Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Иоанн Златоуст. Беседы на святого Матфея евангелиста
Беседа 43
"Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение. Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка" (Матф. 12:38-39).
1. Может ли быть что-нибудь, - не говорю, нечестивее, а безумнее этого? После стольких знамений, фарисеи говорят так, как будто бы ни одного из них не бывало: "хотелось бы нам видеть от Тебя знамение"! Для чего же так они говорят? Для того чтобы опять уловить Иисуса. Так как Он уже много раз словами Своими заграждал им уста и обуздывал бесстыдный их язык, то вот они снова обращаются к делам. Дивясь этому, евангелист опять повторяет слово – "тогда". "Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение". Тогда: когда же это? Когда следовало бы преклонить голову, когда надлежало исполниться удивлением, когда не оставалось ничего более, как придти в изумление и уступить. А они и тогда не отстают от своего лукавства. И смотри, как слова их исполнены ласкательства и притворства. Они надеялись этим заманить Его в свои сети. Только что перед тем они поносили Его, а теперь льстят; только что называли Его беснующимся, а теперь величают Учителем, - но и то и другое говорят со злым намерением, хотя слова их совершенно несходны одни с другими. Вот почему и Спаситель обличает их теперь весьма строго. Когда они грубо предлагали Ему вопросы и поносили Его, Он отвечал им кротко; а когда стали льстить ему, Он обращается к ним со всей строгостью и изрекает против них слова поносные, показывая тем, что Он выше и той, и другой страсти, и что как тогда не могли они рассердить Его, так теперь своей лестью не могут смягчить Его. После этого вникни в свойство Его поношений: в них ты увидишь не ругательство, а обнаружение злонравия фарисеев. Что говорит Он? "Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения". Смысл этих слов таков: чему дивиться, что вы так поступаете со Мной, Которого доселе еще не знаете, когда вы так же точно поступали и с Отцом Моим, Которого могущество видели из столь многих опытов? Сколько раз вы оставляли Его и отбегали к демонам, привлекая к себе этих злых друзей, в чем многократно упрекал вас и пророк Иезекииль! Спаситель, говоря это, давал разуметь, что Он единомыслен с Отцом, и что они действуют так же, как и прежде; а вместе с тем обнаруживал сокровенные их мысли и уличал их, что они лицемерно и как враги просят от Него знамения.
Он потому и называет их "родом лукавым", что они всегда были неблагодарны к своим благодетелям и, принимая благодеяния, делались еще худшими, - что служит признаком крайнего злонравия. А "прелюбодейным родом" назвал Он их, указывая и на их прежнее и на настоящее неверие, и в этом предложил новое подтверждение того, что Он равен Отцу, - поскольку именно и неверие в Него делает человека прелюбодеем. Потом, укорив их, что говорит далее? "И знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка". Здесь уже начинает Он слово о Своем воскресении и в подтверждение его, указывает на прообразование. Что же, скажешь ты, разве не дано фарисеям другого знамения? Не дано, когда они того просили. Спаситель знал их ослепление, и потому творил чудеса не для их убеждения, а для того, чтобы других людей исправить. Можно и в этом смысле понимать данные слова; или можно видеть в них тот смысл, что фарисеи не получат уже знамения, подобного упомянутому. Знамение дано было им, когда именно в собственном наказании они познали силу Господа. Итак, здесь Он указывает прикровенно на это будущее наказание, и, угрожая им, как бы так говорит: Я оказал вам тысячу благодеяний; но ни одно из них не привлекло вас ко Мне, и вы не захотели почтить с благоговением Мое могущество. Итак, вы узнаете Мою силу из дел противных, когда увидите ваш город разоренным до основания, когда увидите разрушенными стены и храм обращенным в развалины, когда лишитесь прежней свободы и гражданского устройства, и вновь будете скитаться повсюду, как беглецы и бездомные. Все это исполнилось после крестных страданий. Так вот что будет послано вам вместо великих знамений! И в самом деле, не величайшее ли это знамение, что бедствия, претерпеваемые иудеями, доселе одинаковы и неизменны, и при всех попытках никто не мог облегчить наказания, однажды на них наложенного? Впрочем, здесь не говорит еще Спаситель об этом прямо, предоставляя яснейшее раскрытие последующему времени. А теперь открывает слово о Своем воскресении, в истине которого они удостоверятся теми самыми бедствиями, которые впоследствии времени должны будут претерпевать. "Ибо как", говорит, "Иона был в чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи" (Матф. 12:40). Не сказал ясно, что Он воскреснет, потому что они стали бы смеяться над тем; а предвозвестил это прикровенно, впрочем, так, чтобы они могли поверить, что он знал это еще прежде. И они точно поняли смысл Его предречения, как это видно из их слов к Пилату: "обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну" (Матф. 27:63): между тем ученики Христовы, будучи менее их сведущи, не разумели этого; потому-то фарисеи сами на себя и навлекли осуждение.
2. Заметь, с какой точностью выражает Спаситель даже и прикровенное Свое пророчество. Не говорит Он: в земле, но: "в сердце земли", чтобы ясно означить Свое пребывание во гробе, и чтобы никто не подумал, будто смерть Его была только одно призрачное явление. Для того же предназначает Он и три дня, чтобы никто не сомневался на счет Его смерти, так что не только крест и очевидность для всех, но и самое количество дней должно служить доказательством ее. О воскресении должно было свидетельствовать все последующее время; между тем кресту многие не стали бы и верить, если бы не было тогда многих знамений, свидетельствовавших о Нем; а если бы не поверили кресту, не поверили бы и воскресению. Потому-то и называет Спаситель крестную смерть знамением. Если бы Он не был распят на кресте, не было бы дано и знамение. Вот почему представляет Он и прообразование, для большего удостоверения в истине. Скажи мне, в самом деле, разве пребывание Ионы в чреве кита было одна мечта? Нет, ты не можешь этого сказать. А, следовательно, и пребывание Христа в сердце земли не могло быть мечтой. Не может быть, чтобы прообразование совершилось истинно, а сама истина осталась мечтой. Потому мы во всем и возвещаем смерть Христову: и в святых тайнах, и в крещении, и во всех других священных действиях. Потому и апостол Павел громко взывает: "я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа" (Гал. 6:14). Отсюда видно, что зараженные лжеучением Маркионовым суть чада дьявола, потому что они изглаживают ту истину, для утверждения которой все сделал Христос и для уничтожения которой все усилия употреблял дьявол, - я разумею крест и страдание. Для того и в другом месте предвозвещал Господь: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (Иоан. 2:19), и еще: "придут дни, когда отнимется у них жених" (Лук. 5:35); а здесь сказал: "знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка", показывая этим, что Он пострадает и за них, но они не приобретут от того никакой пользы, что Он и выразил явственно в последующих словах. И, несмотря на то, что Он знал об этом, Он все же благоволил умереть за них. Столь велика была Его любовь! А чтобы кто не подумал, что и с иудеями произойдет то же, что и с ниневитянами, и что, подобно этим иноплеменникам, которых обратил Господь, представив перед их взорами близкое разрушение их города, и они после воскресения Христова раскаются и обратятся, - послушаем, что далее говорит Спаситель. Он возвещает совершенно тому противное: что иудеи не только не извлекут никаких благотворных плодов из Его воскресения, но и будут терпеть неисцелимые бедствия. Это дает Он разуметь, представляя пример одержимого духом нечистым. Но прежде того Он оправдывает самого Себя, доказывая, что не Он виновен в тех несчастиях, которым они подвергнутся, и что они будут терпеть справедливое наказание. В примере бесноватого Он предначертывает имеющие постигнуть их злоключения и запустение. А теперь показывает, что все эти злоключения они понесут справедливо. Так делал Он и в ветхом завете. Так, вознамерившись истребить Содом, наперед оправдал Себя в беседе с Авраамом, показав ему совершенное запустение и оскудение добродетели в тех городах, если уж там не нашлось и десяти мужей, живущих целомудренно (Быт. 18:). Подобным образом и Лоту дал видеть злобу против странников и неистовую похоть содомлян, и потом уже низвел огонь на их город (Быт. 19:). Так поступил Он и во время