М. Е. Поснов *

1) Понятие о книжниках. Имя „книжник“, „книжники“ имеет весьма растяжимый смысл. Книжниками назывались лица самых различных общественных служений и степеней, начиная с государственного секретаря, важного чиновника (1 Пар. 28, 32. 2 Цар. 8, 16. 3 Цар. 4, 3. 1 Макк. 5, 42), исследователя закона (1 Ездр. 7, 6. Сирах. 28, 24 сл.), общественного учителя, изъяснителя закона и судьи (Неем. 8, 9. 13. 1 Мак. 14, 28. 2 Мак. 6, 18; Pirke Aboth I, 1—2), кончая переписчиками книг (Пс. 44, 2. Иер. 8, 8. Суд. 5, 14. 4 Цар. 25, 19 и др.) и переплетчиками их (Pesachim III, 1). Словом, книжниками назывались все те, кто имел хотя какое-нибудь отношение к книжному делу (Шюрер). В собственном же смысле книжниками назывались исследователи закона (писаний вообще) и учители народа послепленного времени, — точнее со времени Ездры до заключения талмудов. В более узком смысле книжники суть продолжатели трудов Ездры; их деятельность закончилась в конце III в. до Рождества Христова (1 Ездр. 7, 6. Неем. 8. Pirke Aboth I, 1. 2).

2) Различные наименования книжников и смысл их. Книжники, кроме общего названия sopher,—im (соферим םופר-ים), греч. γραμματεύς(εΐς)1, назывались еще другими родственными по значению именами, но далеко не тожественными по смыслу. Так, книжники назывались еще mebin,—im (מבין-ים), saken, se-ke-nim (םכין-ים), Chacham (חבם-ימ), Rabh, Rabbi, Rabban (רבן, רבי, רב), греч. νομοδιδάσκαλος, νομικός. К книжникам же, — рассуждая вообще, — относились наименования арамейские Tannaim (tanna), חנאים новоеврейские sehone,—im (שונה-ים), amoraim и др. Все указанные наименования знаменуют собою эволюцию книжничества, развитие различных направлений в деятельности книжников и преемственность их; а вместе с тем, эти имена суть памятники, показатели общественного авторитета книжников и уважения, почтения к ним со стороны народа. Sopher,—im это общее название исследователей закона и учителей народа, вообще деятелей, руководителей жизни (как выражаются западные ученые) второго иудейского государства, 2-го (Заровавелева) храма. Наименование Меbin,—im указывает уже на определенный род деятельности книжников, на их изъяснение, толкование закона. Saken, Sekenim назывались книжники греческого периода (греч. γερουσία), когда внутреннее самоуправление иудеев (по Эвальду) во многом выиграло. Chacham,— im это первоначально было почетным названием заседавших в синедрионе книжников и отправлявших функции юридические, затем оно было перенесено на всех книжников. Имена Rabh, Rabbi2, Rabban3, Rabbuni4 (евр. בבוז רכוו), употреблялись и в общем смысле исследователей, учителей закона послепленного времени (раввины, раввинизм), — и в специальном, как почетное наименование наиболее уважаемых учителей из книжников. Точно также слово sopher,—im, кроме общего обозначения руководителей жизни послепленного времени, имеет еще узкий смысл, именно, означает мужей так наз. „великой синагоги“, деятельность которых продолжалась с половины V-го в. до конца VI в. до Р. Хр. Сменившие их исследователи и учители закона носили название Tannaim, а за ними следовали (с III в. по Р. Хр.) Amoraim, — заключительное звено той цепи, которая тянулась от Ездры, будучи в свою очередь связанною с вавилонским книжничеством.

3) Происхождение книжничества и история его. В таргуме Ионафана (на Числ. 21, 19) Моисей и Аарон называются „первыми книжниками во Израиле“. Эти слова нужно понимать, конечно, в смысле глубокого уважения позднейшего иудейства к своим великим людям — законодателю Моисею и первому первосвященнику Аарону. Вообще же о допленных книжниках можно говорить, как о книжниках в несобственном смысле. Распространяться о них много не приходится: для этого нет данных. Здесь прежде всего выступают книжники в буквальном смысле, как переписчики книг (ср. Ис. 44, 2. Суд. 5, 14). Появление их вполне понятно. Необычным здесь является только то, что переписчики иногда занимались тенденциозной корректурой книг (ср. Иер. 8, 8), очевидно, стоя под влиянием ложных пророков. Существование книжников, как государственных секретарей при дворах царей (1 Цар. 27, 32. 2 Цар. 8, 16. 3 Цар. 4, 3), для которых закон Моисеев был главнейшим юридическим кодексом (Второз. 17, 14—20), также не нуждается в объяснениях. — Слабое подобие деятельности послепленных книжников можно видеть в занятиях учеников пророческих при Самуиле (1 Цар. 10, 5—6. 19, 20—24) и при пророках Илии и Елисее (4 Цар. 2, 4, 6,), хотя они и не назывались именем книжников. Более близкими предтечами книжников являются священники и левиты времен царей Езекии и Иосии, по указанию их, поучавшие народ закону (2 Пар. 30, 35) хотя не нужно забывать, что поучение народа закону было одною из главных обязанностей священства (Лев. 10, 8—11; Второз. 31, 10—19, 33, 8—11). Зарождение книжничества в собственном смысле нужно видеть в стране изгнания, в далекой Вавилонии.

Когда, по разрушении иерусалимского храма и жертвенника и переселения в Вавилон, евреи лишились возможности удовлетворять своим религиозным потребностям чрез отправление культа, тогда они начали искать иных способов удовлетворения их. Такими средствами или способами, по-видимому, явились молитва и общественные собрания, на которых, — нужно думать, — читались и изъяснялись Писания, закон же в особенности (ср. Иез. 14, 1. 20, 1. 33, 31). Руководителями этих собраний могли быть пророки, пророчествующие пресвитеры (как Иезекииль) и просто наиболее уважаемые пресвитеры. Впрочем, определенных указаний на деятельность отдельных лиц в плену, как исследователей закона и изъяснителей его народу, мы не встречаем. Однако несомненно, что именно в Вавилонии зародилось книжничество. Так, когда говорится в Библии о посольстве Ездры из Вавилона в Иерусалим, то он характеризуется следующими словами: „Сей Ездра вышел из Вавилона. Он был книжник, сведущий в законе Моисеевом который дал Господь Бог Израилев“ (1 Ездр. 7, 6; ср. Неем. 8, 1—2). Весьма справедливо на основании этого места заключают (напр., Эвальд), что в Вавилоне около этого времени, — конечно, может быть и много раньше, — несомненно, процветало книжничество. Ездра был одним из авторитетнейших книжников — sopher magir. Очевидно, знанию закона и умению руководить в нем других он был обязан своим отправлением в Иерусалим (ср. 1 Ездр. 7, 9—10). Таким образом, хотя книжничество и зародилось в сердце иудейства, но вышло из тела язычества, из „земли чуждей“. — Для книжников собственно иерусалимских Ездра является родоначальником и отцом. Хотя возвратившиеся из плена уже могли отправлять свой культ, и значит — у них отсутствовало главнейшее обстоятельство, которое было исходным пунктом образования вавилонского книжничества; но здесь-то и обнаруживается, что главной причиной появления книжничества служат возрождение иудейского народа в плену, пробуждение в нем веры в Бога и ревности к изучению и исполнению Его закона.

Вопрос, почему эта потребность к изучению закона пробуждается у иудеев иерусалимских только лет чрез 80 по окончании плена, а не тотчас, решается указанием на то, что иерусалимские иудеи (как можно заключать из книг прор. Аггея и Захарии), на первых порах с напряжением ожидали открытия царства Мессии в самом скором времени и как бы забыли о законе. Когда же их мечты рассеялись, то они впали в уныние духа, почти в отчаяние, о чем свидетельствует кн. пр. Малахии (см. особ. 3, 13—15). Вывести их из такого очень опасного и тяжелого положения удалось только Ездре. Он сумел привить им и развить в них любовь к тому самому закону, который, — казалось, — они окончательно отвергли. Стремление знать закон вызывает нужду в учителях закона. Они тем более были необходимы, что древнееврейский язык закона Моисеева (писаний вообще) стал непонятным для народа после плена, так как теперь сделалось господствующим в разговорном языке наречие арамейское. Все эти обстоятельства — любовь народа к закону, побудившая изучать его, невозможность понимать закон без предварительного изучения древнееврейского языка или без объяснения со стороны тех, кто бы знал и древнееврейское и арамейское наречие, сделали то, что одни священники были уже не в состоянии удовлетворить запросам времени, пробудившейся жажде к изучению закона. А высокое уважение к закону побуждает некоторых лиц, — независимо от практических соображений и нужд, — посвятить себя великому делу изучения закона. Вследствие всего этого одна из функций священства выделяется в особое служение, и создается отдельный институт лиц, посвятивших себя изучению закона, образовывается в известном смысле сословие книжников. Конечно, его нельзя назвать „сословием“ в собственном смысле, — тем более кастою, ибо доступ в среду книжников был открыт всем желающим, которые обладали для этого достаточными талантами и знаниями5. Первые книжники были из священников и левитов (ср. Неем. 8, 4—7. 9, 4—5), как лиц, обязанных изучать закон и объяснять его народу (Лев. 10, 8—11; Второе. 31, 10—19 и др.). Сам Ездра был священник и книжник (Ездр. 7, 11. Неем. 8, 2. 4. 9 и др.). Но затем ряды книжников начинают пополняться из народа, а с течением времени — преимущественно из народа, так что партия книжников и фарисеев вступает в антагонизм с первосвященниками, значит, и со священниками. Первые книжники явились в Иерусалиме при Ездре. Со времени Ездры, — по свидетельству иудейского предания (Pirke Aboth I, 1—2), — действовали так наз. „мужи великой синагоги" הנרולה אנשי בנםת). Но это свидетельство подвергают большому сомнению, а в настоящем виде даже прямо отвергают его (Кюнен, а за ним и мн. др.). Впрочем, после Ездры, бесспорно, в Иерусалиме, так или иначе действовали книжники. Этого никто не отрицает. Ведь Ездра не мог предоставить самому себе своего великого дела, чтобы не опасаться за его продолжение и успех! Слишком он верил в святость своего дела и очень хорошо видел слабость народа. Деятельность мужей „великой синагоги“ продолжалась до начала II века. Последним членом („из остатков великой синагоги“) был Симеон Праведный, умерший в 199—196 гг. до Р. Хр. Как уже замечено выше, за мужами „великой синагоги“ следовали таннаи. Деятельность „таннаев“ состояла в продолжении дела их предшественников, т. е. в изъяснении закона и выведении из него различных положений, узаконений касательно современной им жизни. Таннаев делят на 6 генераций, из которых первая продолжается очень долго, до разрушения Иерусалима (70 г. по Р. Хр.), а последние пять относятся ко времени по разрушении Иерусалима. По разрушении Иерусалима книжники в практическом отношении еще более выиграли, в известных случаях заменяя собою пресвитеров, утративших свое значение с разрушением храма и жертвенника. Ряд таннаев заключается рабби Иудою I. Преемники таннаев амораи уже не пользовались в сознании иудеев тем уважением, как их предшественники. Самая деятельность их носила ограниченный характер. Они заботились лишь об уяснении учения предшествующих книжников и о дальнейшем раскрытии его. Для подтверждения своих суждений они ссылались на авторитет кого-либо из своих предшественников. В III веке по Р. Хр. среди книжников начинаются раздоры; делаются попытки поднять их престиж. Но энергичная деятельность книжников над собиранием „предания старцев“ и кодификациею его продолжалась по-прежнему. Собственно славная эпоха книжников заканчивается со времени появления обоих талмудов (V—VI вв. по Р. Хр.).

4) Бытовое положение книжников и их познания. Книжничество, как замечено выше, не представляло из себя исключительного положения и книжники не составляли строго замкнутого союза. Однако, известные нравы и обычаи общественным мнением приписывались только книжникам и должны были отличать их от других людей. „Шесть вещей, — говорится в трактате Berachoth, — недостойны книжника: он не приходит надушенным в публичные места, он не является в изодранных башмаках, он никогда нигде не является ночью, он не вступает в беседы с женщинами на больших улицах, он не входит последним в синагогу, он не проводит времени с людьми незнающими“ (невеждами в законе, Am-haarez). К этому присоединяют: „При хождении шаги его должны быть не велики и положение корпуса не должно быть надменным“.

Много правил существовало относительно выбора одежды и хранения ее в чистоте, относительно места жительства и мебели в жилище. — От книжника общественное  мнение требовало обширных познаний: начитанности в 24 книгах писаний, близкого знакомства с Мишною, аггадою, галахою, а потом и со всем Талмудом. Необходимым условием ставилось, чтобы с обширными и глубокими познаниями соединялась праведность жизни, религиозность и страх Божий. — Учить всех приходящих книжники должны были бесплатно. Кормились они трудами рук своих (ср. Деян. 18, 3), хотя не считалось предосудительным принимать доброхотные приношения. Вообще нужно заметить, что иудейский народ желал видеть в почитаемых им книжниках людей действительно особенных, вполне оправдывающих свое высокое положение и достойных воздаваемого им почтения.

5) Замечательные книжники. Из всей тысячелетней эпохи деятельности книжничества иудейское предание выдвигает на первый план особенно имена некоторых книжников и окружает их ореолом величия. Мы уже упомянули, что иудейское предание относится с особым уважением к мужам „великой синагоги“, а из них отличает Симеона II Праведного. Далее идут знаменитые пять пар книжников: 1) Иосе сын Иоэзера из Цереды и Иосе сын Иоанна (Иоханана) из Иерусалима; 2) Иисус сын Перахии и Ниттай из Арбелы; 3) Иуда сын Таббая и Симеон сын Шетаха; 4) Шемаия и Абтальон и 5) Гиллел и Шаммаи (Трактат Абот I, 3—12). Обо всех этих знаменитых книжниках Мишны ничего почти неизвестно, кроме имен. Даже история знаменитейших между ними Гиллела и Шаммаи (живших за 100—60 лет до Р. Хр.) полна легендарных вымыслов. Но, несомненно, оба они были люди весьма замечательные, типичные и оставили в иудейском сознании глубокий след. Оба они являются представителями двух различных принципов: Гиллел — рассудочно-либерального, он основатель субъективного метода толкования; Шаммаи, наоборот, выступает суровым неумолимым представителем традиций и убежденным консерватором. Оба они производили на современников сильное впечатление. Вокруг них объединялись книжники, и оба считаются основателями двух различных школ или направлений в толковании закона и предания. Очевидно, далее, незаурядными книжниками почитались те, которые в иудейском предании отмечены почетнейшим именем Rabban’ов, именно: Гамалиил I, Иоанн сын Заккея — Гамалиил II и Симеон сын Гамалиила II. Кроме того, Иуда I (Иоханан-бен-Заккай), по преданию, составитель Мишны, заключивший собою период деятельности таннаим, — называется святым [см. о нем особую статью в „Энц.“ VII, 529—530.]

6) Деятельность книжников. Главной, или последней целью деятельности книжников было, — применительно к духу и обстоятельствам своего времени, — доставить закону полное господство среди народа, сделать так, чтобы он действительно был душою жизни. Эта цель достигалась выполнением следующих 3-х задач, заповеданных мужами „великой синагоги“ всем книжникам: 1) будьте медлительны на суде (осторожны в приговорах, осуждениях), 2) поставляйте побольше учеников и 3) делайте ограду Торе. Самая важная из этих задач третья — делайте ограду закону, т. е. храните закон от вторжения в него всего иноземного и языческого, заботьтесь о сохранении текста его в чистоте, целости и неповрежденности, обставляйте его исполнение надлежащими, соответствующими требованиям жизни, правилами, разъясняйте непонятное в нем. Но хранить закон от повреждений, искажений — это, с другой стороны, значит просвещать народ, поучать его, наставлять истинному ведению, чтобы в его умопредставление не проникли посторонние нечистые элементы. Вторая задача книжников — „поставляйте побольше учеников“—имела в виду умножение контингента учителей народа. Первая задача — „будьте осторожны на суде“ — указывает книжникам средство привлечь к себе сердца народа путем правильного, мягкого, предусмотрительного обсуждения мелких и крупных нарушений закона. Применительно к указанным задачам, деятельность самих мужей „великой синагоги“ выразилась в составлении канона свящ. книг (трак. Boba bathra), составлении молитв (ср. Сир. 7, 14), „18-ти благословений“, славословия пред и после принятия пищи и др. Им же приписываются работы над текстом свящ. книг и т. п. Их деятельность над воспитанием учителей для народа, своих преемников, — и привлечением расположения народа достаточно засвидетельствована историею.

Историческое развитие деятельности книжников должно представлять себе так. Деятельность Ездры и первых книжников заключалась в том, чтобы жаждущий познания народ учить закону, а в виду его непонимания древнееврейского языка свящ. книг — объяснять, растолковывать закон слушателям. Это достигалось путем внятного чтения закона и буквального толкования, перифраза прочитанного — на понятном арамейском наречии. „Читали из книги, из Закона Божия внятно и присоединяли толкование, и народ понимал прочитанное“ (Неем. 8, 8). Памятниками такой именно деятельности книжников служат торгумы Онкелоса и Ионафана. Но, разумеется, книжничество не могло остановиться на этой ступени (буквального толкования закона), если только оно не хотело отказаться от своего положения — стоять во главе народной жизни. Ведь после того, как угас дух пророческий, книжники явились заместителями пророков и руководителями жизни народной (ср. Мф. 23, 23). К ним обращались за разрешением спорных вопросов; у них спрашивали указаний в трудных или сомнительных случаях. Ответ требовался на основании закона. Но, ни один закон не может быть настолько полон и подробен, чтобы содержать готовые указания на всевозможные коллизии и комбинации жизни живой. Тем более этого нельзя было ожидать от закона Моисеева, данного XV веков тому назад при совершенно иных условиях жизни. Чтобы дать разумное решение, основательные ответы на вопросы всем обращающимся, книжникам потребовалось, прежде всего, самим обстоятельно изучить закон. Изучение дало возможность книжникам в каждом отдельном случае указывать в законе общие положения и из них делать частные выводы, которые составили обычное или действующее право, И так, 1-я задача книжников по отношению к закону состояла в обстоятельном изучении его и создании на основании его действующего права. Здесь-то и открывалось широкое поле для разнообразной деятельности книжников — и разумной, плодотворной, и диалектической, казуистической, приведшей к извращению закона. — Вторая задача книжников состояла в том, чтобы научить народ закону. Идеалом законнического иудейства было собственно то, чтобы каждый иудей знал весь закон в подробностях. Знатнейшие книжники собирали вокруг себя желавших учиться, часто в очень большом количестве. Обучение состояло в неутомимых, беспрерывных упражнениях памяти. Так как цель состояла в том, чтобы ученики изучили весь закон, с тысячами подробностей, и так как устный закон не был тогда записан, то преподавание закона не могло быть лекционным, приходилось десятки раз повторять (שנה — δευτεροΰν) одно и то же. Это слово („повторять“) в талмуде так же часто встречается, как и слово учить; даже все обучение носит название mischna (от שנה), „повторение“ закона. Во время деятельности „мужей великой синагоги“ появляются и синагоги. Третьей задачей книжников по отношению к закону являлось — быть представителями закона, защитниками права на суде. Конечно, судьи не везде были из книжников, но повсюду эти присяжные знатоки закона предпочитались другим. Известно, что в числе членов высшего иудейского судилища — синедриона — были и книжники. Эта троякая задача книжников по отношению к закону составляла их ближайшее призвание. Результатом их теоретических занятий или упражнений в законе была Галаха (הלבה). Но, кроме закона, в Писании есть еще свящ. история, свящ. поэзия и пророческие книги. Трудились книжники и над изучением их. Составленные ими исторические произведения и назидательные рассказы носят название Аггады (אנרה) или Гаггады (הנרה). Как на образец довольно чистой галахи и возвышенной аггады, можно указать на многие места из книги Иисуса сына Сираха. Здесь — наряду с увещаниями, убеждениями и побуждениями исполнять закон — заключается и прямое развитие постановлений закона Моисея, напр., об обязанностях к священнослужителям (5, 31—34; ср. Исх. 29, 26, 28; Лев. 7, 23—36), к рабам 7, 21—23; ср. Исх. 21, 2. Второз. 15, 12), детей к родителям (44, 15; ср. Быт. 5, 22—24) и др. Но и начало аггады проглядывает довольно ясно в той же книге, в особенности в последней части ее, исторической, начиная с 44-й главы, напр., о Ное (44, 16), Моисее (45, 1... ), Аароне (45, 7) и др. Полное развитие галахи мы, конечно, видим в Талмуде; а господство аггады — главным образом в книгах апокрифических, в особенности в апокалиптических. Галалический и аггадический элементы мы встречаем и в новозаветных книгах. Указание примеров галахи: а) посвящение своего имущества Богу освобождает от обязанности кормить родителей (Mф. 11, 3), б) заповеди относительно субботы (Лк. 6, 9; 13, 14; 14, 3—6; Мрк. 2, 23—4, 3, 2—4), в) относительно принятия пищи (Мф. 13, 2; Кол. 2, 21), г) относительно клятвы (Мф. 23, 15—22) и мн. др.; для примеров аггады см. 1 Кор. 10, 4; 2 Тим. 3, 8; Евр. 9, 4. Иаков. 2, 23 и др.

7) Значение книжников в истории иудейского народа. Значение книжников в истории иудейского народа громадное. Они первые подметили религиозное возрождение народа благодаря плену. Они укрепили и развили до высших пределов стремление народа к знанию и исполнению закона. Если закон вследствие их деятельности стал душою жизни народа, то сами они были нервами жизни. Они были носителями и выразителями того национального самосознания, которое пробудилось у народа после плена. Они, вообще, руководили всем развитием и всею жизнию народа. И Иисус Христос до известной степени признал законность, а след. и полезное значение деятельности книжников, как руководителей народа: „...Все, что они (т. е. книжники) велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте“ (Мф. 23, 3). Плодами деятельности книжников явились некоторые книги неканонические, апокрифические и два Талмуда. Но эти плоды хотя и громадны, однако, сухие. Живым же памятником колоссальной деятельности книжников является сам народ еврейский, в течение веков сохранивший не только свое физическое бытие, но и духовное единство нации без территории и царя, без храма и жертвенника, без священника и пророка. Что может сравниться с этим живым памятником?!

Впрочем, этот „живой памятник“ есть не только свидетель в пользу громаднейшей работы книжников, но есть вместе с тем свидетель и против них. Он говорит о тех громадных ошибках, которые допустили в своей деятельности руководители иудейского народа, вследствие чего народ очутился в том несчастном положении, в котором мы видим его и доселе. Не произнося собственного суда, а тем более осуждения над громаднейшею работой книжников, мы обратимся к обличительной речи Иисуса Христа. Как главнейшие недостатки в жизни и деятельности книжников, Иисус Христос обличил извращение закона, лицемерие и ханжество (см. Мф. 23; ср. Ик. 11). Присвоивши себе право толковать закон, взявши „ключ разумения“, книжники и фарисеи часто затемняли глубокий смысл закона и выражали высокое содержание его в предписаниях внешних, мелочных, иногда жестоких, идущих вопреки закону и здравому смыслу. „Зачем (и) вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать..., а вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался; тот может и не почтить отца и мать свою. Таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим“ (Мф. 15, 5—6; ср. 23, 16). Не позволялось в субботу делать даже добрые дела, помогать, исцелять больных и т. п. И все это прикрывалось авторитетом „предания старцев“... Вследствие такого отношения к закону, книжники не уразумели истинной праведности Божией (от веры) и поставили собственную праведность (от дел); чрез это сами не вошли в царствие Божие и другим вход преградили. — Однако обличение Иисуса Христа во всей своей силе относится к фарисейским книжникам, т. е. лишь к известной партии книжников, а не ко всем вообще книжникам.

8) Отношение книжников к фарисеям. В заключение мы кратко скажем об отношении книжников к течениям и партиям послепленного иудейства.

Первые книжники были из священнических фамилий, потом уже из народа. С течением времени процент книжников из народа возрастает до подавляющих размеров. Могли, даже должны быть, книжники и из первосвященников, а впоследствии из родственной им партии саддукейской. Ибо невозможно допустить, чтобы лица, стоявшие во главе религиозной жизни, не имели своих представителей среди книжников (Шюрер). Когда, с греческим периодом, начинается борьба иудейства с эллинизмом, то книжники в несравненном своем большинстве держаться строго национального направления и даже, — по противоположности с людьми, увлекшимися низшими сторонами эллинизма (утонченными удовольствиями, порочными развлечениями), — приобретают несколько аскетический характер, становятся асидеями. В половине II в. до Р. Хр. из их среды выходит партия фарисеев. Фарисеи — это те же книжники, только несколько иного душевного склада, пожелавшие использовать свой авторитет в широком практическом духе в общественной жизни, предпочитавшие в известном смысле форум ученому кабинету, хотя у евреев совсем не было кабинетных ученых в современном значении. Фарисеи это лишь партия среди книжников. Не все книжники были фарисеями, а только некоторые из них. Подобно тому, как бывают „клирики“ и „клерикалы“, так и здесь были книжники без тенденций и книжники-партия, книжники-фарисеи (Велльгаузен). Все Евангелисты дают понять ту тесную связь, которая существовала между книжниками и фарисеями, но нигде не говорят о тожестве их, как равно и о коренном различии. В особенности тесная связь между книжниками и фарисеями выступает у Еван. Матфея в известной обличительной речи (23) и отчасти у Еванг. Луки 11, 37; особ. 44—46. Здесь книжники и фарисеи измеряются одною мерой (ср. Мф. 5, 20; Лк. 7, 30), Наоборот, у Еван. Марка ясно выступает различие между фарисеями и книжниками (ср. 7, 1. 3, 22), часто говорится об одних книжниках без упоминания о фарисеях (8, 31. 10, 33. 11, 18 и др.); иногда известные действия приписываются только некоторым книжникам (2, 6. 9, 14); наконец, есть места, где книжникам и фарисеям усвояется одно и то же настроение и действие (7, 5. 2, 16).

Источники и пособия. Книги Ездры и Неемии, книга Иисуса сына Сираха, книги Маккавейские и новозаветные книги. Мишна в русском переводе H. А. Переферковича. Иудейские древности Иосифа Флавия в русском переводе Генкеля. Dr. J. Hamburger, Real-Encyclopädie des Judentums, Abth. II: Talmud und Midrasch, Lpzg 1896 (статьи: . Gelehrter; Sopherim, Rabbinismus, Tannaim и др.). Prof. Fr. Sieffert в Realencyklopädie für protestantische Theologie und Kirche XIII2 (Lpzg 1884), S. 210—243. Prof. F. Schürer, Geschiçhte des jüdischen Volkes II3, S. 305—380 [II4, S. 363-447]. I3, 656-659. Prof. J. Wellhausen, Pharisäer und Sadducäer, Greifswald 1874. Prof. H. Cremer, Biblischentheologisches Wörterbuch der neutestamentliehen Gracität (Gotha 1902), S. 276—277: Γραμματεύς. J. Derenbourg, Essai sur le histoire et la geographie de la Palestine, Paris 1867, p. 29—39, 53, 119, 176 и др. Wilh. Bacher; Die Agada der palästinensischen Amoräer I—III, Strassburg in. E. 1892, 1896—1899; Die Agada der Tannaiten I, Strassbnrg 1903 (2 Aufl.), II ibid. 1890 (1 Aufl.). A. Geiger, Sadducaer und Pharisäer. Jost, Geschichte des Judentums und seiner Secten, Lpzg 1857 и мн. др. Общие курсы библейской истории — иностранные и русские. Проф. И. Н. Корсунский, Иудейское толкование Ветхого Завета, Москва 1882, стр. 81. Д-р Л. О. Каценельсон в „Восходе“ 1897 г., XII, 1898 г., VIII, IX, X. XII. — О „великой синагоге“ Kuenen, Gessammelte Abhandludgen zur biblischenen Wissenschaft (Leipzig 1894), S 125—160: Ueber die Männer der grossen Synagoge. H. K. Дагаев в „Христианском Чтении“ 1895 г., № 11—12, стр. 522—535 [и в его диссертации: История ветхозаветного канона, Спб. 1898, стр. 100—108.] и мн. др. [D-r Max Seligson, Art. „Scribes“ в „The Jewish Encyclopedia“ XI (New York and London 1905), p. 123—124. t. Rev. David Eaton y J. Hastings, A Dictionary of the Bible IV, p. 420—423. Prof. J. D. Prince y T. K. Cheyηe, Encyclopadia Biblica IV, col. 4321—4329. Prof. Joseph Felten, Neutestamentliche Zeitgeschichte I (Regensburg 1910), S. 296, 302, 318, 337—355, 377, 408 467 ff. Prof. Herman L. Strack, Art. „Schriftgelehrte“ y Herzog-Hanck в R.—E. XVII8 (Lpzg 1906), S. 775-779. M. E. Поснов, Иудейство, Киев 1906, из „Труд. Киев. Дух. Акад.“ за 1905—1906 г. Проф. Д. А. Хвольсон, Садукеи и фарисеи в „Журнале Министерства Народного Просвещения“ 1911 г. № 2].

 

Примечания:

1. Справедливость требует заметить, что понятия sopher и γραμματεύς — не совпадают. Так, словом γραμματεύς переводится не только, sopher, но и schoter,—im. Примеры последнего рода см. Исх. 6, 6. 10. 14. 15. 19. Числ. 11, 16. Второз. 1, 15. 16, 18. 20, 9. 29, 10. 31, 28. И. Нав. 23, 2. 24, 1. 2 Пар. 19. 11. 34, 13 и др., по-славянски книгочия, а рус. надзиратели. До сих пор еще не решен важный (для установления времени знакомства евреев с письмом) вопрос: слово שטר однозначащие с םיפר — к чему, по-видимому, дает основание перевод их y LXX одним словом γραμματεύς, — или нет?

2. Rabbi есть собственно обращение: мой учитель, мой господин (напр., Мф. 23, 7), происходит от Rabh и суффикса 1-го лица, но с течением времени, теряя характер личного обращения, прилагается к почетным учителям: Rabbi Иисус, Rabbi Элиезер, Rabbi Акиба. Раньше времени рождества Христова употребление этого имени констатировать нельзя. В новозаветных писаниях Rabbi переводится чрез κύριε (Μф. 8, 2. 6. 8. 21. 26 и др.) или чрез διδάσκαλε (Мф. 8, 19), а в Ев. Луки — также чрез έπίστατα (5, 5. 8, 24. 45. 9, 33. 49. 17,13).

3. Rabban происходит от Rabh, иногда вместо Rabban — Rabbon (רבון). Слово רב было более свойственно еврейскому языку, а רבן — арамейскому. Поэтому Rabban прилагается только к 4-м знаменитейшим книжникам века Мишны (от 30—150 по Р. Хр.), именно: Гамалиилу I, [Иоханану-бэн-Заккаю, Гамалиилу II, Симеону сыну Гамалиила II. Кроме того, в Мишне один раз назван именем Rabban Гамалиил III.

4. ΄Ραββουνί употребляется в Новом Завете, как почетнейшее обращение к Иисусу Христу (Мрк. 10, 51. Иоан. 20, 16).

5. Книжники в своих рядах насчитывают много весьма авторитетных учителей, происходивших из народа. Один из таких — рабби Акиба говорит: „Уважайте сыновей невежд (в законе — Idioten), народа (Am-haarez, עם-הארץ ), потому что от них идет учение“.

* Михаил Еммануилович Поснов,
магистр богословия, экстраординарный
профессор Киевской духовной академии
и приват-доцент Киевского университета

Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 12, стлб. 189. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1911 г. Орфография современная.