Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна
Беседа 23
"Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской" (Иоан. 2:11)
1. Часто и сильно нападает дьявол, осаждая со всех сторон наше спасение. Потому надобно бодрствовать и трезвиться и отовсюду преграждать ему приступ. Как скоро он встретит хотя малый какой-либо случай, то уже приготовляет себе свободный доступ, и мало-помалу вводит всю свою силу. Итак, если мы сколько-нибудь дорожим нашим спасением, то не попустим ему и малых нападений на нас, чтобы через то предотвратить большие. Да и крайне безумно было бы – когда он показывает такое старание погубить нашу душу, нам со своей стороны не постоять даже и в равной мере за наше собственное спасение. Это не спроста сказано мною; а я боюсь, чтобы и ныне, незаметно для нас, не вторгся внутрь нашего двора этот волк, и не похитил какой-нибудь овцы, по нерадению или по злому навету уклоняющейся от стада и от настоящих наших бесед. Если бы раны были чувственные и только тело получало удары, то не трудно было бы распознавать его злоумышления. Но как душа незрима и она-то именно получает раны, то и нужно нам много бодрствовать, чтобы каждый испытывал сам себя: "ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем" (1Кор. 2:11)? Слово простирается ко всем и врачевание предлагается общее для всех нуждающихся, но дело каждого из слушающих самому принимать то, что нужно в его болезни. Я не знаю больных, не знаю и здоровых; потому предлагаю всякого рода поучения, потребные в болезнях всякого рода: обличаю то корыстолюбие, то объедение; иногда осуждаю любострастие; иной раз восхваляю милосердие и убеждаю к нему; иной раз - другие добродетели. Я опасаюсь, чтобы, рассуждая в поучении об одной болезни, не забыть уврачевать других, тогда как вы страдаете ими. Если бы здесь при моей беседе присутствовал только один слушатель, я не считал бы слишком нужным разнообразить свои поучения; но как в таком множестве людей конечно есть и много болезней, то не излишне нам разнообразить назидание: слово, обращенное ко всем, без сомнения принесет свою пользу. Поэтому-то и содержание Писания разнообразно, и говорит нам о бесчисленном множестве предметов, так как обращает слово свое к общему естеству всех людей. А в таком множестве людей, без сомнения, есть всякого рода болезни душевные, хотя и не все во всех. Потому, очищая себя от них, будем же внимать слову Божию, и, сосредоточив в нем наши мысли, выслушаем нынешнее его чтение. Что же это такое? "Так положил", говорит Писание, "Иисус начало чудесам в Кане Галилейской". Некоторые, как я и прежде говорил, утверждают, что это не было началом вообще. Как же иначе, говорят, если тут прибавлено именно: "в Канне Галилейской"? "Так положил", сказано, "начало в Кане". Но я не стану входить в дальнейшее исследование об этом; мы уже прежде доказали, что Он начал творить знамения после крещения, и прежде крещения не совершал никаких чудес. А это ли именно, или другое знамение было первым из совершенных Им после крещения, об этом, мне кажется, нет надобности слишком много рассуждать. "И явил славу Свою". Каким образом? Ведь свидетелями события были не многие, а только служители, архитриклин и жених? Как же Он явил славу Свою? Он явил ее со Своей стороны. А если и не тогда, то впоследствии должны были все услышать об этом чуде, так как оно доныне прославляется и не забыто. Но что в тот день не все узнали об этом, видно из последующего. Евангелист, сказав: "явил славу Свою", присовокупляет: "и уверовали в Него ученики Его" (ст. 11), т.