Письмо 1
Любезнейший о Господе Павел Петрович!
Приятнейшие Ваши строки я получил и стараюсь, сколько возможно, не медлить ответом, тем более что моею обязанностию было заслужить ваш ответ.
Не буду уверять вас в том, что особенное ваше благорасположение, истинно христианское и истинно иноческое оставило глубокое впечатление в моем сердце и изобразило в оном память о вас чертами, кажется, неизгладимыми. Примите с любовию слова сии как изображение моей благодарности, как отголосок взаимной к вам привязанности не как уплату долга: от долга приятного я не намерен освобождаться.
Удовлетворяя ваше одолжительное участие, хочу сказать что-нибудь о своем здоровье. Оно милосердием Божиим при помощи ближних весьма поправилось, осталась еще некоторая слабость: пройду утром какие-нибудь две верстки, а отдыхаю целый день. За пощение во время лихорадки теперь имею, очень сильный аппетит. Волосы наполовину вылезли; от этого вид мой стал гораздо смиреннее и более, нежели прежде, схож на вид пустынника. Пока живу в деревне. Мысль колеблется: не знаю, в который монастырь сунуться, дабы жительство мое в оном было попостояннее и для бедной душеньки моей пополезнее. Помышлял было о Корнильеве, а снится Семигородная; что в яви будет? Бог весть.
Впрочем, там или сям, а то твердо помню, что Павел Петрович обещал в случае своего путешествия в Вологду посетить и многогрешного Димитрия.
Желаете, чтоб написал я что-либо росписью? Отказать не хочу, не смею, не должен! Притом и своего бы сочинения? И на сие дерзну ради дружбы с помощью Божиею. Только потерпите немного, пока руки мои несколько поукрепятся: от слабости они еще дрожат и не могут давать чертам правильного характера; да и грудь неспособна к перенесению напряжений продолжительных.
Знаете ли вы? Самсону возвращен паспорт, и он опять на свободе. Сердце сердцу весть подает. Во время болезни приезжал ко мне дядя Иван Афанасьевич Брянчанинов, бывший прошлого года в Новоезерском и вам понравившийся; зашел разговор о вашем монастыре. Старик очень вас помнит, и как он вам, так и вы ему весьма пришлись по сердцу.
Что ж наконец? Приходится отлучить мысль мою от заочного разговора с вами, дражайший о Христе Павел Петрович. Простите! С искреннею преданностию остаюсь навсегда вашим покорнейшим слугою
Димитрий Брянчанинов.
27 июня 1830 года
P.S. Батюшка мой! Поставь своею милостию уведомь, если случится что особенное с Мих. Васильевичем, напр., его отъезд и проч. С днем Ангела! Даруй, Боже, имениннику всего доброго.
Относительно разговора нашего о вступлении вашем в службу постарайтесь привести поскорее в действо, ибо что-то поговаривает сам Царь от уменьшении дворян. Это я слышал наверно. Царю не нравится, что много в России бедных и бесчиновных дворян, итак, все таковые находятся в опасности потерять дворянство и быть приписанными к однодворцам.
Письмо 2
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович! Благодарю Вас за то, что вы меня не забываете. Очень чувствую великость вашего расположения ко мне и благодарю милосердого Бога, даровавшего мне оное (ибо приобретший любовь ближнего, приобрел сокровище); тем более веселюсь и утешаюсь вашею любовию ко мне, что примечаю в ней постоянство и что она беспрестанно возрастает. Можете ли поверить, что мне от безумия моего кажется, будто духовным чувством ясно вижу ваше сердце и ощущения оного и не нуждаюсь, чтоб кто-либо извещал мне о вас то или другое. О! потерпите мне: скажу еще нечто. Мне представляется, будто нет никого на свете, к кому бы вы чувствовали таковое расположение и такового разбора, каковое чувствуете ко мне. Не представляется ли еще чего-либо? Представляется! Но помолчу до времени.
Ныне часто имею случай беседовать с вами заочно, ибо, пользуясь уединением и свободою, составляю небольшое (однако и немалое) сочинение хочу исполнить свое обещание и удовлетворить по силам вашему желанию.
Не удалось вам ныне побывать в Вологде? Скажите: отчего бы сатане было противиться вашему намерению? Не предчувствует ли он чего-либо? Не произойдет ли какой-либо для вас пользы от сего путешествия? Бесполезному не воспротивился бы сатана! Наконец скажите мне: от чего торжествует душа моя и чувства мои, скачущие от веселья, не попущают мне даже писать складно, между тем сродно было бы мне печалиться о том, что лишился свидания с вами? Не вижу ли я в будущности, как в некоей дали, чего-либо меня толико радующего и восхищающего?
