Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterА.И. Осипов. Лекция по апологетике на 5 курсе МДС
В связи с этим оч.важный вопрос, с которым придется сталкиваться постоянно – это вопрос о скорбях, о страданиях, о самой смерти, что естественно волнует всех нас.
Когда у человека болит зуб, то ни о чем он не м.думать, кроме своего возлюбленного зуба. И когда у людей скорби и страдания, то естественно они будут обращаться – где же Бог, за что Он меня наказал, что я – хуже всех, что ли? (Это последнее особенно запомните – ведь я же не хуже всех!)
Но на самом деле корень этих вещей корень тут и сидит. В отношении скорбей – теперь вам понятно, что не Бог наказывает человека, а сам человек вредит себе. На грубых вещах это понятно – когда человек прыгает с какого-то этажа и ломает себе руки-ноги. Понятно, что не Бог его наказал, а он сам прыгнул. Ну а когда кого-то делают калекой – избивают и т.д. – возникает вопрос – ведь он же хороший человек, почему с ним это сделали?
И какие причины страданий? Это не одна причина. Их несколько.
1. Первая причина, и она верная, но не всегда достаточная для объяснений – что мы совсем не без греха.
Но вот на что надо обратить внимание. Есть грехи видимые для человека, и в т.ч.для его окружения. Например, говорят: он – пьяница, он – вор, наркоман. Все это знают, и он знает.
Я вам скажу даже вещь немножко страшную – что даже вот эти грехи – менее страшны, чем те, которых мы не замечаем, но которые страшнее ранят человека. Почему? Потому что в этих видимых, хотя они и тяжелые, но в них человек скорее может покаяться. И мы видим в истории немало случаев, что величайшие преступники каялись так, что этому могут позавидовать и великие праведники. Вспомните, как Степан Разин каялся. Это действительно оказался праведный разбойник. Его все равно приговорили к казни, все равно четвертовали – а он каялся от всей души. И какая сила духа была. Когда растянули его и брата – когда брата ударили один только раз, и брат взвыл – а Степан говорит: ты что же – умел веселиться, умей и терпеть! 40 ударов жутких, когда от нескольких ударов порой человек погибал – он перенес, не издав ни одного звука. Это была потрясающая сила личности. И он знал, за что он каялся.
Вот чем эти грехи менее страшны.
А гораздо страшны грехи другие. Самый страшный из них грех, №1 – называется по-разному отцами, но суть его очевидна – это самомнение, видение себя в общем-то нормальным человеком. Его называют и гордостью, и мнением, и самомнением – это все одно и то же. Самое ужасное – именно это.
Человек, который не делает этих видимых больших грехов, а о др.грехах не имеет и представления (вам понятно, о каких грехах идет речь – это и тщеславие, и злоба, и самомнение и проч. – они все внутри, тамо гади, ихже несть числа) – так вот, человек, который не видит внутри себя этих гадов – он видит себя хорошим, в нем зарождается самомнение.
Я вам неоднократно приводил мысль И.В.Киреевского об отличии русского человека от западного. Сам он был на западе оч.много, прекрасно знал Гегеля, вместе с ним чаи гоняли – так вот, он показывает разницу, и эта разница важна для нас в духовном отношении. То, что он говорит о западном человеке – это применимо к каждому из нас. В чем он видит самое страшное, что там есть – это мнение о своей праведности. Западный человек всегда доволен сам собой. Единственное, что ему не хватает – это взойти на кафедру и проповедовать всему миру- посмотрите, каким надо быть. Каким? – Ясно каким, каков я есть!
Т.е.западный человек потерял понятие об этих грехах – которые ранят и убивают душу – особенно самомнение, особенно гордыня, особенно видение себя праведным.
Теперь вы понимаете, что человек, который согрешает такими видимыми грехами – он даже скорее может покаяться, т.е.измениться, изменить направление своего ума, чем тот, который, не зная направление своей духовной жизни, видит себя духовным, прекрасным, «доброкачественнейшим». Это уже – беда, это – духовная смерть человека.
Так вот, вопрос о скорбях и страданиях.
Мы говорим – за что? И не знаем внутреннего мира человека, когда речь идет о другом человеке, и не знаем самих себя, когда идет речь о нас.
Такая фраза – «Что я, хуже других? За что меня Бог наказал?» - показывает во всей яркости и силе самомнение. Это то, что так выразил Феофан Затворник: «Сам дрянь дрянью, а все твердит: несмь, якоже прочии человецы».
У Мк.Подвижника есть замечательные слова: «Все скорбное, что случается с нами, происходит за возношение наше». Это просто бесценные слова. Он не сказал: за разбой, воровство или еще что-то подобное. Нет. «За возношение» - это самый корень всей сути.
Я думаю, что эта мысль поможет нам объяснить людям оч.многое о тех скорбях, которые случаются с нами и с другими. Не надо см.на видимую сторону жизни человека, на то, что он никого не убивает и добросовестно трудится и т.д. Мы не знаем, что происходит в душе чка. М.вести оч.добропорядочный образ жизни и наслаждаться этой своей добропорядочностью, услаждаться, упиваться этим. Вот я какой! Причем даже в самом себе, а совсем необязательно перед всеми.
Вот корень и основная причина страданий, которые происходят в роде человеческом.
2. Но есть нечто еще и другое, о чем тоже следует сказать.
Помимо личного греха и этого главного греха – самомнения, который присутствует во всех нас без исключения – (разница только в том, что одни это видят лучше, а др.хуже) – кроме личных грехов, есть еще один грех, который тоже называется грехом, хотя это не грех, а огрех, т.е.это болезнь (т.к.только личный грех есть грех в полном смысле).
А есть еще нечто другое, что способно вызывать и порождает страдания – родовой грех.
Под родовым грехом разумеется та болезненная духовная (не телесная, не психическая – это всем и так понятно!), духовная наследственность, с которой мы все рождаемся.
В данном случае я говорю о наследственности не положительной, а о грехе, о духовно-отрицательной, болезненной наследственности. У нас у всех есть весь, полный набор страстей, всё есть – но некоторые особенно выделяются, у кого что. Кто оч.гневливый, кто оч.завистливый, кто с воровскими наклонностями и т.д. Неважно.
Т.е.эта дурная наследственность является болезнью духа, и для ее исцеления требуются разные средства: 1) смотря какие это болезни; 2) смотря в какой душе, личности; 3) какой силы.
И каждой болезни для исцеления требуются свои средства. И скорби как раз и являются таким целительным средством. Каким же? – Опять имеются две стороны: некоторые скорби дают возможность мне увидеть то, что во мне есть, т.е.мое самомнение (за что же? – а, понятно теперь, за что. Теперь мне ясно, что я достоин скорбей). Я-то думал, что я хороший человек, а оказывается, что я «праведник» в кавычках.
Итак, для кого-то эти страдания служат средством познания себя.
Другая сторона страданий – что это есть те лекарства, с помощью которых возможно исцеление наших болезней – как личных грехов, так и тех болезней, что мы получили по наследству. Вот две причины – личные грехи и т.наз.родовой грех. Так как грех есть рана, то для него требуется оперативное вмешательство, уколы, горькие лекарства и прочий весь набор, который есть у врачей. Вообще сладких лекарств, по-моему, мало. Так и здесь. Вот чему служат скорби.
3. Третья причина скорбей – «так тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат». Скорби воспитывают наш дух, это средство укрепления духа человека, чтобы мы утвердились в верности Богу. И скорби есть средство познания себя, кто мы есть. Ведь друг познается в беде, а не за праздничным столом. За праздничным столом – мы все друзья в доску. А как наступает беда – смотришь, как все разбежались по углам, никого не соберешь. Верность познается тогда, когда человек находится в тяжелом состоянии. Когда человек во славе – все с ним здороваются, поздравляют. А когда его вдруг убрали, уволили отовсюду – он вдруг оказался никто. И если кто идет ему навстречу по улице – думает: ой, нет, я перейду лучше на ту сторону улицы, чтобы с ним не встретиться и не поздороваться. Так вот, друг познается в беде, когда он теперь бесславен, бесчестен, когда все разбежались от него, но только друг не покидает его.
Так вот эти скорби происходят для того, чтобы человек увидел – способен ли он сохранить верность Богу в том положении, в котором он оказался.
Я встречаюсь с человеком – Как поживаете? – Слава Богу! - Но я ни разу не слышал, чтобы кто-то сказал: Слава Богу, дом мой сгорел! Или – слава Богу, вот ноги переломал!
А через скорби Господь нам дает возможность увидеть себя – кто мы, насколько мы действительно верны Богу или даже верны истине, своим собственным убеждениям, своему стремлению к истине и к святости. Действительно ли ты верен этому, что утверждаешь на словах?
И в скорбях мы познаем то, кто мы есть на самом деле. Малейшая скорбишка – и я уже взвыл.
В то же самое время скорби дают возможность укрепиться в твердости духа. И без скорбей невозможно этого!
Исаак Сирин: «Наконец ясно дознал я, что Бог и ангелы Его радуются, когда мы в нуждах, а диавол и делатели его – когда мы в покое».
Или: «Не Дух Божий пребывает в тех, которые пребывают в покое, но дух диавола». О каком покое он говорит? – о том, пушкинском: Всегда доволен сам собой, своим обедом и женой.
Так вот, оказывается, при таком покое человек совершенно не познает себя. Все хорошо, великолепно, больше вообще ничего не нужно – и нет познания себя, никакого движения духовного, духовная жизнь умирает, человек заживо умирает. «Поскольку ты не холоден и не горяч, изблюю тебя из уст Моих».
Исаак Сирин: «Невозможно приблизиться к Богу без скорби. Без нее и праведность человеческая не сохраняется неизменною».
«Малая скорбь ради Бога лучше великого дела, совершаемого без скорби, потому что произвольная скорбь показывает, дает доказательство веры любовью, а дело покоя бывает следствием усыпления совести. Поэтому святые из любви Христовой показали себя благоискусными в скорбях, а не в прохладе - потому что совершаемое без труда есть правда людей мирских, которые творят милостыню из внешнего, сами же в себе ничего не приобретают. Но ты, подвижник и подражатель страданиям Христовым, подвизайся сам в себе, чтобы сподобиться тебе вкусить славы Христовой, ибо если со Христом страждем, то с Ним и прославимся».
Вообще он говорит, что покой и праздность есть гибель душе, и больше самих демонов могут повредить ей. Да, покой и праздность – это мы очень любим, когда можно сидеть, ничего не делать, нога на ногу, рассуждать о чем-нибудь, очень хорошо.
4. Другой вопрос, более сложный – когда речь идет о т.наз.невинных страданиях. Почему страдают дети, праведники, или невинные люди и т.д.?
Ну в отношении праведников еще можно сказать – нет праведника, нет до единого (Пс.), и мы не знаем, чей грех больше. Помните случай из Патерика, когда один брат другому рассказал о третьем брате, и тот осудил его, вздохнул с осуждением. И сразу же в исступлении он увидел крест, а на кресте Христос, который сказал: сорвите с него мантию и прогоните от Лица Моего с осуждением. И его это потрясло. И три года он ходил и каялся, прежде чем ему возвратилось прежнее состояние (а ведь он только вздохнул). Так, на ослепительно чистом белом платье видна малейшая грязинка, пятнышко. И можно испортить его ничтожной каплей. А на нашей рабочей одежде – все нормально, все нипочем! И поэтому не будем удивляться, что для святого даже маленький вздох оказался такой огромной раной, потребовавшей такого большого труда для своего исцеления. Итак, для праведников это еще более-менее понятно, причины страданий.
Но дети почему страдают? Где же тут любовь Божия, уж не говорю о правде Божией?
Сначала есть общие соображения, о которых пишет ап.Павел, что здешние страдания есть ничто в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. И вера наша в то, что ни одно страдание не посылается Богом без крайней необходимости для человека – неважно кто он, взрослый или ребенок. И если это страдание посылается, то значит, есть какая-то серьезная причина. Какая же это причина?
Мне кажется, что здесь м.быть две причины. Первая – в родовом грехе. Люди рождаются с родовыми болезнями, и люди для вхождения в вечную жизнь требуют соответствующего лечения. Скорби и страдания, оказывается, являются одним из этих средств.
Вторая причина – в том, что страдания детей, как правило, всегда связаны со страданиями взрослых родителей. И дети в данном случае являются теми, кто жертвуют своим покоем и благополучием, своим здоровьем и жизнью – ради родителей и окружающих взрослых.
Но они же ничего не понимают? – на это можно ответить так, что только с атеистич.т.зрения жизнь существует здесь и только здесь. С христианской т.зрения жизнь человеческая имеет две фазы – земную и вечную. Фактически вечность уже начинается здесь, но ступеней две, они различные: существование земное (в теле) и существование отдельное души и тела – и далее – души в новом теле. И вот личность как таковая, как самосознающее, понимающее – не прекращает своего бытия со смертью тела, самосознание не прекращается ни на одно мгновение. Есть масса удивительных случаев, что описывают люди, как они, умирая, не теряли самосознание ни на одно мгновение. И это оч.важный момент.
Оказывается, самосознание личности не обусловлено тем, в теле ли находится душа, или вне тела. Так вот, это самосознание не прекращается и у детей.
Только разница в чем – здесь, находясь в детском развитии, душа ребенка не понимает, что происходит. Страдает, и всё. Больно, и всё.
А там – открывается во всей ясности, лицом к лицу. Как пишет ап.Павел к коринфянам: Тогда же познаем лицом к лицу. И там познается истинная сущность тех страданий, которые переносит человек здесь. И там этот ребенок видит, для чего происходили эти страдания – или для излечения вот этих болезней, с которыми он родился, или же эти страдания являются своего рода заместительными страданиями, благодаря которым они, эти страдания, помогают тем людям, которых он любит – родителям, окружающим и т.д. Он помогает этим людям в их духовном созидании, в их духовном исцелении, в их спасении. Ведь христианство говорит о том, что мы все друг другу помогаем, можем помогать. И Церковь призывает молиться друг за друга, и не только за живых, но и за усопших. «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых». И наши страдания способны помочь другому человеку. Когда апостолы не смогли изгнать беса (после Фавора), Христос сказал: сей род изгоняется молитвою и постом. Пост – это и есть страдания, налагаемые человеком на себя ради другого человека, ради помощи ему. Такова природа страданий – когда они добровольно накладываются на себя, тогда они являются средством помочь другому человеку.
Мы говорили на тему «Кто есть христианский Бог», но говорили только об одной стороне этого вопроса. Мы говорили, что в др.религиях Бог понимается антропоморфично, как проекция человеч.качеств лишь в одну сторону бесконечности. И если языч.представления о богах при этом копировали, проецировали не т.добродетели, но и грехи и страсти человека, то религии более высокого уровня наделяют Бога исключительно положительными свойствами. Возьмите ветхозаветную религию, или даже мусульманскую – мы видим в Боге только положительные свойства, хотя антропоморфизмы сохраняются – ради грубого примитивного сознания.
Как вот иногда пошутишь на лекции – а тебя понимают в прямом смысле, шутки не понимают. Так и здесь – антропоморфизмы понимали в грубом прямом смысле, и получается абсурд.
Вот мы говорим: Бог вездесущий, а вот здесь Он есть, в этой очечнице? Да, и здесь Он есть. Но ведь это еще вещь такая, ничего. А ведь можно назвать вещи и хуже! Вот и отвечайте, я не буду за вас отвечать.
Это как, например, я говорю, что в созвездии Раков живут только раки. И докажите, что это не так. Что, не можете доказать? Значит, я прав. Так?
И вот, когда мы говорим о вездеприсутствии Божием, то о чем мы говорим? Прежде всего, что Бог есть Дух, что Он не ограничен никаким пространством, никаким временем, Он вне времени и пространства.
Категории пространства и времени являются категориями нашей земной жизни, той жизни, которую отцы называют дебелой. И наша плоть дебела – т.е.подвержена всем воздействиям стихий, т.е.плоть страдательна. И страдательна и наша плоть, и наша душа. Мы уязвимы.
И весь пространственно-временной мир – это наш маленький клочок, в котором мы существуем. Бог – вне всего этого. Но не в том смысле вне, что Он здесь не присутствует, но в том смысле, что наше присутствие, существование здесь – это только некая капелька в бесконечности. Бог же – вне этих категорий.
Более того. Еще более важно, что даже человеч.плоть, тело – оказывается, может иметь духовное состояние, как это было и до грехопадения, и как это будет и по воскресении, когда наше тело сможет обладать свойствами, благодаря которым оно м.проницать пространство и время. Как Христос проходил сквозь закрытые двери, тут же исчезал и появлялся, и т.д. – потому что само тело наше, становясь духовным, приобретает иные свойства.
Но речь идет не о теле человека, а о Боге. Когда мы говорим, что Бог вездесущ, то тем самым мы хотим сказать, что всё в Боге присутствует, всё в Нем существует, и без Него не может существовать. Всё существует лишь постольку, поскольку оно причастно Богу, хотя и в разной степени причастности.
Всё Ему причастно, Он пронизывает всё, Он является основой нашего существования.
Как говорит св.Григорий Палама, Бог является природой всего существующего.
Итак, первая характеристика Бога – что Он есть Дух.
Отсюда следует, что всё прочее, т.е.творение – не есть Дух. И одним из основополагающих утверждений христианства является положение о том, что творение и Бог – не единосущны.
Все прочее, что сотворил Бог, проистекает не из Его сущности, оно является осуществлением Его мысли, Его логоса, Его энергии.
И это духовное вездесущие Божие (не имеющее никакого отношения к нашему пространству и ко времени) уже для многих религий является чем-то непонятным и неприемлемым. Я говорю о религиях примитивных. Они не понимают, что такое дух, и под духом понимают такое же существо, только невидимое, которое м.появиться там или здесь. Мы говорим – нет, это не невидимое существо, а это есть именно Дух, ничем не ограниченный.
Еще такой важный момент.
Когда мы говорим, что Бог есть Любовь – что мы подразумеваем под понятием любви? Ведь в нашем сознании любовь отождествляется с многими вещами.
Божественная любовь, которая может стать и человеческим свойством – отличается от всех видов человеческой любви. Но она не просто отлична.
В живом тварном мире (биологическом) любовь является одним из тех свойств, благодаря которым этот тварный мир существует. Это своего рода инструмент, биологи его называют инстинкт. Как его оценивать?
С т.зрения нравственного начала, это не положительно и не отрицательно, так же как свойство человека видеть, слышать, чувствовать, хотеть есть, пить. Здесь нет ничего ни положительного, ни отрицательного. То, что кошка бросается на собаку или даже жертвует собою из-за котят – здесь мы не назовем это такой же жертвенной христианской любовью. Нет, это то, что присуще природе на биологич.уровне. Эта любовь не м.быть названа ни отрицательной чертой, ни христианской добродетелью. Это оч.важно.
Когда отсутствует это – когда мать не любит своих детей, или когда кошка не любит своих котят – мы говорим: тут какой-то порок, какая-то болезнь, это ненормальное явление.
А когда присутствует это, что мать любит своего ребенка – это не христианская добродетель, а это естественное, необходимое для человека, как и для всякой живой твари свойство.
То же самое – половое влечение, когда мужчина и женщина вступают в брак. Здесь тоже нет ни добра, ни худого (естественно, если это не переходит определенные границы). Это обычное естественное явление. Здесь ничего нет христианского.
А когда мы говорим о Боге-Любви и о Божественной любви – мы говорим о другом, и вот почему.
Всё язычество приписывало богам именно этот вид любви – естественный. Я называю его биологическим видом.
Католицизм – пошел по тому же самому пути. Вы не можете себе представить, какая это трагедия, когда они саму Божественную, христианскую любовь отождествили с этой любовью. Вы уже слышали, когда великие святые, учители католич.церкви – как они воспринимали свою любовь ко Христу. Та же Тереза, Анжела, Катарина и прочие. Чистая романтика, роман. Низведение христианской любви на уровень животного инстинкта. Это беда и трагедия – потому что здесь полностью исчезает, исключается то, что делает человека богоподобным существом.
Христианство говорит совсем о др.любви.
Или иногда говорят – «жертвенная любовь». Казалось бы, оч.точная характеристика. Но повторяю – смотря что мы будем подразумевать под этим? Опять же пример – когда кошка бросается на собаку из-за котят. Это жертвенно или нет? Это – опять инстинкт.
Что же характеризует христианскую любовь?
Но мы не можем говорить просто о самой Божественной любви, а можем говорить о ней лишь через человека, который достигает высоких ступеней этой любви, и познавая ее, мы можем экстраполировать и говорить – вот оно что, и можем говорить в бесконечно высокой степени.
Так вот, чего же достигали святые, какой любви они достигали, и каким образом мы через это можем судить о Боге-Любви?
Этот вопрос отличает православие от католицизма и от всех сект, где вся эта любовь мечтательна – вот, сейчас Бог явится и обнимет меня!
Под христианской любовью разумеется то, о чем пишет ап.Павел кратко, но что осуществлено в жизни: Любовь есть совокупность всех совершенств, или она является плодом, результатом духовного развития человека, победы человека над страстями, приобретение всех добродетелей, которые мы имеем. И она-то является вершиной, следствием, плодом всех достижений человека.
То есть, это совсем не порыв чувств, не есть что-то, что в человеке вдруг возникло под впечатлением, скажем, страданий Христовых, каких-то переживаний – ничего подобного! Это то, что является результатом очищения, чистоты души от всего дурного, от греховных страстей.
При этом критерием верности этой любви что является? Обратимся к рассмотрению этого вопроса. Мы наблюдаем здесь полное единодушие святоотеч.мысли.
Тихон Задонский говорит: Если вершиной всех добродетелей является любовь, то ее единственным основанием, на котором она только и может возникнуть, является смирение.
А об этом как раз мало говорят. Именно смирение является основанием той пирамиды, на вершине которой мы получаем красоту этой Божественной любви. Только смирение является фундаментом, единственным. Если его нет – нет христианской любви, и не поймем мы Самого Бога, что значит, что Он есть любовь.
Смирение и любовь – это совершенно неразлучные, неразделимые вещи, вот о чем говорит православие.
И когда мы говорим о Божественной любви в человеке – то все внимание обращается на приобретение смирения. Поэтому для выяснения фундаментального понятия любви необходимо выяснение другого фундаментального понятия – смирения.
Что такое смирение?
Это то состояние души, которое приобретается человеком через познание себя, под которым мы разумеем познание не только нового, но и ветхого человека; познание не только добра, которое мы оч.легко в себе видим, но и зла, которое легко в нас прячется и которое мы тоже от других прячем. И это познание своей поврежденности нашей природы, и познание бессилия исправить свою природу – вот ведь в чем дело! Да, есть вещи, которые я могу на время сделать, могу себя какое-то время держать, но сменись обстоятельства, или мое собственное настроение – и всё, и у меня опять все возникнет. Корни всех духовных болезней, всех грехов – во мне есть. Это надо увидеть.
И искоренить их, вырвать эти корни – я не в состоянии. М.быть, я смогу продержаться сколько-то часов или минут – никого не осуждать, но вырвать этот корень осуждения – я оч.скоро пойму, что вырвать его я не могу. Так же – и все прочее. Когда я сплю – я не завидую никому, а как проснулся, что-то увидел или услышал – так и позеленел.
Итак, смирение человека является тем состоянием, которое приобретается человеком по мере познания им, видения им этих корней – а не только грехов как поступков, на которые (поступки) мы обычно только и обращаем внимание, о поступках только и говорим, в них, в поступках только и каемся. Например, я покаялся в том, что я кого-то обманул, и несколько дней никого не обманываю. А корень-то во мне так и сидит – только обстоятельства изменись – я и обману!
И видение этого, что это во мне есть – это первое важнейшее, на что направлена духовная жизнь. Вот что значит видеть в себе грех, о чем писал Петр Дамаскин (…как песок морской).
И видение другого – что несмотря на мои действительные усилия (именно когда у меня действительно есть усилия) – даже они не увенчиваются успехом, а корни все остаются здесь.
Вот это видение порождает в человеке нормальное, объективное видение самого себя. Это есть та человеческая сторона смирения, о крой мы говорим. Это есть самое начальное, самое элементарное, но совершенно необходимое в человеке познание, которое в человеке порождает нормальное чувство видения себя.
И тот человек, который прилагает усилия и борется с собой действительно, и обращается к Богу – оч.скоро увидит, что Бог помогает ему. А увидеть, что именно Бог мне помогает, а не «я могу» - он уже не м.этим гордиться, не может тщеславиться.
Это понимание себя, видение себя – при дальнейших усилиях вспомоществуется Богом в жизни человека. На это элементарное смирение Господь дает Свое благодатное действие.
Это видение себя в таком состоянии – только оно м.быть прочным фундаментом в духовной жизни человека. Если нет этого – нельзя надеяться ни на что.
Иногда говорят – вот, такая-то пошла в храм и стала работать Богу. Это мы ехали в машине и говорили об этом. Тут я подпрыгнул так, что чуть макушкой не пробил крышу машины. Как, а что, слесарем работать – это не работать Богу? Водителем работать – не работать Богу? Кто распял Христа? – «Работники Богу». А работает Богу только тот, кто трудится над исполнением заповедей Божиих в себе. А чем он при этом занимается – водопроводы ли чинит, или картины пишет, или патриархом он служит – это совсем другая сторона. Богу служит тот, кто исполняет заповеди. По мере исполнения заповедей и оценивается его служение Богу, а не то, чем он занимается. Я могу в хоре так Бога прославлять, что штукатурка будет сыпаться!
Поэтому отцы говорили, что смирение – это та соль, без крой никакая пища не годна. Это ассоциируется со словами Христа о том, что если соль потеряет свою силу, то ни на что уже она не годна, а только выбросить ее вон. Соль – это смирение, - говорят они. Без него невозможна ни одна добродетель. И можно сто лет стоять перед престолом, и никакого богоугождения не будет.
И только при наличии этой соли, этого смирения – возможно приобретение того качества души, которое именуется истинной христианской Божественной любовью.
И любовь, основываясь на смирении, характеризуется и соответствующими свойствами: любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не мыслит зла, не бесчинствует (1 Кор.) – вот какие свойства христианской любви, ее характеристики.
А насколько она велика, и говорить нечего. «Если я говорю языками человеч.и ангельскими, а любви не имею – нет мне в том никакой пользы. Если имею всякое пророчество, все познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а любви не имею – то я ничто. И если раздам все имение свое и отдам тело на сожжение, а любви не имею – нет мне в том никакой пользы».
Чем же характеризуется эта любовь? – наличием смирения. Видением неспособности себя без Бога стать хоть немножко лучше, т.е.хоть немножко исцелиться от тяжелых болезней, которые во мне есть.
Более высокий уровень, который пронизывает человека, обладающего этой любовью – действительно носит характер жертвенный, но жертвенность опять-таки происходящая из атмосферы любви.
Исаак Сирин по этому поводу пишет: И будучи спрошен, что есть сердце милующее, (т.е.что есть любовь), ответил: это есть возгорение сердца о всякой твари, о пресмыкающихся, о гадах, о самих врагах истины, так что без слез не может смотреть на какие-либо страдания кого-либо. И если десятикратно в день будет сжигаем за любовь к людям – не удовлетворится этим.
Передают о старце Агафоне, который говорил: Я хотел бы обменяться своим телом с прокаженным.
Или случай с преп.Серафимом Саровским, который, будучи смертельно избит крестьянами, и когда этих крестьян хотели судить, то он сказал: Если только это будет – я ухожу отсюда. И мы даже себе не можем представить, что такое была его любовь к тем людям, которые избили его до смерти. А Христос с креста что сказал в ужасающих страданиях: Отче, прости им, они не знают, что делают.
И любовь носит характер прощения, характер желания блага человеку, и именно вечного блага.
Хочу сказать и о том, что м.быть и гнев в любви. Помните, как Господь и из храма изгонял, и назвал змеями и ехиднами тех, кто для Бога трудились, и гробами окрашенными – гнев в любви. Недаром говорится, что Бог есть огнь поядающий.
Эта Божественная любовь показана нам с величайшим смирением. Крест Христов – это есть проявление больше любви или смирения? Это предел всего. «Сойди с креста, и мы поверим в тебя!» А это есть предел и того, и другого.
Эта же Божественная любовь характеризует и всех святых, которые, взирая на подвиг основоположника нашего Христа, приходили к тому же самому.
И совсем др.характер носит та любовь, о крой говорят многие сектанты и католицизм. Там – кровяное возбуждение, воспаление воображения, вплоть до того, что начинаются видение – все там носит кровяной, нервный характер, доходящий до стигматов. Т.е.это уже действительно предел нервно-психических возбуждений.
Вы улыбаетесь, а поймите, что миллиард (!) католиков – не смеются, а они верят, что это и есть любовь. Вот по какому пути идут люди, они верят, что любовь - это воспаление своего воображения или романтики.
Почему это ложь и прелесть (прелесть – это лесть в высшей степени) – потому что человек весь охвачен этим, весь горит, ему кажется, что выше уже и не может быть. На самом же деле – только плоть и кровь, и больше ничего.
И мы часто оцениваем, что скорби – это наказание Божие, а благополучие житейское – значит, это праведность. А когда Христос сказал, что трудно богатому войти в Царство Небесное, то какова была реакция апостолов – кто же тогда спасется, если даже богатым трудно пройти? Но чему они изумились-то? – потому что ясно было, что богатство – признак благоволения Божия к человеку. А если он слепой, глухой, нищий – ясно: «Кто согрешил, Господи, он ли, или родители его?» Логика была абсолютной. А ведь это же все остается, это все продолжается.
Остается взгляд на Бога, что Бог – это даятель земных благ, поэтому сама праведность человека оценивается по чему – по его благосостоянию! Христианство же – совсем с др. т.зрения это оценивает.
Итак, какой вывод: о каком Боге говорит христианство?
Новый Завет – кто написал? – Евреи. – Они воспитывались где? – в еврейской среде, в евр.религии. Какие там были понятия? – Понятно какие. Праведник – значит богатый. Если скорби – значит согрешил. Если детей долго нет – значит, тайные грехи у вас, Иоаким и Анна. Ишь, скрывают от всех!
И вопрос – откуда же у этих апостолов – такое учение противоположное? Итак, само христианское учение свидетельствует о своем неземном происхождении. Неоткуда было им взять, этим евреям, то учение, которое мы находим в НЗ. В самом высоком до этого – в ВЗ учении – этого нет. В греч.и римской мифологии – тем более этого не придумаешь. И нет земных источников. Тем более апостолы-то многие кто были – «люди некнижные», как сказали о них в синедрионе.
Итак, мы разобрали только один маленький аспектик учения о Боге – о Боге-Любви, и уже здесь мы видим потрясающее различие и принципиальное отличие от всего того, что было в Средиземноморье, и главное – от той иудейской атмосферы, которая была в то время. Вот вам и доказательство, что христианство – богооткровенная религия.
А если мы пойдем дальше, то увидим, что то же самое повторяется в любой вероучительной истине христианства. И это и есть объективные аргументы, свидетельствующие о неземном, сверхъестественном происхождении христианства. Ни одна другая религия на земле этого не имеет. Откуда это учение возникло, если нигде его не было? Это что, Петр и Иоанн придумали, да? Даже Павел, что ли, придумал? – Нет, он ничего нового не сказал по сравнению с тем, что написано в Евангелиях.
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter