Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterСвятитель Феофан Затворник. Толкование на 2-е послание святого апостола Павла к Тимофею
Сказав о возмущении или низвращении веры некоторых, вследствие соблазна от других, погрешивших о истине, Апостол, справедливо предполагая, что искренно верные могли смутиться такими случайностями, спешит предотвратить такое смущение, выясняя приточно закон бытия веры и Церкви. Два смутительных вопроса могли породить предыдущие показания о погрешивших в истине и о поколебании ими веры других,— именно: как так отступают от веры и колеблются в вере? Уж не всколебались бы все и не расстроилась бы посему и вся Церковь? и второе: зачем есть те и другие, и погрешающие, и увлекающиеся ими, и притом так близко к нам? Ибо зарождаются в Церкви и трутся среди верных. Апостол отвечает на первое,— что вера, Богом в сердце основанная, не поколеблется, не поколеблется и Церковь, на сей вере назданная; а на второе,— что как в доме есть сосуды в честь и не в честь, так и в Церкви есть члены гожие и негожие,— внося в сии разъяснения и сильно внушительные нравственные уроки.
Глава 2, стих 19. Твердое убо основание Божие стоит, имущее печать сию: позна Господь сущия Своя, и да отступит от неправды всяк именуяй имя Господне.
Убо, μεντοι, — впрочем, при всем том. При всем том, однако ж, твердое основание Божие стоит, εστηκεν,—установилось или установлено твердо. Не беспокойтесь; оно не поколеблется. Или так: что касается до уклонения и колебаний, то ведайте, что Богом основанное твердо стоит и будет стоять.
Слова: основание Божие — сами по себе определенной мысли не дают. Они говорят только, что вообще Богом положенное твердое основание стоит или твердо Богом основанное стойко. Что же именно такое? Вера, Богом в сердце верующего водруженная, и на такой вере назданная святая Церковь. Вера так образуется: Бог, устроив воплощенное домостроительство спасения, призывает к получению спасения по сему домостроительству чрез благовестив, в коем со словом проходит чрез слух уха к сердцу и благодатная сила Духа Святаго, правящего благовестием, и возбуждает спящие там духовные, оставшиеся по падении, элементы жизни по Богу. Если внявший благовестию склонится на него и восхощет последовать ему, то Бог благодатию Святаго Духа пособствует ему восприять веру, по мере преданности его Богу. Кто вседушно предает себя водительству Божию, в том вера водворяется во всей силе, не столько догматически полная, сколько уверенностию в Боге крепкая. Когда это созиждется в сердце, тогда вера благодатию Божиею все перестроивает внутри, составляя источник и основу жизни по Богу. Вот это и есть Богом основанная в сердце вера, служащая основанием и жизни по Богу. Не все веры суть веры Богом основываемые; но и Богом основываемые веры в сердце не все одинаково сильны и тверды. Степень твердости и силы веры каждого зависит от степени и силы его преданности Богу. Кто всецело себя предает Богу, в том Бог, не встречая препон со стороны свободы человека, скоро созидает веру и строй жизни по вере и установляет ее глубоко и прочно. Но кто не всецело предает себя Богу, а оставляет часть действования и для себя, независимо от Бога, тот в какой мере большую часть оставляет для себя, в такой же мере лишается содействия Божия, ибо Бог не вмешивается в область самодеятельности и свободы. Но в какой мере лишается он такого содействия, в такой же мере замедляется образование веры и в такой же мере она является слабою и непрочною. Иные из таких, опытами жизни убедившись, сколь ненадежна свободная самодеятельность в деле веры, предают себя наконец всецело Богу.— Тогда Бог скоро довершает в них, что недоставало, — и вера является в них во всей силе, яко вполне Богом основанная и водворенная. А другие на всю жизнь остаются с примесью к вере своей самодельщины. И такие всегда нетверды в вере, каждый в своей мере. Есть и такие, которые держатся веры внешно, как писания или программы, всю же жизнь свою по вере строят сами. В таких ничего нет Божеского: всё самодельщина; и они не принадлежат к Божиим.—Апостол в настоящем месте разумеет твердо Богом основанную веру в сердце тех, кои всецело предают себя Ему. Такая вера твердо стоит и никогда не падает. К ней приложимо то же, что сказано святым Павлом о любви: кто ны разлучит? Никто и ничто (см.: Рим. 8, 35 — 39). Она-то и есть тот камень, на коем Господь обещал создать Церковь Свою и создал (см.: Мф. 16, 18).
Амвросиаст пишет: «основание Божие есть вера, которая твердо содержит, что обетовал Бог. Такая вера не может быть сокрушена лживыми мудрованиями вероломных еретиков». Как она слаба была у некоторых, то они поколебались и увлеклись вслед погрешивших о истине. Святой Златоуст говорит об них: «здесь (словами: основание стоит) показывается, что они не были тверды еще прежде, нежели поколебались; иначе не поколебались бы от первого же нападения. Твердые не только не терпят от обольстителей, но еще заслуживают удивление. — Так надлежит быть преданными вере». Прилагает к сему нечто и блаженный Феофилакт: «не все совратились, но нетвердые. Ибо если б не были они таковы, то и не отпали бы. Совершенно водруженные в вере стоят твердо и неподвижно. И смотри — твердое, говорит, и: основание. Так надлежит нам ятися за веру».
Имущее печать сию: позна Бог сущия Своя. — Основание Божие — есть основанная и водруженная Богом в сердце, всецело Ему преданном, вера во всей ее силе. Сие Божеское внутри человека действие все там перестроивает и всему дает свой характер и свой лик; так что если б у кого из сторонних открылись очи и он узрел бы внутренний лик верующего сим образом; то он не мог бы удержаться, чтоб не воскликнуть: этот человек Божий есть. Так ярко блестит Божия на нем печать. Поелику он всецело себя Богу предает, то тем присвояет себя Богу; а кто Богу себя присвояет, того и Бог Себе присвояет. Ибо это и было Его намерением в творении разумно-свободных тварей, чтобы все их Себе присвоенными иметь, под условием их свободного Ему присвоения себя. Почему, как только всецелою преданностию в вере совершается в человеке сие Богу себя присвоение,—и Бог тотчас присвояет его Себе. И бывает общение — живое крепкое. Оно печатлеется на внутреннем лике верующего, — и все умные твари видят то. В словах Апостола: сущия Своя — указывается на лица, кои всецело предают себя Богу в вере; ибо, как только они предадут себя Богу, тотчас существенно соделываются Божиими,— настоящими Своими Богу. А слова: позна Господь — означают, что Господь тотчас, как только произойдет в душе верующего такая Ему преданность, узнает это. Не требуется, чтобы кто со стороны сказал Ему об этом; Сам видит. Ведомы Ему сии паче, нежели кому другому. И как только узревает сие, тотчас присвояет их Себе, Своими делает и попечение об них, как о Своих, особое начинает иметь.
Многим думается, что когда уверовал вполне, то этим уже все сделано, и спасение соделано, и рай завладей. На деле же верою, даже в той степени ее силы, как изображено пред сим, только начало спасению полагается или основание ему углубляется; самое же содевание спасения идет вслед за сим, среди трудов доброделания и подвигов самоотвержения, — что прилагает тотчас Апостол: и да отступит от неправды всяк именуяй имя Господне. Такова задача жизни верующего, и ради веры и преданности Богу восприявшего печать принадлежания Богу. Печать сия одна не делает всего дела и не к покою располагает приявшего ее, а к труду отступления от неправды и ступания путем правды. Ступание путем правды совершается не воздаянием только всякому должного, но и деланием ему всякого возможного добра; а отступление от неправды совершается не удалением только от неправых Дел и слов, но и подавлением всяких неправых мыслей и чувств,—что исполняется подвигом самопротивления и самопринуждения с прибавлением и внешних самостеснений. Все сие требуется от того, кто приял печать принадлежания Господу.
Святой Златоуст говорит: «твердые души стоят твердо и непоколебимо. На их делах начертаны такие слова, что Бог знает их; подобно тому как на камне делается надпись, чтоб она была признаком его,— эта надпись у них выражается на делах. Признак этой печати — не делать неправды. Итак, не будем лишать себя этой царской печати и знака, дабы нам не остаться незапечатленными и непрочными, но стоять на основаниях,— на основаниях твердых и не увлекаться. Вот признак людей, принадлежащих Богу,— удаляться от неправды! Ибо как Богу, Который праведен, может принадлежать тот, кто делает неправду, противится Ему делами своими и оскорбляет Его своими поступками?»
Две половины этого стиха указывают на моменты духовной жизни, кои относятся между собою как причина и действие и состоят в неразрывной связи. Основание — вера богопреданная, приемлющая надпись в духе принадлежания Богу, имеет в себе решимость ревнивую стоять в правде Божией и, приняв силы благодати, делом является содетельницею всякой правды, с удалением от всякой неправды. Но помнить надлежит, что как в духе все совершается по законам свободного произволения, то последнее не есть последствие первого механическое, помимо свободы, а напротив, что свободное произволение, почерпая из веры побуждения ко всякой правде и обязательство к исполнению ее и чрез нее же получая благодатную на то силу, свободным решением определяет себя на делание всякой правды и делает ее в чувстве силы о Господе. В ком сочетано то и другое, тот никогда не поколеблется. И се — твердое основание Церкви!
Апостол говорит в сем месте словами Пророков. Первое изречение: позна Бог сущия Своя — взято из книги Чисел, где по случаю возмущения Корея, Дафана и Авирона, говоривших к Моисею и Аарону: что вы властвуете над нами, мы — сонм Божий, все святы, святой Моисей сказал им: мы не сами собою так поступаем, но Бог позна сущих Своих и приблизил их к Себе,— то есть Бог нас избрал, зная, что верны Ему пребудем (см.: Чис. 16, 5). Второе взято или из слов святого Моисея, по тому же обстоятельству сказанных к народу, когда кара Божия готова была пасть на означенных возмутителей со всем родом их: отступите от кущ человек жестокосердых сих (Чис. 16, 26), или из слов святого Исайи, где, предсказывая пришествие Господне, избавление людей от рабства греховного и проповедь Евангелия,— он издали обращает речь к хотящим уверовать, чтоб мужественно отступали от упорствующих в неверии: отступите, изыдите от среды их, и нечистот их не прикасайтеся (ср.: Ис. 52, 11). Как применимо все сие к речи Апостола, очевидно само собою.
Стих 20. В велицем же дому не точию сосуды злати и сребряни суть, но и древяни и глиняни, и ови убо в честь, ови же не в честь.
Решается второе недоумение: зачем есть слабые в вере и в жизни по вере? Ответ в настоящем стихе такой: так необходимо по течению дел настоящего периода бытия мира и людей. Объясняется он сравнением положения дел в Церкви с порядками по домоправлению. Как в большом доме бывают вещи золотые и серебряные, бывают и деревянные и глиняные,— и одни из них обращаются на почетное употребление, а другие на непочетное: так и в Церкви — сем доме Божием, великом и славном, есть лица, отвечающие достоинством своим золоту и серебру, и есть лица, отвечающие дереву и глине, — и бывают из них одни досточтимы, а другие никакой не имеют цены. Последняя половина сравнения Апостолом умолчана. Ее надлежит дополнить нам самим,— и дополняем, как показано. И самая причина, почему так бывает, не обозначена, а только дано разуметь, что как в доме бывает и хорошее и нехорошее, так и в Церкви или среде верующих. Намекается будто: будьте довольны и этим показанием, а далечайшего и глубочайшего не ищите. Не ваше дело, как и святому Антонию Великому сказано было свыше на пытливое его искание, почему есть добрые и злые. И Спаситель, говоря о Царстве Своем,— притчами о земле, засеянной добрыми семенами, на которой, однако ж, показались потом и плевелы, и о неводе, захватившем добрых и худых рыб,—показал только, что и в Церкви Его так будет, до судной жатвы и до окончательного разбора дел; а почему так будет, не сказал. Конечно и Он так поступил, внушая, чтоб мы не брались не за свое дело, а веровали, что Господь все устрояет к наилучшему.
Думается, что слова: золотые и серебряные, деревянные и глиняные, также в честь и не в честь,— Апостол употребил только для яснейшего показания разности в вещах, бывающих в доме, а не имел в мысли иносказательно указать этим на такие и такие именно разные лица, бывающие среди верующих в Церкви. Почему можно оставить их без иносказательного истолкования. Впрочем, блаженный Феодорит не счел излишним дать им истолкование, но пишет: «Апостол уподобил сосудам золотым — сияющих благочестием и добродетелию (от всего отрешившихся и Богу всю жизнь посвятивших), серебряным же — при вере и праведности возлюбивших жизнь гражданскую (благочестивых мирян), деревянным и глиняным — живущих в злочестии и лукавстве».
Под домом наши восточные толковники — святой Златоуст, Феодорит, Экумений и Феофилакт — разумеют мир, а западные — Амвросиаст и, говорят, Киприан и блаженный Августин — разумеют Церковь. Хотя, по течению речи, более к делу подходит последнее разумение; но не следует устранять и первого. Потому что вопрос о смешении добрых и злых порождается и положением всего мира; почему при решении его нельзя не брать и этого во внимание. К тому же и мир есть дом Божий.
Стих 21. Аще убо кто очистит себе от сих, будет сосуд в честь, освящен и благопотребен Владыце, на всякое дело благое уготован.
Здесь и причина указывается, по коей благость Божия благоволит терпеть вместе с добрыми и худых, как в Церкви, так и во всем мире, подобно хозяину, терпящему в доме и хорошее и худое. Хозяин терпит и худое, потому что оно пока к чему-либо гоже, не имея надежды, что оно станет хорошим; Господь же терпит не по этому одному, но особенно потому, что свободная тварь, неверующая и худо живущая, может прийти в себя, опомниться и измениться на лучшее. «Сосуды,— пишет Феодорит,— осудила сама природа (если они не в честь), а людей честными или нечестными соделала воля». Но сия воля, сейчас неисправная, сейчас же может измениться в исправную. «Выбор лучшего зависит от нашей решимости» (блаженный Феодорит). Решится худой с Божиею помощию — и начнет быть хорошим. Сего-то момента ожидая, благость Божия щадит неверующих и недобрых и удерживает готовую покарать их правду Божию. Это и разумеет Апостол, говоря: аще кто очистит себе от сих. — От сих — от того, что делает его похожим на сосуд не в честь, от страстей и грехов. Очистить себя — значит: сознать худобу худого в себе, отвратиться от него, положить твердое намерение не делать его более и, исповедав то духовному отцу, получить разрешение и потом уже не допускать себя впадать в ту же вину. Утвердившийся в сем, чистом от всякого худа, образе жизни, внешней и внутренней, уже не будет походить на сосуд в доме, который не в честь, но станет сосудом в честь, благопотребным и гожим на всякое доброе дело — и, кроме того, освященным,— станет некако священною вещию,—как и в самом деле есть: ибо он тогда не прост будет, а благодатию преисполнен и Бога в себе носить будет. Сего ради изменения и поступления, вместо бесчестного, в такое светлое состояние и терпятся худые. Святой Златоуст говорит: «видишь ли, что быть золотым или глиняным зависит не от природы или вещественной необходимости, а от нашей воли? В природе глиняный сосуд не может сделаться золотым и золотой не может сделаться столь низким, как глиняный; а здесь (в душах людей) бывает великая перемена и превращение. Павел был глиняным сосудом, но стал золотым; Иуда был золотым сосудом, но стал глиняным. Таким образом, нечистота делает людей глиняными: прелюбодей, корыстолюбец суть глиняные».
Что значат в применении слова: сосуд освящен, благопотребен, на всякое дело уготован — можно не пытаться определять в частности. Обще же они значат, что верою и благодатию очистившийся от всего худого, нечистого и страстного, и предавший себя вседействию Божию соделывается в руках Божиих орудием, благопотребным к исполнению промыслительных Его действий о мире и человеках. Умеет таковой внимать и слышать разумно в сердце своем Божий веления и потом, не щадя живота, исполнять их. Почему в действиях своих он всегда попадает на след воли Божией: что всего драгоценнее для всякого христианина, тем паче для архипастыря.
Так как такого рода состояние делает достигшего его наиблагоразумнейшим; то можно положить, что речь Апостола с 19-го стиха указывает путь к достижению благоразумия, о коем он начал давать архипастырю уроки с 14-го стиха. После сего следующий, 22-й, стих будет иметь значение заключительного предостережения от того, чем можно потерять сей дар, и указания на то, чем он обезопашивается и укореняется.
Стих 22. Похотей юных бегай: держися же правды, веры, любве, мира со всеми призывающими Господа от чистаго сердца.
Того бегай, а этого держись — и будешь Домувладыце сосуд благопотребен, то есть будешь в руках Господа благопотребное орудие к водворению спасения среди людей. Святой Тимофей, конечно, уже был таков. Ему делается только напоминание,—и, может быть, не столько ему, сколько в лице его всем пастырям и архипастырям. Под юными похотями разумеются не плотские влечения: от них предостерегать,— надо полагать,— излишне было святого Тимофея; но более юношеская стремительность, не дающая спокойно обсуждать дела и толкающая на неблагоразумные шаги,— например, на споры и в спорах на раздражающую резкость и подобное. Святой Златоуст говорит: «юные похоти суть не только блудные, но и всякий неуместный порыв обличает юность. Пусть заметят себе это состарившиеся,—что им не следует делать то, что делают юнейшие. На словах ли кто резок, или в делах обнаруживает настойчивость и властительство, или другое что подобное себе позволяет — все это суть юношеские неразумные стремления. Всему этому свойственно бывать, когда сердце еще не умерено и не установлено и когда помыслы ума не углублены, а легко парят по верхам. Посему, дабы никто не увлекался сим, что внушает Апостол? Фантазий юношеских бегай».
Устранив могущее сталкивать на неблагоразумный образ действования, Апостол указывает нравственные опоры благоразумия. Держися же, διωκε, — гони, ревностно стремись, всячески старайся проявлять, — держися же правды, веры, любве и мира. Правда и любовь — два расположения, обнимающие все нравственно-добрые деяния и отрицающие все недобрые. Правда не дает сделать что-либо недолжное и держит в пределах должного, а любовь устремляет внутри сих пределов размножать всякое благо. Вера — родительница сих расположений, питательница и хранительница, а мир — порождение их, общий итог дел их, как бы облак, осеняющий их. Кто, воодушевляясь верою, всю ревность обращает на дела правды и любви и чрез то ходит под облаком мира, в делах того не может не царствовать всестороннее благоразумие.
Мир иметь внушает Апостол со всеми призывающими Господа от чистаго сердца. Два ограничения положил: с призывающими Господа — и: призывающими от чистаго сердца. Не то внушает он, чтоб с другими не блюл заботливо мира; но предостерегает, чтоб не дружился с ними, не доходил до того, чтоб жить с ними душа в душу. Общее согласие и мирность со всеми держать должно, а душа в душу жить и должно, и можно только с верующими, которые разумеются под призывающими Господа. В сем отношении ничто не мешает слова: от чистаго сердца — соединять с миром,— чтоб было: держи чистосердечный мир с призывающими Господа. Мир с такими сам собою устрояется и наполняет сердца верующих, особенно пастырей, более знающих всех пасомых. Единство убеждений и стремлений сливает души, и они живут одна в другой. Такое, впрочем, слажение душ препятствуется и нарушается там, где замечается в ком-либо неискренность веры. Коль скоро открывается, что тот или Другой неискренно призывают Господа или веруют в Него не от сердца; тотчас слажение с ними расстроивается, по естественному при сем подозрению, что, верно, они иные преследуют цели, а не те, кои внушаются верою. Не туда метят; нечего с ними и ладить. В сем отношении: от чистаго сердца — надо соединять с призывающими Господа. Святой Златоуст так толкует сие: «что значит: с призывающими Господа от чистаго сердца? Он как бы так говорит: доверяй не всем, призывающим Господа, но только таким, которые призывают Его непритворно, нелицемерно, не лукавят; с такими сообщайся, с другими же не следует быть коротким, но только соблюдать мир сколько возможно».
Приступая ко второму делу благоразумия, в текущих обстоятельствах,—именно чтоб если заставит необходимость вести речь с инако учащими, то вел бы ее кротко (см.: 2, 23 — 26),— Апостол напереди снова поставляет высказанное уже правило бегать споров.
Глава 2, стих 23. Буих же и ненаказанных стязаний отрицайся, ведый, яко раждают свары.
«Видишь ли, как Апостол везде отклоняет Тимофея от состязаний? Это не потому, чтобы Тимофей не был способен опровергать их; он был способен; а если б не был, то Апостол сказал бы ему: старайся сделаться способным к опровержению их, подобно тому, как сказал: внимай учению: сие бо творя, и сам спасешися и послушающии тебе (ср.: 1 Тим. 4, 16). Но Апостол знал, что совершенно бесполезно и вступать в такие состязания (какие тогда бывали) и что они оканчиваются не иным чем, как ссорою, враждою, оскорблением и злословием. Таких стязаний, говорит, отрицайся» (святой Златоуст). «Эти состязания и самых кротких увлекают в ссору. Неверующие и еретики, крайне нелепым своим противоречием истине, выводят их из себя, и они, рассердившись, высказывают тогда, чего не хотели бы сказать. Те же между тем принимают вид спокойных рассуждателей, будто стоящие на твердых основах (хотя у них при этом сердце кипит против православных). И выходит отсюда нечто невыгодное для истины Божией. Почему Апостол и пишет: лучше не вступать в эти споры. Отрицайся,— говоря как бы: состязаться не наше дело».
Стязаний, ζητησεις,— изысканий. Не всякое изыскание запретно. Почему Апостол и определил, каких надо отрицаться; отрицайся буих и ненаказанных изысканий. Буих, μωρας, — детских, несмысленных, пустых; ненаказанных, απαιδευτους,—невежественных, неназидательных. «Есть другие изыскания, именно об истинах Писания, которых не следует отрицаться, потому что они не рождают свар (а распространяют всеобщее назидание)» (святой Златоуст, блаженный Феофилакт).
Стихи 24 — 25, 1-я половина. Рабу же Господню не подобает сваритися, но тиху быти ко всем, учителъну, незлобиву, — с кротостию наказующу противныя.
Здесь предмет настоящего отделения. Спорить не спорь, а учить учи и противников, но тихо и кротко. «Ибо без споров должен предлагать Божественные наставления тот, кому вверено проповедание оных» (блаженный Феодорит). «Не должно ссориться и при состязании; рабу Божию должно быть далеким от ссор. Если Бог есть Бог мира, то раб Бога мира как может ссориться?» (святой Златоуст).
Но тиху быти ко всем. Тиху, но не вялу. Вялое слово никакого действия не произведет. Надо и сильно говорить и нессорливо. Иначе почему бы он писал в другом месте: обличай со всяким повелением (Тит. 2, 15) — и еще: обличай их нещадно (Тит. 1, 13)? И это повелевает он делать в духе кротости. Сильное обличение, когда оно делается с кротостию, особенно может трогать. Сильное слово без кротости может разве только пристыдить, а будучи соединено с кротостию, оно возьмет за сердце и победит (см.: святой Златоуст).
Учительну,— «то есть для всех, желающих учиться» (святой Златоуст). Кто с спорливостию завязывает беседу, от того отрицайся; а кто ищет вразумления и наставления, того не отказывайся научить. Пастырь должен и сам отыскивать особящихся в учении, чтобы вразумить их речью кроткою, но сильною; и уже, когда кто из них упорно останется с своим иномыслием, в противность истине Божией, тогда отрицаться от него, как заповедует святой Павел в другом месте: еретика человека по первом и втором наказании отрицайся (ср.: Тит. 3, 10).
Незлобиву — не серчать и не раздражаться при безуспешности вразумляющего слова. «Хорошо прибавил это Апостол; учителю особенно нужно иметь незлобие; иначе все будет тщетно. Если рыболов, целый день бросая сети и ничего не поймав, не приходит в отчаяние, то тем более (не должно отчаяваться) нам. Ибо часто случается, что плуг слова, действуя непрестанным внушением, входит в глубину души и истребляет овладевшую ею страсть. Кто слушал тысячу раз, тот должен что-нибудь почувствовать; ибо невозможно, чтобы человек, слушая непрестанно, нисколько не почувствовал. Таким образом, может случиться, что человек, уже готовый убедиться, потеряет все от нашего нетерпения; и произойдет то же, как если бы кто-нибудь, неискусный в земледелии, насадив виноград и окопав его в первый год, и во второй, и в третий, в надежде получить плоды, но, не получив их и потеряв надежду, по прошествии трех лет в четвертый год оставил бы его (без попечения, бросил), именно тогда, когда Должен был получить воздаяние за труды свои» (святой Златоуст).
Стих 25. С кротостию наказующу противныя: еда како даст им Бог покаяние в разум истины?
«Сказав: незлобиву,— Апостол не довольствуется этим, но присовокупляет: с кротостию наказующу противныя. Здесь особенно нужно учителю поступать с кротостию; душа, имеющая нужду в наставлении, не может принять что-нибудь полезное, когда оно преподается сурово и с бранью, — и хотя готова слушать, но, будучи приведена в недоумение, не усвоит ничего. Кто хочет научиться чему-либо полезному, тот прежде всего должен быть расположен к учителю. Если же это предварительно не устроено, то не может произойти ничего надлежащего и полезного. Но никто не может быть расположен к человеку, который сердится и бранится. С кротостию — говорит. Видишь, как должно приступать к желающим научиться? И не нужно оставлять собеседования с ними прежде их убеждения» (святой Златоуст). «Апостол и учит святого Тимофея пребывать в учении и не отчаяваться в рассуждении тех, которые не легко принимают слово проповеди. Кто с отеческою кротостию преподает учение неверующим и великодушно выслушивает их возражения, тот нередко убеждать может и крайне упорных еретиков» (блаженный Феодорит).
Еда како даст им Бог покаяние в разум истины.
Еда како даст — не даст ли как-нибудь," нет уверенности, но и не отчаявается: может быть, образумятся. Указывает трудность исправления падшего в ложь: только Бог силен исправить его; внушает терпеливо продолжать вразумление его в надежде исправления, хотя слабой, и, следовательно, законополагает не отрицаться и не отсекать заблуждших, пока не удостоверишься, что они неисправимы и вредны для христиан верных, но простых в вере. Святой Златоуст говорит: «смысл этих слов следующий: может быть, и будет какое-либо исправление. Слово: еда како — употребляется о предметах, неизвестных в точности; следовательно, нужно отступать только от тех людей, о которых можем точно сказать и о которых убеждены, что они неисправимы, какие бы меры ни были употреблены. И то внушает сие слово, что при вразумлении надо иметь великое долготерпение. Заметь также, как он научает смиренномудрию. Не сказал: может быть, ты будешь в состоянии, но: еда како даст им Бог возникнуть; если и произойдет что-нибудь, все принадлежит Господу; ты насаждаешь, ты поливаешь, а Он возращает и устрояет плодоношение».
Говорит: не даст ли Бог? Но Бог всегда готов дать и ведение истины, и силу на добро. Но Он Дает не по одной власти вседержительства, а всегда по склонению произволения человеческого. Склонится произволение к желанию блага от Бога и взыщет его,— и Бог готов подать его и подает. Сомнение: еда како? — возбуждает не Божеская благоподатливость, а упорство человеческой воли. От нее нельзя наверное ожидать, что, быв вразумлена, восхощет и взыщет. Как же сокрушается упорная непокоривость истине? Покаянием. Оно умягчает сердце и нудит гордый ум склонить гордую голову свою под иго истины Божией. Бог представляет сознанию и свободе все вразумительные моменты. Когда понуждаемое ими сознание наляжет с своей стороны на свободу и последняя, поколебавшись, возжелает выйти из мрака, в коем держит ее упорство, тогда приходит Божие содействие и доводит сие покаянное начало до конца, то есть до решения бросить ложь и покорно восприять истину, как она есть, без пытливости, без примеси своих мудрований и без всяких колебаний. Вследствие сего, как в отверстые очи льется свет, так начинает литься свет истины в душу, покаянием разверстую, и она исполняется ведением ее. Все сие выражает Апостол, сказав: еда како даст им Бог покаяние в разум (в познание) истины?
Стих 26. И возникнут от диаволъския сети, живи уловлени от него, в свою его волю.
Какое мрачное состояние попавших в ложь и переплетших истину Божию пустыми соображениями, закрывающими истину! Сетями диавола опутаны они; а думают, что они-то одни и обладают свободою ума. Думают, что по своей вольке парят умом, а между тем пляшут по воле диавола. Враг представляет уму призрак истины. Ум, полагая, что это — им самим постигнутое высшее ведение истины, увлекается сим призраком и пленяется им. Тогда враг подседает и чрез воображение всю область истины переплетает призрачными представлениями. Ум, плененный в главном, и этим всем пленяется и является опутанным всесторонне вражьею сетью лжи, по коей все видит не так, как оно есть, по истине Божией. Это состояние очень хорошо у нас выражается поговоркою: враг осетил, которую употребляют, когда хотят сказать: думалось, что так и так есть, а теперь вижу, что оно не таково. Это же сознает и опутанный ложью, когда, пришедши в раскаяние, воззовет к Богу, и Бог пошлет ему луч истины Своей, который, проникши в душу, разрывает сети темной лжи и рассеявает ее, как ветер рассеявает сгустившийся дым. И он возникает (освобождается) от диавольской сети. Очнется он тогда — и видит ясно, как был отуманен и одурачен, объяснить не умея, как все это сплеталось, и еще более, как всему этому верилось. Это производит познание истины; почему слова: и возникнут... — объясняют, что есть познание истины,— как пишет Экумений. «Что есть познание истины? То, чтобы возникнуть от сети диавола и лживых догматов к правости веры. И смотри, как он сказал: возникнут от диаволъския сети,— будто от опьянения или умопомешательства».
Живи уловлени в свою его волю. — Живи уловлени, εζωγρημενοι, — живьем уловлены или попались в добычу. Когда враг убьет преследуемого, тем все кончается; а когда живьем его возьмет, то делает его пленником и заставляет исполнять волю свою. Так поступает и враг с попавшимися в сети его лжи. Он берет их живьем, ибо не имеет власти над жизнию и смертию. Но, завладевши ими, делает их подручными орудиями к исполнению своих злых козней; заставляет их распространять ложь и других уловлять в сети их; заставляет и зло делать, прикрывая его видимостию добра.
Уму заблуждшему, попавшему в сети диавола, свойственна самоуверенность; а она не терпит вразумлений, тем паче укорно-огорчительных. Если же с тихостию будешь предлагать вразумляющую истину, то можно еще ожидать, что, авось, как-нибудь он опомнится.
Среди христиан всегда бывают как инакомыслящие и увлекающие к тому других, так и неисправно живущие. В первое время последних не было много; однако ж были и служили зародышем имевшего впоследствии развиться худонравия. Как подавление зародыша отвращает и то, что имеет разродиться из него, то святой Павел и направляет на это святого Тимофея (см.: 3, 1—9). Для сего изображает сначала: α) какое худонравие разовьется впоследствии (см.: 3, 1—5); потом, сказав как бы этим: видишь какое будет зло? А зародыш ему и ныне уже есть,— внушает: так ты, коль скоро заметишь у себя таковых: β) не поблажай им. Они то и то делают, и тебе легко их узнать (см.: 3, 5 — 8); γ) не смущайся, однако ж; они не преуспеют, общий голос верных осудит их (стих 9).
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter