...Не от всякого дар благоприятен Богу, но только от того, кто приносит <его> от чистого сердца (свт. Василий Великий, 5, 198).
***
Очистите сердца, чтобы плодоносить Духу и, став преподобными, прийти в состояние разумно петь Господу (свт. Василий Великий, 5, 219).
***
...Намеревающийся истинно последовать Богу должен отрешиться от уз житейского пристрастия; а сие достигается совершенным удалением от прежних нравов и забвением оных (свт. Василий Великий, 9, 90—91).
***
Из совершаемого нами о Господе, иное совершается по душевному намерению и решению, а иное производится с помощью тела, или тщанием, или терпением. Посему, что зависит от душевного намерения и решения, тому сатана никоим образом воспрепятствовать не может; а в том, что приводится в исполнение с помощью телесной деятельности, Бог нередко попускает препятствия для испытания и обличения того, кто встречает препятствие... (свт. Василий Великий, 9, 296).
***
Ты никогда не будешь щедрее Бога, хотя бы и пожертвовал всем, что имеешь, хотя бы отдал вместе с имуществом и самого себя, ибо и то самое, чтобы отдать себя Богу, человек получает от Него же. Сколько ты ни уплатишь Ему, все еще больше того будет оставаться на тебе, и ничего не дашь ты своего, поелику все от Бога. И как нельзя опередить своей тени, которая постольку подвигается вперед, поскольку мы идем вперед, и всегда в равном расстоянии нам предшествует; как нельзя телу вырасти выше головы, всегда над ним возвышающейся, — так и нам невозможно превзойти дарами своими Бога (свт. Григорий Богослов, 13, 25).
***
...Никто не возможет служить Богу, разве только тот, кто всех совершеннейшим соделался в мире (свт. Григорий Нисский, 18, 375).
***
Если хочешь в теле служить Богу, подобно бестелесным, старайся непрестанно иметь сокровенную в сердце твоем молитву... (авва Евагрий, 89, 633).
***
Любовь Христова так одушевила его <апостола Павла>, что если бы ему предстояло терпеть для Христа и вечные наказания, он никогда не отказался бы и от этого, потому что он служил Христу не так, как (служим) мы, наемники, страшась геенны и желая Царствия (свт. Иоанн Златоуст, 44, 144).
***
Если мы будем заботиться о божественном, то Сам (Бог) позаботится о нашем, и мы переплывем море настоящей жизни с совершенною безопасностью и, путеводимые великим Кормчим — Богом всяческих, войдем в пристань Его человеколюбия (свт. Иоанн Златоуст, 47, 117).
***
Кто служит Ему <Господу> только тогда, когда находится в безопасности, тот показывает этим еще не большой знак любви и не чисто любит Христа (свт. Иоанн Златоуст, 51, 230).
***
Люди велят тебе угождать им с ущербом для тебя самого; а Христос, напротив, за каждое твое даяние воздает тебе сторицею и к тому прилагает еще жизнь вечную (свт. Иоанн Златоуст, 51, 283).
***
Только сердце, свободное от всего плотского, истинно может служить Богу и духом соединяться со Христом (свт. Иоанн Златоуст, 51, 934).
***
Чем усерднее мы будем служить Богу, тем больше получим себе пользы, тем больше будет выгоды для нас самих. Не будем же лишать самих себя столь великого приобретения. Бог самодоволен и ни в чем не нуждается; воздаяние же и польза возвращается опять к нам (свт. Иоанн Златоуст, 54, 741—742).
***
Мы весьма блаженны были бы, если бы для Бога делали столько же, сколько делаем для людей из тщеславия, страха или уважения (свт. Иоанн Златоуст, 54, 890).
***
...Решившись служить Богу, пребывай в страхе Божием и приготовь душу свою не к покою, бездействию и наслаждению, а к искушениям и огорчениям (см.: Сир. 2, 1); ибо многими скорбьми подобает внити в Царствие Божие (Деян. 14, 22); потому что узки врата и тесен путь, вводящие в жизнь, и немногие находят их (см.: Мф. 7, 14) (прп. авва Пафнутий, 56, 45).
***
Кто покорит себя Богу, тот близок к тому, чтобы покорилось ему все (прп. Исаак Сирин, 58, 366).
***
Чтобы был кто рабом Ему <Богу>, не хочет Он, чтобы был по принуждению и насилию, а произвольно: подобно тому как иной бедный и ничего не имущий, когда удостоится сделаться царским служителем, радуется и веселится, что именуется и есть раб царя, — так и Бог хочет, чтобы человек был рабом Его по своей воле, и радовался и в великую славу, и честь вменял именоваться и быть рабом Божиим (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 60).
***
Бог бестелесен и невидим, почему и служить Ему надлежит не телесно только, и не видимо только. Служить Богу только телесно и видимо есть дело несообразное, как говорит и пророк Давид: аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо, всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 18—19). Сокрушение же сердца бывает в уме и помышлении, а ум наш и помышления наши невидимы. Итак, будучи обязаны воздавать Богу невидимому — невидимое служение, мы должны служить Ему умом и помышлением. Это и есть подобающее и сообразное служение, — Невидимому приносить — невидимое и Мысленному — мысленное. Но потом уже и вместе уже с этим надлежит приносить и видимое, с душою и телесное, да угождение Богу от нас будет всем существом. Бог ни от рук человеческих угождения приемлет (Деян. 17, 25). Если и приемлет Он телесные и чувственные приношения, то знать надлежит, когда и как приемлет, именно когда они приносятся от чистого сердца (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 78).
***
...Чего же ради, братие, мы не прибегаем к сему благоутробному Богу, так много нас возлюбившему? Чего ради не отдаем жизни своей на смерть за любовь Христа и Бога нашего, за нас умершего? Разве не видим, как многие люди, по пристрастию к благам тленным, переносят большие труды, подвергаются великим опасностям, уезжают в далекие места, оставляя жен и детей и всякие житейские утешения, и ничего не ставят выше и краше того, что вожделели, и покоя себе не дают, пока не достигнут цели своей? Но если эти, ради временных и тленных благ, поднимают такой подвиг и для получения их подвергают опасности и душу свою, и жизнь свою, то не всячески ли подобает нам предать на смерть и души свои, и телеса свои любви ради к Царю царствующих и Господу господствующих, Творцу, Вседержителю и Властителю всех тварей? (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 175).
***
...Если мы не презрим совершенно самой жизни своей и тела своего с готовностью на самое мученичество... и всякую смерть, совсем изгнав из памяти все, что служит к поддержанию жизни тленного тела сего, то невозможно нам быть друзьями и братьями Христа, ни сопричастниками и сонаследниками Его, и не придем мы никогда в созерцание и опытное познание сказанных таинств Божиих (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 60).
***
Желающий приступить к Богу для служения Ему должен предаться руководству страха Божия (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 190).
***
Служение Богу заключается в непрестанном памятовании Бога и Его велений, в исполнении этих велений всем поведением своим видимым и невидимым (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 282).
***
Служение и поклонение Богу Духом и Истиною есть та благая часть, есть то блаженное состояние, которое, начавшись во время земной жизни, не прекращается, как прекращаются телесные подвиги, с окончанием земной жизни. Благая часть пребывает неотъемлемою принадлежности) души в вечности, в вечности получает полное развитие (свт. Игнатий Брянчанинов, 41, 356).
***
Авва Исаия сказал: «Блаженны те, кто трудится в познании истины: они успокоили себя от всякой скорби и коварства демонов, и тем более от рабства тому, кто препятствует человеку во всяком добром деле, когда они предали себя на служение Богу» (98, 108).
***
Когда у аввы Иакова от слабости отказали ноги, ученики посоветовали ему омывать их водой. Сосуд с водой находился туг же. Один из учеников хотел прикрыть его, чтобы приходившие к блаженному не видели сосуда. Блаженный, заметив это, сказал: «Для чего ты закрываешь сосуд?» Ученик отвечал; «Чтобы его не было видно тому, кто к тебе приходит». «Оставь, дитя, — ответил старец, — не скрывай от людей того, что явно перед Богом». Ибо, желая жить только для одного Бога, он не заботился о людском мнении. «Какая польза, — говорил он, — если люди будут видеть во мне большее благочестие, а Бог — меньшее? Ведь воздавать награды будут не они, а Бог щедродатель» (117, 168).
***
Рассказывал один старец, который удостоился епископства в городе Оксиринхе: «Однажды вздумалось мне выйти во внутреннюю пустыню, которая при оазисе, с мыслью: не найду ли в ней какого старца, служащего Богу. И, взяв несколько сухих хлебцев и дня на четыре воды, отправился в путь. Когда прошел я четыре дня и пища истощилась, не знал я, что мне делать. Ободрившись же, предал себя Богу и шел еще четыре дня без еды. Не перенеся тяжести пребывания без пиши и трудности пути, дошел я наконец до малодушия и лег на землю. Но некто, придя, перстом своим коснулся уст моих, как врач инструментом касается глаза, и тотчас укрепил меня, так что казалось мне, что я не ходил и не был голоден. Когда же увидел я такую силу во мне, то, встав, пошел по пустыне. Но прошли еще четыре дня, и я ослабел опять, и простер руки мои к небу. Тогда укрепивший меня прежде, перстом своим помазав уста мои, вновь укрепил меня, так что я смог идти дальше.
Шел я семнадцать дней и нашел шалаш, пальмовое дерево, и воду, и мужа, который стоял, и волосы головы его служили ему одеждою, и были они все седые. Был он страшен на вид. Увидев меня, он встал на молитву, и, когда окончил ее, я сказал: «Аминь». Тогда понял он, что я человек, и, взяв меня за руку, спросил: «Как пришел ты сюда? И существует ли еще всё в мире, и есть ли сильные гонения?» Я же сказал: «Ради вас, истинно работающих Владыке Христу, пришел я в сию пустыню, а гонения прекратились, по благодати Божией; расскажи же мне, как пришел ты сюда?» Он же с рыданием и плачем сказал: «Я был епископом, и, когда было гонение, много мук претерпел я, и не смог вынести мучений, а напоследок принес жертву. Когда же пришел в себя и уразумел беззаконие мое, то пожелал умереть в сей пустыне, и живу здесь сорок девять лет, раскаиваясь и умоляя Бога, не отпустит ли Он греха моего. Пищу мне дает Бог от сей пальмы; а утешения прощения я не получал сорок восемь лет, но в сем году был утешен и им». Когда он сказал сие, тотчас встал, быстро вышел и стал на молитву на многие часы. Когда же окончил молитву, пришел ко мне. Я же, увидав лицо его, пришел в ужас и трепет, ибо оно сделалось как огонь, и говорит он мне: «Не бойся, Господь поспал тебя, чтобы ты похоронил мое тело». И только произнес сие, то тотчас почил. Я же разорвал одеяние свое, половину оставив себе, а другою половиною обернул его святое тело и скрыл его в землю. И как скоро похоронил его, тотчас пальма иссохла и хижина упала. Я же много плакал, прося Бога, не даст ли Он мне пальму и я закончу в сем месте жизнь свою. Когда же этого не случилось, сказал я сам себе: нет воли Божией на то, чтобы жить мне на этом месте. И, сотворив молитву, опять вернулся в мир, чтобы рассказать братиям о почившем, и просил их я не отчаиваться и с терпением искать Бога (98, 398—399).
***
Рассказывал некто из отцев: «В некотором месте скончался епископ, и пришли жители к митрополиту, прося, чтобы рукоположил им нового епископа вместо скончавшегося. И говорил им митрополит: «Дайте мне такого, о котором знаете, что он способен пасти стадо Христово, и я рукоположу его в епископа». Они же сказали: «Мы не знаем никого, если ангел твой не укажет нам его». «Все ли вы здесь?» — спросил митрополит. И ответили: «Нет». Он же сказал им: «Ступайте, и соберитесь все, и тогда приходите ко мне, чтобы по согласию всех вас был избран епископ». Они пошли, собрались все и пришли, прося рукоположить им епископа. И говорит им: «Скажите мне, кого вы хотите?» Они же сказали: «Мы никого не знаем, если ангел твой не укажет нам». И сказал им: «Все ли вы здесь?» Они же сказали: «Все мы здесь». И опять спросил: «Никто из вас не остался вне?» И сказали: «Никто из нас не остался, кроме того, кто держит осла у первенствующего из нас». Говорит им архиепископ: «Согласны ли будете принять того, кого укажу я?» И сказали все: «Будем согласны и просим тебя, чтобы, на кого укажет тебе Бог, того и дал ты нам». И велел митрополит ввести того, который держал осла у первого из них, и говорит им: «Согласны ли вы будете, если рукоположу вам сего?» Они же сказали: «Да». Архиепископ рукоположил его.
Случилось же бездождие великое, и молил Бога сделавшийся епископом, чтобы послал Бог дождь. И услышал он голос: «Пойди с утра к таким-то воротам и кого увидишь входящего первым, останови его, и он помолится, и будет дождь». Так он и сделал и, выйдя с клиром своим, сел; и вот входит некоторый старец-эфиоплянин, неся вязанку дров, чтобы продать в городе. Встав, епископ остановил его и стал просить: «Помолись, брат, чтобы пошел дождь». Старец же не хотел, но, уступив просьбам, помолился, и вот пошел дождь, как потоки с неба, и если бы не помолился опять, то и не перестал бы. И просил старца епископ, говоря: «Окажи любовь, брат, расскажи нам о жизни твоей, чтобы и мы были ревностны».
И сказал старец: «Прости меня, авва. Вот, как видишь меня, выхожу я, и рублю для себя эту небольшую вязанку дров, и вхожу в селение, и продаю ее, и более двух хлебцев не оставляю себе, остальное же отдаю бедным и сплю при церкви, и опять выхожу за город, и делаю так же. Если же бывает зима, день или два остаюсь голодным, пока не настанет опять хорошая погода, чтобы можно было мне выйти и рубить дрова». И, получив великую пользу от делания старца, они возвратились, прославляя Бога (98, 400—401).
***
Жили два единодушных отшельника. Они совершали чрезмерный подвиг и вели жизнь богоугодную. Случилось одному из них стать начальником киновии, другой же остался отшельником и, будучи совершенным подвижником, творил великие чудеса, исцелял бесноватых, изрекал предсказания и врачевал недугующих. Тот же, который стал киновиархом, услышав, каких дарований удостоился его единомышленник, уединился от людей на три седмицы, прилежно моля Бога открыть ему, как тот чудодействует и почему знаменит у многих, хотя он сам ничего подобного не получил. И явился ему Ангел Господень, говоря: «Тот живет перед Богом, стеная и плача перед Ним день и ночь, алча и жаждая ради Господа, а ты, заботясь о многих, имеешь общение со многими. Итак, достаточно с тебя утешения человеческого» (98, 401—402).
***
Рассказывал один старец, что жил некто во внутренней пустыне много лет и получил дар прозрения, мог беседовать и с Ангелами.
Два монаха услышали об этом подвижнике и, выйдя из келий, пошли к нему с верою. После многих дней пути подошли они к пещере старца и увидели недалеко от пещеры, некоего как бы человека, стоящего на одной из гор. И был голос к ним: «Братие, братие!» Они же спросили его: «Кто ты и чего хочешь?» Он же говорит им: «Скажите авве, с которым будете беседовать, чтобы он вспомнил о моей просьбе».
Они же, придя к старцу, приветствовали его и, припав к ногам его, просили, чтобы он наставил их на путь спасения. И, наученные им, много получили пользы. Тогда рассказали они старцу о человеке, которого видели, и о его просьбе. Авва же, услышав, вспомнил, кто это был, но сделал вид, что не знает его, говоря, что никто, кроме него самого, не живет здесь. Они стали упрашивать его рассказать, кто же был виденный ими. Тогда авва сказал им: «Дайте мне слово, что никому не станете говорить обо мне, как бы о некоем из святых, пока не отойду ко Господу, и расскажу вам о нем». Когда они согласились, старец сказал: «Тот, кого видели вы, есть Ангел Господень, который, придя ко мне, просил немощь мою, говоря: «Моли Господа, чтобы я был восстановлен на место мое, потому что исполнилось уже определенное Богом касательно меня время». Когда же я спросил его: «Что за причина запрещения твоего?» — он ответил: «Случилось, что в некотором селении многие люди грехами своими весьма прогневали Бога, и Он послал меня с милостью наказать их; я же, видя, что они весьма нечестивы, большую язву нанес им, так что многие погибли, и за сие удален от лица пославшего меня Владыки». Я же стал сомневаться: «Как могу я молить Бога за Ангела?» А он говорит: «Если бы не знал я, что слышит Бог ближних рабов Своих, не пришел бы и не беспокоил тебя». Я же подумал о неизреченном милосердии Господа и о Его беспредельной любви к людям, вспомнил, что удостоил Он их говорить с Ним и видеть Его, и святые Ангелы Его служат им и беседуют с ними, как творил сие с блаженными рабами Своими Захариею, и Корнилием, и Илиею. И прославил я милосердие Его, будучи удивлен сим».
И после того, как он рассказал это, блаженнейший авва тотчас же почил. И погребли его братия с песнопениями и молитвами (98, 402—403).
***
Ходил некто из отцов по пустыне и, зайдя в пещеру, увидел сидящую женщину, и показалась она ему зверем. Начал он кричать и заклинать ее, говоря: «Если ты человек, выйди, чтобы я мог побеседовать с тобою». Она же ответила: «Иди, человек, зачем хочешь ты видеть меня, я женщина, и притом нагая ради Господа моего». Он дал ей одежду свою и сандалии, и, взяв их, она оделась и обулась и стала перед старцем.
«Ради Бога, открой мне, кто ты?» — вопросил старец. «Я была дочерью патриция, — сказала она, — и захотели родители мои выдать меня замуж и сделать жениха моего наследником имения нашего. Я же, видя, что все в мире суета, убежала ночью и пришла на скалу сию, и исполнилось мне семьдесят лет, и до сего дня я не видала человека, кроме тебя. Имею я сей сосуд с водой и моченые бобы, ибо умножает их Бог». И ел их старец, и пил ее воду, и укрепился весьма. Возблагодарив Бога, хотел он пойти в келью свою. Она же, раздевшись, сказала ему: «Возьми свое, честный старец». «Оставь у себя, святая мать», — отвечал он. Она не соглашалась и сказала ему: «Пойди, принеси другую одежду и другие сандалии и скорее возвращайся». Он же пришел к себе, приготовил, что нужно, вернулся обратно и увидел, что ко входу в пещеру привален большой камень. Сотворив молитву, отвалил камень и, войдя внутрь пещеры, нашел ее почившей и, надев на нее одежду и сандалии, со слезами похоронил святое тело.
Старец был слеп на один глаз от самого своего рождения. Когда же он поклонился и облобызал ее честные останки, вдруг стал им видеть. Он прославил Бога, давшего ей такую благодать и терпение, и, сотворив молитву, опять привалил камень к пещере и пошел в свою келью, дивясь и благодаря Бога, открывшего ему такое сокровище (98, 405-406).