Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterПрп. Иоанн Кассиан Римлянин. Семь собеседований отцов, живших в Египетской пустыне Фиваиде
Глава 1
Обещание наше и порядок пути заставляют изложить наставление аввы Нестероя, мужа знаменитого во всем и с высшим знанием. Когда он узнал, что мы кое-что из Священного Писания знаем по памяти и желаем уразумения того, то начал так говорить нам: «В этом мире много родов знаний, такое же разнообразие их, как и искусств и наук. Но хотя они все или вовсе бесполезны, или служат для удобств только настоящей жизни, однако ж нет никакой, которая бы не имела собственного порядка своего учения и способа, по которому бы могла быть приобретена желающими. Итак, если те искусства имеют известные свои правила для усвоения их, то тем более учение нашей религии и монашеское звание, которое стремится к созерцанию невидимых тайн и ищет не настоящей корысти, а воздаяния вечной награды, имеет известный порядок и основание. Знание его бывает двоякое: первое — практическое, то есть деятельное, которое относится к исправлению нравов и очищению пороков; второе — теоретическое, то есть которое состоит в созерцании Божественных предметов и познании сокровеннейших истин.
Итак, кто желает достигнуть созерцания Бога, тому необходимо со всем усердием и силою сначала приобресть деятельное знание. Ибо эта практика и без теории может быть приобретена, а созерцательное без практического знания вовсе не может быть приобретено. Ибо некоторые степени в таком порядке и расстоянии поставлены, что человеческое смирение может взойти до верха. Если они сказанным образом следуют одна за другою, то можно достигнуть высоты, на которую, по отнятии одной ступени, нельзя перелететь. Итак, напрасно стремится к созерцанию Бога тот, кто не уклоняется нечистоты пороков. Ибо Дух Божий удалится от лукавства, «ниже обитает в телеси повиннем греху» (ср.: Прем.1,4).
А это деятельное совершенство двояким образом составляется. Первый образ его состоит в том, чтобы познать свойство всех пороков и способ врачевания их; второй — в том, чтобы наблюдался порядок добродетелей и дух наш усовершался в них, так чтобы он служил им уже не по принуждению, как бы покоряясь насильственной власти, но как бы естественным благом услаждался, питался и трудным, тесным путем проходил с удовольствием. Ибо тот как возможет постигнуть способ добродетелей, который есть второй степень в деятельной науке, или тайны духовных Небесных предметов, которые находятся на высшей степени созерцания, кто не мог уразуметь свойство своих пороков и не старался истребить их? Следовательно, тот не может взойти на высоту, кто не победит на ровном пути, тем более не поймет внешнего тот, кто не мог уразуметь находящегося в нем самом. Впрочем, надобно знать, что нам должно подвизаться с двояким намерением, как для изгнания пороков, так и для приобретения добродетелей. И это мы говорим не по своей догадке, а научаясь из слов Того, Кто один знает силы и способ Своего произведения и говорит: «се, поставих тя днесь над языки и над царствы, да искорениши и разориши, и расточиши и разрушиши, и паки созиждеши и насадиши» (Иер.1,10). В истреблении вредных предметов здесь означаются четыре необходимые действия: искоренять, разрушать, губить, истреблять. А в совершении добродетелей и приобретении того, что относится к правде, означаются только два действия: созидать и насаждать. Отсюда ясно видно, что гораздо труднее исторгать и истреблять застарелые страсти тела и души, нежели насаждать и созидать духовные добродетели.
Итак, эта деятельная жизнь, которая, как сказано, состоит из двух образов, разделяется на многие виды и подвиги*. Ибо некоторые главною своею целию поставляют уединение в пустыне и чистоту сердца, как в древности Илия и Елисей, а в наши времена блаженный Антоний и другие последователи той же жизни, которые искренно соединялись с Богом посредством безмолвия в пустыне. Некоторые всю заботу своего старания приложили к наставлению братии, к бдительному попечению о киновиях, как недавно авва Иоанн, который в соседстве с городом, называемым Тмуис, был начальником большой киновии, и некоторые другие заслуженные мужи, которые прославились апостольскими знамениями, как помним. Некоторые с удовольствием занимаются благочестивым делом послушания по странноприимству, которым благоугождали Богу, как знаем, в прежние времена патриарх Авраам и Лот, а недавно блаженный Макарий, муж, отличавшийся особенною кротостию и терпением, который управлял странноприимницею у Александрии, так что он не ниже был никого из пребывавших в уединении пустыни. Некоторые избирали попечение о больных, иные принимали на себя ходатайство за бедных, угнетенных или занимались учением других или раздаянием милостыни нищим, и по своему расположению и благочестию они слыли между великими и высокими мужами.
* Дела деятельной жизни хотя многочисленны, однако ж могут быть подведены к трем родам: первый объемлст дела, относящиеся к собственному исправлению и усовершенню, каковы дела покаяния, посты, бдения и тому подобное, которые преимущественно здесь и разумеются. Ко второму роду принадлежат дела, относящиеся к обращению и спасению ближних, каковы дела милосердия духовного: невежду научить, заблуждающего наставить на путь истины, порочного исправить и тому подобное. А к третьему роду относятся дела телесного милосердия: алчущего накормить, нагого одеть и тому подобное.