Помните: Исаак хотел благословить Исава благословил Иакова; Павел ехал в Дамаск, чтоб истребить веру в Христа, а, приехав, стал проповедовать Христа; верховному Петру сказано: егда был ecu юн поясался ecu сам, и проч.
За сим простите! Дай Господи вам всего доброго; молитесь о многогрешном
Димитрий.
31 августа 1830 года
Письмо Михаилу Чихачеву, посланное вместе с письмом П.П. Яковлеву
Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас
Дражайший о Христе Михайло Васильевич!
Письмо твое, посланное с братом Николая Ивановича Веденеева, я получил, будучи в Вологде на пути из Покровского в Корбанку село Дмитрия Ивановича Самарина. Долго не отвечал на оное, ибо не хотел писать из мира а из монастыря. В двадцатых числах августа выехал из Корбанки и живу теперь в Семигородной пустыне в настоятельских келиях. Слава Богу, довольно здоров, но только часто прихожу в крайнее расслабление. Тотчас, то есть сию минуту, ехать тебе ко мне нельзя, но когда увижу, что пришло время и приближился час, то чего тебе прислать: денег на дорогу и сколько или лошадей? посоветуйся и напиши.
У нас дома женятся и посягают. Петр идет в отпуск на шесть месяцев. Много бы тебе мог написать, но не хочу прежде времени тебя слишком обрадовать и, может быть, по-пустому.
Интересовавшимся о здешней пустыне вот что скажи: свежей рыбы и ухи в трапезе никогда не бывает; чаю и сахару совсем не выдают и никому; а по воскресным дням настоятель зовет братию к себе, монахам дает по четыре, а послушникам по две чашки чаю. Одежда очень скудная; и вообще грунт земли весьма каменист.
Ты, как благоразумный и предусмотрительный, выведи для себя некоторый полезный результат из твоего пребывания в Новоезерском (ибо это не просто) и составь себе некоторый боголюбезный план доброго жития, дабы ты мог быть предметом созидания для ближних, а не предметом соблазна, тем более, что здесь гораздо пристальнее на тебя будут смотреть, нежели до сих пор смотрели, что понятно. Прости и моли милосердого Бога о многогрешном Димитрии.
Александру Федоровичу от меня усерднейший поклон! Благодетеля моего о. Сергия не забудь. Также о. Нифонта, Игнатия, Фельдфебеля, Ник. Ивановича и проч.
Письмо 3
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!
Поздравляю Вас с праздником наступившим и наступающим Новым годом Бумагу почтовую, палочку сургучу, связку калачей получил и приношу за оные благодарность. Сочинение, Богу помогающу и наставляющу, постараюсь начать, когда буря маленько поутихнет и волны поулягутся. Дело дошло было до того, что я совсем собрался отсюда ехать, но сие испугало строителя, и он стал ко мне гораздо полегче. Если Вам угодно, то, кажется, ничто не препятствует переписать сочинение для Наумова! Присылаю при сем денег, из коих покорнейше прошу купить для меня 5 фунтов сахару да бумаги писчей, ибо в сих двух вещах нуждаюсь. Подожду, потерплю, не помянет ли меня Господь, почти забытого людьми. Чувствую себя на гостинице гораздо покойнее, нежели в строительских келиях; только теперь приезжающих не было, а если приезжающие будут, то и поневоле придется просить другой келии.
Простите! Остаюсь навсегда Ваш преданнейший слуга
многогрешный Димитрий.
Да семги пришлите.
1830 год
Письмо 4
Дражайший о Господе Павел Петрович!
Покорнейше благодарю Вас за доставление писем моих, которые и получил во всей исправности из рук Константина. Не знал я, что вы еще в Вологде. Представьте себе, что по отъезде вашем Сочинение у меня полилось, и если б знал я, что вы в Вологде, то оно уже было бы у вас в руках. Вышло количеством листков с главы Феогноста. Получа оное, не судите о нем по наружности, но по чувству, которое должно явиться у вас по прочтении онаго: ибо наружность его несколько сурова, а содержание исполнено милосердия. Прочитав его, вы увидите, что не без Промысла Божия рука моя была останавливаема столь долгое время. Слава Богу, я чувствую себя гораздо здоровее прежнего. Вместо Феодосья живет у меня виденный вами на рыбной ловле Павел, чрезвычайно ко мне приверженный. Когда захотел я его взять, то все братия (и Костя) стали меня отговаривать, называя его и плутом, и вором, и распутным; однако сердце мое говорило не то. А теперь все дивятся, что в столь короткое время он так переменился, не понимая того, что я человек заразительный. И Закхей старей мытарем от грешников грешник в одну минуту переменился. Се Господи, сказал он Сердцеведцу, пол-имения моего раздам нищим, и аще обидел какую-либо добродетель, то возвращу четверичным покаянием. Так и с моим чадом новым случилось, и я теперь весьма им утешаюсь и ощущаю в себе над ним несравненно больше власти, нежели над Федосьем, а потому и думаю от сего последнего отказаться, тем более, что он и сам не желает у меня жить. Сделайте милость, доставьте на почту письмо к Чихачеву, что недостанет в деньгах, дополните вашими, ибо присылаю свои последние и записку сию домашним моим. Кланяйтесь усерднейше Царю Соломону. Вам кланяется Чихачев хочет ко мне ехать или меня перетащить к себе. Ивану Наумовичу и Анне Тимофеевне со всем их семейством усерднейший мой поклон. За сим остаюсь ваш искреннейший брат
многогрешный Димитрий.
30 октября 1830 года
Строитель вам и Наумовым кланяется.
Письмо 5
Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!
Усерднейше желаю Вам здравствовать и радоваться о Господе. Ваше приятнейшее письмо и при оном письмо от Михаила Васильевича с 5 рублями я получил от Ивана Наумовича, а после от него же и чемодан с шубою и прочими вещами. Должен я благодарить вас за особенное внимание и заботливость о нуждах моих, что весьма трогает мое сердце и наполняет оное приятнейшими ощущениями. Извещаю вас, как принимающего во мне большое участие, что я решился постричься, что идет уже о мне представление в Синоде к мантии и архиерей дает Семигородную пустыню, из которой принужден был я выехать по причине притеснений строителя. Весьма радуюсь сему событию, которое может доставить мне кусок хлеба без отягощения моих родителей и прочих ближних, а для некоторых любящих меня о Господе спокойный приют. Знаю, что и вы сему порадуетесь, от обильной вашей ко мне любви. Впрочем, предвидится сначала и некоторый труд, по причине малого количества благонамеренных из числа братии. Слава Богу, что ваше здоровье находится в лучшем состоянии, желаю и впредь вам здравствовать душевно и телесно. С приезда в Вологду я чувствую себя хуже и по всему замечаю, что климат Семигородной особенно здоров.
Дядюшке Дмитрию Ивановичу сказывал от вас поклон, так как и Владимиру Алексеевичу, который на днях женился. Писем образцовых написалось три. Дополнения к сочинению не начинал, зане от различных превратных обстоятельств смятесе мысленное око мое и сердечная тишина подернулась волнами, как поверхность воды от дунувшего ветерка. Книгу «Основания российской словесности», сочинение Никольского, не могу вам доставить, потому что в ней нуждаются домашние, в коих я менее уверен, нежели в Вас, и потому лучше желаю огорчить Вас, нежели их.
Зачем вы трудились, дражайший мой, присылать ко мне чемодан, подушки, ложки, мешок; все это, вы сами видели, для меня было не нужно, а нужна точно одна шуба, которую надеюсь опять к вам переслать, когда Бог приведет сделаться настоятелем; прочие же вещи по оказии к Вам перешлю ныне, кроме белья, которое, кажется, уже никуда не годится.
Наконец, остается мне, возлюбленнейший Павел Петрович, пожелать вам всех благ от милосердого Господа и поздравить с наступающею Четыредесятницею. Прощайте и многогрешного Димитрия в молитвах поминайте.
Остаюсь ваш навсегда искренно преданным и молюсь, чтоб любовь наша о Господе возрастала для общей пользы.
16 февраля 1831 года
Письмо 6
Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!
Не знаю, с чего начать письмо сие? Ибо чувствую себя весьма виноватым перед Вами. Точно, я виноват, столь долго замедлив ответом на ваши приятнейшие строки, обнаруживающие ваше искреннее и обильное ко мне благорасположение. Не буду оправдываться перед вами: любовь оправдает любимого, хотя бы он был и виноват.
Свершилось! Я пострижен и посвящен в иеромонаха. Когда меня постригли, казалось мне, что я умер, когда посвятили, казалось воскрес. Живу какою-то новою жизнию, весьма спокоен, не тревожит меня никакое желание; во время каждой обедни ощущаю, что достиг конца желаний, ощущаю, что получил более, нежели сколько бы мог пожелать.
Не хочу описывать Вам наружных обстоятельств, сопровождавших мое пострижение и посвящение, предполагаю другие расскажут. Сказываю вам о себе то, чего другие о мне знать и сказать не могут: я счастлив!
Преосвященный не открывает ясно своих намерений относительно меня. Но я спокоен: полагаюсь на волю и милосердие Создателя моего и Бога.
Очень рад, если Господь сподобит меня видеть Вас осенью время, в которое предполагаете быть в Вологде.
Видел отца Нифонта, иеродиакона вашего. С чего бы сделаться ему ко мне столь хладным; по крайней мере, мне так представилось.
Получили ль Вы письмо от Михаила Васильевича, который к Вам крайне расположен?
Пишите ко мне от времени до времени и не забывайте в святых молитвах.
Остаюсь, как и был, Ваш преданнейший слуга, недостойный богомолец
иеромонах Игнатий.
11 августа 1831 года
И от 7 августа письмо ваше получил. Павла Стефанова я не видел, ибо в то время, как он проходил Вологду, я отлучался из оной; сказывают, он прошел в Ярославскую епархию. Прощайте, дражайший мой! Что делается с вашим Александром Федоровичем? И с вами что? Дай Бог вам всего доброго.
25 августа
Чтоб я в Питер не махнул! Доставьте мне хоть парочку четочек черненьких шерстяных горицких, только без стеклышек.
Письмо 7
Христос Воскресе!
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!
Усерднейше поздравляю Вас с светлым праздником Воскресения Христова. Приятнейшее письмо Ваше получил, по желанию и благорасположению Вашему уведомляю Вас о теперешнем моем житье-бытье. Приехав в монастырь, нашел все в большом расстройстве; похоронил покойного строителя, моего предшественника, приложив для сей церемонии несколько из своего кошелька, ибо в монастыре наличной суммы было 1 рубль 33 коп. Начал помаленьку сбираться с силами и строить келии и трапезу, ибо сии постройки состояли почти из одних развалин. Теперь живу в маленьком флигельчике, мною выстроенном; когда перешел в оный, то почувствовал ощутительное облегчение в здоровье. Пособралось несколько и братии, в числе коих и Михайло Васильевич прилетел. Живет он в одном со мною флигеле, ибо в оном имеется семь келий. Есть слухи, будто меня хотят переводить куда-то.
За сим усерднейше вам кланяюсь, также и Александру Федоровичу и остаюсь, как и был, Ваш покорнейший слуга
и. Игнатий.
При сем и я, от души благодаря, поздравляю вас с прошедшим светлым праздником и имею честь быть навсегда искренно преданный вам
Михаил Чихачев.
23 апреля 1832 года. Лопотов монастырь
Письмо 8
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!
За долгое молчание не сердитесь, простите! Уверен я, что вы скорее припишете оное моей лености и рассеянности, нежели чему-либо другому худшему. Хлопочу около своего монастырька и помаленьку стараюсь приводить оный в хорошее состояние; мог бы надеяться с осени жить поспокойнее, ибо к сему времени должны быть отделаны строительские келии. А теперь весьма теснюсь, и то к счастию, что удалось выстроить флигелек о семи келиях, из которых в одной живу, хотя не просторно, но с теплом. Очень часто бываю болен. Говорят, будто ожидает меня перемещение в Корнильев монастырь игуменский. Братия у меня, Божиею милостию, крайне смирны, а я стараюсь к ним быть как можно милосерднее и помнить оное евангельское слово: «Сын Человеческий не прииде да послужат Ему, но послужити». Бывый Семигородский строитель Мельхиседек живет ныне у меня.
Михайло Васильевич уехал в Псков. Вы не вздумаете ли побывать в Вологде? За сим честь имею пребыть Ваш нижайший богомолец
иеромонах Игнатий.
август 1832 года
Приложенное при сем письмецо прошу доставить о. Игнатию, иеродиакону. Александру Федоровичу скажите мое усерднейшее поклонение и благодарность за присланные им четки и параманы.
Вашему о. игумену прошу засвидетельствовать мое почтение и за просфору благодарность также благодетелю моему о. Сергию и прочим старцам.
Письмо 9
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!
По последнему письмецу Вашему препровождаются к Вам тетрадки Ваши, о коих извольте услышать следующее:
1) Житие отца Феодора Ушакова и дополнение мною пересмотрено и токмо грамматические ошибки некоторые исправлены.
Потому некоторые, что все оное сочинение не по правилам писано, с смешением наречий словенского и российского. Но оно имеет ясность рассказа достаточную и некоторую оригинальность занимательную; только надо надписать в заглавии, что составлено и написано самим отцом Феофаном. Тогда для всякого очень любопытно читать сочинение старца, и простой его рассказ гораздо приятнее покажется, нежели красноречие кого-либо другого.
2) К беседам отца Феофана можно применить также сии последние слова. И потому в них постарался я только переправить грамматические ошибки.
3) Буди Вам известно, что житие о. Феофана мною довольно тщательно переправлено и как Вам угодно, но поостерегитесь хорошее заменить посредственным. Знайте, что его нравоучение, в Житии помещенное, прибавкою, мною сделанною, такой получило вид, что для людей, имеющих вкус и знание, кажется весьма связным, простым и сильным отрывком. Сие нравоучение вместе с описанием его нравственности и кончины составляет всю красоту сего жизнеописания. Ограда же, ризница, аудиенции и проч. суть предметы, наименее занимательные в жизни человека, прославившегося возвышенною нравственностию, смирением и презрением всего суетного!
Как пишете Вы, что намерены быть в Костроме, то, вероятно, поедете через Вологду, а может, и нас, нищих, посетить вздумаете. Михайло Васильевич отправился на свою родину погостить.
Житие преподобного Ферапонта препровождаю к Александру Федоровичу, возлюбленнейшему по духу собрату, а Житие Феофана Соловецкого оставляю у себя с намерением заняться оным повнимательнее. Весьма недавно начал я приниматься за всякое дело, а так было ослаб, что вовсе и хозяйством монастырским перестал заниматься. Здесь имею я довольно странную судьбу: Семигородная братия ждут меня в Семигородную; Тотемская в Тотьму, Корнильевская в Корнильев и проч. Кажется, из бесед извлекать более нечего для помещения в Жизнеописание: в них почти повторяется все одно и то же, простенько и смиренненько. Феодора Ушакова слова гораздо резче, но и по моему грешному суждению далече отстоят от Василисковых. За тем простите.
Ваш сердечно любящий и покорный слуга
и. И.
Житие Василиска есть евангельское, мудрование его евангельское, очищенное и просвещенное!
сентябрь 1832 года
Письмо 10
Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович!
Усерднейше желаю Вам здравствовать о Господе. Приятнейшее писмо Ваше получил; а не писал давно к Вам, особенной нужды крайне не имея и за различными монастырскими хлопотами, коих довольно. Тем более, что я в Вашем расположении уверен, надеюсь, что и Вы в моем также. Прощайте. О многом писать, может быть, еще и для Вас, и для меня не время. Молитв Ваших прошу и остаюсь нижайший богомолец
и. Игнатий.
Приписка Павла Петровича: Наш монастырь каким-то скитком представляется, на манер Южных пустынь. Тихо! Безмолвно! Бесхитростно! Любовно! Радостно! Мытарево слово! Не чаем и не отчаиваемся! Блажен, кто может сказать: течем да постигнем. С нами Бог! Разумейте, покоряйтеся, языцы! Стоим ли? Пред Богом стоим! Лежим ли? С нами Бог! Силен нас поднять! Успокоюсь, почию: яко Ты, Господи, на уповании покаяния вселил мя еси! Хотя и должен я сказать: смятеся сердце мое когда помыслю о множестве прегрешений моих. И не вниди в суд с рабом Твоим, ибо не только умерщвленный грехами, но и живый по причине живущей в нем благодати, не оправдится пред Тобою, и правды наши судить имущем.
О! Простите моему безумию, впрочем. С нами Бог!
* * *
Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!
Возлюбленнейший о Господе Павел Петрович! Желаю Вам душевно радоваться о Господе. При сем удобном случае и я не мог преминуть, дабы не изъявить моего вам усердного желания всякого блага от подателя оного Господа Бога. Молю вас изъявить от меня то же и отцу Александру. Я же пребыть имею навсегда с искренно сердечным моим расположением Ваш многогрешный
послушник Михаил.
22 января 1833 года