е. те, которые и прежде того уже дивились Ему. Видишь ли, что нужно было тогда в особенности творить знамения, когда присутствовали люди добросовестные и внимательные к событиям? Такие и скорее могли веровать и более внимания обращать на события. Да и как Он мог бы быть познан без знамений. Учение же и пророчество, соединенные с чудотворениями, могут расположить души слушателей к тому, чтобы они с усердием внимали событиям, как скоро душа уже наперед к тому приготовлена. Поэтому-то евангелисты не редко говорят, что в иных местах Он не сотворил знамений по причине превратного направления людей, живущих там. "После сего пришел Он в Капернаум, Сам и Матерь Его, и братья его, и ученики Его; и там пробыли немного дней" (ст. 12). Для чего Он приходит в Капернаум с Матерью? Там Он не сотворил никакого чуда, и жители того города не были из числа благорасположенных к Нему, а притом были еще и самые развращенные: это и сам Христос заметил, сказав: "и ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься" (Лк. 10:15). Итак, для чего же Он приходит туда? Мне кажется, что, намереваясь спустя немного времени отправиться в Иерусалим, Он для того тогда пошел в Капернаум, чтобы не всюду водить с собою братьев и Мать. Таким образом, отправившись туда и пробыв немного времени из уважения к Матери, Он оставил там свою Родительницу, и потом опять начинает творить чудеса. Потому и сказано, что Он "пришел в Иерусалим" (ст. 13). Следовательно, Он крестился не задолго до Пасхи. Но что Он делает, прибывши в Иерусалим? Дело, выражающее Его великую власть. Меновщиков денег, торжников, которые продавали голубей, волов и овец, затем и пребывали там, Он изгоняет вон.
2. Другой евангелист повествует, что, изгоняя их, Он говорил: "дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников" (Мф. 21:13); а св. Иоанн выражает это так: "дома Отца Моего не делайте домом торговли" (Иоан. 2:16). Но евангелисты не противоречат друг другу; а дают видеть, что Он сделал это в два раза, и что оба случая были не в одно и тоже время: в первый раз Он совершил это в начале (своей проповеди), а во второй – когда уже шел на страдания. Потому в последний-то раз употребил Он и сильнейшие выражения, назвав то место вертепом разбойников; а в начале знамений не так, но употребил более кроткое обличение. Итак вероятно, что Он сделал это в два раза. Для чего же, скажешь ты, Христос сделал это, и притом употребил такую строгость, как Он нигде – кажется – не делал, даже и в тех случаях, когда Его оскорбляли, поносили, называли самарянином и даже одержимым бесами? А здесь Он даже не удовольствовался одними только словами; но и взял бич, и таким образом изгнал их. Между тем иудеи, когда Он другим благодетельствовал, обвиняют Его и ожесточаются; а когда им, по-видимому, надлежало бы от Его прещения придти в гнев, не поступают с Ним таким образом; они не порицают или не оскорбляют Его; а что говорят? "Каким знамением докажешь Ты нам, что [имеешь] [власть] так поступать" (ст. 18)? Видишь ли крайнюю завистливость их, - как благодеяния, другим оказанные, более всего раздражали их? Итак, в один раз Он говорил, что храм сделался от них вертепом разбойников, показывая тем, что продаваемое было приобретено воровством, грабительством и лихоимством, и что они обогащались несчастьями других; а в другой раз – домом купли, изобличая бесстыдство их в торговле. Но для чего Он сделал это? Так как, впоследствии времени, Он стал исцелять в субботу и делать многое такое, что казалось им преступлением закона, то чтобы не считали Его богопротивником и делающим это вопреки воли Отца, Он этим случаем и предупреждает такую мысль их. Тот, кто показал столь великую ревность о доме, конечно, не имел намерения противиться Владыке дома, в нем чтимому. Правда, и предшествовавшие годы, в которые Он жил согласно с законом, могли достаточно показать Его уважение к Законодателю и то, что Он не пришел узаконить что-либо противное Ему. Но как эти годы, вероятно, с течением времени преданы забвению, да и не всем были известны (потому что Он воспитывался в доме бедном и незнатном), то Он и делает это в присутствии всего народа, собравшегося по случаю приближения праздника, и притом с опасностью для Себя самого. Он не просто выгнал их; но и столы низверг, и деньги рассыпал, давая им из этого понять, что подвергающий Себя опасности за благочиние в доме не станет презирать Владыку дома. Если бы Он делал это притворно, то мог бы употребить только убеждение; а подвергать Себя опасностям – это слишком смело. Ведь не маловажное дело предать Себя такой ярости торжников, ожесточать против Себя невежественную толпу людей корчемных, посрамляя их и вводя в убытки: это свойственно не лицемеру, а человеку готовому потерпеть все за благополепие дома. Потому Он не делами только, но и самими словами своими выражает единение свое с Домовладыкою; не говорит: дом святой, а дом Отца моего. Вот, называет Его и Отцом своим, и они не негодуют на это: думали, что Он говорит так вообще. Но когда впоследствии стал Он выражать это яснее, так что внушал мысль о своем равенстве с Отцом, тогда они приходили в ярость. Что же они теперь? "Каким знамением", говорят, "докажешь Ты нам, что [имеешь] [власть] так поступать"? О, крайнее безумие! Им нужно знамение, чтобы отстать от худых дел, и освободить дом Божий от такого уничижения! А возъиметь столь великую ревность о доме Божьем разве не есть величайшее знамение добродетели? Благонамеренные люди оказались и здесь: "при сем ученики Его вспомнили, что написано: ревность по доме Твоем снедает Меня" (Иоан. 2:17; Пс. 68:10). Но иудеи не вспомнили о пророчестве, а говорили: "каким знамением докажешь Ты нам", с одной стороны жалея о потере своей постыдной прибыли, и надеясь воспрепятствовать Ему в том, с другой желая вызвать Его к совершению чуда, чтобы унизить поступок Его. Потому Он и не дает им знамения. Так и прежде, когда они приступали и требовали чуда, Он отвечал им: "Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка" (Мф. 16:4). Впрочем, тогда Он отвечал им яснее, а теперь более загадочным образом. А делает Он это по причине крайней их бесчувственности. Тот, кто предупреждал не просивших и давал им знамения, Тот – конечно – не отказал бы требовавшим, если бы не видел в них мыслей злых и лукавых и коварного их намерения. Заметь, какой злобы исполнен и самый вопрос их. Им следовало бы похвалить Его усердие и ревность; следовало бы изумляться тому, какую заботливость Он оказывает о доме Божьем; а они обвиняют Его, утверждая, что здесь корчемствовать позволительно, а прекращать корчемство не позволительно, если не будет показано какое-либо знамение. Что же Христос? "Разрушьте", говорит, "храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (Иоан.2:19). Он и много такого говорил, что тогдашним слушателям не было понятно, а только впоследствии могло быть ясно. Для чего же Он делал это? Чтобы доказалось Его предвидение будущих событий, когда исполнится предсказанное, - как действительно случилось и относительно этого пророчества. "Когда же воскрес", сказано, "Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус" (ст. 22). А в то время, когда Он говорил, они недоумевали, каким образом может исполниться сказанное; другие же возражали так: "сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его" (ст. 20)? Они говорят: сорок шесть лет, разумея построение последнего храма, потому что первый был окончен в двадцать лет.
3. Почему же Он не объяснил этой притчи, и не сказал: Я говорю не об этом храме, но о плоти Моей? Уже впоследствии евангелист, когда писал евангелие, то истолковал это изречение; а сам Он в то время умолчал? Почему же умолчал? Потому что они не приняли был слов Его: если даже ученики Его не были тогда способны разуметь сказанное, то тем более – народ. "Когда же", говорит евангелист, "воскрес Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию". Два предмета здесь представлялись им: Его воскресение, и вопрос еще более важный: Бог ли был Тот, кто обитал в этом храме? То и другое Он давал разуметь в словах: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его". Это и Павел представляет, как не малое знамение божественности Его, говоря так: "и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе" (Рим. 1:4). Почему же Он именно это знамение дает и там и здесь и везде, говоря или так: "когда Я вознесен буду от земли" (Иоан. 12:32), или: "когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я" (8:28); также: "знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы" (Мф. 16:4), и здесь опять: "в три дня воздвигну его"? Да то в особенности и показывало в Нем не простого человека, что Он мог одержать победу над смертью и так скоро разрушить долговременное ее владычество и прекратить тяжкую брань. Потому и говорит: "тогда узнаете". Когда это? Когда воскресши привлеку к себе вселенную (Иоан. 12:32), - тогда-то уразумеете, что и это сделал Я, как Бог и истинный Сын Божий, наказывая за оскорбление Отца. Почему же Он не сказал, какие нужны были знамения для прекращения бывшего зла, а только обещал дать знамение? Потому что таким образом Он еще более ожесточил бы их, а теперь более поразил. Впрочем, они ничего не сказали на это; им казалось, что Он говорит нечто невероятное, и потому они не продолжали еще спрашивать Его; они оставили это без внимания, как дело несбыточное. Но если бы они имели смысл, то, хотя бы это и казалось им тогда невероятным, - по крайней мере, впоследствии времени, когда Он сотворил уже множество знамений, они могли бы придти и спросить Его о том, чтобы разрешить свое недоумение. Но как они были несмысленны, то на одни слова Его вовсе не обращали внимания, а другие выслушивали со злым умыслом. Потому и Христос говорил им в притчах.
Но представляется еще такой вопрос: каким образом ученики не знали, что ему надлежало воскреснуть из мертвых? Это потому, что они тогда еще не были удостоены благодати Святого Духа. Поэтому, хотя часто слышали слово о воскресении, но нисколько не разумели, а только рассуждали между собою, что бы это значило. В самом деле, весьма странно и дивно было слышать, чтобы кто-нибудь мог воскресить самого себя и воскресить таким образом. Потому и Петр подвергся упреку, когда, не разумея ничего о воскресении, сказал: "будь милостив к Себе, Господи" (Мф. 16:22). Да и Христос ясно не открывал им этого прежде самого события, чтобы они не соблазнялись, - так как вначале еще не верили словам Его, по причине великой их странности, и потому, что еще не знали ясно, кто Он. Тому, о чем громко вопияли сами события, никто не мог не верить; а что говорилось только на словах, тому конечно не все хотели верить. Поэтому сначала Он оставил это учение прикровенным; когда же самим делом доказал истину слов Своих, тогда наконец сообщил и разумение их и такую благодать Духа, что ученики Его все вдруг постигли. "Дух Святый напомнит вам все" (Иоан. 14:26). Если они, потеряв все уважение к Нему в один вечер, разбежались и даже говорили, что и не знают Его, не получив особенной благодати Духа, то едва ли бы они припомнили все сделанное и сказанное Христом во все время (жизни Его). Если же, скажешь ты, они должны были услышать все от Духа, а сами не могли удержать в памяти всего учения Христова, то какая была им нужда пребывать со Христом? Но это было нужно потому, что Дух собственно не учил их, а только приводил на память то, что прежде говорил Христос; но и послание Духа для напоминания им сказанного не мало содействовало славе Христовой. Итак, сначала это было милостью Божьею, что на них ниспослана благодать Духа столь великая и обильная; а после было уже их добродетелью то, что они усвоили себе этот дар. Они показали жизнь светлую, великую мудрость и великие подвиги, и презирали жизнь настоящую, ни во что вменяли все человеческое, но были выше всего, и, как легкие орлы, парящие на высоту, делами своими достигали самого неба, чем и приобрели неизреченную благодать Духа. Будем же подражать им и мы, и не угасим светильников наших, но соблюдем в них свет милосердием. Таким именно образом поддерживается пламень этого огня. Будем же собирать елей в сосуды, пока мы находимся здесь, потому что по отшествии туда уже нельзя купить его; приобрести его можно не иначе, как только через руки бедных. Будем собирать его здесь в обилии, если хотим войти (в чертог) с Женихом; иначе должны будем остаться вне чертога. Невозможно, совершенно невозможно войти в преддверие царства без милосердия, хотя бы мы совершили множество других добрых дел. Потому будем оказывать милосердие с полным усердием, чтобы насладиться неизреченных благ, которых и да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, которому вечная слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter