В священном новозаветном каноне находится 27 книг, принадлежащих восьми богодухновенным писателям, — с одной стороны, — Апостолам (Матфей, Иоанн, Иаков, Петр, Иуда и Павел), с другой, — непосредственным ученикам и сотрудникам апостольским (Марк и Лука). Часто поднимается вопрос, не написано ли священных новозаветных книг больше, — не утеряны ли какие-нибудь из них, и на этот вопрос западные богословы, особенно протестантские, обыкновенно дают ответ утвердительный: они говорят об утерянных посланиях св. Павла к Коринфянам, к Лаодикийцам, к Филиппийцам. Но все места посланий Ап. Павла, на которые обычно ссылаются, допускают иное толкование и данного мнения вовсе не подтверждают. Так, 1 Кор. 5, 9: „писах вам в послании не примешатися блудникам“ может быть связываемо с непосредственно предшествующим, — с речью о коринфском кровосмеснике, из которой ясно открывалась для читателей необходимость такого именно отношения к блудникам; если в данном месте усматривать указание на недошедшее к нам послание к Коринфянам, предшествующее каноническому первому посланию к Коринфянам, тогда трудно изъяснить слова 5, 11: „ныне же писах вам“, вместо которых можно бы ожидать: „ныне же пишу вам“, как указание различия нынешнего писания от предшествующего; нельзя данным словам придавать и такой смысл: „скорее я вам писал“, ибо употребленная здесь частица (νυνί) такого значения не имеет; ныне же писах вам, т. е. из моих же наставлений о кровосмеснике видно, что я разумею не всяких блудников, а именно блудников — христиан. Точно так же столь часто привлекаемые некоторые места 2 послания, к Коринфянам (2, 1—4. 7, 8. 12 и др.), в доказательство утраты послания к Коринфянам, посредствующего между 1 и 2 каноническими писаниями Апостола к этой церкви, не подкрепляют рассматриваемого тезиса, поскольку все они вполне ясны, при свете 1 послания к Коринфянам, особенно же при сопоставлении их с речью о коринфском кровосмеснике (см. об этом нашу статью: О втором послании св. Апостола Павла к Коринфянам в „Трудах К. Д. Академии“ 1902 г., т. 2-й). Далее, слова Апостола в послании к Филиппийцам: „писать вам о том же для меня не тягостно, а для вас назидательно“ (3, 1) находят для себя объяснение в непосредственно предшествующем: „радуйтесь о Господе“, — в желании св. Павла постоянно напоминать верующим о необходимости христианской радости, — и вовсе здесь не требуется предположение, что в сохранившемся послании к Филиппийцам св. Павел желает повторить писанное им раньше в подошедшем к нам послании к этой общине. В Кол. 4, 16 речь идет не о послании к Лаодикии, а о послании от Лаодикии, т. е. не о послании, адресованном Лаодикийцам, а о послании, пересылаемом только из Лаодикии, которая получила его из другого места; по наиболее вероятному предположению, это есть послание к Ефесянам (см. наше исследование: Послание св. Апостола Павла к Ефесянам, Киев 1904, стр. 112—122).
При том уважении, с каким Церковь всегда относилась к апостольским писаниям, при той тщательнейшей заботе, какую она неизменно прилагала об их сохранении, решительно непонятно, почему могли бесследно исчезнуть некоторые апостольские произведения. Если Церковь сохранила нам послания апостолов, написанные к отдельным лицам, имеющие совершенно частный повод и назначение, то тем более она передала бы нам послание св. Павла к Лаодикийцам, или его первое послание к Филиппийцам, если бы таковые произведения действительно когда-нибудь существовали. Апостольское писание могло, — допустим, — затеряться в какой-либо отдельной церкви, но бесследное исчезновение его во всех церквах решительно, по-нашему мнению, немыслимо. Науке, ведь, не удалось до сих пор открыть такой новый документ который бы, по чисто объективным основаниям, мог претендовать на апостольское происхождение. В свое время предполагали, что вновь открытое послание к Лаодикийцам есть то самое послание, о котором упоминается в Кол. 4, 16, но очень скоро науку должно было постигнуть полное разочарование: вынуждены были признать это послание подложным, — жалкою компиляцией, составленной из различных посланий св. Павла.
Таким образом, священный новозаветный канон есть полный сборник апостольских писаний.
Протестантство не имеет истинного учения о Церкви, а потому, естественно, оно извратило и понятие о каноне. По его взгляду, новозаветный канон есть нечто случайное; в него внесены известные книги, но могли быть причислены и другие писания, потому что при установлении канона не имелось твердого критерия и на ряду с апостольским помещали и неапостольское; здесь определяющим образом действовали привычка, церковная практика, богослужебное употребление той или иной книги, так что в общем новозаветный канон совпадает с простым каталогом книг, читаемых при богослужении. Иначе, конечно, и не могут рассуждать те, которые не знают Церкви, как благодатного союза, одушевляемого Духом Божиим, — верной и неизменной хранительницы апостольской истины, и отвергают подлинность большинства, или, по крайней мере, значительной части новозаветных писаний. В действительности же (было только так, что иные новозаветные книги оставались неизвестными некоторым церквам, или были книгами спорными, что происходило по разным причинам: — потому ли, что эти книги редко употреблялись и редко читались (напр., 2 и 3 послания Иоанна, послание Иуды), или по той причине, что они имели слишком общее назначение (послание Иакова, 2 послание Петра, послание к Евреям), так что их апостольское происхождение не могло быть заверено голосом какой-нибудь одной авторитетной церкви. Образование новозаветного канона есть, без сомнения, великая критическая церковная работа, но это работа не созидательная, творческая, как представляют ее обыкновенно протестанты, а работа, критически проверяющая и утверждающая то, чем Церковь из начала владела, как своим неизменным достоянием. [Отсюда следует, что установление новозаветного канона должно восходить к апостольским временам. Возможно, что больше всех потрудился здесь св. Иоанн Богослов. Эта мысль впервые была раскрыта со всею обстоятельностию ректором Моск. Дух. Академии протоиер. A. В. Горским в „Прибавлениях к Творениям святых отцов“ XXIV (1871 ), стр. 297— 327 в статье: „Образование канона священных книг Нового Завета“ , но она принимается теперь (особенно по отношению к Евангелиям) и многими западными учеными различных направлений, каковы, напр., Prof. Wilhelm Bousset в „Theologische Literaturzeitung“ 1898, 3, Sp. 70 (в отчете о книге A. Resch’a) и Prof. Frederic Godet, Introduction au Nouvean Testament: Introduction particuliere II (Neuchatel 1904 ), p. 38—39 . 41— 42. 133. 134. 135. 136 .— Н. H. Г.]**.
Церковь имела твердый, определенный критерий при установлении новозаветного канона. Это — происхождение того или иного писания от Апостола или непосредственного ученика апостольского (Евангелие Марка, представляющее, согласно преданию, запись устной проповеди Ап. Петра; Евангелие Луки, написанное, согласно тому же преданию, под руководством Ап. Павла). В свою очередь апостольское происхождение документа определялось (как только что сказано) историческимпреданием, — согласием церквей, равно чистотою раскрываемого в нем учения, согласного с учением, неизменно хранимым в Церкви, т. е. догматическимпреданием, так что предание, которое вообще шире Писания, и первоначальнее его, является основоположным началом при установлении канона, „Из предания я узнал (έν ποραδόσει μαθών), — говорит Ориген, — о существовании четырех Евангелий, которые одни только без всякого сомнения принимаются всею поднебесною Церковию Божией“ (Euseb. h. e. 6, 26: 4; по ed. Schwegler, p. 225).
Нельзя сказать, что Церковь произвольно то расширяла, то сокращала канон, что обыкновенно утверждают протестантские ученые (Гарнак, Юлихер и др.). Никогда собственно не было так, чтобы Церковь сначала принимала известную книгу в канон, считала ее богодухновенною, а затем исключила ее из канона. Мнения частных церквей, а тем более мнения отдельных отцов и учителей Церкви, нельзя смешивать с голосом Церкви вообще. На это различие ясно указывает Ориген, который, считая послание к Евреям только по мыслям Павловым, в то же время замечает: „не без основания древние мужи передали его, как Павлово" (Euseb.h. e. 6, 26: 13). Кроме того, столь часто повторяемое положение, что Климент александрийский и Ориген считали такие произведения, как „Пастырь“ Ермы, послание Варнавы, послание Климента римского и др., каноническими писаниями (Цан и др.), едва ли может быть строго доказано. О „Пастыре“ Ермы Ориген выражается осторожно, с некоторым сомнением: „каковое писание (т. е. Пастырь) мне представляется очень полезным и, как полагаю, богодухновенным“ (ut puto, divinitus inspirata. In. Rom. 16 , 14: Migne gr. XIV, 1282); в другом месте: „если однако это писание может быть принято“ (in Num. hom. 8 , 1. Migne gr. XII, 622); в третьем месте: „если мы осмелимся пользоваться тою книгой, которая обращается, в церквах, но не считается всеми божественною“ (in Matth. 14, 21; Migne gr. XIII, 1240 ). Климент александрийский, пользуясь посланием Климента римского к Коринфянам, посланием Варнавы, и Пастырем, нигде не употребляет формул цитации, обычных у него при пользовании священными книгами: „писано“, „Писание глаголет“, „Дух Святый глаголет“, а выражается необычно: „сила, глаголющая Ерму в откровении“ (Strom. 1, 29, 2, по ed. Potter. I, p. 426. 430; о послании Варнавы: Strom. 2, 7. 20; ο послании Климента: Strom. 1, 7; 4, 24), и это показывает, что он не смешивал этих, — без сомнения, уважаемых им произведений, — с книгами каноническими. Сомнительно, по нашему мнению, и то, что св. Ириней лионский считал каноническими послание Климента к Коринфянам и „Пастырь“ Ермы (против Дана, Гарнака, Вейса, Блека и др.). Ссылаются обыкновенно на 4, 20: 2 его сочинения „Против ересей“ (по ed. Grabe cap. 37, p. 330. 331), где находится одно место, взятое, как говорит и Евсевий (h. е. 5, 8: 7; по ed. Schwegler, p. 173), из Пастыря („прежде всего веруй, что один Бог, всё создавший и устроивший и всё приведший из небытия в бытие“), предваряемое словами: „хорошо говорит писание“ (γραφή). Но нужно сказать, что „писание“ (γραφή — без члена) употребляется иногда у св. Иринея для обозначения обыкновенного произведения (1, 25: 4, 5. 27: 4; 31: 2; 3, 12: 12; 4, 41: 4); Евсевий кесарийский, прилагая (h. е. 5, 8: 7) к „Пастырю“ наименование „писание“ (γραφή), вовсе не считал его произведением священным (см. ниже). В отношении к посланию Климента рим. св. Ириней употребляет (3, 3) только выражение: „церковь римская отправила полезнейшее писание“ (ίκανωτάτην γραφήν, т. е. επιστολήν).
С другой стороны, не было и такого момента, чтобы Церковь сначала не принимала известной новозаветной книги в священный канон, а впоследствии её включила, т. е. сперва не считала её апостольскою, а затем признала таковою. Уже в писаниях мужей апостольских находятся указания на все новозаветные книги, кроме послания к Филимону, 3 послания Иоанна и послания Иуды [см. The New Testament in the Apostolic Fathers], что объясняется, конечно, отсутствием повода цитовать эти писания, имеющие частное назначение и слишком специальное содержание. Есть даже здесь сравнительно ясные указания на 2 послание Петра (Clem. Ad. Cor. 11), совершенно определенные указания на апостольское происхождение послания к Евреям (Clem. Ad. Cor. 36. 17. 9; ср. Euseb. h. e. 3, 38: 3) и Апокалипсиса (Iren. Contra haer. 5, 30: Migne gr. VII, 1203). Некоторые новозаветные книги были неизвестны частным церквам (см. ниже), хотя и нельзя разъяснить, почему именно они оставались неизвестными; другие книги оспаривались (напр., послание к Евреям в римской церкви: Euseb. h. e. 3, 3: 5), но спорные книги (αντιλεγόμενα) не то же, что книги „неапостольские“, как утверждает De Bemmè и др., признанные впоследствии апостольскими. Церковь не делает неапостольского апостольским, а утверждает только апостольское, и этим письменным апостольским достоянием она, — повторим, — изначала владела. Сомнения Кая, пресвитера римского, Дионисия александрийского и других в подлинности Апокалипсиса суть сомнения частные; такой же субъективный характер имеет, напр., мнение Тертуллиана о написании послания к Евреям Варнавою (De pudic. 20).
Таким образом, история новозаветного канона состоит в устранении, — на основе исторического и догматического предания Церкви, — тех книг, которые незаконно иногда претендовали на каноничность в некоторых частных церквах (напр., Апокалипсис Петра), а не в Церкви вообще, и, наоборот, в принятии, — по указанным основаниям, — тех новозаветных писаний, которые иным частным церквам были неизвестны, или оставались для них спорными. На этих собственно двух моментах и движется вся история новозаветного канона. Она есть как бы постепенное сглажение в данном отношения различия, заявлявшего себя и на практике, между всею Церковию и частными церквами и отдельными мнениями. В собственном смысле может быть речь не об образовании канона (творческая деятельность Церкви), а об установлении канона (работа критически проверяющая и утверждающая изначала данное), и только протестантские богословы могут доказывать, что „канон образовался“ около 150—170 г. что до половины II в. не было даже „канона Евангелий“ (Гарнак, Юлихер, Гильгенфельд, Вейс и др.).
Церковный канон новозаветных священных книг составлял необходимый противовес канону еретиков, которые, стараясь оправдать свое учение ссылками на подлинные писания Апостолов, часто, в своих целях, прямо отвергали апостольское происхождение многих новозаветных документов, а иногда прямо сочиняли подложные апостольские произведения. Так, евиониты не признавали посланий Ап. Павла, считая его отступником от закона и имели одно только Евангелие Матфея (Iren. Adv. Haer. 1, 26: 2. 3, 15: 1; cp. Euseb. h. e. 3, 27: 4); наоборот, Маркион относился с уважением единственно к Ап. Павлу и в его каноне находилось лишь извращенное им Евангелие Луки (Tertull. Adv. Marc. 4, 3; Iren. Adv. haer. 1, 27: 2, 3, 12: 12) и 10 посланий св. Павла, которые он исказил своими пропусками (Iren. Adv. Haer. 1, 27:2. 3, 12:12). Св. Ириней лионский говорит, что еретики „приводят несказанное множество апокрифических и подложных писаний, которые они сами составили для того, чтобы поражать людей несмысленных и незнающих писаний истинных“ (1, 20: 1), а в другом месте сообщает, что Валентиниане „свое недавнее сочинение озаглавливают „Евангелием истины“, хотя оно ни в чем несогласно с Евангелиями Апостолов“ (3, 11: 9). В „Церковной истории“ (6, 12) Евсевия кесарийского находим известие, что еп. антиохийский Серапион (200 г.) воспретил обращение среди принадлежащей ему росской церкви „Евангелия Петра“, как евангелия еретического, составленного преемниками Маркиона, хотя раньше, до ближайшего ознакомления с этим евангелием, он разрешил его чтение.
Трудно указать определенные периоды в истории новозаветного канона. Наиболее естественно, по нашему мнению, различать три такие периода. В первый период, продолжающийся приблизительно до 170 г., — век мужей апостольских и христианских апологетов — указанное нами раньше различие в мнениях и практике частных церквей и отдельных церковных писателей относительно новозаветных книг почти вовсе не выступает; цитация новозаветных книг тогда еще сравнительно свободная; часто обращаются к „живому и пребывающему“ голосу устного апостольского предания, а что в сочинениях св. Игнатия Богоносца и Иустина Мученика стараются не один раз объяснить из апокрифов, то, вернее, имеет свою основу именно в устном предании (напр., Ignat. Ad. Smyrn. 3; Ad. Ephes. 19). Bo второй период, заканчивающийся приблизительно третьим веком, отмеченное различие уже ясно выступает в мнениях и практике частных церквей и отдельных отцов и учителей Церкви. Наоборот, в третий период — IV в. это различие уничтожается и канон новозаветный является твердо установленным.
После этих общих принципиальных соображений о новозаветном каноне считаем необходимым несколько остановиться на важнейших моментах его истории, как они намечаются для нас в так называемом „фрагменте Муратория“ (римская церковь), в переводе Пешито (сирийская церковь), у Тертуллиана (карфагенская церковь), у св. Иринея лионского (галльская церковь), Климента александрийского и Оригена (александрийская церковь), а затем у Евсевия кесарийского и в последующей церковной письменности IV и начала V в.
1. Фрагмент Муратория. Драгоценный в науке фрагмент, открытый ученым Муратори, в Миланской библиотеке (L. A. Maratorii Antiquitates Italicae medii aevi III, Mediolani 1740, 851 sqq.), дошел к нам без начала и конца. По наиболее распространенному мнению, он первоначально был написан на языке греческом и в нынешнем своем виде представляет уже перевод, сделанный, судя по некоторым его особенностям (напр., латинизированное Catafryges = οί κατά Φρΰγας = монтанисты), не ранее второй половины IV в. Так часто встречающиеся в нем ошибки в орфографии и грамматике принадлежат небрежному писцу, что подтверждается присутствием подобных же погрешностей и в других частях сборника, заключающего в себе рассматриваемый фрагмент, напр., в непосредственно следующем за фрагментом отрывке из сочинения Амвросия медиоланского об Аврааме. Фрагмент нисан на Западе, поскольку Рим называется здесь прямо urbs, сравнительно же обстоятельное замечание о римском епископе Пие (строки 73—75) показывает, что он назначался не для римлян, а для церкви, стоящей в близком отношении к Риму. Время происхождения документа определяется словами: „Пастырь“ же написал недавно, в наши времена, Ерм, в городе Риме, когда на кафедре римской церкви находился его брат, епископ Пий (стрк. 73— 77). Из этих слов можно заключать, что время, отделяющее фрагментиста от смерти еп. Пия († 154 год), сравнительно небольшое, и потому написание фрагмента обыкновенно относят на 200—210 г.; допускать более раннее его происхождение (170 — 180 г.) едва ли возможно, ибо, судя по некоторым местам фрагмента, Церковь уже осудила не только еретиков Маркиона, Валентина и Василида, но и монтанистов (стрк. 65, 81—85), между тем последнее совершилось в Риме около 195 г, Писателем фрагмента не мог быть ни Кай, пресвитер римский, ни Ипполит, потому что первый отрицал подлинность Апокалипсиса, происхождение которого от Иоанна Богослова ясно признается в данном фрагменте, а второй вовсе не держался взгляда, что Апокалипсис написан ранее посланий Ап. Павла (стрк. 48 сл.). Памятник, должно быть, принадлежит неизвестному члену римской церкви.
Фрагмент Муратория не есть просто список (каталог) новозаветных книг, а своего рода их историческое обозрение, — так называемый синопсис. В наших целях достаточно обратить внимание на следующее в его содержании.
В дошедшем к нам виде фрагмент начинается неясными словами о Евангелии Марка ((ali) quibus tamen interfuit et ita posuit), которым несомненно предшествовала речь о Евангелии Матфея. Далее говорится о происхождении Евангелия Луки (2— 8) и Евангелия Иоанна, в связи с его первым посланием (9—34). Следует речь о происхождении кн. Деяний Апостольских, написанной будто бы Лукою на основании лично им виденного и пережитого, почему и не упоминается в ней о путешествии св. Павла в Испанию (34— 39), и затем речь о посланиях Ап. Павла (39—63). Последние, в количестве 13, перечисляются в таком порядке: 1 и 2 послания к Коринфянам, послания к Ефесянам, Филиппийцам, Колоссянам, Галатам, Фессалоникийцам (1 и 2), Римлянам, какой порядок посланий соответствует будто бы времени их происхождения; потом, каноническими признаются послание к Филимону, одно к Титу и два к Тимофею, причем делается замечание о подложных посланиях к Лаодикийцам и Александрийцам, измышленных в оправдание ереси Маркиона, и о подложности „многого другого“ (alia plura), что никак не может быть принято в кафолической церкви, ибо нельзя смешивать желчь с молоком (63—68).
Сделавши указанное замечание о книгах апокрифических, фрагментист продолжает: „послание же (Sane = [μέντοι?] конечно, разумеется) Иуды и два (послания), надписываемые именем Иоанна, имеются в кафолической (церкви)", и далее следует весьма тёмное, много затрудняющее ученых, место: „и (et) Премудрость, написанная друзьями Соломона в честь его самого“ (68—71). Под двумя посланиями Иоанна, по всей вероятности, разумеются 2 и 3 послания, поскольку о первом его послании была уже речь раньше. Упоминание в списке новозаветных канонических книг о книге Премудрости (Соломоновой) является совершенно неожиданным, и потому вместо чтения „и (et) Премудрость“ лучше принять корректуру: „как (ut) Премудрость“; замечание это относится только ко 2 и 3 посланию Ап. Иоанна и тогда смысл его может быть тот, что как кн. Премудрости составлена друзьями Соломона (из его изречений) в честь его самого, так и данные послания, имеющие совершенно частное назначение („избранной госпоже“ и „Гаию возлюбленному“), написаны Апостолом как бы в честь своих друзей. Не настаиваем на справедливости этой своей догадки, но, во всяком случае, гипотеза Трегеллеса (Tregelles), принимаемая Цаном, что в данном случае мы имеем дело с неправильным переводом слов: Σοφία Σαλομόντος υπο Φιλωνος είς τιμήν αύτοΰ συγγράφεΐσα („Премудрость Соломона, написанная Филоном в честь его“), где вм. ύπό Φίλωνος („Филоном“) и поставлено по ошибке: υπό φίλων („друзьями“), не имеет для себя никакой реальной опоры, ибо не может быть речи о церковном чтении этого сочинения на Западе, как это признает Цан. — Не менее спорно и дальнейшее место фрагмента: „только принимаем (tantum recipimns) Апокалипсис Иоанна и Петра, который некоторые из наших не желают читать в церкви“ (стрк. 71—73). Предполагают здесь выпадение слов или целой строки, где Апокалипсис Иоанна сопоставлялся, по его каноничности, с 1 посланием Петра, а затем была речь о 2 послании Петра, к которому (т. е. посланию) и относится замечание, что некоторые не желают читать его в церкви, — предполагать это едва ли есть какие-нибудь основания, и гипотеза (Цана и др.) мотивируется только отсутствием других указаний на признание в западной церкви каноничности Апокалипсиса Петра. Равным образом совершенно произвольно считать tantum неверным переводом греч. μόνην („Апокалипсис Иоанна и Петра одно, т. е. послание — принимаем, которое“ и дал.). Лучше следовать, по нашему мнению, обычному пониманию, что из Апокалипсисов принимались в римской церкви того времени только Апокалипсис Иоанна и Апокалипсис Петра, хотя, впрочем, последний некоторые не желали читать в церкви. — Наконец, в фрагменте находится важное для нас замечание о „Пастыре“ Ермы (73—80), именно, что эта книга неканоническая и не может быть читаема публично пред народом в церкви, но ее следует читать частным образом.
Как видно, в Мураториевом фрагменте ясно признаются каноническими: 4 Евангелия, кн. Деяний Апостольских, 13 посланий св. Павла, 1 послание Иоанна, послание Иуды и Апокалипсис Иоанна. Нет упоминания о послании Иакова, 2 послании Петра и послании в Евреям; несколько неясное указание находится на 3 послание Иоанна. О первом послании Петра, по всей вероятности, была речь в том месте, где говорилось о втором Евангелии, которое, согласно преданию, есть Евангелие Петрово, и кроме того сам фрагментам упоминает о 1 послании Ап. Иоанна только в связи с четвертым Евангелием. Книгою, хотя допущенною для публичного церковного чтения, но некоторыми оспариваемою, считается „Апокалипсис Петра“. Книгою, исключенной из чтения публичного, но рекомендуемою для частного употребления, является „Пастырь“ Ермы.
2. Пешито. О каноне сирийской церкви в рассматриваемое время (конец II в. и III в.) можно судить по переводу Пешито. Во всех дошедших к нам списках этого перевода, кроме рукописи Бодлеянской [в Оксфорде], находится 22 новозаветные книги: не достает 2 послания Петра, 2 и 3 послания Иоанна, послания Иуды и Апокалипсиса. Есть в переводе послание св. Иакова и послание к Евреям, что говорит о независимости канона сирийской церкви от канона церкви римской. Некоторые ученые (католики Гуг, Корнели) высказывает предположение, что указанные пять новозаветных писаний первоначально находились в Пешито и опущены были уже впоследствии, после св. Ефрема Сирина, под влиянием сомнений Феодора мопсуетийского. Но решительно невероятно, чтобы сирийская церковь поступила так в то время, когда каноническое достоинство этих книг было уже общепризнано. Что же касается возражения, что св. Ефрем Сирин, не зная греческого языка, пользуется тем не менее названными писаниями и, след., он читал их в сирийском переводе, то, по исследованию биографов св. Ефрема (Ленгерке и др.), последний, не владея разговорным греческим языком, знал однако этот язык настолько, что мог им пользоваться при изъяснении Писания.
О состоянии канона сирийской церкви до появления перевода Пешито трудно сказать что-нибудь определенное. Есть указания, что у сирийцев существовало „Евангелие раздельное“ и „Евангелие смешанное“ („по четырем“, — Диатессарон Тациона; ср. Euseb. h. е. 4, 29: 6), и вероятнее полагать, что первое Евангелие предшествовало второму, а не наоборот. В сирийских фрагментах Евангелий, обнародованных Кюретоном в 1858 г. (Syr. Curetonianus) и англичанками — сестрами Гибсон и Льюис в 1892 г. (Syr. Levisianus), усматривают остатки более древнего, нежели Пиешито, перевода „Евангелия раздельного“. В так называемом „Учении Аддея“ есть указания только на 4 Евангелия, послания св. Павла и кн. Деяний Апостольских. Едва ли сирийская церковь имела первоначально 3-е послание к Коринфянам, находимое у св. Ефрема Сирина; по крайней мере, для такого утверждения нет никаких данных.
3. О состоянии новозаветного канона в рассматриваемое время в церкви карфагенской и галльской можно судить по сочинениям Тертуллиана († 220 г.) и св. Иринея лионского († 202 или 208 г.).
Особенность канона Тертуллиана та, что послание к Евреям он считает принадлежащим Варнаве (De pudic. 20), что составляет, как сказано, его частное субъективное мнение [хотя в последнее время оно приобретает многих солидных защитников]. Не находится в его сочинениях указания на послание Иакова, и второе послание Ап. Петра; может быть, чисто случайно — нигде у него не цитуются 2 и 3 послания Иоанна, ибо, судя по выражению „Иоанн в первом послании отрицает, чтобы мы могли быть без греха (De pudic. 19), он знал не одно только первое послание Иоанново. С другой стороны, Тертуллиан определенно удостоверяет подлинность Апокалипсиса (Contra Marc. 14) и послания Иуды (De cult. fem. 3: Migne lat. I, 1008). К „Пастырю" Ермы, частное чтение которого рекомендуется в фрагменте Муратория, он относится отрицательно, как к сочинению, оправдывающему принятие падших в церковь (Dе pudic. 20).
У св. Иринея лионского нет указаний на 2-е послание Петра и послание Иуды; есть слабый намек в сочинении „Против ересей“ 5, 1 (по перев. † ο. П. А. Преображенского, стр, 577) на послание Иакова. Вопреки протестантским ученым нужно сказать, что св. Ириней знал послание к Евреям и пользовался им (Contra haer. 2, 30. 4, 11: 4; cp. Euseb. h. e. 5, 26). Послание к Филимону, должно быть, не цитуется чисто случайно. Об отношении св. Иринея к посланию Климента римского и к „Пастырю“ Ермы сказано нами раньше.
4. Обращаясь к церкви александрийской, мы должны иметь в виду канон Климента александрийского (ок. 200 г.) и Оригена († 254 г.).
По словам Евсевия кесарийского, Климент „в своих Начертаниях (Ипотипозах), говоря кратко, делает извлечение из всего заветного Писания“ (h. е. 6, 14: 1), и следовательно он пользовался всеми новозаветными книгами, в том числе и 2-м посланием Петра, хотя его цитаты часто вообще довольно свободны. Сохранились в латинском переводе Кассиодора (Migne lat. LXX, 1120; cp. Migne gr, IX, 729) отрывки его толкования не только на 1 послание Ап. Петра, но и на второе и третье послания Иоанна и послание Иуды. „О послании к Евреям говорит (т. е. Климент), что оно принадлежит Павлу и написано им к евреям на еврейском языке, но Лука тщательно перевел его и издал для эллинов“ (Euseb. h. е. 6, 14: 2). Климент александрийский пользовался Апокалипсисом Петра (Euseb. h. e. 6, 14: 1), посланием Варнавы, посланием Климента рим., Пастырем (см. раньше), Учением XII Апостолов (Strom. I, 20 по ed. Potter., p. 377; ср. Учен. XII Aп. 3, 5), но мы уже раньше сказали, что он не считал этих книг священными. По словам одного исследователя, он ясно различал „специфически священные книги от прочей литературы“ (H. Kutter, Clem. Alex, und das Nene Testament, Giessen 1897, S. 46).
По свидетельству Оригена, общепризнанными в Церкви являются 4 Евангелия, 13 посланий св. Павла, 1 послание Петра, 1 послание Иоанна и Апокалипсис (Euseb. h. e. 6, 25: 3—14); сюда же нужно присоединить и книгу Деяний Апостольских. В отличие от Климента ал. Ориген считает послание к Евреям только по мыслям Павловым, а „кто именно написал послание, об этом по истине знает только Бог“ (Euseb. . е. 6, 25: 3—14); сам он, впрочем, не один раз цитует это послание, как несомненно Павлово и каноническое (см. места, приведенные y J. Kirchhofer’а, Quellensammlung II, 244—246). Ο 2 послании Петра Ориген говорит, что оно оспаривается (αμφιβάλλεται. Euseb. h. е. 6, 25: 8), но сам он в своих комментариях, дошедших к нам на латинском языке, не один раз им пользуется, как писанием Ап. Петра (in Lev. hom. 4, 4; in Num. hom. 1 3, 8), и нет основания предполагать, что такая цитация введена переводчиком Руфином. О втором и третьем послании Иоанна Ориген выражается довольно нерешительно: „оставил, может быть, второе и третье (εστω δέ και δευτέραν και τρίτην), хотя не все признают их за подлинные“ (Euseb. h. е. 6, 25: 10). В отношении к посланию Иакова употребляет выражение: „обращающееся (φερομενην) под именем Иакова“ (Comm. in Ioan. 19, 6; Migne gr. XIV, 569) и о послании Иуды говорит: „если кто принимает и послание Иуды“ (in Matth. 17, 30; Migne gr. XIII, 1569), но сам он несомненно считал эти послания подлинными (in Rom. 4, 1; Migne gr. XIV, 961; о послании Иуды: in Matth. 10, 17; Migne gr. XIII, 877). Вообще, во время Оригена спорными были: 2 послание Петра, 2 и 3 послания Иоанна, послания Иакова и Иуды и послание к Евреям. Но уже Дионисий александрийский (260 г.), в своей жаркой полемике против хилиастов, отвергает принадлежность Апокалипсиса Иоанну Богослову, опираясь на различия стиля и духа этого писания от четвертого Евангелия и первого послания, и склоняется считать писателем Апокалипсиса пресвитера Иоанна, „мужа святого и богодухновенного (Euseb. h. е. 7, 25), какое сомнение Дионисия александрийского не осталось без влияния на Евсевия кесарийского и других.
Влияние Оригена на установление новозаветного канона было, без сомнения, весьма велико. Указывая на спорность в его время некоторых новозаветных книг, он сам в то же время признает их апостольское происхождение. Нигде, судя по цитации, он не отожествляет с „заветными“ книгами послание Варнавы и Пастыря, хотя часто ими пользуется (напр., De princip. 3, 2: 4); по русск. пер. при Казанской Академии, вып. I, 256, 257), и послание Варнавы называет (Contra Cels. 1, 63) „соборным“ (καθολική), имея в виду только его назначение.
5. Как бы делая вывод из предшествующей истории новозаветного канона, Евсевий кесарийский, внимательно изучивший древнюю церковную письменность и практику церквей, говорит (h. е. 3, 25: 1—2) следующее. „На первом месте надобно поставить святую четверицу Евангелий; за ними следует писание о Деяниях Апостолов; после этого должны войти в список послания Павла, за которыми надобно дать место обращающемуся (φερομένην) первому посланию Иоанна, равным образом известному посланию Петра; а наконец, если покажется (εϊγε φανείη), поместить и Апокалипсис Иоанна. Эти писания признаны всеми“ (και ταΰτα μέν εν όμολογουμένοις). Как видно, Евсевий говорит вообще о посланиях Павла и, след., послание к Евреям, — хотя он знал о его пререкаемости, — причисляет к „омологуменам“, в виду незначительности сомнений относительно его происхождения (cp. h. е. 3, 3: 5). Возбуждает удивление его взгляд на Апокалипсис, признаваемый несомненно подлинным у Климента и Оригена. Тут сказалось влияние на Евсевия сирийской церкви, равно сомнений Дионисия александрийского и, быть может, антиохийского пресвитера Лукиана. — Кроме книг общепризнанных (τά όμολογούμενα) Евсевий перечисляет еще книги спорныя (τά αντιλεγόμενα). Здесь у него различаются два класса книг (h. е. 3, 25: 3—6). Первый класс образуют писания, которые, хотя пререкаемы (αντιλεγόμενα), однако приняты многими (γνώριμα τοΐς πολλοΐς). Это — послания Иакова, Иуды, 2 послание Петра и 2 и 3 послания Иоанна. Другой класс составляют книги явно незаветные (ουκ ένδιάθηκα) и в этом смысле подложные (νόθα), хотя они и известны церковным писателям. Это — Деяния Павла, Пастырь, Апокалипсис Петра, послание Варнавы, так называемые Учения Апостолов (των αποστόλων αί λεγόμεναι Διδαχαί) и, если угодно (εί φανείη), Апокалипсис Иоанна, который одни отвергают, а другие причисляют к подлинным“; к подложным некоторые относят и „Евангелие от евреев“1.
Таково суждение Евсевия кесарийского, как историка, о новозаветном каноне. Но сам он, подобно Оригену, считает все новозаветные книги подлинными, исключая только Апокалипсис Иоанна (h. е. 3, 18: 2. 3, 39: 6. 3, 28. 7, 25), хотя иногда его цитует, как писание ап. Иоанна (Demonstr. 8, 2: 31). В Церковной Истории 2, 23: 25 он прямо говорит о семи соборных посланиях.
6. По поручению Константина великого Евсевий должен был изготовить для церкви константинопольской 50 экземпляров Библии (De vita Const. 4, 34. 36—37). В виду раньше сказанного не невероятно предположение, что в этих списках Апокалипсиса не доставало, т. е. новозаветный канон состоял только из 26 книг. Такой канон находим у Кирилла иерусалимского, † 386 г. (Catech. 4, 36; Migne gr. XXXIII, 500), хотя сам св. Кирилл несомненно пользовался Апокалипсисом (Catech. 15, 16), — у Григория Богослова † 390 г. (De genuin. Script.; Migne gr. XXXVII, 474), хотя и Григорий Богослов также пользуется Апокалипсисом (Serm. 42, 9: Migne gr. XXXVI, 469), — в 85 правиле Апостольских Постановлений, в 60 правиле Лаодикийского собора (считаемом подлинным).
Но решительное влияние на Востоке получил новозаветный канон, находимый у св. Афанасия александрийского († 373 г.). В своем 39 пасхальном послании, написанном около 365 г. (по Цану — 367 г.), св. Афанасий перечисляет все 27 новозаветных книг, которые являются „источниками спасения“ (Migne gr. XXVI, 1176). Этот новозаветный канон находим у св. Василия великого, † 379 г. (пользуется Апокалипсисом в Contra Εunom. 2, 14. 4, 2), Григория нисского, 395 г. (пользование Апокалипсисом в Contra Eunom. 2), Епифания кипрского, † 403 г. (Haer. 76, 5). И после св. Афанасия ал. были на Востоке сомнения в подлинности Апокалипсиса и некоторых соборных посланий (Антиохийская шкала); но в общем новозаветный канон можно считать теперь заключенным; упоминаний об „ангилегоменах“ уже нет, и книги „читаемые в церкви“ (άναγινωσκόμενα), полезные для приступающих к оглашению „словом благочестия“ (—такими книгами св. . Афанасий в своем пасхальном послании считает: Учение Апостолов и Пастырь, наряду с книгами: Премудрость Соломона, Книга премудрости Иисуса сына Сирахова, Есфирь, Иудифь и книга Товита—) решительно отделяются у св. Афанасия от книг канонических (κανονιζόμένα).
Не без влияния восточной церкви заключен новозаветный канон на Западе (деятельность здесь св. Афанасия, блаж. Иеронима, долго пребывавшего на Востоке, и др.). Спорными в некоторых церквах здесь долгое время оставались: послание к Евреям, 2 послание Петра и послание Иакова. В так называемом „каноне Моммсена“2 (открытом этим ученым в 1886 г.), написанном в Африке, около 360 г., не достает, — кроме послания к Евреям и послания Иакова, — еще и послания Иуды („Hermes“, Bd. XXI, 1886, S. 142—156; XXV, 1890, S. 636 ff.), хотя, быть может, этот кодекс имеет не церковное, а совершенно частное назначение. Но на соборе в Риме, в 382 г., при папе Дамасе, а затем на соборах в Африке (Иппонский — 393 г., Карфагенский — 419 г.) новозаветный канон был окончательно установлен, причем, если в определении Иппонского собора о посланиях св. Павла говорится: „13 посланий Павла, его же одно (послание) к Евреям (Mansi III, 924), то в постановлениях Карфагенского собора уже прямо читаем о 14 посланиях Павла (Mansi IV, 430), как одном, нераздельном целом. Замечаются на Западе и в последующее время отступления от принятого на соборах канона (напр., допущение в некоторых Библиях послания к Лаодикийцам и 3 послания к Коринфянам), но это уже был критический или некритический произвол.
Таким образом, вся история новозаветного канона движется, — повторим, — на двух моментах: а) принятии всею Церковию заветных книг, бывших в некоторых частных церквах и у отдельных отцов и учителей неизвестными или спорными (спорные книги падают, как мы видели, главным образом на соборные послания — послание Иакова, 2 послание Петра, 2 и 3 послания Иоанна и послание Иуды; сюда же относится Апокалипсис, бывший предметом споров главным образом на Востоке, и послание к Евреям, оспариваемое некоторыми преимущественно на Западе), и b) устранении книг, незаконно претендовавших на каноничность (Апокалипсис Петра) или, по крайней мере, на близость к книгам каноническим (послание Климента рим., послание Варнавы, Пастырь, Учение Апостолов). В Церкви всегда было живо общецерковное предание, общецерковный дух и смысл, и это мы ясно видели на тех отцах и учителях, которые, указывая, как историки и ученые исследователи, на факт некоторого разногласия во взгляде на иные заветные книги, в то же время сами, в силу этого общецерковного духа и смысла, признают все 27 заветных книг и пользуются ими в своих творениях. Канон новозаветный не есть, следовательно, случайный продукт времени; он — издревле хранимое, неизменное достояние Церкви и потому имеет для нас всегда пребывающее значение.
Литература. Наиболее ценными являются труды профессора эрлангенского университета Theodor Zahn`a: Geschichte des néutestamentlichen Kanons, 2 Bd. 1888—1892; Forschungen zur Geschichte des neutestam. Kanons und der altkirchlichen Literatur I—VII Theile (Erlangen und Leipzig 1881—1903); Grundriss der Geschichte des neutestam. Kanons, Lpzg 1904; Die bleibende Bedeutung d. neutestam. Kanons für die Kirche, Lpzg 1898; его же статья о новозаветном каноне в Real- Encyklopädie, V. Herzog-Hauck IX3, S. 708—806. — Противником Цана по вопросам о новозаветном каноне является А. Гарнак: Das Neue Testament um das Jahr 200, Freiburg i. B. 1889 (это резкая критика на 1-ю часть первого тома Gesch. d. neutest. Kanons Th. Zahn’a,, который отвечал брошюрой: Einige Bemerkungen zu Adolf Harnack’s Prüfung..., Erlangen und Leipzig 1889]; см. также его Dogmengeschichte, ibid. 1888 [и о Мураториевом фрагменте в Geschichte der altchristlichen Literatur bis Eusebius I (Lpzg 1893). S. 646—647; II, 2 (ibid. 1904), S. 330—333].
Из более ранних трудов: Prof. J. Kirchfofer, Quellensammlung z. Geschichte d. neutestam. Kanons bis auf Hieronymus, Zürich 1844 [не вполне надежное пособие, ныне уже достаточно устраненное книжкой Eruin Preuschen’à, Analecta: Kürzere Texte zur Geschichte der Alten Kirche und des Kanons, Freiburg i. B. und Leipzig 1893 в Sammlung ausgewählter kirchen und dogmengeschichtlicher Quellenschriften als Grundlage für Seminarübungen herausgegeben unter Leitung von Prof. G. Krüger, VIII-tes Heft. Prof. Dr. Gerardus Kauschen: Florilegium patristicum III (Bonnae 1905); Die wichtigeren neuen Funde aus dem Gebiete der ältesten Kirchengeschichte (Bonn 1905). См. также и отдельные общедоступные издания, напр., Das Muratorische Fragment und die monarchianische Prologe zu den Evangelien herausg. von Privatdoc. Hans Lietzmann в редактируемых им „Kleine Texte für theologische Vorlesungen und Uebungen“, № 1, Bonn 1902. Для вопроса о патристических данных для истории новозаветного канона см. сборник The New Testament in the Apostolic Fathers by a Committee of the oxford Society of Historical Theology, Oxford 1905. Prof. Carl August Credner: Zur Geschichte des Kanons, Halle 1847; Geschichte Kanons herausg. v. G. Volkmar, Berlin 1860; Ed. Berns, Histoire du canon des saintes écritures, Strasbourg 1863; A. Hilgenfeld, Der Kanon und die Kritik des N. Testament, 1863; † Bishop. B. F. Westcott, A. General Survey of the History of the Canon of the N. T., 6 ed. Cambridge and London 1889, a также статьи † Prof. A. Sabatier в Encyclopédie des sciences religieuses par F. Lichtenberger II, p. 587—607; a также статьи F. Vigouroux в Dictionnaire de la Bible III, col. 167—184; Rev. Canon J. Armitage Robinson в Encyclopaedia Biblica ed. by Prof. T. K. Cheyne und I. S. B1ack 1, col. 674—681; Rev. Prof. Alexander Stewart и Rev. Prof. V. H. Stauton в A. Dictionary of the Bible ed. by I. Hastings I, p. 290—292. III, p. 529—542. Cp., еще L. Gaussen, Le canon des Samtes Ecritures, vol. I—II, Lausanne 1860. Alfred Loisy, Histoire des canon du Nouveau Testament, Paris 1891. Prof. F. H. Chase в сборнике: Criticism of the New Testament; St. Margaret’s Lectures 1902 (London 1902); p. 96—144. Prof. Bernhard Weisst Die Entstehungs geschichte des Neuen Testaments, Berlin 1901. Prof. H. I. Holtzmann, Die Entstehung des Neuen Testaments в «Religionsgeschichtliche Volksbücher» herausg. von Fr. Michael Schiele I, 2, Halle a. Saale 1904. Prof. E. Mangenot y Vacant et Mangenot, Dictionnaire de théologie catholique I, col. 1582—1605. Rev. Theodore N. Robinson, The Authorship of the Muratorian Canon в «The Expositor» 1905, VI, p. 481—495, яко бы Мураториев канон есть труд известного Ипполита и стоял в связи с началом его трактата против Кая, но против сего см. Rev. Prof. Vernon Bartlet, Melito on the Muratorian Canon в «The Expesitor» 1906, IX, p. 210—224, где автор доказывает, что это есть — скорее — канон Мелитона. См. еще I. Chapman, Clément d’Alexandrie et encore le fragment de Muratori в „Revue Bénédictine“ 1904, 4, p. 369—374, что Мураториев канон идет от „Ипотипотиз“ (о коих и у G. Mercati в «Stuoti e Testi» 12 и по отдельному оттиску: Un frammento delle Ipotiposi di Clemente Alessandrino..., Roma 1904, p. 3—15 и cp. к сему A. Souter в «The Journal of Theological Studies» VII, 25: October, 1905, p. 143—144) Клиента александрийского, но против этой догадки решительно выступил Prof. Ad. Harnack в «Theologiche Literaturzeitung» 1904, 23, Sp. 636—637. Iohannes Leitpoldt, Geschichte des neutestamentlichen Kanons, Lpzg 1907. H. H. Reinhold Seeberg, Kuss und Kanons: cm. Aus. Religion und Geschichte I (Lpzg 1906), S. 118 — 122. — H. Н. Г.].
Из введений лучшими являются введения: Карнели, Блека, Вейса, Тренкле [(G. Salmon’a Historical Introduction to the N. T., 8-e изд., Dublin 1894; † Prof. F. Godet, Introduction au Nouveau Testament: Iotroduction particulière II, Neuchâtel 1904].
Из специальных исследований: 1) ο каноне Тертуллиана: H. Roensch, Das Neue Testament Tertullians, Lpzg 1871; 2) о каноне св. Иринея лионского: A. Camerlynk, S. Irénée et le canon du Nouveau Testament, Louvain 1896; 3) о каноне Климента алекс. цит. сочинение Куттера [и ср. еще P. Mordaunt Barnard, Clement of Alexandrias Biblical Text в «Texts and Studies», ed. by I. Armitage Robinson V, 5, Cambridge 1899].
Примечания:
** Примечания в тексте статьи помещенные в квадратных скобах [ ], принадлежат доктору богословия и ординарному профессору Спб. Духовной Академии Н. Н. Глубоковскому, хотя бы они и не были помечены его именем или инициалами, как это иногда встречается.
1. Евсевий отличает от книг спорных книги „нелепые и нечестивые“ (τα άτοπα και δυσσεβή), о которых ни один церковный писатель не упоминает. Это — Евангелие Петра, Фомы, Матфея и других; Деяния Андрея, Иоанна и иных Апостолов (3, 25: 6—7).
2. [Этот латинский перечень был издан Моммсеном по рукописи X века № 12.266 одной библиотеки (Philippsia) в английском городке Cheltenham, почему у английских писателей называется еще Cheltenham catalogue, см. о нем y Th. Zahn, Gesch. d. neutest. Kanons, II, 1, 5. 143—156, а также см. у Erw. Preuschen’a, Analecta, p. 138-140. — H. H. Г.].
* Димитрий Иванович Богдашевский,
доктор богословия, ординарный
профессор Киевской духовной академии
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 8, стлб. 294. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1907 г. Орфография современная.
Смотрите также:
- П. А. Юнгеров. Ветхозаветный канон
- П. А. Юнгеров. Неканонические книги Ветхого Завета
- С. М. Зарин. Апокрифические книги Нового Завета
- А. П. Лопухин. Апокрифы
- М. П. Сперанский. Книги отреченные