потопа, оправдав Себя самыми делами перед Ноем. Так показал Он Свою правду и Иезекиилю, когда представил перед взором его в Вавилоне все зло, какое происходило в Иерусалиме (Иез. 5). Так благоволил оправдать Себя и перед Иеремией, когда, сказав ему: "не молись", присовокупил: "не видишь ли, что они делают" (Иер. 7:16-17)? То же самое делает Он и во всех подобных случаях. Так делает и здесь. Что же именно говорит Он? "Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы"(Матф. 12:41)! Иона - раб, а Я - Владыка; он вышел из чрева кита, а Я воскрес от смерти; Он проповедовал разрушение, а Я пришел благовествовать царствие. И жители Ниневии поверили ему без всякого знамения, а Я представил много знамений; они не слыхали ничего, кроме грозных слов пророка, а Я показал вам все сокровища высшего любомудрия. Иона явился в Нивевии, как служитель Божий; а Я - сам Владыка и Господь всяческих, и пришел не с угрозами, не с требованием отчета, но с прощением. Жители Ниневии были язычники, а с вами обращались столь многие пророки. Об Ионе никто не пророчествовал, а обо Мне - все, и дела Мои совершенно согласны с пророчествами. Он убежал от лица Господня, думал устраниться от осмеяния; а Я, наперед зная, что буду распят и поруган, пришел в мир. Он не хотел перенести и унижения, чтоб видеть спасенными ниневитян; а Я претерпел смерть, и смерть позорнейшую, и после этого еще посылаю других проповедовать. Он был среди ниневитян пришелец и чужестранец, никому незнакомый; а Я ваш сродник по плоти, происходящий от тех же прародителей, от которых происходите и вы. Но кроме этих непререкаемых преимуществ, еще много и других откроет всякий, кто размыслит об этом прилежнее.
3. Не ограничиваясь указанием на ниневитян, Спаситель представляет и другой пример, говоря: и "царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона" (Матф. 12:42)! Этот пример еще убедительнее прежнего. Иона отошел к ниневитянам; а южная царица не хотела дожидаться того, чтоб Соломон посетил ее, но сама пришла к нему, и решилась на это, не удерживаясь ни тем, что она была женщина, ни тем, что происходила от иного племени, ни дальностью расстояния; решилась не понуждаемая ни угрозами, ни страхом смерти, а единственно по любви к мудрым наставлениям. "И вот, здесь больше Соломона"! Соломон, не выходя из чертогов, принял пришедшую к нему жену; а Я сам пришел к неимущим Меня. Соломон принял царицу, пришедшую от концов земли; а Я сам прохожу города и веси. Соломон беседовал с ней о деревах и растениях, и от этих бесед не могла она получить большой пользы; а Я предлагаю беседы о неизреченных вещах, о страшнейших таинствах. Таким образом, осудив фарисеев и неоспоримо доказав, что они грешат непростительно, что их непокорство происходит не от слабости Учителя, но от собственного их злонравия, доказав это и примером ниневитян, и царицы южной, и другими различными доводами, - Спаситель говорит, наконец, и о наказании, имеющем постигнуть их, и говорит прикровенно, впрочем, так что притча Его должна была возбудить в них великий страх. "Когда", говорит, "нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собой семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом" (Матф. 12:43-45). Этими словами Христос показывает, что не только в будущем веке, но еще и здесь фарисеи подвергнутся тягостнейшим наказаниям. Перед тем Он говорил: "ниневитяне восстанут на суд с родом сим". Фарисеи, слыша это, могли подумать, что еще не скоро наступит время суда, и оттого могли стать еще беспечнее. А потому, чтобы пресечь им всякий повод к нерадению, Спаситель представляет им теперь страшные бедствия, предстоящие им еще в этой жизни. Подобными бедствиями угрожал им и пророк Осия, говоря: "будут, как пророк безумный, человек духом носимый"[1] (Ос. 9:7), то есть: они будут как лжепророки, приводимые в неистовство и бешенство злыми духами. Под именем пророка изумленного здесь разумеется лжепророк, каковы были гадатели. На это ужасное состояние указывает и Спаситель, и потому говорит, что они потерпят величайшие наказания. Видишь ли, как Он всеми способами побуждает их к внимательному слушанию слов Его, представляя перед взорами их и настоящее, и грядущее, и достохвальные примеры ниневитян и царицы, и страшные примеры погибели тирян и содомлян? Так поступали и пророки, когда приводили в пример сынов Рихавовых, или невесту, не забывающую о своем украшении и поясе, или когда говорили, что вол знает своего хозяина, и осел ясли. Подобным образом и Спаситель, показав через сравнение с другими всю тяжесть злонравия фарисеев, наконец, говорит здесь и об их наказании.
Что ж значат слова Его? Если бесноватые, говорит Он, избавятся от своего недуга и потом будут нерадеть о себе, то этим они привлекают сами на себя привидения, которые еще лютее прежних: в таком же состоянии находитесь и вы. И прежде вы одержимы были бесом, когда поклонялись идолам, когда закалали ваших сыновей в жертву демонам и тем показывали в себе сильное бешенство; но, не взирая на это, Я все не оставлял вас: Я изгонял из вас того беса через пророков, а потом пришел и сам, желая еще более вас очистить. Если же после всего этого вы не хотите внимать Мне, если вы решились еще на большее злодейство (потому что заклать самого Господа - гораздо большее и тягчайшее преступление, чем убивать пророков), то и потерпите за то несравненно более, нежели отцы ваши, бедствовавшие в Вавилоне и в Египте и при Антиохе I. И в самом деле, бедствия, постигшие иудеев при Веспасиане и Тите, были несравненно ужаснее прежних. Потому и сказал Господь: "тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет" (Матф. 24:21). Но не только это одно открывается из примера бесноватого, а еще и то, что они совершенно будут чужды всякой добродетели и еще более подвержены действию демонов, нежели прежде. Тогда, хотя они и согрешали, но еще были среди них и праведники, еще присущ был Промысел Божий и благодать Святого Духа, заботившаяся, исправлявшая их и совершавшая все, что ей свойственно; а теперь они совершенно лишатся попечения Божьего, так что и крайнее оскудение добродетели, и необыкновенное усиление бед, и необузданное владычество демонов над ними будут их уделом. Вы сами знаете, как и в наше время, когда неистовствовал Иулиан, превзошедший своим нечестием всех нечестивцев, иудеи сблизились с греками, и как ревностно перенимали все их обычаи. Теперь они ведут себя, по-видимому, несколько умереннее и тише, но это только оттого, что боятся царей: не будь этого страха - и они пустятся на большие неистовства, чем прежде, потому что в других злых делах они далеко превосходят своих предков, с величайшей ревностью занимаются чародейством и магией и не знают меры в удовлетворении похоти. А в жизни общественной, несмотря на то, что они стянуты крепкой уздой, сколько раз они бунтовали и восставали против царей! Этим и навлекли на себя тяжкие бедствия.
4. Где теперь ищущие знамений? Пусть услышат они, что более всего нужно сердце, чувствительное к добру. А если его не будет, то от знамений нет никакой пользы. Вот ниневитяне уверовали и без знамений; а иудеи, видевшие столько чудес, сделались только худшими, обратили себя в жилище бесчисленного множества бесов и навлекли на себя тысячи бед. Так и должно быть по суду правды. Кто, однажды освободившись от зла, не сделается благоразумнее, тот подвергнется наказаниям, которые гораздо тягостнее прежних. Спаситель для того и сказал: не обретает покоя, - чтобы показать, что наветы бесовские непременно и необходимо обрушатся на тех, которые не воспользовались своим избавлением. В самом деле, надлежало бы таким людям сделаться благоразумнее по двум причинам: первая из них, - мысль о тяжести прежнего страдания; вторая - ощущение драгоценности избавления. К этим причинам можно присовокупить и третью - угрозы, заставляющие опасаться, чтоб не случилось чего хуже. Но иудеи ни одним из этих побуждений не тронулись, и не сделались лучшими. Впрочем, сказанное теперь об иудеях относится не к ним одним, а и к нам, если мы, просветившись и избавившись от прежнего зла, опять прилепляемся к прежним порокам. За грехи, совершенные нами после просвещения, мы понесем более тяжкое наказание. Потому-то Христос и расслабленному сказал: "вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже" (Иоан. 5:14). И это сказано человеку, тридцать восемь лет лежавшему в болезни. Ты спросишь: что ж еще хуже этого могло с ним случиться? Могло постигнуть его наказание, гораздо более жестокое и несносное. Не дай Бог нам на самом деле испытать все те страдания, каким мы можем подвергнуться! У Бога наказаний много: "Как велика милость Его, так велико и обличение Его" (Иис. Сир. 16:13). Потому-то особенно и обвиняет Он помилованный им Иерусалим, говоря через пророка Иезекииля: "увидел тебя в кровях твоих, омыл Я тебя и помазал елеем, и пронеслась по народам слава твоя ради красоты твоей; блудила с соседями твоими"(Иезек. 16:6,9,14,26). А потому и угрожает согрешившему городу тягчайшими наказаниями. Мы же, внимая этому, помыслим не только о наказании, но и о беспредельном долготерпении Божьем. В самом деле, сколько раз мы впадали в те же грехи, а Он все еще терпит нас! Но не будем беспечны, а напротив исполнимся страхом. Если б и фараон вразумился первой казнью, то не испытал бы последующих и не потонул бы вместе со всем своим войском в пучине морской. Я упоминаю об этом потому, что знаю многих людей, которые и ныне, подобно фараону, говорят: не знаю Бога, - и не дают подвластным своим отойти от глины и кирпичей. Бог повелевает смягчить даже угрозы; а между нами сколько есть таких, которые не хотят даже облегчить и тяжелых работ! Но за то им уже не через Черное море предназначено переходить. Им уготовано море огненное, с которым Черное ни по величине, ни по качеству сравниться не может, - море, несравненно обширнейшее и яростнейшее, которого волны все из огня, и огня необыкновенного и ужасного. Там зияет великая пропасть, пышущая лютейшим пламенем. Там повсюду увидишь пробегающий огонь, подобный какому-то свирепому зверю. Если же и здешний чувственный, вещественный огонь, выскочив, как зверь, из печи халдейской, напал на тех, которые сидели вне ее, то чего не сделает адский огонь с теми, которые впадут в него? Послушай, что говорят о дне суда пророки: "день Господа лютый, с гневом и пылающей яростью" (Иса. 13:9). Не найдешь тогда ни заступника, ни избавителя; не увидишь тогда кроткого и тихого лица Христова. Но как сосланные в рудники отдаются под власть людей немилостивых, и не могут видеть никого из своих домашних и друзей, а только видят своих надзирателей, - так будет и тогда, и еще не так, а несравненно хуже. Здесь еще можно прибегнуть к царю и умолить его, и таким образом снять с осужденного оковы; а там это уже невозможно. Из ада никого ни выпускают, и заключенные там вечно горят в огне и претерпевают такое мучение, которого и описать невозможно. Если никакое слово не может выразить и тех лютых страданий, какие терпят люди, сжигаемые здесь, то тем более неизобразимы страдания мучимых там. Здесь, по крайней мере, все страдание оканчивается в несколько минут, а там палимый грешник вечно горит, но не сгорает.
Что же нам делать, если попадем туда? Я это говорю к самому себе. Но если ты, учитель, - скажет мне кто-нибудь, - так говоришь о себе; то мне уже нечего и заботиться. Чему дивиться, что меня будут наказывать? Ах, нет! Молю вас, пусть никто не думает искать подобного утешения. В этом нет ни малейшей отрады. Скажи мне: не бестелесной ли силой был дьявол? Не превосходнее ли людей был он? И, однако, он пал. Что ж, разве может кто-нибудь почерпнуть для себя утешение в том, что он будет мучиться вместе с дьяволом? Никак. Что было некогда со всеми египтянами? Не видели ли они, что и начальники их терпят казнь, и в каждом доме слышен плач? Могли ли они, видя это, утешиться и отдохнуть от горести? Совсем нет, как это и видно из их действий впоследствии, когда они, как будто гонимые каким огненным бичом, все предстали перед царем, и заставили его отпустить народ еврейский. Как нелегко это считать утешением, что наказываются вместе со всеми, и говорить: как все, так и я! Что уже говорить о геенне? Представь себе только одержимых болезнью в ногах, и укажи им, в то время как они терзаются чувством жестокой боли, на тысячу других людей, страждущих еще более чем они. Они и не поймут тебя, потому что сильная боль не дает ни малейшей свободы размышлению, чтобы можно было подумать о других и найти в этом утешение. Итак, не будем питать себя такими пустыми надеждами. Извлекать себе утешение из бедствий, претерпеваемых ближним, можно разве только тогда, когда собственные страдания довольно сносны; но когда мучение выходит из границ, когда вся внутренность кипит, когда душа и себя самой уже узнать не может, - тогда откуда почерпнет она утешение?
5. Итак, все эти слова - один только смех и басни несмышленых детей. Утешение, о котором говоришь ты, имеет место только в легкой скорби, только в сносной печали, когда услышим, что и другой то же терпит; да и то не всегда. Если же и в сносной печали оно остается иногда вовсе бессильным, то тем более в той невыразимой болезни и тоске, которая обнаруживается скрежетом зубов. Знаю, что тяжело и неприятно вам слышать от меня такие слова; но что мне делать? Я не желал бы говорить об этом, я рад бы был и в самом себе, и во всех вас сознавать добродетель. Но когда почти все мы живем в грехах, то даруй Боже, чтобы я мог породить в вас истинную печаль, и коснуться самого сердца моих слушателей! Тогда я был бы спокоен и перестал бы говорить об этом. А теперь я страшусь, чтоб некоторые из вас не пренебрегли словами моими, и за пренебрежение и невнимательность не подверглись бы большему наказанию. Если бы какой-нибудь раб, слыша угрозы господина, пренебрег ими, то, конечно, разгневанный господин не оставил бы его ненаказанным, а наложил бы на него за это тягчайшее наказание. Итак, умоляю вас, сокрушимся сердцем, слыша слово о геенне. Поистине нет ничего сладостнее этой беседы, по тому самому, что нет ничего горче самой геенны. Но как же, спросишь ты, может быть сладостна беседа о геенне? Потому именно, что не сладко низринуться в геенну; а напоминания о ней, кажущиеся несносными, предохраняют нас от этого бедствия. Кроме того, они доставляют нам и другую еще усладу, приучают наш дух к сосредоточенности, делают нас более благоговейными, возносят ум наш горе, воскрыляют наши мысли, прогоняют злое ополчение похотей, осаждающих нас, и, таким образом, врачуют нашу душу. Теперь, после напоминания о наказании, позвольте мне сказать нечто и о стыде, ожидающем нас, потому что как иудеев осудят ниневитяне в день суда, так и нас осудят тогда многие, презираемые нами ныне. Итак, размыслим, какому мы подвергнемся осмеянию, какому осуждению; размыслим - и положим теперь же начало, и войдем в дверь покаяния. Я это говорю самому себе, прежде всех увещеваю к этому самого себя; не гневайся никто, как будто бы я хотел осуждать кого. Вступим на узкий путь. Доколе нам предаваться изнеженности? Доколе лениться? Еще ли не довольно жили мы в беспечности, в смехе, откладывая обращение со дня на день? Или опять все останется по-прежнему: и богатый стол, и пресыщение, и роскошь, и жадность к деньгам, и любостяжание, и охота строиться? Но какой же будет конец? Смерть. Какой конец? Пыль и прах, гроб и черви. Итак, начнем новую жизнь, сделаем землю небом; покажем язычникам, каких лишены они благ. Взирая на благоустроенную жизнь нашу, они будут видеть образ царствия небесного. Когда они увидят, как мы скромны, как свободны от гнева, от злых вожделений, от зависти, от любостяжания, как верно выполняем все обязанности, то скажут: если здесь христиане делаются ангелами, то каковы они будут по переселении отсюда? Если здесь, будучи странниками, они разливают такой свет, то какими они явятся, когда достигнут своего отечества? Таким образом, и язычники, смотря на нас, сделаются лучшими, и слово благочестия распространится столь же обширно, как во время апостолов. В самом деле, если двенадцать апостолов обратили целые города и страны, то подумай, каким успехом увенчаются наши труды, когда мы все, ревностно стараясь о доброй жизни, через это самое сделаемся учителями? Язычника не столько привлекает воскресший мертвец, сколько любомудрый человек. От первого он придет в изумление, а от последнего получит пользу. То было, и прошло; а жизнь любомудрая пребывает постоянно, и всегда споспешествует к доброму возделыванию души его. Итак, позаботимся о себе самих, чтобы приобрести и неверных.
Я не предлагаю вам ничего неудобоисполнимого; не говорю: не женись; не говорю: оставь город и устранись от дел общественных; но увещеваю, чтобы ты, оставаясь при них, украшался добродетелью. Я желал бы даже, чтобы живущие в городах больше отличались доброй жизнью, нежели удалившиеся в горы. Почему? Потому что из этого произошла бы весьма великая польза. Никто не зажигает светильника, и ставит его под спудом (Матф. 5:15). Поэтому-то желал бы я, чтобы все светильники поставлены были на подсвечниках, чтобы разливался от них великий свет. Возожжем же огонь этого света и сделаем то, чтобы сидящие во тьме избавились от заблуждения. Не говори мне: я имею жену и детей, управляю домом, и не могу этого исполнить. Если б ты ничего этого не имел, но оставался беспечным, то никакой не получил бы от этого пользы; а если и при всем этом будешь тщателен, то обогатишься добродетелью. Требуется лишь одно - утверждение духа в добрых расположениях: тогда ни возраст, ни бедность, ни богатство, ни множество дел и ничто другое не может быть нам препятствием. Ведь и старики, и юноши, и женатые, и обязанные воспитывать детей, и ремесленники, и воины успевали исполнять все повеленное. Даниил был юноша, Иосиф был рабом, Акила был ремесленником, порфиропродательница управляла целым заведением; иной был стражем темничным, иной сотником, как Корнилий, иной имел слабое здоровье, как Тимофей, иной даже бежал от господина, как Онисим: и, однако же, никто из них не был удержан никаким препятствием, но все они вели достославную жизнь, и мужи, и жены, и юноши, и старцы, и рабы, и свободные, и воины, и простолюдины. Итак, не будем прикрываться бесполезными и пустыми извинениями, но утвердим в себе доброе намерение. Тогда, какое бы ни было наше звание, мы, без сомнения, сохраним добродетель, и сподобимся грядущих благ благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава и честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
[1] Перевод с Септуагинты. – и.Н.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter