Не должно ссориться или мстить самому за себя, но, по Господней заповеди, если можно, со всеми надобно иметь мир (свт. Василий Великий, 7, 355).
***
...От ссоры происходит вражда, а от частной дружбы и близости происходят подозрения и зависть (свт. Василий Великий, 9, 67).
***
...Ссора или зависть начинаются не сами собою, но произрастают от корня славолюбия... (свт. Василий Великий, 9, 303).
***
...Если случится ссора между двумя братьями, то первый раскаивающийся получит венец победы, но венчается и другой, если не отвергнет раскаяния, но с готовностью сделает, что нужно для мира (прп. Ефрем Сирин, 30, 190).
***
...Не ссорься с братом своим, ибо не знаешь, что, может быть, тревожит его какая-нибудь неизвестная тебе страсть, и потому он немощен (прп. Ефрем Сирин, 31, 141).
***
Если будет при тебе ссора, не входи в исследование причин. Если кто во время ссоры обратится против тебя, не раздражай его (прп. Ефрем Сирин, 31, 630).
***
...Кто ссорится, тот или изрыгает хулы и таким образом теряет все прежние добрые дела, или в сильном гневе клянется ложно и таким образом впадает в геенну, или наносит побои и совершает убийство... (свт. Иоанн Златоуст, 50, 166).
***
Когда мы ссоримся с дурными людьми, то бывает то же, что с человеком, который бьет другого лежащего в грязи; он пачкает себя самого, касаясь грязи своими руками (свт. Иоанн Златоуст, 52, 349—350).
***
...Любовь к спору и безвременное любопытство есть дело недостойное (свт. Иоанн Златоуст, 52, 507).
***
...Зачем мы безрассудно ссоримся друг с другом, зачем враждуем друг против друга, когда нам повелено любить даже и ненавидящих нас? (свт. Иоанн Златоуст, 55, 616).
***
Огради себя от высокомерия, ни с кем не входи в ссору, чтобы не быть осужденным за высокоумие (прп. Нил Синайский, 72, 244).
***
Которые веруют, те не только сами не ссорятся между собою, но умиротворяют и тех, которые рассориваются, подражая Господу... (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 436).
***
Извольте всегда ограничиваться одними кроткими и покорными объяснениями, а ссору вычеркните из вашего словаря (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 81, 158).
***
Авва Павел Космит и Тимофей, брат его, жили в Скиту. Часто бывали между ними ссоры. «Долго ли нам жить так?» — спросил однажды авва Павел. Авва Тимофей ответил: «Сделай милость, когда я буду оскорблять тебя, потерпи меня, а я буду терпеть тебя, когда ты станешь оскорблять меня». И так делая, они были покойны в остальные дни (97, 238).
***
Были два брата по духу, диакон Евагрий и священник Тит. Имели они друг к другу любовь великую и нелицемерную. Диавол же возбудил между ними вражду, и они поссорились. И такую ненависть вложил в них, что они не хотели и видеть друг друга. Много раз братия просили их примириться, но они и слышать об этом не хотели. Когда Тит шел с кадилом, Евагрий отбегал от фимиама, когда же Евагрий не бежал, тогда Тит проходил мимо, никого не покадив. Много времени пребыли они во мраке греховном; приступали и к Тайнам Христовым — Тит, не прося прощения, а Евагрий, гневаясь. Однажды сильно заболел Тит и, будучи уже при смерти, стал горевать о своем прегрешении и послал к диакону с мольбой: «Прости меня, ради Бога, брат мой, я напрасно гневался на тебя». Евагрий же отвечал жестокими словами и проклятиями. Старцы, видя, что Тит умирает, насильно повлекли Евагрия, чтобы примирить его с братом. Увидев его, больной припал к ногам Евагрия и говорил: «Прости и благослови меня, отец мой!» Он же, немилостивый и лютый, отказался перед всеми: «Никогда не хочу примириться с ним, ни в этом веке, ни в будущем». Тогда Евагрий вырвался из рук старцев и вдруг упал. Отцы хотели поднять его, но увидели, что он уже мертв. И не могли ему ни рук сложить, ни рта закрыть, как у давно умершего. Все пришли в ужас. Отец Тит тотчас встал, словно никогда и не болел. Со многим плачем погребли Евагрия. Рот и глаза у него так и остались открытыми, а руки растянутыми. Тогда отец Тит поведал братии: «Видел я Ангелов, отступивших от меня, и бесов, радующихся моему гневу. И тогда начал я молить брата, чтобы он простил меня. Когда же привели его ко мне, я увидел Ангела немилостивого с огненным копьем, и, когда Евагрий не простил меня, он ударил его, и тот упал мертвый. Мне же Ангел подал руку и поднял меня». Услышав это, убоялись братия Бога, сказавшего: прощайте и прощены будете (Лк. 6, 37) (107, 92).
***
Один монах был сильно обижен своим братом. Видя в происшедшем действие врага спасения, монах стал со слезами молиться Богу, чтобы ему без греха перенести обиду и не впасть в злопамятование, а брата, во имя любви, — простить. Долгое время на проскомидии вынимал он за него частицу из просфоры. Как-то ночью, в день своего Ангела и Ангела обидчика, монах особенно молился за оскорбителя и на ранней Литургии сугубо просил Господа о прощении.
После обедни в келью монаха пришел его обидчик и, подавая теплый пшеничный хлеб, сказал: «Видел, отче, как ты обо мне молился и поминал на проскомидии. Прости меня». Поклонился, оставил хлеб и вышел. Монах обрадовался и поблагодарил Господа. Решив поблагодарить и брата, он открыл дверь кельи, но там никого не было видно. Это удивило монаха. Он попробовал хлеб, тот был необыкновенно вкусный, такого хлеба монах еще не ел. Вечером монах пошел к имениннику поблагодарить за посещение и за необыкновенный хлеб. Но брат стал уверять его, что он не был у него и никакого хлеба не приносил. Тогда монах понял, что не земной человек, а, возможно, Ангел-хранитель обидчика посетил его. После рассказа монаха Божия благодать коснулась сердца обидчика, и тот стал просить прощения у брата. Так, чудным образом, они примирились и была уничтожена ссора (107, 354—355).
***
Были два монаха, родные братья по плоти и братья по духу. Против них строил козни лукавый диавол с целью разлучить их. И вот лукавый диавол устраивал повод к ссоре между ними. Однажды к вечеру младший брат засветил лампаду и поставил ее на подсвечнике. Тот упал, и лампада погасла. Старший брат вскочил и в ярости начал бить своею брата. Младший брат упал ему в ноги и стал уговаривать: «Успокойся, владыко мой, я снова засвечу лампаду». И потому, что он не отвечал гневными словами, лукавый дух, будучи посрамлен, тотчас отступил от них (106, 454).
***
Два старца жили в одной келье, и никогда не возникало между ними ни малейшего неудовольствия. Как-то один сказал другому: «Поссоримся и мы хотя бы раз, как ссорятся другие люди». Другой отвечал: «Вовсе не знаю я, каким образом может родиться ссора». Первый сказал: «Вот я поставлю глиняную посуду и скажу, что она моя. А ты скажешь: «Она не твоя, а моя». Из этого родится спор, а из спора — ссора».
Сговорившись так, они поставили посуду, и один сказал: «Она моя». Другой отвечал: «А я полагаю, что она моя». Первый опять сказал: «Не твоя она, но моя». Тогда второй отвечал: «А если она твоя, то возьми ее». Так они, как ни старались, не смогли поссориться (106, 459).
***
Авва Никита рассказывал: «Два брата, желая жить вместе, поселились в одной келье. Один из них так рассуждал сам с собой: «Буду делать только то, что угодно моему брату». Равно и другой говорил: «Буду исполнять волю моего брата». Много лет они жили в любви. Враг, видя это, захотел разлучить их. Он пришел, встал у дверей и одному представился голубицей, а другому — вороной. Один из братьев сказал: «Видишь ли этого голубя?» «Это ворона», — отвечал другой, и начали они спорить между собой. Один говорит то, другой — другое. Наконец, они подрались, к полной радости врага, и разошлись. Спустя три дня они пришли в себя, попросили друг у друга прощения, сказали, чем каждому из них представлялась виденная птица, и узнали в этом искушение врага. После этого они жили уже неразлучно до самой смерти» (97, 181).
***
Некто Исаак-монах рассказывал следующий случай из своей жизни. «Однажды, — говорил он, — я поссорился с братом и стал гневаться на него. Между тем, сидя как-то за своим рукоделием, я вспомнил о своей ссоре, раскаялся и, движимый страхом ответственности перед Богом, думал: «Что мне делать?» В это время вошел ко мне какой-то юноша и, не сотворив, как следовало, крестного знамения, сказал: «Ты согрешил и тревожишься, доверься мне и будешь спокоен». Я же, поняв, что это диавол, отвечал: «Уйди, ибо ты не от Бога». Он же говорит: «Жаль мне тебя: дело свое ты губишь, а все-таки ты мой». «Нет, — говорю, — не твой я, диавол, а Божий». Он сказал: «Гнев держащих и зло помнящих Бог передал нам. Ты же три недели гневаешься на своего брата». Я отвечал: «Лжешь».
А он: «Ты зло имеешь на него, а держащих злопамятство ожидает геенский огонь, и я к таким людям приставлен, и ты — мой». Услышав это, я тотчас же пошел к брату, поклонился ему и примирился с ним. Что же? Возвратившись домой, я увидел, что диавол, не потерпев моего примирения, из злобы, сжег мое рукоделие и рогожу, которую я обыкновенно подстилал, когда молился». (112, 11—12).