Посему всякому полезно и пристойно, по предпринятому намерению или по полученной благодати, с полным усердием и прилежанием стараться достигнуть совершенства избранного дела; восхваляя и уважая добродетели других, никак не должен отступаться от своего, однажды избранного звания, зная, что, по Апостолу, Церковь есть «одно тело», а членов много и что она «имеет по благодати данней нам» различные дарования: или пророчество «по мере веры», или «служение» в услуживании; учитель ли кто, должен пребывать в учении, увещатель ли, в увещании; «подаваяй, в простоте, началствуяй, со тщанием: милуяй, с добрым изволением» (ср.: Рим.12, 5-8). Ибо никакие члены не могут присвоять себе служения других членов, потому что глаза не исполняют обязанности рук, ноздри — ушей. Потому «еда вси Апостоли? еда вcи пророцы? еда вcи учителе? еда вси дарования имущ изцелений? еда вси языки» (языками иностранными) глаголют? еда вси сказуют (истолковывают)»? (ср.: 1Кор.12,29-30).
Те, которые еще не укрепились в избранном звании, когда услышат, что некоторые отличаются разными подвигами и добродетелями, похвалою их обыкновенно так воспламеняются, что тотчас желают подражать их жизни; но слабость человеческая необходимо делает напрасными усилия их. Ибо невозможно одному и тому же человеку отличаться вместе всеми вышеупомянутыми добродетелями. А если бы кто захотел все их вместе приобресть, то необходимо впадет в то, что, когда погонится за всеми, никакой вполне не достигнет и от этой перемены и разнообразия больше потеряет, нежели преуспеет. К Богу стремятся многими путями, и потому всякий должен с неуклонным вниманием к своему течению совершать тот путь, который однажды избрал, чтобы быть совершенным в каком-либо звании.
Кроме того вреда, который, как мы сказали, терпит тот монах, который по непостоянству духа желает переходить к разным подвигам, он еще подвергается от этого опасности смерти, потому что иногда, что одни хорошо делают, тем другие подают худой пример, и что для некоторых хорошо, то для других гибельно бывает, например, если бы кто захотел подражать той добродетели одного человека, о которой авва Иоанн рассказывал не в образец подражания, а только к удивлению. Некто, в мирском образе пришедши к сказанному старцу, которому принес некоторые начатки своих плодов, нашел там одного человека, одержимого злейшим демоном. Он, пренебрегая заклинания и повеления аввы Иоанна, говорил, что он никогда не выйдет по его приказанию из одержимого им тела. А при входе мирянина, устрашившись и с почтением произнесши его имя, вышел. Старец, удивляясь столь очевидной благодати мирянина, начал расспрашивать у него об образе жизни и занятиях его. Когда этот сказал, что он мирянин, связан супружескими узами, то блаженный Иоанн, размышляя о его превосходной добродетели и благодати, тщательнее выпытывал, какова его жизнь. Он говорил, что он деревенский мужик, ежедневным делом рук своих приобретает себе пропитание, не сознает в себе ничего доброго, кроме того, что, прежде нежели утром выйдет на сельскую работу и вечером возвратится в дом, всегда заходил в церковь благодарить Подателя всех благ — Бога за сохранение своей жизни, и, прежде нежели начнет употреблять плоды трудов своих, начатки и десятую часть оных всегда посвящает Богу, и что он никогда не проводил волов своих чрез чужую жатву без того, чтобы не заградить уст их, дабы не причинить и малейшего вреда ближнему. Но поелику это казалось авве Иоанну недостаточным для приобретения такой благодати, которою тот превосходил его, и, выведывая, спрашивал, нет ли у него чего-либо такого, что могло бы снискать такую благодать, то он из уважения к такой усердной просьбе признался, что он, назад тому одиннадцать лет, по приказанию родителей принужден был взять себе жену, тогда как хотел быть монахом, и, доселе имея ее вместо сестры, без ведома для других, сохранил ее и себя в девстве. Старец, услыхав это, поражен был таким удивлением, что пред всеми воскликнул: «После сего неудивительно, что демон, не слушавший меня, не стерпел присутствия того, коего целомудрия он не мог поколебать не только в пылкое время юности, но и доселе». Об этом деле авва Иоанн с большим удивлением рассказывал, однако ж никому из монахов не советовал испытывать, зная, что многое, сделанное иными правильно, другим подражающим причиняет совершенную погибель и не могут все употреблять то, что по особенной благодати Господь дарует немногим.
Но возвратимся к изъяснению знания, о котором началась речь. Итак, как мы сказали выше, деятельное знание простирается на многие знания и занятия. А созерцательное знание разделяется на две части, то есть на историческое (буквальное) толкование Священного Писания и духовное (таинственное) разумение. Потому и Соломон, исчисляя многоразличную благодать Церкви, говорит: «вcи бо у нея одеяни суть» (Притч.31,21). А роды духовного знания суть тропология, аллегория, анагогия*, о которых в Притчах говорится так: напиши я себе трижды на широте сердца твоего (ср.: Притч.22,21). Итак, история содержит знание предметов прошедших и видимых, как объясняет это и Апостол: «писано бо есть, яко Авраам два сына име: единаго от рабы, а другаго от свободныя. Но иже от рабы, по плоти родися: а иже от свободныя, по обетованию» (Гал.4, 22-23); к аллегории относится следующее, потому что действительное происшествие было прообразом другой тайны. «Сия бо, — говорит Апостол, — еста два завета: един убо от горы Синайских, в работу раждаяй, иже есть Агарь, Агарь бо Сина гора есть во Аравии, прилагается же нынешнему Иерусалиму, работает же с чады своими» (ср.: Гал.4, 24 — 25). А анагогия, от духовных тайн восходя к некоторым высшим и сокровеннейшим таинствам Небесным, поясняется Апостолом так: «а вышний Иерусалим свободь есть, иже есть мати всем нам. Писано бо есть: возвеселися, неплоды, не раждающая: расторгни и возопи, не болящая: яко многа чада пустыя паче, нежели имущия мужа» (Гал. 4,26-27). Тропология есть изъяснение нравственное, относящееся к исправлению жизни и деятельному наставлению, например, если под этими двумя заветами будем разуметь деятельное и теоретическое учение; или если под Иерусалимом или Сионом захотим понимать душу человека, по изречению: «похвали, Иерусалиме, Господа, хвали Бога твоего, Сионе» (Пс.147, 1). Итак, вышесказанные четыре рода понимания сходятся к одному, если хотим, так что один и тот же Иерусалим можно понимать в четверояком смысле: в историческом смысле он есть город иудеев; в аллегорическом — есть Церковь Христова; в анагогическом — есть город Бога Небесный, который есть матерь всем нам; в тропологическом — есть душа человека, которую часто под этим именем Господь порицает или похваляет. Об этих четырех родах толкования Апостол говорит так: «ныне, аще прииду к вам языки глаголя, кую вам пользу сотворю, аще вам не глаголю или во откровении, или в разуме, или в пророчествии, или в научении?» (ср.: 1Кор.14, 6). Откровение принадлежит к аллегории, по которой то, что содержит историческое повествование, объясняется в духовном смысле; например, если мы попытаемся раскрыть то, как «отцы наши вcи под облаком быша, и еси в Моисеа крестишася во облаце и в мори, и вси тожде брашно духовное ядоша; и вси тожде пиво духовное пиша; пияху бо от духовнаго последующаго камене; камень же бе Христос» (ср.: 1 Кор. 10, 1—4), то это изъяснение в смысле прообразования Тела и Крови Христовых, которые мы ежедневно принимаем, составляет способ аллегорического толкования. А познание, упоминаемое также Апостолом, есть тропология, по которой все, что относится к деятельной рассудительности, что полезно или честно, мы различаем благоразумным исследованием, как, например, следующее: «в вас самех судите, лепо ли есть жене откровенней Богу молитися?» (1 Кор.11, 13). Это объяснение, как сказано, содержит нравственный смысл. Также пророчество, которое Апостол поставил на третьем месте, означает анагогию, которая относится к невидимому и будущему, как, например, следующее: «не хощу же вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите, якоже и прочий не имущий упования. Аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершия во Иисусе приведет с Ним. Сие бо вам глаголем словом Господним, яко мы живущий, вставший в пришествие Господне, не имамы предварити умерших: яко Сам Господь в повелении, во гласе Архангелове и в трубе Божий снидет с небесе, и мертвии о Христе воскреснут первее» (1Сол. 4, 13-16). Это изъяснение будет анагогическое. А учение означает простой порядок изложения истории, в которой не содержится никакого более сокровенного смысла, кроме того, какой означается словами, как, например, следующее: «предах бо вам исперва, еже и приях, то есть что Христос умре грех наших ради, по Писанием, и яко погребен бысть, и яко воста в третий день, по Писанием, и яко явися Кифе» (ср.: 1Кор. 15, 3—5); «посла Бог Сына Своего Единороднаго, раждаемаго от жены, бываема под законом, да подзаконныя искупит» (ср.: Гал.4, 4-5). Или это: «слыши, Израилю, Господь Бог наш Господь един есть» (ср.: Втор. 6, 4).
* Богословы таинственный смысл Священного Писания разделяют на три вида: аллегорический, тропологический и апагогический. Аллегорическим называется тот, который относится к Христу и Его Церкви; тропологический — к нравственности; апагогический — к Будущей Жизни или Церкви торжествующей.
Посему, если вы стараетесь достигнуть света духовного ведения не по пустому тщеславию, а для очищения, сначала воспламенитесь желанием того Блаженства, о котором сказано: «блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят» (Мф.5,8), так чтобы вам можно было достигнуть и того, о чем говорит Ангел пророку Даниилу: «и смыслящий просветятся аки светлость тверди, и от праведных многих аки звезды во веки и еще» (Дан.12,3). И у другого Пророка говорится: «просветите себе свет ведения, дондеже время» (Ос.10,12). Итак, занимаясь чтением с прилежанием, какое, думаю, вы имеете, со всем усердием спешите сначала вполне приобресть деятельное, то есть нравственное познание. Ибо без этого нельзя приобресть той теоретической чистоты, о которой мы сказали, которую только те, которые не от слов других учителей, а от добрых своих дел усовершились, после многих употребленных трудов уже как бы в награду приобретают. Ибо приобретающие разумение не размышлением о Законе, а от плодов дел с Псалмописцем воспевают: «от заповедий Твоих разумех» (Пс.118,104) — и, истребив все страсти, благонадежно говорят: «пою и разумею в пути непорочне» (Пс.100,2). Ибо тот поющий разумеет, что поет, кто по пути непорочному ходит с чистым сердцем. И потому если хотите в вашем сердце приготовить священную скинию духовному знанию, то очистите себя от нечистоты всех страстей и отрешитесь от забот настоящего века. Ибо той душе, которая хоть немного занята мирскими развлечениями, невозможно заслужить дар познания, или порождать духовные чувства, или быть постоянною в священном чтении. Итак, прежде всего старайтесь, особенно ты, Иоанн (Кассиан), которому для сохранения того, что я намерен сказать, много благоприятствует и юный возраст, наложить на свои уста совершенное молчание, чтобы от суетного возношения не сделались бесполезными усердие в чтении и труд твоего желания. Это есть первый шаг к деятельной науке (жизни), ибо «весь труд человечь во уста его» (Еккл.6, 7); надобно тебе постановления и наставления всех старцев принимать внимательным сердцем и как бы с немыми устами; и, прилежно сохраняя в своей груди, спеши лучше к выполнению их, нежели к научению других. Ибо от этого (учительства) происходит гибельное тщеславие; а от того (выполнения) произрастут плоды духовного знания. Итак, не осмеливайся ничего говорить при собеседовании старцев, разве заставит тебя спросить что-нибудь незнание, имеющее причинить вред, или необходимое познание, так как некоторые, увлекаясь любовию к пустой славе, для выказания своей учености притворно спрашивают о том, что сами хорошо знают. Невозможно заслужить дар истинного знания тому, кто с намерением приобресть людскую похвалу занимается чтением. Ибо кто побежден этою страстию, тот необходимо будет связан и другими страстями, особенно гордостию, и, таким образом пораженный в деятельном, нравственном отношении, не достигнет духовного знания, которое рождается от деятельного. Итак, будь во всем скор на слышание и медлен на слова (см.: Иак.1,19), чтобы не пало на тебя замечание Соломона: «аще увидиши мужа скора в словесех, разумей, яко упование имать паче его безумный» (Притч.29,20). Не решайся учить кого-либо словами, чего прежде ты не сделал делом. Что мы должны держаться этого порядка, этому научил нас Своим примером Господь наш, о Котором говорится: «яже начат Иисус творити же и учити» (Деян.1,1). Итак, остерегайся, чтобы, прежде делания приступая к учительству, ты не вменился в числе тех, о которых в Евангелии Господь говорит Своим ученикам: «вся убо, елика аще (фарисеи) рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите: глаголют бо, и не творят: связуют бо бремена тяжка и бедне носима и возлагают на плеща человеческа, перстом же своим не хотят двигнути их» (Мф.23, 3-4). «Иже аще разорит едину заповедий сих малых и научит тако человеки, мний наречется в Царствии Небеснем» (Мф.5,19), а кто, пренебрегая многими и большими (заповедями), возьмется учить других, тот должен считаться уже не малейшим в Царстве Небесном, а величайшим в муках геенны. И потому тебе надобно остерегаться, чтобы не увлечься к учительству примером тех, которые, приобрев дар слова и искусство состязаться (поелику могут красноречиво и удовлетворительно доказать то, что захотят), слывут владеющими духовным знанием у тех, которые не умеют различать силу и качество его. Ибо иное — иметь развязность на словах и чистоту речи, а другое — проникать в сущность Небесных глаголов и чистым оком созерцать глубокие и сокровенные тайны, чего никак не доставит человеческое учение, светская ученость, а одна чистота духа посредством просвещения Святаго Духа.
Если хочешь достигнуть истинного знания Священного Писания, то тебе надобно постараться сначала приобресть непоколебимое смирение сердца, которое усовершением в любви приведет тебя не к тому знанию, которое надмевает, а к тому, которое просвещает. Ибо невозможно неочищенной душе приобресть дар духовного знания. И потому со всею осторожностию избегай, чтобы у тебя чрез упражнение в чтении, вместо света знания и вечной славы, приобретаемой просвещением науки, не произошли качества, ведущие к погибели, от суетной гордости. Потом надобно тебе всячески стараться, по отвержении всякой заботы и помышления земного, рачительно и даже непрестанно заниматься чтением Священного Писания, пока постоянное размышление напитает твой дух, как бы преобразить в подобие себе, сделав из него некоторым образом Ковчег Завета, содержащий в себе две каменные скрижали, то есть постоянную твердость двоякого Завета; также золотую стамну, то есть чистую, беспримесную память, которая бы постоянно твердо сохраняла в себе скрытую манну, то есть вечную, Небесную сладость ангельского хлеба — духовных чувств; также жезл Ааронов, то есть спасительное знамя высочайшего и истинного Первосвященника нашего Иисуса Христа, всегда цветущее свежестью бессмертной памяти. Этот-то жезл, после того как был посечен от корня Иессеева, по умерщвлении теперь еще с большею жизненностию процветает. Все это осеняется двумя Херувимами, то есть полнотою исторического и духовного знания. Ибо Херувим значит множество знания, которое всегда будет осенять очистилище Божие, то есть спокойствие твоего сердца, и покрывать от всех нападений злых духов. И таким образом дух твой, не только в Ковчег Божественного Завета, но и в священное Царство возведенный посредством ненарушимого расположения чистоты, как бы поглощенный духовным учением, будет исполнять ту первосвященническую заповедь, о которой Законодатель говорит так: «и от святых (первосвященник) да не изыдет, и да не осквернит имене Святаго Бога» (ср.: Лев.21,12), то есть сердце свое, в котором Господь обещал постоянно пребывать, говоря: «вселюся в них и (среди них) похожду» (2Кор. 6, 16; ср.: Лев.26, 1). Посему надобно прилежно изучать на память и постоянно надобно прочитывать с размышлением книги Священного Писания. Ибо это постоянное размышление приносит нам двоякий плод: первый тот, что, когда внимание души занято чтением и размышлением о прочитанном, она не пленяется никакими сетями вредных помыслов; потом тот, что чего из пройденного частым повторением, когда мы старались усвоить памяти, не могли понять духом, в то время не свободным, после, освободившись от всех развлечений делами и видением, особенно во время ночного безмолвия размышляя, мы яснее усматриваем, так что, по успокоении и даже погружении в глубокий сон, нам раскрывается разумение сокровеннейшего смысла, которого мы даже и слегка не поняли в бодрственном состоянии.
А при возрастании обновления нашего духа от этого упражнения начнет также обновляться и взгляд на Священное Писание, и с преспеянием в этом будет некоторым образом преуспевать и красота более сокровенного разумения. Ибо к приемлемости человеческого смысла и вид его (Священного Писания) применяется, и будет являться или земное плотским, или божественное духовным, так что те, которым прежде оно казалось покрытым какими-то густыми облаками, не могут ни понять его тонкости, ни сносить блеска. Но чтобы это самое, что мы утверждаем, сделалось яснее из какого-либо примера, довольно представить одно свидетельство Закона, которым мы докажем, что все Небесные заповеди по возрасту нашего состояния простираются на весь род человеческий. В Законе написано: «не прелюбы сотвори» (Исх.20,14). Это человеком, еще связанным страстями плотской нечистоты, с пользою соблюдается по собственному значению слова. А тому, кто отстал от этого грязного дела и нечистой страсти, необходимо соблюдать это самое духовно*, то есть чтобы удаляться не только от идолопоклонства, но и от всякого суеверия язычников, гадателей и от наблюдения всех знамений, дней и времен и не предаваться гаданиям посредством некоторых слов или имен, вредящим чистоту нашей веры. Ибо этим блудом осквернил себя Иерусалим, который блудодействовал на всяком высоком холме и под всяким ветвистым деревом (см.: Иер.3,6). Господь, порицая его чрез Пророка, говорит: «да станут ныне и спасут тя звездочетцы небесе, смотряющии звезд, да возвестят ти, что имать на тя прийти» (Ис.47,13). Такое блудодейство и в другом месте Господь обличая, говорит: «духом блужения прельстишася и соблудиша от Бога своего» (Ос.4, 12). Кто отступил от этого двоякого блуда, тот должен удалиться и от третьего, который состоит в иудейском законе и суевериях, о которых Апостол говорит: «дни смотряете и месяцы, и времена и лета» (Гал.4, 10). И еще: «не коснися, ниже вкуси, ниже осяжи» (Кол.2, 21). Нет сомнения, что это сказано о суевериях, в которые если кто впадет, тот прелюбодействует от Христа, не удостоится услышать от Апостола: «обручих бо вас единому мужу деву чисту представити Христови. Но к нему отнесутся следующие слова того же Апостола: боюся же, да не како, якоже змий Еву прельсти лукавством своим, тако истлеют (и) разумы ваши от простоты, яже о Христе» (2Кор.11, 2-3). Если кто избежит нечистоты и этого блуда, то должен удаляться и четвертого, который состоит в прелюбодействе еретического учения, о котором тот же Апостол говорит: «аз бо вем сие, яко по отшествии моем внидут волцы тяжцы в вас, не щадящий стада: и от вас самех востанут мужие глаголющий развращеная, еже отторгати ученики вслед себе» (Деян.20, 29- 30). Кто мог избежать и этого, тот пусть остерегается, чтобы более тонким грехом не впасть в порок блуда, который состоит в блуждании помыслов; поелику всякий помысл, не только гнусный, но и праздный и хоть сколько-нибудь удаляющийся от Бога, совершенный муж вменяет в самый нечистый блуд».
* Здесь показывается пять видов блудодейства духовного: 1) идолопоклонство; 2) всякое суеверие языческое в гаданиях, наблюдениях дней и времен; 3) суеверие иудейское в мелочных обрядах; 4) ересь и 5) всякий грех, который отвлекает паше сердце от Бога и привязывает к твари.
Герман: «При этом пришедши в сердечное сокрушение и потом тяжело вздыхая, я говорю: "Все то, что ты пространно исследовал, ввело меня еще в большее отчаяние, которому я доселе подвергался. Ибо, кроме тех общих пленений души, которым, без сомнения, подвергаются отвне все слабые, у меня присоединяется особенное препятствие к спасению со стороны познания наук, которое я немного приобрел и которое от наставления ли учителя или от напряжения постоянного чтения так впечатлелось во мне, что теперь дух мой, как бы настроенный поэтическими стихами, о тех пустых повестях басней и о рассказах о войнах, которыми он пропитался с малолетства при первых началах учения, размышляет даже и во время молитвы; и когда пою псалмы или молюсь о прощении грехов, то приходят на память постыдные поэмы или как бы пред глазами представляется образ сражающихся героев, и такими мечтами воображение всегда смущает меня, так что не допускает духу моему возноситься к горнему созерцанию, и они не могут быть изгнаны и ежедневным плачем"».
Нестерой: «Касательно этого предмета, откуда у тебя рождается большое отчаяние в очищении, там же может найтись довольно скорое и действенное врачевство, если такое же прилежание и постоянство, какое, говоришь ты, имел в тех светских науках, захочешь приложить и к чтению духовных писаний и размышлению. Ибо, по необходимости, твой дух дотоле будет заниматься теми стихами, пока не найдет себе что-нибудь другое, чем бы он внутри себя занимался с подобным усердием и постоянством, и, вместо тех бесплодных и земных, породит духовные и божественные (чувства). Когда он глубоко и крепко усвоит их и будет пропитан ими, то прежние помыслы, мало-помалу, могут быть прогнаны или совсем исчезнуть. Ибо дух человеческий не может быть свободным от всех помыслов; и потому, пока он не занят духовным упражнением, необходимо ему заниматься тем, что прежде изучил. Ибо пока он не имеет к чему стремиться, чем занимать свою неустанную деятельность, он необходимо устремляется к тому, чем от юности пропитан, и всегда занимается тем, что усвоил себе долгим употреблением и размышлением. Итак, чтобы это духовное знание утвердилось в тебе с постоянною прочностию и чтобы тебе пользоваться им уже не временно, подобно тем, которые не своим старанием приобретают его, а сообщением других и, так сказать, уловляют как бы воздушный запах, но чтобы оно некоторым образом внедрилось и сохранилось совершенным и сподручным,— надобно тебе со всею осторожностию соблюдать, чтобы, хоть и совершенно известное тебе услышишь, сообщаемое в собеседовании, не принимал ты с пренебрежением и презрением из-за того, что это тебе уже известно, но прилагал к своему сердцу с таким расположением, с каким вожделенные слова о спасении непрестанно должны входить в наши уши или постоянно исходить из наших уст. Ибо хотя бы и часто предлагалось повествование о святых предметах, однако ж в душе, жаждущей истинного познания, сытость никогда не породит отвращения, но, ежедневно принимая то же, как новое и вожделенное, чем чаще будет воспринимать, тем с большим желанием будет слушать или говорить, и от повторения того же скорее получит утверждение приобретенного познания, нежели какое-либо отвращение из-за частого собеседования. Ибо это явный знак холодной и гордой души, если врачевство спасительных слов, хотя бы оно и слишком часто предлагалось, принимает небрежно, с отвращением. «Ибо душа в сытости сущи сотам ругается: души же нищетией и горькая сладка являются» (Притч. 27, 7). Итак, если это учение, усердно принятое, в сокровенности духа скрытое, будет запечатлено молчанием, то после, как какое-нибудь приятное вино, веселящее сердце человека, когда будет приправлено чистотою чувства и древностию терпения, с большим благоуханием будет исходить из сосуда твоего сердца, как неиссякаемый источник, будет изливаться из жил опыта и из проточных каналов добродетелей и, как непрерывный ручей, будет истекать как бы из некоторой пучины твоего сердца. Ибо на тебе сбудется то, что в Притчах говорится к тому, кто исполнил это на деле: «пий воды от своих сосудов и от твоих кладенцев источника: да преизливаются тебе воды от твоего источника, во твоя же пути да происходят твоя воды» (Притч. 5, 15-16). И по словам пророка Исайи, будешь, «яко вертоград напоен, и яко источник, емуже не оскуде вода. И созиждутся пустыни твоя вечныя, и будут основания твоя вечная родом родов; и прозовешися здатель оград, и стези твоя посреде упокоиши» (ср.: Ис.58, 11-12). Тебе также достанется и то блаженство, которое тот же Пророк обещает: «не приближатся к тебе льстящий тя: яко очи твои узрят прельщающих тя, и утеса твоя услышат словеса созади тебе прельщающих, иже глаголют: сей путь, поидим по нему или на десно, или на лево» (Ис.30, 20-21). Таким образом будет то, что не только всякое направление и размышление твоего сердца, но и все блуждающие, рассеивающиеся твои помыслы обратятся к святому непрестанному поучению в Законе Божием.
Но невозможно никому, не испытавшему, как мы сказали, познать или учить этому. Ибо кто неспособен к пониманию, тот как будет способен к преподаванию? А хотя бы и вздумал чему-нибудь из этого (духовного) учить, то, без сомнения, бездейственное и бесполезное слово его дойдет только до ушей слышащих, а сердце их не может проникнуть по недостатку дел и по бесплодной своей суетности; потому что оно происходит не из сокровища доброй совести, а из пустого тщеславия. Невозможно нечистой душе приобресть духовное знание, с каким бы постоянством ни трудилась в чтении. Ибо никто не вливает какую-либо благородную масть, или отличный мед, или какую-нибудь драгоценную жидкость в зловонный, испорченный сосуд. Кувшин, однажды пропитанный страшным зловонием, легче испортит даже самое благоуханное миро, нежели сам примет от него сколько-нибудь приятное благоухание; поелику гораздо скорее чистое повреждается, нежели испорченное исправляется. Так и сосуд нашего сердца, если не будет наперед очищен от всякой зловонной скверны пороков, не возможет воспринять ту благословенную масть, о которой говорит Пророк: яко миро на главе, сходящее на браду, браду Аароню, сходящее на ометы одежды его (Пс.132, 2), и не сохранит неоскверненными того духовного знания и изречений Священного Писания, которые «слаждша паче меда и coтa» (Пс.18, 11). Ибо «кое причастие правде к беззаконию? Или кое общение свету ко тме? Кое же согласие Христови с Велиаром?» (ср.: 2Кор. 6, 14 — 15)».
Герман: «Это мнение, нам кажется, вовсе не утверждается на истине, не имеет правдоподобного основания. Ибо как все, не принявшие веры во Христа, по нечестивому развращению повреждающие догматы, как многие из иудеев и еретиков или даже из православных, которые предаются разным порокам, приобрев совершенное знание Священного Писания, славятся обширностию духовного знания; и, напротив, бесчисленное множество святых мужей, коих сердце очищено от всякой греховной нечистоты, довольствуясь чистотою простой веры, не знает тайн более глубокого знания. Как же согласить то мнение, которое духовное знание приписывает одной чистоте сердца?»
Нестерой: «Неправильно понимает силу определения тот, кто не все слова высказанного мнения рачительно взвешивает. Мы сказали, что такие люди имеют только искусство состязаться и красоту речи, а в сущность Священного Писания, в сокровенный духовный смысл проникать не могут. Ибо истинное знание приобретают только истинные чтители Бога, а тот народ не имеет его, которому говорится: «слышите сия, людие буии и не имущий сердца, иже, имеюще очи, не видите, и уши, и не слышите» (Иер.5, 21). И еще: «яко ты умение (Боговедение) отвергл еси, отвергу и Аз тебе, еже не жречествовати Мне» (Ос.4, 6). Поелику в Христе «вся сокровища премудрости и разума сокровенна» (Кол. 2, 3), то как можно думать, что тот приобрел истинное знание, кто не хотел найти Христа, или, найденного, хулил святотатственными устами, или по крайней мере нечистыми делами осквернил православную веру? Ибо «Святый Дух наказания отбежит льстива, ниже обитает в телеси повиннем греху» (ср.: Прем.1, 5, 4). Итак, духовного знания достигают не иначе как тем порядком, который один из Пророков хорошо изображает, говоря: «сейте себе в правду, соберите плод живота, просветите себе свет ведения» (Ос.10, 12). Следовательно, нам надобно сначала сеять правду, то есть распространять деятельное совершенство делами правды; потом нам надобно пожинать надежду жизни, то есть изгнанием плотских страстей собирать плоды духовных добродетелей, и таким образом возможем засветить у себя светильник знания. Этого же порядка повелевает держаться и Псалмопевец, говоря: «блажени непорочнии в пути, ходящий в законе Господни. Блажени испытающии свидения Его» (Пс.118, 1-2). Он не сказал сначала: «блажени испытающии свидения Его» (Священное Писание), а потом: «блажени непорочнии в пути, но прежде сказал: блажени непорочнии в пути»; этим ясно показывает, что никто не может достигнуть правильного испытания свидетельств Божиих (Священного Писания), если наперед деятельным поведением не будет непорочно поступать по пути Христову. Следовательно, те, о которых я сказал, приобретают знание не духовное, которое нечистые не могут иметь, но лжеименное, о котором блаженный Апостол говорит: «о, Тимофее, предание сохрани, уклонялся скверных суесловий и прекословии лжеименнаго разума» (1Тим. 6, 20). О тех, которые по-видимому приобретают некоторый вид знания, или о тех, которые хотя прилежно занимаются чтением священных книг и заучиванием на память Священного Писания, однако ж плотских пороков не оставляют, хорошо говорится в Притчах: «якоже усерязь златый в ноздрех свинии, тако жене злоумней лепота» (Притч.11,22). Что пользы кому-либо приобресть красоту Небесных изречений и драгоценную благовидность Священного Писания, если, прилагая ее к нечистым делам или чувствам, как бы втаптывая в грязную землю, попирает или оскверняет отвратительною грязью своих похотей? «Не красна похвала во устех грешника» (Сир.15,9). Такому чрез Пророка говорится: «векую ты поведаеши оправдания Моя и восприемлеши завет Мой усты твоими?» (Пс.49, 16). О таких душах, которые, не имея постоянно страха Божия, стараются приобресть знание смысла Священного Писания постоянным размышлением о нем, довольно собственно говорится в Притчах: «вскую бяше имение безумному? стяжати бо премудрости безсердый не может» (Притч. 17, 16). Это истинное, духовное знание от мирской учености, которая оскверняется нечистотою плотских пороков, настолько отличается, что оно, как мы знаем, иногда удивительно процветало даже в некоторых не знающих языков и почти неграмотных. Это ясно доказывается примером Апостолов и многих святых мужей, которые не отличались суетным велеречием философов, не приносили истинные плоды духовного знания. О них написано в Деяниях апостольских: «видяще же Петрово дерзновение и Иоанново и разумевше, яко человека некнижна еста и проста, (иудейские архиереи) дивляхуся» (Деян.4, 13). И потому если ты с пламенным желанием стараешься достигнуть духовного знания, то сначала со всем усилием потрудись приобресть от Господа чистоту целомудрия. Ибо никто, в ком еще господствуют плотские страсти, особенно страсть блудная, не может приобресть духовное знание. «Ибо в сердцы б лазе мужа почиет премудрость» (Притч. 14, 33); и кто боится Бога, тот найдет знание с правдою. А что сказанным порядком надобно достигать духовного знания, этому научает и блаженный Апостол. Ибо когда он хотел изложить не только перечень всех своих добродетелей, но и порядок их, чтобы показать, какая за какою последует или какая какую порождает, то после перечисления нескольких добродетелей он присовокупляет, говоря: «во бдениих, в пощениих, во очищении, в разуме, в долготерпении, в благости, в Дусе Святе, в любви нелицемерне» (2 Кор.6, 5 — 6). Этим сочетанием добродетелей, очевидно, он хотел научить, что от бдения и поста надобно переходить к чистоте, от чистоты к благоразумию, от благоразумия к великодушию, от великодушия к благости, от благости к Святому Духу, от Святаго Духа к нелицемерной любви. Итак, когда по этому учению, этим порядком будешь достигать духовного знания, то, без сомнения, будешь иметь, как мы сказали, не бесплодное, не бездейственное, но живое и плодоносное учение и семя спасительного слова, которое, когда тобою будет посеяно в сердцах слушающих, последующий обильнейший дождь Святаго Духа оплодотворит; и, по обетованию Пророка, «будет дождь семени земли твоея», где бы ни посеял на земле, «и хлеб жита земли твоея будет изобилен и тучен» (Ис.30, 23).
Остерегайся также, чтобы того, чему научишься как посредством чтения, так и трудом опытности, когда более зрелый возраст приведет тебя к учительству, по обольщению тщеславия, ты как-нибудь не стал преподавать нечистым людям и не сделал того, что запретил премудрый Соломон: «не приводи нечестиваго на пажить праведных, ниже прельщайся насыщением чрева» (Притч.24,15), ибо «не пользует безумному сладость» (Притч.19, 10); и не нужна мудрость там, где нет чувства. Ибо больше водятся неразумием. «Не накажется словесы раб жесток: аще бо и уразумеет, но не послушает» (Притч.29, 19). «Во ушию безумнаго ничтоже глаголи, да не когда поругает разумная словеса твоя» (Притч.23, 9). «Не дадите святая псом, ни пометайте бисер ваших пред свиниями, да не поперут их ногами своими и вращшеся расторгнут вы» (Мф.7, 6). Итак, надлежит тебе, закрывая для таких людей тайны духовного смысла, деятельно воспевать: «в сердцы моем скрых словеса Твоя, яко да не согрешу Тебе» (Пс.118, 11). Но может быть, скажешь: «Кому же надобно сообщать тайны Божественного Писания?» Этому научает тебя премудрый Соломон, говоря: «дадите сикера сущим в печалех и вино пити сущим в болезнех, да забудут убожества и болезней не воспомянут ктому» (Притч. 31, 6 — 7), то есть тем, которые в раскаянии о прежних делах угнетаются печалию и скорбию, обильно изливайте приятность духовного знания, как вино, веселящее сердце человека, напоевайте спасительным словом, чтобы они, погрузившись в непрестанную печаль и смертоносное отчаяние, не были поглощены чрезмерною скорбию. А о тех, которые, находясь в равнодушии и беспечности, не уязвляются никакою скорбию сердца, говорится так: «муж скуден любит веселие» (Притч.21, 17). Итак, избегай со всею осторожностию, сколько можешь, чтобы не увлекаться любовию к суетной славе, чтобы ты мог быть участником того, кого восхваляет Пророк, кто «сребра своего не даде в лихву» (Пс.14, 5). Ибо всякий, кто слова Божий, о которых говорится: «словеса Господня словеса чиста, сребро разжжено, искушено земли, очищено седмерицею» (Пс.11, 7), преподает по любви к людской похвале, серебро свое отдает в рост и за эту похвалу не только не заслужит никакой награды, но еще подвергнется наказанию. Ибо он для того хотел расточать сребро Господне, чтобы от этого получить себе временную награду, а не для того, чтобы Господь, как написано (см.: Лк. 19, 23), пришедши, получил Свое с прибылью.
А бездейственным бывает учение о духовных предметах по двум причинам: или оттого, что учащий, предлагая то, чего сам не испытал, старается пустым звуком слов научить слушателя, или оттого, что слушатель негодный, подвержен порокам, спасительного, святого учения духовного мужа не воспринимает ожесточенным сердцем. О таких говорится у Пророка: «одебеле бо сердце людий сих, и ушима своима тяжко слышаша, и очи свои смежиша, да не когда узрят очима и ушима услышат, и сердцем уразумеют и обратятся, и изцелю я» (Ис. 6, 10).
Впрочем, по милостивой щедрости нашего раздаятеля Бога, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (см.: 1 Тим. 2, 4), иногда допускается и то, что тот, кто укоризненным поведением сделал себя недостойным евангельской проповеди, для спасения многих получает благодать духовного учения. А каким образом сообщаются от Господа дарования исцелений для изгнания бесов, это следует разъяснить подобным же рассуждением. Но, отправляясь на обед, отложим его до вечера, поелику всегда действительнее воспринимается сердцем то, что мало-помалу, без чрезмерного утомления тела, внушается ему».
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter