<<<   БИБЛИОТЕКА   >>>

Святой преподобный Ефрем Сирин. Творения. Том 3

И Ревекка благонравием привлекла к себе любовь рассудительного Исаака. Древние праведники доброе имя ценили выше красоты, честное поведение - выше суетных нарядов, стыдливость и скромность взгляда - выше подкрашенных бровей.

Скромная поступь для них была лучше нарядной обуви, добрые нравы и честность - лучше чадородия.

Авраам любил Сарру, хотя не рождала она до девяноста лет. Душа его отвращалась от Агари, потому что вместе с младенцем носила она во чреве неправду. А Сарра, хотя была и бесплодна, носила во чреве своем истину.

Праведники любили жен своих как непорочных и целомудренных; однако же любовь их не была столь слепа, чтобы не видеть им недостатков жены.

Любовь их стала оком, все замечавшим и подвергавшим испытанию, потому что соединялась с разумением и рассудительностью.

Любовь к Всевышнему, которая была для них выше всякой другой любви, поучала их, как и в какой мере должны они любить и быть любимыми. Бывало, конечно, что иные и сами любили более, чем надлежало, и в других возбуждали к себе любовь сверх должной меры.

Такая любовь была законопреступна, потому что превозмогла над любовью к Богу. Так Соломон любил более, чем надлежало. Так Иосиф был любим недозволенным образом.

Таковых, - и любящих, и любимых, Бог поставил для тебя зеркалом. В них найдешь образец и тому, кто любит тебя, и тому, кто тобою любим. И твоя любовь к другому не должна быть безумной, и другой не должен любить тебя безрассудно. Если питаешь к тому любовь - рассуди, до каких пределов должна простираться любовь твоя.

К той и другой любви примешай закваску любви ко Господу твоему. Чистая любовь в состоянии обличать недостатки любимых, а нечистая любовь никого не испытывает, ничего не порицает, ничего не видит.

Иов любил супругу свою, но при всей любви своей видел ее недостатки; при всей жестокости искушения не преминул дать ей полезное наставление.

Иаков любил Рахиль, но от него не утаилось ее безрассудство. В любви его сокрывалось много рассудительности. Иаков знал, как должно было любить ему.

Рахиль пришла показать ему любовь свою, а он показал ей праведность свою. Желанием чадородия доказала она, как пламенно желает любви его, а он и в этом показал ей, как много любит он Бога. Она пришла открыть ему, как сильно любит его, а он показал ей, как свята его любовь (Быт.30:1-2).

Со гневом доказал он ей любовь свою к Подателю чад, чтобы и мы, дает ли нам Бог детей или не дает, не были малодушны.

При любви Своей к нам Бог особенно имеет в виду нашу пользу. Если бы не наказывал Он нас, - то значило бы, что ненавидит Он нас.

Бог любит праведников, когда наказывает их проступки. Весьма угоден был Богу Моисей, но при всей любви Своей к Моисею Бог обратил взор на проступок его; хвалил добродетель, какую находил в Моисее, но также охуждал (порицал) недостаток, какой приметил в нем.

Любил Бог Давида, как мужа по сердцу Своему, но без лицеприятия воззрел на его преступление. И истинные богочтецы уподобляются Богу в том, что любовь их дальновидна.

Кто при любви своей равнодушен к недостаткам любимого, тот ненавидит, сам того не сознавая. И можно ли того почитать любящим, кто делает вред? Можно ли назвать того любящим, кто не спасает от беды? Истинная любовь - та, которая и увещавает, и вразумляет. Мудрый Иаков знал, что Рахиль не должно винить за бесплодие, и осуждал ее за то, что предалась унынию, тогда как Иаков почитал ее твердо верующей в Бога.

Благоразумная супружеская любовь состоит в том, чтобы и любящий, и любимый взаимно вразумляли друг друга.

Не такой любовью должна жена любить своего мужа, чтобы под покровом любви скрывалось что-либо нечистое. Такая любовь будет не любовью, но сокровищницей греха.

Если и чиста любовь ее к мужу, но обращается она к чародейству, то, хотя и угодна мужу своему, в очах Творца она - блудница.

Души наши всецело обручены Богу, подобно тому, как Авраам сыну своему обручил и поял (взял) возлюбленную.

Весьма тяжко преступление жены, нарушившей верность мужу своему; тяжко также ее преступление, если окажется она неверной Господу и Богу своему. На кого меняет она мужа? На татя (вора) и прелюбодея. На кого меняет и Бога? На волшебника и чародея.

Не будь блудницей пред Богом твоим, не прелюбодействуй перед мужем твоим. Да будет у тебя один только муж и одно только упование.

Чистым видит лукавый супружеское ложе - и посевает на нем чародейства и волхвование, чтобы осквернилось чистое ложе. Когда не может ввести на ложе неверности, - вводит другой порок. Видя, что супружеское ложе недоступно прелюбодеянию, вносит туда чародейство.

Если не войдет на него прелюбодей, - есть к нему доступ чародею; если не овладеет им блудник, - есть при нем место волхвователю.

Мерзостями оскверняется чистое супружеское ложе; всякую нечистоту вносят в супружество обманщики. На уме супругов - волхвование, а на членах - чародейные знаки, слух наполнен словами звездочетов; везде - повязки и привески.

Лукавый развращает и растлевает даже утвердившихся в добре. И отрекшихся и поставивших себя выше супружества восставляет против истины; а низшедших до супружества обращает к волхвованию. И посвященных Богу делает виновными, и ругается над чистым супружеством.

Проклятый стоит посреди, угрызает, низлагает и попирает всякого, кто близок к нему, - самым делом, а кто далек от него, - помышлением.

Проклятый наш сопротивник действует всеми возможными оружиями, чтобы, чем ни есть, победить нас; кто имеет у себя что-нибудь, того побеждает корыстолюбием, а у кого нет ничего, того - гордостью. Ядущего (любящего поесть) побеждает он неумеренностью в пище, постящегося - унынием, сластолюбивого - грехом, целомудренного - завистью. Убийцу мертвит собственным его мечом, а говорливого - собственным его языком; беспечного мертвит греховными делами, а подвижника - греховными помыслами; нечистого сквернит собственной его нечистотой, а чистого - самой ревностью.

Лукавый сатана видел, что Бог туне расточает сокровища Свои, потому и он отверз свою "сокровищницу", и также рассыпает губительные "дары" свои.

Одному дает кичливость духа, другому - жестокость сердца; одного делает наклонным к оскорбительным насмешкам, другого - к ругательным словам. Одного учит пересудам, другого - излишнему любопытству. Если кто и утвердился в святости, - и в тех влагает хотя немного своей закваски.

Кто возделал и очистил сердце свое, и в том посевает семена терний. Кто целомудренно пребывает на одном месте, того манит к перемене места. Кто твердо стоит в добре, того старается вовлечь во зло.

А над иными все усилия его остаются тщетными; и козни его ему же обращаются в посрамление.

Низлагает и побеждает он сильных исполинов, а сам низлагается немощными. Силен он против невоздержных, а постники низлагают его.

Всюду ставит он сети свои и с великим терпением ждет своей добычи. Не скучает, не утомляется, одни сети непрестанно заменяя другими. Ставит тысячи сетей, чтобы уловить хотя одну душу.

Увы, с каким противником у нас брань! Но блаженны победители! В борьбе с врагом венцы их делаются славнее.

У противника все усердие - ставить сети, а у нас - приобретать имение. У него устремлена мысль, как раскинуть тенета, у нас - как возвести здание.

Он весь занят сетями своими, - наш ум всецело занят разведением садов. Душа озабочена садами, - а грех старается уловить в сеть.

У врага сердце занято сетями, а у нас - богатством. Поэтому нимало не трудно ему уловить нас в сети свои; без труда уловляет он нас: мы сами и не поневоле идем в сети его.

Когда человек дарами приобретает себе достоинство, тогда сам он для себя разлагает (раскладывает) сеть - и попадает в нее.

Вначале сатана трудится, посевая в нас семена лукавых дел, а потом без труда уловляет, потому что самый навык вводит нас в сети его.

Горе нам, что так мы ленивы! Горе нам, что так мы беспечны! Горе нам, что враг наш так неутомим! Но и блаженны мы, что так он немощен! Сколь велика его хитрость, с которой уловляет нас, столь мала его сила. Если бы имел он силу, то не имел бы нужды прибегать к ухищрениям. Самые хитрости его служат доказательством, что не может употребить против нас насилия.

Кто не назовет себя блаженным, ведя такую брань! От свободной воли человека зависит или победить, или быть побежденным в этой брани.

Борцы, вступая в подвиг, подвергаются опасности утратить победные венцы. Часто борец желал бы одержать победу, однако же бывает побежден, потому что силен его противник. А наш противник одерживает победу по нашей только воле. Сила нашей свободной воли уподобляется Моисеевым рукам, воздетым во время брани. Пока Моисей молился о силе и крепости, - побеждал он Амалика, а как скоро ослабевали его руки, - победа склонялась на сторону Амалика.

Эта видимая брань служит образом невидимой силы в нашей свободной воле, потому что от свободной нашей воли зависит сила нашего противника. Наша собственная воля и дает ему силу, и приводит его в бессилие. Когда ленивы мы, - он силен; когда же усердно молимся, - он немощен.

Кто же поэтому извинит побеждаемого лукавым? Сам он дает силу врагу своему, чтобы враг низложил его этой силой.

Лукавый умерщвляет нас с помощью нас же самих; через нас самих побеждает нас этот бессильный. Наша свободная воля уготовляет нам оковы; наша собственность делается для нас узами.

Нашей же свободной волей оковывает он нас; нашим имуществом налагает на нас узы. Опутывает людей оковами, которые они сами дают ему. Свободная воля наша связывается теми путами, которые выкованы ее собственными руками.

Лукавый видит чистое супружество - соблазняет и оскверняет его. Видит высоко стоящую святость - обольщает и низвергает ее долу. Всякие препятствия полагает он человечеству, чтобы и здесь и там запнуть его.

Но корабль добрых торжников рассекает волны и безбедно выходит из них: среди мятущихся волн приобретает победу, из смертоносной бури износит жизнь.

Великую лествицу устроил Бог, по которой восходили бы облеченные плотью и соделывались подобными горним духам.

Благий всякими степенями ведет на высоту, а лукавый всякими средствами старается низвести долу. Девственников возводит на небо степень девства, святые подвижники восходят степенью подвижничества, супруги восходят степенью чистого супружества.

Лукавый, видя, что облеченные плотью всякими степенями восходят на небо, налагает на них всякого рода бремена, чтобы с высоты низвести их долу, чтобы совратить их с пути, ставит им множество препятствий. Готовит падение на самой степени восхождения: показывает, что есть вожделенного на земле, чтобы сердце наше обратилось с высоты и устремило взор долу, на землю. Увлекает ум наш с высоты и низводит к дольнему, и взор наш устремляет на построение зданий, на приобретение собственности.

Сердце наше занято удовольствиями и временными выгодами; и что далеко от нас, и что близко к нам, - все порождает и увеличивает в нас привязанность к ним. Лукавый и на суше совращает нас с пути, и на море препятствует шествию.

Торжники (меновщики денег) ищут себе прибытков и в пристанях, и в гостиницах; и в долинах, и в горах отыскивает всякий золото; умножение богатства увеличивает только желание не приобретенной еще добычи. Хотя золото бегает от нас, но ум наш бежит за ним. Истина сама нас преследует, но всякий гонит ее от себя прочь.

Не в одном человеке посеяны все наклонности, но разделены они между всем человечеством. Творец посеял в твари пожелания, но не посеял всех в одном человеке, чтобы не погубить его.

Не поставил его далеким от всех пожеланий, чтобы не остался он недеятельным: пожеланиями испытуется твердость победителей. Та наклонность, которой порабощены мы, есть противник наш в брани. От пожелания - брань, а брань дает победный венец.

Всякие наслаждения разделены в целом человечестве, чтобы каждому человеку было с чем вести брань умом своим[1].

Один находит себе наслаждение в насыщении и пьянстве, но не терпит блуда; другой предается кичливости, но гнушается татьбой.

Иной попускает господствовать над ним сребролюбию, но презирает плотскую похоть. Кого услаждают людские похвалы, а кого - всякого рода забавы.

Иные жаждут вина, другие - удовлетворения их гордости. Иной далек от непотребства, но в душе у него - наклонность к осмеянию.

Один услаждается злословием, другой - дарами; иной занят спорами, другой - пересудами.

Иной выше одного какого-либо греха, но совершенно погряз в другом; свободен от одной нечистоты, но весь покрыт другою скверной; избежал сети, но впал в ров.

Так, ряд грехов чрезмерно велик; понемногу и по частям берут себе люди из этого необъятного множества, - но в малом вкушается многое.

Если лукавый связывает человека вожделениями, то связывает именно тем самым, чем человек услаждается, чтобы приятны были ему узы его и, услаждаясь узами, не свергал их с себя.

Связанный склонностью своей к наслаждению навсегда остается в этих узах. И налагающий на нас узы очень знает, как и чем связать нас.

Известно ему, что если наложить на нас узы, которые неприятны нам, то дух человеческий немедленно расторгнет и свергнет с себя такие узы.

Поэтому каждого связывает той похотью, которая услаждает его. Впрочем, свободная воля наша всегда может освободиться от этих уз.

Отовсюду опутаны мы узами и оковами, но и связанные услаждаемся тем, заключенные в узы гордимся ими.

Кто связан завистью, но не носит на себе уз блуда, тот, по безрассудству своему, почитает себя от всего свободным.

Кто связан склонностью к насмешкам, но не склонен к татьбе, тот думает о себе, что не связан он ничем. Каждый забывает о своих узах, не чувствует на себе оков.

Каждый подобен упившемуся, который, если и связан, не чувствует, что связан. Забывает он об узах в упоении, не чувствует, что на нем оковы.

Спроси же сам себя или позволь спросить тебя о твоих узах и оковах. Если узы крепки, то можешь ли пренебрегать ими? А если слабы, то где твоя мощная сила?

Весьма стыдно тебе перед свидетелями борьбы, если крепкие силы твои изнемогают в слабых узах. На ком твердые оковы, тот, хотя и горько ему, может еще извиниться несколько тем, что трудно ему освободиться от оков.

А кто связан как бы паутиной - и не имеет сил разорвать свои узы, тому всего стыднее, что такие слабые узы держат его в неволе.

И этот бессильный смеется еще над тем, кто носит на себе тяжкие узы; а между тем, сам он совершенно гибнет от такого порока, который в собственных его глазах представляется незначительным.

Если и он носит на себе крепкие оковы, то не должен смеяться над другими узниками. А если, напротив того, оковы его слабы, то сам заслуживает от всех посмеяния.

Все мы посмеваемся (насмехаемся) друг над другом, а лукавый посмевается (издевается) над всеми нами. Он налагает на нас оковы и возбуждает в нас смех, желая тем уверить нас, что нет на нас оков его.

Опутывает нас узами и приводит в упоение, желая оставить нас в ложной уверенности, что и не связывал нас. Всякий, заключенный в узы, знает, что он - узник, и всякий скованный чувствует на себе оковы; но окованный дух не ощущает на себе оков. О, как хитер опутывающий нас своими узами! Мы не чувствуем, как опутаны ими. О, как искусен налагающий на нас оковы! Мы и не примечаем, что заключены в оковы.

Приятны нам стрелы его, когда умерщвляет ими душу; связанный и окованный грешник безмолвствует и остается спокойным.

Какое тонкое лукавство у нашего противника, налагающего на нас узы! Вместе и связаны мы - и свободны. Вдали от истины удерживается узами дух наш, но как ничем не связанный свободно стремится к пороку.

Связан он для любви, но не связан для ненависти. Связан и встречает препятствия делать доброе, но беспрепятственно делает худое.

Эти узы, какие носим на себе, так же хитры и лукавы, как и наложивший их на нас: дают нам свободу идти ко лжи, но препятствуют приближаться к истине; позволяют поспешать к шуией части, но не допускают к части десной.

Блажен, кто удерживает душу свою от части шуией, кто в малом и в великом отвращается от нее духом своим! Господь десной части призовет его на десную сторону со всеми принадлежащими к ней.

Десная и шуяя сторона, братия, имеют для нас многотаинственное значение. Кто принадлежит к десной стороне, тот не переходит на сторону шуюю, как скоро стал одесную Господа.

И ты удаляйся и бегай от беззаконий, которые ведут на сторону шуюю. Если же уклонишься на шуюю сторону, то легко может случиться, что и на Суде будешь на стороне шуиих.

Сатана никогда не бывает на стороне десной, поэтому всякое преступление, хотя бы оно и маловажно было в глазах твоих, ведет тебя на сторону шуюю.

На той стороне и большие, и малые грехи; если одному греху дозволишь перевести себя туда, то весь ты уже там.

Принадлежащие к стороне десных благоразумны: они во всем остерегаются стороны шуией, ибо при всяком случае легко увлекается туда сердце простое.

Лукавый не ставит себе в труд опутывать нас различными пороками; он рад, если свяжет нас чем бы то ни было.

Но как он изыскивает все способы наложить на каждого иго свое, так и Бог всякими способами налагает на всякого человека Свое иго.

Бог взвешивает и разделяет бремена, размеряет и распределяет долготу пути, чтобы каждый нес, что по силам ему, и шел с тем бременем, пока может.

Когда надлежало построить скинии, и богатым и бедным повелел Бог делать на это вклады, что служило к их же спасению. Каждый обязан был принести дар по мере своей возможности. Кто приносил золото, кто - серебро, кто - драгоценные камни, кто - жемчуг. Бедные приносили - кто волосы, а кто выделанную кожу.

Богатые жены давали виссон, а вдовы - крашеную пряжу. Так и богатые, и бедные украшали святую скинию: все содействовали ее украшению, и все украсились ею. Дары, приносимые Богу, пока устраивалась скиния, подобны были дарам, какие приносились по ее устроении.

Так принимал Бог обеты богатых и бедных, грешных и праведных, чтобы показать, что как из сокровищниц их Он принял всякого рода украшения и драгоценности, так и из духовных их сокровищниц приемлет от них посты, подобно богатствам, а молитвы - подобно дарам их.

В дарах земных показал образ приношений духовных, чтобы людей простых посредством видимого возвести к невидимому.

Богатый приносил тельца, а бедный - птенца голубиного; и Бог так взвешивал и сравнивал тот и другой дар, что и значительнейший дар ценим был менее маловажного, если первый приносился человеком, уступавшим в святости принесшему бедный дар.

Поэтому дародатели сами от себя сообщают цену дарам своим; чем менее добродетелен человек, приносящий дар, тем менее ценится его жертва, хотя бы сама по себе была она и драгоценна.

Христос оценил лепту вдовицы ценой ее сердца: талант богатого, по причине порочной его жизни, утратил свою цену, а лепты вдовицы, по причине добродетельной ее жизни, стали многоценными.

Как Бог всеми возможными средствами ведет нас к жизни, так сатана употребляет все способы, чтобы умертвить нас.

Как две лепты могли даровать душе спасение, так два злоречивых слова могут погубить душу.

Как разбойник за одно слово исповедания улучил жизнь, так злоречивый за одно же слово может утратить жизнь.

За одно злоречивое слово Мариам стала прокаженной, как снег. Мариам была пророчица - и поражена проказой; а если бы другая произнесла такое злоречивое слово, то для нее было бы мало и геенны.

Мариам говорила смело, потому что через нее говорил Бог; однако утратила право свое, потому что выразилась злоречиво. Если кто и справедливо злословит, то правда его будет неправдой.

Открыто делай выговор, но не поражай тайно. Отринется правда твоя, если примешана к ней будет злонамеренность.

Неблагопотребным делается девство, если примешивается к нему нечистота; неблагопотребной делается чистота, если вкрадывается вожделение.

Неблагопотребной делается вера, если обращается к волхвованию; неблагопотребным делается единомыслие, если вкрадывается раздор. Неблагопотребной делается щедрость, если примешивается к ней гордость; неблагопотребной делается молитва, если соединено с ней высокомерие.

Неблагопотребен и пост, если при нем скрывается в сердце ненависть; неблагопотребна и чистая любовь, если возмущена ревностью. Вникай в то, что видишь в вещах естественных, и отсюда учись уразумевать, чему учит Писание. Прекрасна истина, но и она делается безобразной, если прикрывает собой обман.

Пища делается убийственной, если сокрыт в ней смертоносный яд; нечистым делается для нас чистое мясо, как скоро осквернено лукавым духом (то есть принесением в жертву лукавому духу).

Из этих видимых вещей должны мы уразумевать невидимое. Если неблагопотребным делается видимое, то это знак, что таковым же будет и невидимое, подразумеваемое.

Бог на Мариам показал пример (Чис.12:10), чтобы она сама на себе и сама собой познала истину. Вся она поражена была проказой видимо, потому что вся была исполнена греха невидимо.

Из видимого вреда уразумела она сокровенный внутренний вред; из телесной нечистоты познала сокровенную душевную нечистоту. Гнусная болезнь дала ей разуметь, насколько гнуснее злоречие; отвратительная проказа показала ей, насколько отвратительнее хула.

Плоть послужила для нее зеркалом невидимой души. В изменении плоти познала она изменение своего духа; по внешнему человеку поняла человека внутреннего; человека внешнего растлила проказа, а внутреннего - злоречие.

Наружная язва послужила указательницей язвы внутренней. Как она отделилась от соплеменников своих, так отделялось от нее собственное ее тело.

Так Мариам сама на себе и сама собой должна была учиться любви; а из примера ее и мы должны учиться единодушию. Как ей неприятно было видеть, что ее же плоть отделялась от нее, так и Богу неугодно видеть, что человек враждует на ближнего своего.

Плоть враждует на человека в болезнях всякого рода, враждуют на него члены его, потому что сам он в противоборстве с друзьями своими; противление ему собственных его членов учит его быть в единомыслии и мире с ближними своими.

Посмотрите на расслабленного, у которого причиной расслабления членов были грехи. Господь сперва отпустил ему грехи, навлекшие на него праведное наказание. В расслабление пришли его члены, потому что оставил он те спасительные средства, какими укрепляется тело; расслабли члены его, потому что нарушил он Божественные заповеди.

Расторг он любовь Божию - эту крепкую связь духа, потому и ослабла телесная сила, связующая члены.

 Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter

<<<   СОДЕРЖАНИЕ   >>>