тому, что так много сказано о силе врагов. Знание об этом должно производить не страх и робость, но может предохранять от беспечности. "Дабы вы могли", – говорит, – "противостать в день злой", – напоминанием о времени побуждает (к бодрствованию). Непродолжительно время, как бы так говорит, а потому надобно стоять бодро во время брани; не должно ослабевать и после победы. В самом деле, если у нас идет война; если против нас составляются такие ополчения; если они состоять из бесплотных начал и миродержителей и духов злобы, – то, скажи мне, как можно предаваться неге? Как можно быть рассеянным? Можно ли победить, не будучи вооруженным? Пусть каждый размышляет об этом всякий день, когда им овладевает гнев, одолевает похоть, когда он пожелает этой изнеженной и беспорядочной жизни. Пусть каждый внимает словам блаженного Павла: "Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей". Эта война тяжелее войны с врагами видимыми; это борьба чрезвычайно сильная. Подумай, сколько времени он (дьявол) ведет свою борьбу, из-за чего он бьется, – веди себя осторожнее. Так, говорят; но надобно бы было изгнать дьявола из среды себя, и тогда бы все спасались. Это говорят, конечно, какие-нибудь нерадивые, старающиеся отыскать извинение своему нерадению. Тебе, человек, следует быть благодарным за то, что можешь, если захочешь, одолеть такого врага; а ты, напротив, еще досадуешь и говоришь слова, свойственные какому-нибудь беспечному и сонливому воину. Ты, впрочем, если захочешь, можешь понять и причины, почему ты так поступаешь. Но будь осторожен, ограждай себя со всех сторон: не с одним дьяволом у нас брань, но и с его силами. Как же, говорят еще, мы будем бороться со тьмой, – мы, которые сделались светом? Как нам сражаться со злыми духами, когда мы сделались благими? Злоба противоположна добру, и свет отгоняет тьму; если же мы сами стали тьмой, то мы совершенно будем побеждены. Итак, каким же образом мы победим их? Если мы постараемся быть по произволению тем, что они – по природе, то есть, если мы постараемся стать выше плоти и крови; таким образом, мы одолеем их. Так как они (ефесяне), вероятно, гонимы были многими, то не думайте, как бы так говорил (Павел), чтобы те сами по себе воевали против нас. В них действуют демоны: они-то ведут войну, и с ними у нас брань. Всем сказанным производит двоякое действие: и делает их более смелыми в отношении к воюющим на них, и ободряет их дух против врагов. И почему у нас происходит брань с ними? Потому, что мы имеем непобедимого союзника – благодать Духа; потому что мы научены такому искусству, что можем ратоборствовать не с людьми только, но и с демонами. Впрочем, если мы захотим, то можем и не бороться: брань поскольку брань, поскольку мы ее хотим. Такова именно сила живущего в нас (Св. Духа), согласно словам: "Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью" (Лк. 10:19). Он дал нам всякую власть и бороться и не бороться. Но так как мы ленивы, то и боремся с ними? А что Павел не боролся, об этом послушай его собственных слов: "Кто отлучит нас от любви Божьей: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?" (Рим. 8:35)? И в другом месте, слушай, что он говорит: "Бог сокрушит сатану под ноги ваши скоро" (Рим. 16:10; Деян. 16:18). Он имел власть (над сатаной), потому и сказал: "Именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее" (Деян. 16:18). Но это уже не значит бороться; кто борется, тот еще не одержал победы, и кто победил врага, тот уже не ведет борьбы. Потому что такой подчинил его себе, пленил. Равным образом и Петр не боролся с дьяволом; но его дела были таковы, что превышали борьбу. Из числа верующих, слушающих, оглашенных, многие преизбытком одерживали победу над ним (дьяволом). Потому и блаженный Павел сказал: "Ибо нам не безызвестны его умыслы" (2 Кор. 2:11), – вследствие чего в особенности и брал над ними верх. И в другом месте, послушай, что он говорит: "И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света" (2 Кор. 11:14). Так он вполне знал борьбу, и ничто не укрывалось от него. И: "Ибо тайна", – говорит, – "беззакония уже в действии" (2 Сол. 2:7). Но в отношении к нам дело требует борьбы. Затем, слушай, что говорит он в другом месте: "Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божьей во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим. 8:38-39). Не сказал просто: от Христа, но: "от любви Христовой". Многие ведь, хотя присоединены к Христу, но не любят Его. Не только, как бы так говорит (Павел), не убедишь меня отречься Его, но и не уменьшишь во мне любви к Нему. Если и вышние силы не могли бы этого сделать, то кто другой был бы в состоянии сделать это? Говорит же это не потому, будто бы в самом деле вышние силы решились не подобное, но по предположению. Потому и сказал: "ибо я уверен" (πέπεισμαι). Итак, он не боролся (с дьяволом): несмотря на то, боится его лукавства. Выслушай собственные слова его: "Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своей прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе" (2 Кор. 11:3). Мало того, и о самом себе так выражается: "Но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным" (1 Кор. 9:27). Как же ты можешь быть уверен, что тебя никто не отлучит (от любви Божьей)?
5. Видишь ли, что (апостол) говорил так по смиренномудрию и скромности? Он обитал уже на небе, почему и сам он говорил: "Ибо хотя я ничего не знаю за собою" (1 Кор. 4:4); и в другом месте: "течение совершил" (2 Тим. 4:7). Итак, дьявол не ему собственно полагал претыкание, а его ученикам. Почему же так? Потому, что они руководствовались не его наставлениями только, но вместе и собственным намерением. В этом отношении (дьявол) одерживал верх: но и здесь он одерживал верх собственное над ним, а над беспечностью невнимательных (людей). Когда они не исполняли приказаний (апостола), по лености или по чему другому, то он (дьявол) одерживал над ними победу. Если же апостол со своей стороны все делал, но те не слушались, то, значит, (дьявол) побеждал не его, но их непослушание. Так болезнь имеет силу не над врачом, а над невоздержностью больного. Когда тот со своей стороны представляет все нужное для излечения, а этот все расстраивает, то последний терпит поражение, а не первый. Итак, над Павлом (дьявол) не одержал ни малейшей победы. Впрочем к нашему благу служит то, что нам предоставляется возможность борьбы. Что касается римлян, то им не этого желает, – а чего? "Сокрушит сатану под ногами вашими вскоре" (Рим. 16:20). Но этим (ефесянам) желает вот чего: "Который может все творить, Его просим и разумеем" (ст. 3). Кто борется, тот еще встречает препятствия; за то как он счастлив, если не падет! Победа бывает блистательнее тогда, когда была борьба. Например: если тобой овладело какое-нибудь злое пожелание, то весьма славное дело ты сделаешь, если не поддашься, а погасишь его. Но хотя бы этого совершенно нельзя было сделать, все-таки мы должны бороться и всегда укрощать себя. Если мы не падем во время этой борьбы, то мы будем победителями. Здесь не так, как у атлетов. Там до тех пор не сделаешься победителем, пока не повергнешь на землю другого; а здесь только сам не будь повергнуть и ты победитель, ты уже одолел, если тебя не опрокинули. И это правильно! Там оба бьются о победе, и если один упадет, другой получает венец. Здесь же не так: здесь дьявол старается поразить нас. Итак, если я лишу его того, о чем он заботится, то я победил. Он усиливается не низринуть только, но низринуть вместе с собою; стало быть, он уже побежден, так как он уже свергнуть и находится в состоянии погибели; он заботится о победе не с тем, чтобы потом получить венец, но с той целью, чтобы погубить меня. Итак, я победитель в том случае, когда не буду опрокинуть (дьяволом), хотя бы сам я не опрокинул его. В чем же состоит блистательная победа? В том, чтобы с крайним презрением попирать его, как поступал Павел, считая за ничто блага настоящей жизни. Будем и мы подражать (апостолу), постараемся возвыситься над земными благами, не будем ни с какой стороны доставлять ему (врагу своему) случаев к торжеству над нами.
Богатство дает ему к этому случай, а также – деньги, почести. Все это нередко восстановляло его и делало свирепым. Но что за надобность в борьбе? Какая нужда в сражении? Сражающийся не знает, когда конец сражения, и может думать еще – не быть бы самому побежденным и раненым. А кто уже попирает врага своего, тот очевидно одержал победу. Итак, будем попирать силу дьявола, будем попирать грехи, все житейское, как-то: гнев, похоть, высокомерие и все страсти, чтобы, по отшествии нашем туда, не оказалось, что мы отказались от власти, какую получили от Бога. За это удостоимся наследовать и будущие блага. Если же в этом окажемся худыми, то кто доверить нам большее? Если того, кто оскорбил (Бога), кто сам обесчещен, презрен, повержен к ногам, мы не сможем попрать, то как Отец даст нам Свое достояние? Если не победим столько униженного, то как будем иметь дерзновение войти в дом отчий? Скажи мне: если бы ты имел какого-нибудь сына, и он, оставивши честных слуг своих, вошел в сношение с теми, которые за оскорбление тебя изгнаны из дома и делают против тебя разные ухищрения, и если бы он до конца упорствовал в таком поведении, – не был ли бы он лишен за это наследства? Очевидно, что так. Подобно тому и мы, если, оставивши послушных (Богу) ангелов, которые начальствуют над нами, станем жить согласно с желаниями дьявола, то совершенно будем лишены наследства. Но да не постигнет это никого из нас; лучше же, решившись воевать против него и победивши его, при помощи Божьей, да сделаемся наследниками царства небесного. Имеет ли кто недруга, терпит ли кто обиду, питает ли кто злобу, пусть он соберет и изольет всю эту ярость и гнев на главу дьявола. В этом случае гнев будет делом добрым, негодование – полезно, злопамятство – похвально. Как в сношениях с посторонними злопамятство составляет зло, так здесь оно есть благо. Итак, если у тебя есть недостатки, – исправь их здесь; если же не можешь сам этого сделать, то делай с сочленами твоими. Тебя ударил кто-нибудь, – имей зло против дьявола и никогда не прекращай вражды с ним. Если и не ударил, – и в таком случае злобствуй против дьявола за то, что он восстал против твоего Владыки, оскорбил Его, а также за то, что вредит братьям твоим и воюет на них. Всегда будь врагом, всегда гневным, всегда непримиримым с ним. От этого он сделается смиренным, неопасным, таким, что его можно будет одолеть. Если мы сильно разъяримся против него, он не будет нам страшен. А когда станом благосклонны, тогда он сделается жестоким, – не так (мы должны обращаться с ним), как с нашими братьями. Он враг и гонитель жизни и спасения нашего и своего собственного. Коли он не любить самого себя, то как может любить нас? Итак, ополчимся и повергнем его, имея союзником великого Господа Иисуса Христа, Который возможет сделать и нас неуловимыми для его сетей и удостоить вечных благ, которых да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне, и присно и во веки веков. Аминь.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter