Письмо 41
Ваше Преподобие, достопочтеннейший старец!
Сего 30 октября я был у Высокопреосвященнейшего митрополита Григория, вручил ему записку о даровании Оптинскому скиту штата, передал ему, что сия записка одобрена Высоко-преосвященнейшим Филаретом, который принимает живое участие в судьбе дела, объясняемого запискою. Высокопреосвященнейший Григорий обещал твердое свое содействие. Во время коронации синодальные члены были заняты совещаниями и делами особой важности; притом возмутило всех болезненное состояние м. Ника-нора, который приехал в Москву сам не свой, а затем болезненное состояние Карачевского. Митрополит сам говорил мне, что он даже не приказал присылать к нему епархиальных бумаг из Казани в Москву, а велел отсылать прямо в Петербург. От митрополита я проехал к графу Толстому, которому вручил также записку и объяснил, что это дело начато с благословения московского митрополита и прочее. Граф сказывал мне, что он получил от Вас письмо об этом деле; но он еще не вступал в свою должность; сегодня он должен принимать присягу в Сенате; завтра или в пятницу будет находиться в первый раз в присутствии Святейшего Синода. Потрудитесь передать об этом, при моем усерднейшем поклоне о. архимандриту Моисею.
Испрашивающий Вашего благословения и поручая себя Вашим святым молитвам, Ваш покорнейший послушник
недостойный архимандрит Игнатий.
30 октября 1856 года
Письмо 42
Ваше Преподобие, Всечестнейший старец!
Примите мою искреннейшую признательность за воспоминание Ваше о мне и за поздравление с праздником и Новым годом, с которыми равномерно поздравляю Вас, желая Вам всех благ, временных и вечных. 18 декабря я получил письмо от о. архимандрита Моисея, в тот же день меня посетила Татьяна Борисовна Потемкина, и мы имели продолжительную беседу об Оптиной пустыни и о многих лицах, живущих в сей святой обители. Я просил Т. Б-вну напомнить графу Толстому о доставлении штата скиту. Она исполнила сию мою просьбу и при записочке прислала ответ графа. И записочку, и ответ присылаю Вам в подлиннике. Изволите видеть: произволение сделать добро имеется. При всем том полагаю, что это дело кончится не так скоро. Причина в том, что власти у нас новые, в дела всматриваются и первоначально обращают внимание на дела первостепенной важности. 26-го я долго сидел у графа лицом к лицу, говорил об Оптиной пустыне, и он изъявляет к сей обители особенное расположение. Граф открыто сознается, что по новости своей в должности обер-прокурора и по множеству и множеству дел ему необходимо осмотреться и не быть поспешным.
Вполне справедливо и весьма утешительно для меня Ваше замечание, что я, живя телом вдали от Вас, духом весьма близок к Вам, сорадуюсь Вашему жительству и Вашим плодам. Вчера у меня был мой хороший приятель, один из ученейших протоиереев, в нем же лести несть, и с восторгом говорил о книге аввы Дорофея. Правду сказать, во всем питерском ученом духовенстве имею только одного приятеля сего протоиерея молодого. Ныне едет сюда другой мой приятель: новый архиепископ Казанский.
На предшествовавшее письмо Ваше я останавливался написать, полагая, что отец Ювеналий вскоре будет для Вас живым письмом, которым можно передать гораздо больше, нежели на бумаге. Когда я получил письмо Ваше от 10 ноября, мне уже известно было, что его потребуют сюда. В совещаниях с покойным митрополитом было говорено о распространении благодетельного нравственного влияния Оптиной пустыни и на здешние обители, преимущественно на Валаам, богатый всеми средствами к содержанию и имеющий живописное местоположение при обширном пространстве. Валаам в течение большей половины года недоступен для мирян. Новому митрополиту надо оглядеться а там, что Бог даст. Граф Толстой спрашивал меня, почему я рекомендовал Голохвастову и другим петербургским жителям Оптину пустыню? Я указал на имеющееся там руководство и на то, что столичному жителю, по крайней мере в первые года его монашества, надо быть вдали от родных и знакомых. «Правда, правда!» воскликнул граф.
Поручая себя Вашим святым молитвам, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Преподобия покорнейший послушник
а. И.
январь 1857 года
P.S. Мне совестно было прочитать Вашу приписочку! И моего письма недостатки и помарки простите. Откиньте со мною всякую церемонию: этим очень утешите меня.
Здесь по телеграфу получено известие из Парижа, что тамошнего архиепископа зарезал ксендз у подножия Престола.
Прилагаемую записочку потрудитесь передать отцу Ювеналию.
Письмо 43
Ваше Преподобие, достопочтеннейший старец!
25 сего января, в день тезоименитства Высокопреосвященнейшего митрополита нашего, я был вечерком у графа Толстого, из слов которого заключаю, что дело о даровании штата скиту можно признать решенным, с чем Вас и о. архимандрита усердно поздравляю. Граф говорил мне также, что о. Ювеналий от участия в Иерусалимской миссии отказался: очевидно, что о. Ювеналий не изъявлял своего желания, а полагался на волю Божию и на волю начальства, как и подобает иноку. Между тем, быв на обеде у митрополита, я слышал о сей Миссии разговор ученых и важных лиц духовенства; они рассуждали, что для Иерусалимской миссии нужны лица, окончившие курс в Духовной академии. Вероятно, в этом убедился граф, почему форма монашеская отзыва о. Ювеналия принята охотно за форму отказа. Впрочем, Бог, промысляющий о спасении рабов Своих, устроил и в этом случае полезное для о. Ювеналия. Граф доброго сердца, но нов в делах.
Поручая себя Вашим святым молитвам, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего преподобия покорнейшим послушником
архимандрит Игнатий.
28 января 1857 года
Письмо 44
Ваше Преподобие, честнейший старец, отец Макарий!
Сегодня посетил нашу обитель о. Ювеналий пред возвращением его в Оптину пустыню. То, что человеки предполагали сделать для его временного устройства, не состоялось, но его приезд для души его был крайне полезен, и польза эта устроилась по особенному мановению Божию, в чем ясно видна особенная милость Божия к о. Ювеналию. Пред ним разоблачились и современные люди, и современные обстоятельства. Многие весьма умные люди, проводя век свой внутри России, стареются и умирают, не узнав, каким образом деется и преуспевает тайна беззакония, о которой говорит апостол. В наше время блаженны те, которых Бог скрыл в тайне селения Своего: яко беззаконие и пререкание во граде, на стогнах его лихва и лесть. Сострадая страждущим о Господе, я сострадаю о. Ювеналию, но вместе и порадуюсь ему, яко приявшему от Господа дар пострадать для отверзения умственных очей своих. Господь возлюбил его, ибо попустил ему искушение. Мир не возлюбил его, ибо ощутил, что он не от мира, а Христов. Радуйтесь и Вы, достопочтеннейший старец и, смею сказать, достопочтеннейший друг мой, ибо вера Ваша и преданность воле Божией не посрамили Вас и вдали напутствовали ученика Вашего, от Вас научившегося предаваться воле Божией, коей слава и держава во веки веков.
Испрашивающий Ваших святых молитв
недостойный арх. Игнатий.
29 января 1857 года
Письмо 45
Ваше Преподобие, возлюбленнейший и всечестнейший старец!
Извините, что часто беспокою Вас моими письмами; но, видно, так угодно судьбе. Сын Николая Андреевича Харичкина, Андрей, 24-х лет, кончивший курс в здешнем университете и поступивший было на службу, изъявил желание посвятить себя иноческой жизни. Молодой человек с необыкновенно добрым, бесхитростным сердцем совсем не для мира сего. К несчастию, по слабости характера он увлечен был товарищами к излишнему употреблению вина, но это было только увлечением. Отец, а за ним и сын, слезно умоляют меня, чтоб я указал место, где Андрей мог бы вселиться с упованием душевной пользы, под благонадежным руководством, в обществе благоговейных иноков, имеющих притом и светское образование. Я указал на Богоспасаемый Оптин скит, дав обещание написать о сем Вам, что теперь и исполняю. Исходатайствуйте у о. архимандрита принять в его стадо скитское этой овцы и не откажитесь взять ее под Ваше руководство. О последующем на сию просьбу решении потрудитесь уведомить меня. Андрей намеревается приехать к нам поговеть на первой неделе; хорошо бы получить от Вас ответ в течение этой недели для сообщения его юноше и для дальнейшего хода его дела.
29 января посетил нас о. Ювеналий на обратном пути своем в Оптину. Я ему вручил один том из Голландовой библиотеки, в котором находятся сочинения пр. Марка Подвижника на греческом и латинском на подержание. После укорила меня совесть, сказав: «Где же бескорыстная любовь? когда ты собирался на жительство в скит, то и книги свои хотел отдать для общей пользы, а когда дело помещения не состоялось, то ты жалеешь книг и они стоят у тебя бесплодно в шкафе». Почему я передал о. Ювеналию, что и прочие 13 томов я перешлю к нему. О сем я уже просил Харичкина, который взялся переслать их в Москву к брату, а сей перешлет их к А.Д. Брюзгину для доставления о. Ювеналию. Также я отдал о. Ювеналию рукопись на русском слов аввы Исайи, требующую, впрочем, значительного исправления. В Голландовой библиотеке имеются творения аввы Исайи на латинском, а одно слово и на греческом Если вздумаете напечатать, то у меня есть рукопись на славянском, присланная мне из Нямца, очевидно, перевода старца Паисия, и я могу ее прислать на время. Эта рукопись полнее, нежели латинский текст в Голланде.
Желая Вам полного преуспеяния в Ваших душеполезных начинаниях, испрашивая Ваших святых молитв, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть
Ваш покорнейший послушник
арх. Игнатий.
5 февраля 1857 года
Письмо 46
Ваше Преподобие, честнейший и возлюбленнейший о Господе старец!
Дражайшее письмо Ваше от 16 февраля я получил в четверток на первой неделе Великого поста.
В этот же день г. Харичкин, обливаясь слезами, представил мне своего сына Андрея Николаевича, юношу 24 лет. Родитель убедительно просил меня, чтоб я подержал молодого человека до Пасхи в своей обители, так как он нуждается в пособии врача. В Сергиевой пустыни, окруженной соблазнами, весьма трудно удержаться человеку, имеющему слабость. Хотя и были примеры, что некоторые удержались, но эти примеры весьма редки, и должно их считать особеннейшею милостию Божиею и исключением из общего порядка. Убежденный, с одной стороны, просьбами отца, а с другой болезненным состоянием сына, нуждающегося в пособии и наблюдении врача, я решился, возложившись на Господа, понянчиться до Пасхи с Андреем, а там что Бог укажет. Притом г. Харичкин делал значительные послуги нашему монастырю и мне, почему я состою у него как бы в долгу. Андрей имеет добрейшее и нелукавое сердце при хороших умственных способностях и порядочном образовании.
3 марта отправлена по железной дороге в Москву Голландова библиотека на имя Степана Андреевича Харичкина для доставления в Оптин скит, почему благоволите поручить кому-либо в Москве принять книги; если же Вам поручить этого некому, то я попрошу Харичкина, чтоб он переслал в Козельск к Александру Дмитриевичу Брюзгину. В ящик вложена и рукописная славянская книжка преподобного Исайи Отшельника, полученная мною из Нямецкого монастыря. В Голландовой библиотеке есть Слово преподобного Орсисия, ученика Пахомия Великого, весьма обширное и весьма назидательное.
Затем прошу Ваших святых молитв на подкрепление умножающихся моих немощей душевных и телесных. Желая Вам всех благ и поздравляя с наступающею Святою Четыредесятницею и имеющею наступить Святою Пасхою, с чувствами искреннейшего уважения и преданности имею честь быть Вашего Преподобия покорнейшим послушником
архимандрит Игнатий.
4 марта 1857 года
P.S. О. Ювеналию, о. Льву и прочим отцам и братиям мой усерднейший поклон. В посту дважды был у меня Александр Андреевич; в последнюю пятницу и со старцем своим Кутузовым.
Письмо 47
Христос Воскресе!
Ваше преподобие преподобнейший и многолюбезный старец!
Примите мое усерднейшее поздравление с наступившим праздником и вместе с тем искреннейшую признательность за поздравление Ваше в драгоценном для меня письме Вашем от 30 марта, так как и все письма Ваши для меня драгоценны, и при одном зрении почерка Вашего, прежде чтения самого письма, уже чувствую в грешной душе моей утешение. Желая, чтобы мысленное сребро библиотека св. отцов, собранная Голландом, не лежала под спудом, но давала лихву богоприятную, обращаясь между людьми, способными заниматься ею, я рассудил лучше отдать это сребро на руки человеку, нежели приковать его к какому-либо месту, в коем оно очень легко может попасть под спуд в шкаф и сделаться там пищею моли и мышей без всякой пользы для людей. Было время, когда Белые берега обиловали благонамеренными иноками, были времена, когда обиловала ими Пестуша, обиловала ими в свое время Площанская пустынь; теперь наступило время цвета для Оптиной, время цвета пройдет своей чередой процветут другие места также на свое время; почему приковать книгу к месту я счел менее надежным, нежели поручить ее человеку. Надеюсь, что о. Ювеналий, попользовавшись ею и попользуя ею христианство, когда достигнет седин и изнеможения, то поручит ее благонадежному иноку, который опять будет держать в обороте мысленное сребро. Архиепископ Казанский, при помощи которого я купил эту книгу на деньги, мне подаренные, ныне говорил мне, что библиотека Голландова сделалась весьма редкою: ее ищут купить в Московскую духовную академию и не находят, а в случаях нужды пользуются собственною митрополита; в здешнюю она куплена еще во время ректорства нынешнего митрополита Григория. Преосвященному Афанасию я рассказал об Оптиной пустыни; он, будучи ревнителем общественного христианского блага, весьма утешен был моим поведанием и поручил мне передать его благословение Вам и единомудренному Вам братству. В особенности заинтересован он был участию о. Льва Кавелина, которого статьи он читал в «Маяке» и которому, как заочно знакомому, он особенно кланяется. Я бы посоветовал о. Льву по сему поводу написать письмо к пр. Афанасию, притом не от себя одного, но от лица Вашего и всех единомудренных. Это будет нелишним для блага всей обители и для последующих действий Ваших в общую пользу.
Испрашивая Ваше благословение и поручая себя Вашим св. молитвам, с чувством искреннейшего уважения и преданности имею честь быть Ваш покорный послушник
арх. Игнатий
13 апреля 1857 года
Письмо 48
Ваше Преподобие, честнейший старец, отец Макарий!
Письмо Ваше имел честь получить сегодня и за него весьма благодарю. Рукопись преподобного Исайи Отшельника потрудитесь переслать ко мне в Ставрополь, причем известите, поправлен ли по ней русский перевод и будет ли книга преподобного Исайи напечатана. Также будет ли напечатана на русском книга преподобного Марка Подвижника. Если эти книги будут напечатаны, то не откажитесь прислать и мне; о том же просит Вас и архиепископ Казанский Афанасий, с которым сегодня я беседовал о полезных трудах Оптиной пустыни. В Голландовой библиотеке имеется обширное «Слово преподобного Орсисия», ученика Пахомия Великого; хорошо бы перевести это слово на русский язык и издать. Да поможет Вам Господь в общеполезных трудах Ваших.
Призывая на Вас благословение Божие и поручая себя Вашим святым молитвам, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Преподобия покорнейшим послушником
недостойный епископ Игнатий.
20 ноября 1857 года
В субботу думаю выехать отсюда.
Приписка о. Макария: Получ. 26 нояб., ответ 3 декаб.
Письмо 49
Ваше Преподобие, честнейший и возлюбленнейший о Господе старец!
Искреннейше благодарю Вас за воспоминание Ваше о мне, грешном, по случаю всерадостнейшего Праздника праздников и за поздравление с оным. Равномерно поздравляя Вас, прошу передать мое поздравление о. архимандриту Моисею и вместе с тем прошение извинения в том, что не пишу особенно к Его Высокопреподобию, так как значительность письменных занятий утомляет меня и действует вредно на грудь. О. Антонию и прочим отцам и братьям потрудитесь передать мой усерднейший поклон и поздравление.
Да подкрепит Вас милосердый Господь в трудах Ваших по переводу отеческих книг. Издавая эти книги, Вы оказываете несказанное благодеяние российскому монашеству и христианству. В наше время, по совершенному оскудению опытных в монашеской жизни наставников, отеческие книги особенно нужны и особенно полезны. По мнению моему, книгу пр. Исайи лучше бы перевести с славянского, присматриваясь к латинскому для объяснения мест, которые темны на латинском. Славянский перевод с греческого отеческих книг, сделанный старцем Паисием, несравненно точнее выражает мысль авторов, нежели перевод латинский. В этом я особенно убедился, посмотрев на латинский перевод книги аввы Дорофея, которая в Голландовой библиотеке имеется на греческом и латинском. Латиняне, утратив истинную религию и потому отнюдь не понимая духовного делания (все святые их, по впадении Церкви их в папизм, не что иное, как лица, подвергшиеся сильнейшей бесовской прелести), употребляли при переводах какие-то неопределенные слова и выражения, передавшие и переводам неопределенность и темноту, а местами и вполне превратный смысл в сравнении с текстом.
О себе скажу Вам, что по великой милости Божией я очень доволен настоящим моим положением. Превосходный воздух и климат действуют благотворно на мое здоровье. Епархиальные дела текут весьма удовлетворительно. Духовенство оказывает покорность и внимание к моим убогим внушениям. Сбираюсь к отъезду для обозрения епархии, причем намереваюсь посетить минеральные воды, от которых мне обещают значительную пользу.
Поручая себя Вашим святым молитвам и призывая на Вас благословение Божие, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Преподобия покорнейшим послушником
Игнатий,
епископ Кавказский и Черноморский.
8 апреля 1858 года