Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+EnterПрп. Иоанн Кассиан Римлянин. Десять собеседований отцов, пребывающих в Скитской пустыне
Глава 1
Желая представить вниманию усердных подвижников авву Серена, мужа, отличившегося высшею святостию и воздержанием, зеркало своего имени (Серен значит ясный, светлый; вид его соответствовал его имени), которому мы с особенным пред прочими уважением удивлялись, думаем, что не иначе можем исполнить свое желание, как если постараемся собеседования его записать в наших книжках. Ему сверх всех добродетелей, которые не только в его поступках или движениях, но и в самом лице сияли по благодати Божией, сообщен был по особенному благодеянию Божию такой дар целомудрия, что даже и во сне не чувствовал естественных возбуждений (похоти). Впрочем, считаю необходимым сначала изъяснить, как он при помощи благодати Божией достиг особенной чистоты плоти, потому что она кажется выше состояния природы человеческой.
Итак, он, для внутренней чистоты сердца и души неутомимо пребывая в ночных и дневных молитвах, посте и бдении, когда увидел, что получил желаемое по своим молитвам и весь жар плотской похоти в его сердце погас, усладившись как бы приятнейшим чувством чистоты, с большею силою воспламенился ревностию к целомудрию и стал предаваться более строгому посту и молитве, чтобы умерщвление этой страсти, которое по дару Божию дано было его внутреннему человеку, перешло к чистоте также и внешнего человека настолько, чтобы ему не чувствовать даже и того простого естественного движения (похоти), которое возбуждается и в детях. По благодати Божией, а не своими трудами получив дар сердечной чистоты, он сильнее воодушевился к получению и телесной чистоты, будучи уверен, что если Бог по Своей благодати даровал ему чистоту душевную, которая выше телесной и которую невозможно приобресть человеческим трудом или старанием, то также может совершенно истребить и похоть плоти и даровать чистоту телесную. Когда он в постоянной молитве со слезами неутомимо умолял Бога об этом, то пришедший к нему Ангел в ночном видении, как бы раскрыв его чрево, из чресл его вырвал какой-то огневик —желвак мяса, бросив его, и, все внутренности уложив на своих местах, как были, сказал: «Вот похотник твоей плоти отсечен! Знай, что ты в этот день получил постоянную чистоту тела, которую с верою просил». О благодати Божией, которая упомянутому мужу особенным образом была дарована, довольно сказать это коротко. Впрочем, о тех добродетелях, которые он имел обще с прочими высокими мужами, думаю, излишне что-нибудь упоминать, чтобы это частное повествование о нем не отняло у других того, что было бы сказано в особенности о нем. Итак, воспламенившись сильным желанием собеседования с ним и наставления, мы постарались увидеть его в дни Четыредесятницы. Когда он совершенно спокойным тоном спросил нас о качестве наших помыслов и о состоянии внутреннего человека, или что доставило для его чистоты пребывание в пустыне во столько времени, то мы начали высказывать ему такие жалобы.
«Продолжительное пребывание в пустыне, в которой созерцанием, как ты думаешь, мы должны бы были достигнуть совершенства по внутреннему человеку, доставило нам только то, что мы узнали, чем мы не можем быть; но не сделали того, чтобы быть тем, чем стараемся быть; ибо сознаем, что мы не приобрели ни твердого постоянства желаемой чистоты, ни силы воли и знания, а только приращение смущения и стыда. Во всякой науке ежедневно с усердием упражняются и усовершаются для того, чтобы, от слабых начал переходя к верному и постоянному искусству, начали знать, что сначала сомнительно знали или вовсе не знали, и чтобы, постепенно преуспевая в этой науке, владеть ею совершенно и уже без всякого затруднения. Напротив, я нахожу, что, трудясь в подвиге душевной чистоты, я успел только в том сознании, чем я не могу быть; чувствую, что из этого ничего другого не вышло для меня, кроме плача с таким сокрушением сердца, что никогда не будет недостатка в том, о чем плакать, однако ж я не перестаю быть тем, чем не должен быть. И потому: что пользы узнать, что есть самое главное, если нельзя достигнуть познанного? Ибо когда мы попытались устремить сердце свое к определенному созерцанию, то дух, неприметно уклонившись оттуда, с быстрым стремлением впадает в прежнюю рассеянность и, таким образом ежедневно находясь в развлечении, непрестанно отводится в плен, так что мы почти уже отчаиваемся в желаемом исправлении, и это наблюдение за собою оказывается излишним; так как душа ежеминутно развлекается непостоянными помыслами. Когда она приводится к страху Божию или духовному созерцанию, то, прежде нежели утвердится в нем, опять скоро развлекается. И когда, как бы проснувшись, заметим, что мысли наши уклонились от предпринятого намерения, и, приводя их к тому созерцанию, от которого уклонились, хотим более напряженным вниманием сердца как бы некоторыми узами связать, то и при самом усилии нашем они скорее рыбы угря выскользают из святилища духа. Посему, тревожась такими ежедневными наблюдениями и не видя, чтобы какая-нибудь сила постоянства прибывала нашему сердцу, мы, сокрушаемые отчаянием, приходим к тому мнению, что такие блуждения души бывают в роде человеческом не по нашей вине, а по испорченности природы».
Серен: «Это опасное предубеждение: не исследовав правильно предметов, не нашедши верной причины, делать предположение, определения о свойстве какой-либо вещи и из рассмотрения своей слабости делать догадку, а не на основании состояния и качества самой науки или опыта других произносить мнение. Ибо если кто, не умея плавать и зная, что вода не может поднимать тяжесть его тела, по опыту своего неуменья захочет утверждать, что вовсе никто, имеющий тяжелую плоть, не может поддерживаться жидкою стихиею; то поэтому нельзя еще считать истинным его мнение, которое он высказал по своему опыту, тогда как это не только не невозможно, но и очень легко делается другими; это доказывается самым верным образом и несомненною верностию очевидцев. Итак, ум всегда бывает подвижной и многозаботлив. В Книге премудрости Соломона об нем написано так: «земное жилище обременяет ум многопопечителен» (Прем. 9, 15). Он по состоянию природы своей никогда не может быть праздным, и если кто намеренно не будет упражнять его известными действиями и постоянно занимать его ими, то необходимо ему по своей подвижности рассеиваться и повсюду летать, пока долговременным упражнением и употреблением узнает, какие предметы должно напечетлевать в своей памяти, которыми бы должно было непрестанно заниматься, пока долгим занятием приобретет крепость и таким образом в состоянии будет отражать противные внушения врага, которыми развлекался, и пребывать в том состоянии и качестве, какого желает. Следовательно, мы не должны приписывать это развлечение нашего сердца ни человеческой природе, ни Богу, Творцу ее. Ибо истинно изречение Священного Писания, что «сотвори Бог человека праваго, и сии взыскаша помыслов многих» (Еккл.7,30). Следовательно, от нас зависит качество помыслов. «Ибо помысл добрый, —говорится, — приближается к знающим его, и муж благоразумный найдет его». А все, что может быть найдено, подлежит нашему благоразумию и тщательности; если же не будет найдено, то, без сомнения, это надобно вменить нашей беспечности или неблагоразумию, а не пороку природы. Согласно с этою мыслию и Псалмопевец говорит: «блажен муж, ему же есть заступление его у Тебе, Господи, восхождения в сердцы своем положи к Тебе» (ср.: Пс.83,6). Видите, что в нашей власти состоит положить в сердцах своих или восхождения, то есть помыслы, устремляющиеся к Богу, или нисхождения, то есть ниспадающие к земному и плотскому. Если бы помыслы не состояли в нашей власти, то Господь не порицал бы фарисеев: «вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих?» (Мф.9, 4). И чрез Пророка повелел, говоря: «отымите лукавства от душ ваших пред очима Моима» (Ис.1,16). «Доколе будут в тебе помышления бед твоих» (Иер.4,14). И в День Суда не потребовался бы от нас отчет в качестве помыслов, как и дел, как чрез пророка Исайю угрожает Господь, говоря: «Аз дела их и помышление их вем, и гряду собрати вся народы и языки» (Ис.66,18). Также во время страшного и ужасного испытания мы не заслуживали бы ни осуждения, ни оправдания свидетельством помыслов, по изречению блаженного Апостола, который так говорит: «и между собою помыслом осуждающим или отвещающим: в день, егда судит Бог тайная человеком, по благовестию моему» (Рим.2, 15-16).
Итак, этот совершенный ум прекрасно представляется под образом евангельского сотника, которого сила и постоянство, по которому он не увлекается всякими приходящими помыслами, но по своему суждению или допускает добрые, или прогоняет противные без всякого затруднения, представлены в этом переносном значении. «Ибо аз человек еемь под властию, имый под собою воины: и глаголю сему: иди, и идет: и другому: прииди, и приходит: и рабу моему: сотвори сие, и сотворит» (Мф.8, 9). Итак, если бы и мы, также мужественно сражаясь против возмущений и пороков, могли подчинить их своей власти и рассуждению, и, воинствуя, подавить страсти в своей плоти, или непостоянную толпу наших помыслов покорить власти разума, и спасительным знамением креста Господня прогонять от пределов нашего сердца свирепые полки противных властей; то за заслуги таких побед мы были бы возведены в чин этого духовного сотника, которого Моисей таинственно изображает так: «поставиши себе их над ними тысященачалники и стоначалники, и пятъдесятоначалники и десятоначалники» (Исх.18, 21). Так и мы, поднявшись на высоту этого достоинства, будем иметь власть повелевать и силу, по которой не будем увлекаться теми помыслами, какими не хотим, но возможем пребывать в тех или заниматься теми, какими духовно услаждаемся, а худым внушениям приказывать: «отойдите» — и отойдут; а добрым скажем: «придите» — и придут; также и слуге нашему, то есть телу, прикажем то, что принадлежит к целомудрию или воздержанию, и оно без всякого прекословия будет повиноваться, уже не производя в нас противных возбуждений похоти, но оказывая всякую покорность духу. А какие оружия этого сотника или к каким упражнениям для сражения они приготовляются, слушай, что проповедует блаженный Апостол: «оружия бо воинства нашего не плотская, но сильна Богом» (2Кор. 10, 4). Он сказал, какия оружия, то есть "не плотские, не слабые, но духовные и сильные Богом. Потом последовательно внушает, для каких сражений надобно употреблять их: «на разорение твердем: помышления низлагающе и всяко возношение взимающееся на разум Божий, и пленяюще всяк разум в послушание Христово, и в готовости имуще отмстити всяко преслушание, егда исполнится ваше послушание» (2Кор.10,4-6). Хотя и необходимо бы порознь перечислить эти оружия, но это будет в другое время. Теперь хочу показать вам только роды оружий и свойства, которыми препоясавшись мы постоянно должны ходить, если хотим вести брань Господню и с евангельскими сотниками воинствовать. «Восприимше,— сказано,— щит веры, в немже возможете вся стрелы лукаваго разжженныя угасити» (Еф.6,16). Следовательно, вера есть щит, который, отражая раскаленные стрелы похоти, умерщвляет ее страхом будущего Суда и верованием Царству Небесному. «И облецытеся в броню любве и правды» (праведности) (ср.: Еф.6,11; 1Сол.5,8; Еф.6,14). Она, окружая и ограждая важнейшие части нашей груди, противостоя смертоносным ранам страстей, отражает удары противников и не допускает стрелам диавола проникать до внутреннего нашего человека. Ибо она все покрывает, все терпит, все переносит (см.: 1 Кор.13,7). «И шлем — упования спасения — воспримите» (ср.: 1 Сол.5,8; Еф.6,17). Шлем есть защита головы. Поелику Глава наша есть Христос, то мы должны Ее ограждать всегда надеждою будущих благ, как несокрушимым шлемом во всех искушениях и гонениях, и сохранять главно веру в Него ненарушимою, неповрежденного. Ибо у кого отняты другие члены, тот хотя и слаб, однако ж может еще как-нибудь жить, а без головы никому нельзя и краткого срока прожить. «Восприимите и меч духовный, иже есть глагол Божий» (ср.: Еф.6,17). Ибо оно «острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов и мозгов, и судителю помышлением и мыслем сердечным» (ср.: Евр.4, 12), именно отделяя и отсекая все то, что найдет в нас плотского или земного. Кто будет вооружен этим оружием и всегда защищен от стрел и нападений врагов, тот не будет отведен, как пленник покоренный, в неприятельскую землю помыслов, будучи связан узами грабителей, и не услышит от Пророка: «что есть, яко обетшал еси на земли чуждей?» (ср.: Вар.3,10). Но как торжествующий победитель будет оставаться в той стране помыслов, в какой захочет. Хочешь ли узнать самую силу и мужество этого сотника, с которыми он носит эти вышесказанные оружия, не плотские, но сильные Богом? Слушай самого царя, собирающего храбрых мужей на духовную брань, который избранных назначает и обадривает: «немощный да глаголет, яко могу аз (силен я)... кроткий да будет храбр» (Иоил.3, 10—11). Итак, видите, что войну Господню могут вести только терпеливые и немощные, без сомнения, с тою немощию, на которой основываясь тот евангельский сотник с надеждою говорил: «егда бо немощствую, тогда силен есмъ» (2 Кор.12,10). Еще: «сила бо моя в немощи совершается» (2Кор.12,9). Об этой немощи один из Пророков говорит: «и будет немощный между вами, как дом Давидов» (Зах.12,8). Также и терпеливый будет вести эту войну, именно имеющий то терпение, о котором говорится: «терпение бо имате потребу, да волю Божию сотворше, приимите обетование» (Евр.10, 36).
А что мы должны и можем соединяться с Господом, это знаем и из собственного опыта, если в нас умерщвлены похоти и отсечены пожелания мирские; узнаем и из свидетельства тех, которые, беседуя с Господом, дерзновенно говорят: «прильпе душа моя по Тебе» (Пс.62, 9). «Прилепихся свидением Твоим, Господи» (Пс.118, 31). «Мне же прилеплятися Богови благо есть» (Пс.72, 28). Прилепляйся же Господеви един дух есть с Господем» (ср. 1Кор.6, 17). Итак, утомляемые устремлением помыслов души к Богу, мы не должны оставлять упражнения в этом. Ибо кто «делаяй свою землю насытится хлебов; а гоняй же праздность насытится нищеты» (Притч.28,19). И в напряженном наблюдении за этим мы не должны ослабевать и впадать в гибельное отчаяние: «поелику во всяцем пекущемся есть изобилие: любосластный же и безпечальный в скудости будет» (Притч. 14, 23). И еще: «муж в трудех труждается себе и изнуждает погибель свою» (Притч.16,26). «Царствие Небесное нудится, и нуждницы восхищают е» (Мф.11,12). Ибо никакая добродетель без труда не усовершается и без большого сокрушения сердца никому невозможно достигнуть того постоянства духа, какого вы желаете. Ибо «человек раждается на труд» (Иов.5,7). Чтобы он мог прийти «в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф.4,13), необходимо ему всегда бодрствовать с большим вниманием и трудиться с постоянною заботою; иначе до полноты (то есть до совершенства и уподобления Христу) этой меры никто не достигнет в будущем, если кто наперед не будет размышлять и не приучится к ней в настоящее время, находясь еще в этом веке, не будет предвкушать ее и если, назначенный быть драгоценным членом Христовым, не получит залог* того соединения со Христом, которым мог бы еще в этой плоти соединиться с Его телом, одного только желая, одного жаждая, к одному всегда направляя не только все свои действия, но и помышления, чтобы удержать у себя уже данное в залог в настоящей жизни то, что говорится о блаженном пребывании святых в Будущей Жизни, то есть чтобы «Бог был всяческая во всех» (1Кор.15, 28)».
* Под залогом здесь разумеется благодать Святаго Духа и постоянное пребывание в любви Бога, которая есть как бы задаток для уверения в будущем бессмертии и славе, когда святые совершенно соединятся с Христом, как члены с своею главою, и вполне получат обещанное наследство, к которому призваны и усыновлены (см.: Еф.1,14; 2 Кор.1, 22; Рим. 5,5).
Герман: «Эта рассеянность ума, кажется, могла бы быть несколько сдерживаема, если бы окружающее такое число врагов непрестанно не побуждало его к тому, чего не хочет и к чему увлекает его даже и самая подвижность природы его. Поелику окружают его столь бесчисленные, столь сильные и страшные враги, то нам думалось, что невозможно противиться им, особенно в этой бренной плоти; при этом мнении мы ободрились Вашим наставлением, как бы небесным изречением».
Серен: «Испытавшие борьбу по внутреннему человеку не могут сомневаться, что враги непрестанно наветуют нам. Но они так противоборствуют нашим успехам, что только подстрекают, а не принуждают к злу. Впрочем, никакой человек не мог бы совершенно избежать греха, какой бы они ни захотели впечатлеть в наших сердцах, если бы им дана была власть насильно внушать и понуждать. Посему как им дана власть подстрекать, так и нам дана сила отвергать или свобода соглашаться. Впрочем, если мы боимся их могущества и нападения, то должны просить покровительства и помощи Божией против них, о чем говорит Апостол: «яко болий есть Иже в вас (Христос), нежели иже в мире» (диавол) (1Ин.4, 4). Помощь Его гораздо с большею силою поборает по нас, нежели сколько воюет против нас множество врагов. Ибо Бог есть не только Внушитель добрых мыслей, но и Покровитель и Споспешник, так что иногда невольно, без ведома нашего, привлекает нас к спасению*. Итак, верно, что никто не может быть обольщен диаволом, если кто не захочет дать ему согласие своей воли. Екклесиаст это ясно выражает такими словами: «яко несть пререкания бывающаго творящим лукавое вскоре: сего ради уверися сердце сынов человеческих в них, еже сотворити лукавое» (Еккл.8, 11). Итак, отсюда очевидно, что всякий согрешает оттого, что при нападении худых помыслов не отвергает их тотчас противоречием. Ибо сказано: «противитеся диаволу, и бежит от вас» (ср.: Иак.4, 7)».
* Бог это делает, благоприятно располагая обстоятельства; Он не принуждает, не делает насилия нашей воле, но, просвещая ум светлыми мыслями, наполняя сердце чувствами умиления, действенно, приятно располагает, влечет волю к добру, препятствия устраняет, посылает страх Суда Божия, вечного мучения и другими способами действует, так что как бы невольно заставляет нас располагаться к тому, о чем прежде мы не думали, не желали, даже противились, а теперь с охотою следуем, ищем того. Потому Спаситель и говорит: «никтоже может прийти ко Мне, аще не Отец... привлечет его» (Ин. 6, 44).
Герман: «Что же, спрашиваю, значит это столь неудобообъяснимое и удобосмесительное общение души с этими злыми духами, по которому они так могут, не говорю, сочетаваться с нею, но соединяться, нечувствительно разговаривать с нею, всевать и вдыхать в нее все, чего бы ни захотели, могут подстрекать ее к тому, что им угодно, помышления и движения ее видят, рассматривают, и такое между ними и душою единение бывает, что без благодати Божией почти нельзя различить, что происходит по их внушению и что по нашей воле?»
Серен: «Неудивительно, что дух может нечувствительно сочетаваться с духом и имеет силу скрытно склонять, к тому, что угодно им. Ибо между ними, как и между людьми, есть некоторое подобие и сродство субстанции; так как свойство природы души сходно с свойством их существа. Но совершенно невозможно им смешиваться или соединяться между собою, так чтобы друг друга могли вмещать в себе. Ибо это правильно присвояется только Божеству».
Герман: «Думаем, что этому объяснению противоречит то, что видим на бесноватых, когда они, объятые нечистыми духами, говорят и делают то, чего не знают. Как же не верить, что души их соединяются с теми духами, для которых они делаются как бы органом и, оставив свое естественное состояние, переходят к их движениям и страстям, так что выказывают уже не свои, а их слова, действия и волю?»
Серен: «Вышесказанному объяснению нашему не противоречит то, что, говорите, бывает с бесноватыми, когда, схваченные нечистыми духами, говорят или делают то, чего не знают. Известно, они не одинаково терпят влияние духов. Ибо некоторые так бывают овладеваемы, что нисколько не сознают того, что делают или говорят, а некоторые сознают и после вспоминают. О таком влиянии нечистого духа нельзя думать так, чтобы он, проникая в самое существо души, как бы соединившись с нею и некоторым образом облекшись ею, произносил слова и речи устами страдальца. Никак нельзя верить, чтобы это возможно было для них сделать. Это происходит не чрез какое-либо умаление души, а чрез ослабление тела, когда в тех членах, в которых заключается сила души, нечистый дух, заседая и налагая на них невыносимую, чрезмерную тяжесть, умственные способности ее покрывает густейшим мраком и прерывает чувства. Это, как видим, иногда приключается также от вина и лихорадки или от чрезмерного холода и от других болезней, приключающихся отвне. Чтобы блаженному Иову диавол, получив власть над его плотию, не постарался причинить это, Господь запретил ему, говоря: «се, предаю ти его, токмо душу его соблюди» (Иов. 2, 6), то есть только не делай его безумным, расслабив жилище души, овладев рассудком или повредив орган разума, посредством которого ему необходимо противиться тебе; своею тяжестию не подавляй рассудка и мудрости противящегося.
Хотя дух соединяется с этим грубым, твердым веществом, то есть плотию, что очень легко может быть, но отсюда нельзя заключать, что потому и с душою, которая есть дух, он может соединяться, так что может сделать ее вместилищем своего существа*. Это возможно одному Божеству, Которое всю разумную природу так проникает, что может не только объять ее и овладеть, но и войти в нее и как Бестелесное влиться в тело. Только Богом могут быть проникаемы все духовные и разумные существа, потому что Он один весь везде и во всем пребывает, так что и помышления людей, внутренние движения и все сокровенности духа Он видит и освещает. О Нем одном блаженный Апостол говорит: «живо бо Слово Божие** и действенно, и острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судително помышлением и мыслем сердечным. И несть тварь неявлена пред Ним, вся же нага и объявлена пред очима Его» (Евр.4,12-13). И блаженный Давид говорит: «Создавый на едине сердца их» (Пс.32,15). «Той бо весть тайная сердца» (Пс.43, 22). Также Соломон говорит: «Ты бо един веси сердца сынов человеческих» (2 Пар.6, 30).
* Мнение, что Ангелы добрые и злые демоны не бестелесны и имеют тело, только самое тонкое, как бы воздухообразное, из школы платоников распространилось и между православными христианами первых веков христианства. Впрочем, думают, что христианские мыслители под телом духов разумели не вещество, хотя бы оно тончайшее было, а субстанцию, как бы сложенную, состоящую из разных сил, изменяемую, ограничиваемую временам и пространством; или в сравнении с простотою, чистотою, неизменяемостию Божественного Существа природа Ангелов кажется гораздо грубее, как бы отелесенною.
** Авва под Словом Божиим здесь разумеет Ипостасное Слово Божие, Сына Божия. Слово живо — так называется но живительной действенности; сила его проникает до сокровенных оснований души и тела, видит не только сокровенные дела, но и сокровенные мысли, причины и намерения их.
Герман: «По этому объяснению выходит, что эти духи не могут видеть наших мыслей. Такое мнение мы считаем неправильным. Как можно думать, что им неизвестны наши мысли, которых семена по большей части они сеют и внушают нам, как мы чувствуем?»
Серен: «Нет сомнения, что нечистые духи могут познавать качества наших мыслей, но — извне заключая о них по чувственным признакам, то есть из наших расположений или слов и занятий, к которым видят нас более склонными. Но они вовсе не могут знать те мысли, которые еще не обнаружились из сокровенности души. Да и те мысли, которые они внушают, приняты ли или как приняты, они узнают не по природе самой души, то есть не по внутреннему движению, скрывающемуся, так сказать, в мозгах, но по движениям и признакам внешнего человека; например когда внушают чревобесие, если видят, что монах с любопытством устремляет глаза в окно или на солнце или заботливо спрашивает о часе, то познают, что у него родилось желание есть. Если, внушая блуд, примечают, что он терпеливо принял стрелу похоти, или видят, что плоть возмутилась или, по крайней мере, он не вздохнул, как должно, против внушения нечистого сладострастия, то понимают, что у него во внутренности души вонзена стрела похоти. Если они подстрекают кого к печали, гневу, ярости, то, залегли ли они в сердце, узнают это из движения тела и возмущения чувствований, именно когда видят, что он молча возмутился или с каким-нибудь негодованием вздыхает или лицо покрылось бледностию или краскою, и таким образом тонко дознают, кто какому пороку предан. Ибо они верным способом узнают, чем всякий из нас услаждается, когда замечают, к внушению чего тотчас показал сочувствие и согласие каким-нибудь мановением или движением тела. И не удивительно, что эти воздушные силы так узнают это, когда видим, что очень часто делают это и разумные люди, именно по фигуре, по лицу или другому внешнему качеству узнают состояние внутреннего человека. Тем вернее могут узнавать это те, которые, как духи, без сомнения, гораздо тоньше и проницательнее людей.
Вставить в тему Прелесть в раздел о знании врагом мыслей человек как продолжение Серена после слов: гораздо тоньше и проницательнее людей. И поставить в конце кавычки
Как некоторые разбойники в тех домах, которые хотят обокрасть, обыкновенно испытывают спрятанное имущество людей,—в густой тьме ночи осторожно рукою разбрасывая мелкий песок, (и) скрытое богатство, которого нельзя видеть глазами, узнают по некоторому звуку, издаваемому от падения песка, именно по звуку догадываются о качестве вещей или металле; так и бесы, чтобы испытать сокровище нашего сердца, посевают нам вредные внушения, как бы песок какой; когда видят, что по качеству их произошла телесная страсть, по этому, как по какому-нибудь звуку, происходящему из внутренних частей, узнают, что скрыто в тайниках внутреннего человека.
Впрочем, и то мы должны знать, что не все демоны возбуждают все страсти в людях, но ко всякому пороку подстрекают известные духи, именно: иные подстрекают услаждаться нечистотою и скверною похоти, иные располагают к богохульству, иные к гневу и ярости, иные располагают к печали, иные внушают утешаться тщеславием и гордостию; и всякий всевает в сердца человеческие ту страсть, какою сам преимущественно недугует; но не все вместе внушают свои пороки, а попеременно, смотря по тому, как будет благоприятствовать время или место, приемлемость человека».
Герман: «Следовательно, надобно думать, что развращение бывает у них в порядке и, так сказать, искусственное, так что у них соблюдается некоторый порядок попеременности и разумная тактика в нападении; между тем известно, что разумный порядок может быть только у добрых и честных, как говорится в Священном Писании: «взыщеши премудрости у злых, и не обрящеши (Притч. 14, 6). Врази наши неразумливи» (ср.: Втор. 32, 31). Еще: «несть премудрости, несть мужества, несть совета у нечестиваго» (Притч. 21, 30)».
Серен: «Это верное мнение, что между злыми не бывает единомыслия во всем, не может быть согласия даже и в тех самых пороках, которыми сообща утешаются. Ибо никогда не может соблюдаться правильный порядок в делах беспорядочных. Впрочем, в некоторых случаях необходимо им иметь временное согласие, когда этого требует общение в действовании, или нужда, или соучастие в какой-нибудь выгоде. Мы ясно видим, что это бывает в этой брани нечистых духов, так что не только времена и попеременность между собою соблюдают, но знаем, что они и к местам некоторым особенно привязываются и в них постоянно заседают. Ибо им необходимо делать свои нападения с переменою искушений, известных пороков и времен; это ясно доказывается тем, что никто не может обольщаться суетою тщеславия и вместе разжигаться похотию блуда; не может надмеваться духовною гордостию и вместе с унижением подчиняться плотскому чревобесию; никто не может разливаться в глупом смехе и в то же время раздражаться гневом или предаваться скорби, грусти; необходимо каждому духу отдельно делать нападение на душу, так что когда побежденный отходит, то уступает другому духу сильнее нападать на нее; или если останется победителем, то все-таки предоставляет другому также и обольщать.
Также и то мы должны знать, что не все они имеют одинаковую свирепость и желание, даже не одинаковую силу и злость, именно начинающим и слабым попускаются для борьбы только более слабые духи, а по побеждении этих злых духов всегда постепенно следует более сильная брань против подвижника Христова. А с приобретением сил и успехов для человека увеличивается и трудность борьбы. Ибо никак никто из святых не в состоянии был бы выдержать злость таких врагов, не мог бы противиться их наветам, даже не мог бы снести их жестокости и свирепости, если бы всемилостивый Заступник и Подвигоположник Христос, присутствующий при нашей борьбе, не уравнивал силы борющихся, не отражал и не обуздывал сильные нападения их и при искушении не подавал облегчения, чтобы мы могли перенести (см.: 1 Кор.10, 13).
Мы верим, что демоны ведут брань не без труда. Ибо и сами они в этой брани имеют некоторое беспокойство и скорбь, особенно когда сразятся с более сильными соперниками, то есть святыми и совершенными мужами. А иначе им приписывались бы не сражение, не борьба, а только простое и, так сказать, спокойное обольщение людей. И как бы сталось сказанное Апостолом: «несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем (и) к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (Еф.6, 12). «Аз убо тако... подвизаюся, не яко воздух бияй» (1Кор. 9,26). Еще: «подвигом добрым подвизахся» (2Тим.4,7). Где есть подвиг, сражение, битва или борьба, там необходимо бывает усилие, труд, беспокойство, равно бывает у них или скорбь и стыд от поражения, или радость о победе. А когда один состязается с усилием, а другой на сражении остается в праздности и беспечности и для низложения соперника довольствуется одною волею вместо употребления сил; то это надобно назвать не битвою, не борьбою, не сражением, а каким-то злочестивым и насильственным поражением. Но ясно, что и сами нападающие на род человеческий не меньше употребляют труда, усиливаются, чтобы возмогли одержать над всяким ту победу, какой желают, чтобы не пало на них то посрамление, которое осталось бы на нас, если бы мы были поражены ими, по следующему изречению: «глава окружения их, труд у стен их покрыет я» (Пс.139,10). «Обратится болезнь его на главу его» (Пс.7,17). «Да приидет ему сеть, юже не весть, и ловитва, юже скры, да обымет и, и в сеть да впадет в ню» (Пс.34, 8). Итак, и сами они не меньше скорбят, и как нас уязвляют, так и сами уязвляются, и, побежденные, не уходят без посрамления. Тот, кто имел здравые очи по внутреннему человеку, ежедневно усматривая поражения и падения их, видя, что они радуются поражению и падению каждого, и опасаясь, чтобы они не обрадовались и касательно его, умоляет Господа, говоря: «просвети очи мои, да не когда усну в смерть: да не когда речет враг мой: укрепихся на него. Стужающии ми возрадуются, аще подвижуся» (Пс.12,4-6). Господи Боже мой, да не возрадуются о мне. Да не рекут в сердцах своих: благоже, благоже души нашей: ниже да рекут: пожрохом его» (ср.: Пс.34,24-25). «Поскрежеташа на мя зубы своими. Господи, когда узриши?» (Пс.34,16-17). «Ловит в тайне, яко лев во ограде своей, ловит еже восхитити нищаго» (Пс. 9,30). «И взыскати от Бога пищу себе» (Пс.103,21). Опять когда, истощив все усилия, они не возмогут обольстить нас, то сверх напрасного труда своего они необходимо остаются в стыде и посрамлении; те, которые ищут наши души, чтобы восхитить их, облекаются стыдом и срамом, умышляющие нам зло. Также пророк Иеремия говорит: «да постыдятся гонящий мя, аз же да не постыждуся: да устрашатся тии, аз же да не устрашуся: наведи на них день озлобления, сугубым сокрушением сотри их» (Иер.17, 18). Нет сомнения, что когда они будут побеждены нами, то будут сокрушены двояким сокрушением, во-первых, потому, что люди стремятся к святости, а они, некогда владея ею, потеряли ее и сделались причиною погибели людей; во-вторых, потому, что духовные существа бывают побеждаемы плотяными и земными. Итак, видя эти поражения врагов и свои победы, каждый из святых с восторгом восклицает: «пожену враги моя, и постигну я, и не возвращуся, дондеже скончаются: оскорблю их, и не возмогут стати, падут под ногама моима» (Пс.17,38-39). Против них тот же Пророк, молясь, говорит: «суди, Господи, обидящия мя, побори борющия мя. Приими оружие и щит и востани в помощь мою: изсуни мечь и заключи сопротив гонящих мя: рцы души моей: спасение твое есмь Аз» (Пс.34,1-3). Когда, покорив и подавив все страсти, мы победим врагов, то удостоимся услышать этот благословенный голос: «вознесется рука твоя на оскорбляющия тя, и ecи врази твои потребятся» (Мих.5,9). Итак, читая или воспевая все это и сему подобное, заключающееся в Священных Книгах, если не будем понимать, что это написано против этих злых духов*, которые навету ют нам днем и ночью, то из этого не только не получим никакого назидания в кротости и терпении, но еще усвоим жестокое и противное евангельскому совершенству расположение. Ибо не только научимся не молиться за своих врагов, не любить их, но еще будем отвращаться их с неумолимою ненавистию, злословить их и постоянно изливать молитву против них. Но было бы беззаконно и нечестиво думать, будто в таком духе изрекли это святые мужи и друзья Божий, которым прежде Пришествия Христова не был положен Закон, потому что, превышая повеления его, они лучше желали повиноваться евангельским заповедям и стараться о апостольском совершенстве, предваряя устроение времени.
* Некоторые под этими врагами разумеют людей, которым святые писатели просят наказания не по ненависти или зложелательству, а по ревности к правде, по желанию — образумить их, удержать от делания зла благочестивым людям, чтобы временным наказанием исправить их и избавить от вечной погибели, как говорит Апостол: «аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были. Судими же от Господа наказуемся, да не с миром осудимся» (1Кор. 11,31-32). Или, по крайней мере, это не проклятия, а угрозы и предсказания наказаний нечестивым.
А что бесы не имеют власти вредить всякому человеку, это ясно доказывает пример блаженного Иова, которого враг не смел искушать больше, нежели сколько дозволено ему Распоряжением Божиим, и свидетельствует изложенное в евангельской истории исповедание злых духов, которые говорили: «аще изгониши ны, повели нам ити в стадо свиное» (Мф.8, 31). Тем более надобно верить, что они не могут по своему произволу войти ни в какого человека, созданного по образу Божию, когда без дозволения Божия они не имели власти войти в нечистых и немых животных. Даже никто, не говорю, из молодых, которых видим постоянно пребывающими в этой пустыне, но и из совершенных, окруженный таким полчищем таких врагов, не мог бы обитать в пустыне одиноким, если бы у них была власть и свобода по своей воле вредить или искушать. Это яснее подтверждает изречение нашего Господа и Спасителя, которое Он по смирению воспринятого Им человечества произнес Пилату, говоря: «не имаши власти ни единыя на Мне, аще не бы ти дано свыше» (Ин. 19, 11).
Впрочем, нам довольно известно и из нашего опыта, и из предания старцев, что демоны ныне не имеют такой силы, как в прежнее время, в самом начале отшельничества, когда еще редкие из монахов жили в пустыне. Ибо тогда такая была их лютость, что немногие, очень твердые и преклонные возрастом, едва могли сносить жизнь в пустыне. Хотя и в самых киновиях, в которых жили по восьми и десяти человек, такая была их жестокость и производились частые и видимые нападения, так что не смели все в одно время спать ночью, но попеременно, когда одни предаются сну, другие, бодрствуя, занимались пением псалмов, молитвою или чтением. Когда требование природы побуждало этих ко сну, другие, пробудившись, становились на стражу для охранения тех, которые должны были спать. Если же ныне такою безопасностию или благонадежностию пользуемся не только мы, которые, по-видимому, от опытности старости несколько укрепились, но и юные возрастом; то отсюда не может подлежать сомнению одно из двух: или силою креста, проникающею даже пустыни, и везде блистающею благодатию его обуздана злость демонов, или наше нерадение делает их менее злыми в нападении против прежнего, так как они не удостоивают вооружаться против нас с таким усилием, с каким прежде свирепствовали против искуснейших воинов Христовых, и этою хитростию невидимых искушений жесточе поражают нас. Ибо мы видим, что некоторые впали в такое равнодушие, что необходимо делать им более снисходительные увещания, чтобы они только, не оставляя своих келий, не вдавались в более гибельные хлопоты и, обходя повсюду и скитаясь, не предавались более грубым порокам. И надобно верить, что они получат большой плод, если только хоть и с некоторым нерадением заставят себя оставаться в пустыне, и старцы обыкновенно предлагают им как важное средство: «Сидите в своих кельях и сколько угодно ешьте, пейте и спите, только постоянно пребывайте в них».
Итак, ясно, что нечистые духи не могут иначе проникнуть в тех, телами коих хотят овладеть, если наперед не овладевают их умом и мыслями. Когда лишат их страха и памяти Божией или духовного размышления, то как на обезоруженных, лишенных помощи и охранения Божия и потому легко побеждаемых, смело нападают, потом устрояют в них жилище, как в предоставленном им владении.
Впрочем, верно то, что тяжелее этих и сильнее удручаются те, которые хотя по телу по-видимому не бывают одержимы бесами, но по душе гибельнее бывают обладаемы, именно предающиеся их порокам и удовольствиям. Ибо, по изречению Апостола, «имже бо кто побежден бывает, сему и работен есть» (2Пет. 2, 19). Разве в том безнадежнее болезнь бесноватых, что они, будучи рабами бесов, не сознают того, что они терпят от них нападение и подверглись господству их. Впрочем, мы знаем, что и святые мужи за какие-нибудь самые легкие погрешности были предаваемы по телу сатане или большим недугам; поелику милосердие Божие не допускает, чтобы оказалось в них и самое малое пятно греховное в День Страшного Суда или нечистота в сердце их,— Бог очищает их в настоящей жизни, чтобы переселились в вечность, как золото или серебро, очищенное огнем, не имея нужды ни в каком очищении посредством наказания. «И выплавлю, — говорит Бог, — дочиста ржавчину твою, и сниму с тебя все олово твое, и после этого назовешься городом праведным, городом верным» (Ис.1, 25-26; перевод с подлинника). Еще: «якоже искушается в пещи сребро и злато, тако избранная сердца у Господа» (Притч.17, 3). Еще: «яко во огни искушается злато, и человецы приятны в пещи смирения» (Сир.2, 5). Также и это: «егоже бо любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет» (Евр.12, 6).
Мы ясно видим, что это исполнилось на том Пророке, человеке Божием, который за вину неповиновения, которую, однако ж, он сделал не намеренно, не по порочности своей воли, а по обману другого, тотчас был умерщвлен львом; о нем так говорится в Священном Писании: «человек Божий сей есть, иже преступи глагол Божий, и предаде его Господь льву, и сокруши его, и умертви его по глаголу Господню, егоже рече ему» (3Цар. 13, 26). В этом деле то, что хищный, прожорливый зверь не смел ничего есть от пораженного им трупа, — показывает, что настоящий грех, неосторожная погрешность, за которую Господь Своего Пророка временно предал мучителю, прощена ему; показывает и заслуги праведности. Ясное доказательство этого и в наши времена проявилось на авве Павле и Моисее, который обитал на месте этой пустыни, называемом Каламон; а первый пребывал в пустыне, прилегающей к городу Панефису. Мы знаем, что эта пустыня некогда сделалась такою от наводнения соленой воды, которая, сильным северным ветром гонимая от озера, разлившись по окрестным землям, покрыла всю поверхность этой страны, так что древние селения, которые по этой причине давно опустели без жителей, сделались как бы островами. Итак, этот авва Павел в покое пустыни и безмолвии достиг такой чистоты сердца, что не дозволял представляться своему взору, не говорю, лицу женскому, но и одежде этого пола. Когда он вместе с аввою Архебием, обитателем той же пустыни, шел к келье одного старца и случайно встретилась женщина, то он, смутившись от встречи ее, так быстро побежал опять в свой монастырь (оставив обязанность благочестивого посещения, которое предпринял было), как никто не стал бы убегать от льва или свирепого дракона, так что не послушался голоса и просьбы упомянутого аввы Архебия, звавшего его назад, чтобы начатый путь продолжить для проведания старца, как предположили было. Хотя это сделано по ревности к целомудрию, по любви к чистоте, но сделано не по разуму, — эта осторожность превзошла уже меру справедливой строгости и благоразумия. (Ибо он думал, что надобно отвращаться не одного обращения с женщинами, которое, точно, бывает вредно, но и самого зрака этого пола.) Он тотчас был поражен потрясением так, что все тело его подверглось болезни паралича и никакой член в нем вовсе не мог исполнять своей обязанности, не только ноги и руки, но и язык, и самый орган слуха лишились чувства, так что в нем ничего больше не осталось из человека, как только неподвижная и бесчувственная фигура. Он был доведен до того, что в недуге его усердие мужчин никак не в состоянии было пособить ему, разве только одна женская рачительность могла услужить. По отнесении его в киновию святых дев, пищу и питие, которые он даже и знаком каким-либо не мог просить, доставляли ему женщины и по исполнению всех потребностей природы усердно услуживали почти четыре года, то есть до конца его жизни. Хотя он и был поражен таким расслаблением всех членов, что никакой член в нем не имел жизненного движения и чувства, однако ж из него происходила такая благодать и сила, что когда елеем, который касался его тела (которое лучше назвать трупом), помазывались недужные, то тотчас исцелялись от всех болезней. Из этого ясно открывалось даже самым неверным, что он подвергся расслаблению всех членов по распоряжению и любви Господа и благодать исцелений силою Святаго Духа дарована ему в засвидетельствование чистоты и в проявление заслуг его.
Авва Моисей, о котором мы сказали, что он пребывал в этой пустыне, будучи сам отличным и несравненным мужем, за одно укорительное слово, которое при рассуждении, по какому-то предубеждению, несколько жестоко высказал касательно аввы Макария (египетского), тотчас предан был такому злому демону, что, одержимый им, стал класть себе в рот человеческие извержения. Что этот бич для очищения послал ему Господь, чтобы не оставалось в нем пятна даже и кратковременной погрешности, это Господь доказал скоростию исцеления его чрез виновника уврачевания. Ибо когда авва Макарий, тотчас повергшись пред Богом, стал молиться о нем, то злой дух, гонимый им, скорее слова удалился.
Из этого ясно усматривается, что не должно отвращаться или презирать тех, которые подвергаются разным искушениям или нечистым духам, ибо мы должны твердо верить, во-первых, что никто не подвергается им без попущения Божия; во-вторых, что все, что посылается нам от Бога, кажется ли оно прискорбным в настоящее время или радостным, посылается как от нежнейшего отца и сострадательного врача для нашей пользы. Потому они, подвергаясь им (злым духам и искушениям), как учителям, смиряются, чтобы, переселяясь из этого мира, они переходили в другую жизнь более очищенными или понесли более легкое наказание. По Апостолу, такие в настоящей жизни бывают предаваемы «сатане во измождение плоти, да дух спасется в день Господа нашего Иисуса Христа» (1Кор. 5, 5)».
Герман: «Как же мы видим, что люди не только презирают и боятся их, но и постоянно отлучают их от Причащения Господня в наших странах, по изречению Евангелия: «не дадите святая псом, ни пометайте бисер ваших пред свиниями» (Мф.7,6), тогда как надобно верить, как ты говоришь, что им посылается это смиряющее искушение для очищения или для пользы?»
Серен: «Если мы будем иметь такое мнение, веру, как я выше сказал, что все производится Господом и все делается для пользы душ, то не только нисколько не будем презирать их, но еще будем непрестанно молиться о них, как о своих членах, и станем сострадать им всем сердцем, с полным расположением. Ибо когда «страждет един уд, страждут с ним и ecи уди» (ср.: 1Кор.12,26). Должны знать, что без них, как своих членов, мы не можем вполне усовершаться, как читаем, что и предки наши без нас не могли достигнуть полноты обетования, как говорит о них Апостол: «сии ecи послушествовани бывше верою, не прияша обетования, Богу лучше что о нас предзревшу, да не без нас совершенство примут» (Евр.11,39-40). А Святое Причащение нашими старцами, помним, не запрещалось им, напротив, они думали, что, если бы возможно было, даже ежедневно надобно преподавать им его. Ибо не должно думать, что, по изречению евангельскому, которое вы неверно приложили к этой мысли: не дадите святая псом,— будто Святое Причащение поступает в пищу демону, а не в очищение и охранение тела и души. Будучи принято человеком, оно, как пламя пожигающее, прогоняет того духа, который в его членах заседает или скрывается. Мы недавно видели, что таким способом был исцелен авва Андроник и многие другие. Ибо враг больше и больше будет нападать на одержимого им, когда увидит, что он отлучается от Небесного врачевства, и тем злее и чаще будет мучить, чем дольше он будет уклоняться от Духовного врачевства.
Но надобно считать истинно несчастными и достойными сожаления тех, которые, оскверняя себя всеми пороками и преступлениями, не терпят явно не только никакого нападения диавольского, но и никакому не подвергаются искушению, соответствующему их делам, и никакому бичу для исправления*. Ибо не заслуживают скорого и легкого уврачевания в этом времени те, которых упорство и нераскаянность сердца, превосходя наказание настоящей жизни, собирает им гнев и негодование в «день гнева и откровения праведнаго суда Божия» (Рим. 2, 5), когда «червь их не скончается, и огнь их не угаснет» (ср.: Ис.66, 24). Против таких Пророк, как бы огорченный скорбию святых, видя, что они подвергаются разным горестям и искушениям (напротив, грешники Не только без всякого наказания смиряющего проходят поприще этого мира, но еще пользуются обилием богатства и полным благополучием всех обстоятельств), воспламенившись несдержимою ревностию и горячностию своего духа, восклицает: «мои же вмале не подвижастеся нозе: вмале не пролияшася стопы моя: яко возревновах на беззаконныя, мир грешников зря: яко несть восклонения в смерти их и утверждения в ране их: в трудех человеческих не суть, и с человеки не приимут ран» (Пс.72, 2-5); именно в Будущем Веке должны быть наказаны с демонами те, которые в настоящем не заслужили быть наказанными вместе с прочими людьми, как свойственно сынам. Также и пророк Иеремия препирается с Богом о таком благополучии нечестивых, хотя не сомневается в правде Господней, говоря: «праведен ecИ, Господи, яко отвещаю к Тебе»; однако ж, исследуя причины такой несоразмерности (счастия с несчастием), присоединяет, говоря: «обаче судбы возглаголю к Тебе: что, яко путь нечестивых спеется, угобзишася ecи творящий беззакония? Насадил eси их, и укоренишася, чада сотвориша и сотвориша плод: близ ecи Ты уст их, далече же от утроб их» (Иер.12, 1-2). Пророк, оплакивая падение таких, заботливо приглашая врачей и учителей к уврачеванию их и как бы призывая их к подобному оплакиванию, говорит: «внезапу паде Вавилон и сокрушися: плачите по нем, возмите масти к болезни его, да изцелится!» (ср.: Иер.51,8). Ангелы, которым поручено попечение о спасении человеческом, или Пророк от лица Апостолов или духовных мужей и учителей, видящих упорство духа и нераскаянное сердце (нечестивых), отчаиваясь, отвечают: «врачевахом Вавилона, и не изцеле: оставим его и отыдем кийждо в землю свою, взыде бо к небеси суд его и воздвижеся даже до звезд» (ср.: Иер.51, 9). Итак, об отчаянной болезни таких от лица Бога пророк Исайя говорит к Иерусалиму: «от ног даже до главы несть в нем целости: ни струп, ни язва, ни рана палящаяся: несть пластыря приложити, ниже елеа, ниже обязания» (Ис.1,6).
*Лактанций говорит, что Бог развратным, порочным попускает жить роскошно, развратно, потому что не считает их достойными исправления. А добрых, которых любит, чаще наказывает, постоянными трудностями упражняет для приучения к добродетели и не попускает им портиться от тленных, скоропреходящих благ. Потому никому не должно казаться удивительным, если Бог часто наказывает нас за наши грехи; даже когда мы подвергаемся искушениям, скорбям, тогда особенно должны благодарить милостивого Отца за то, что Он не попускает нашей порче дальше продолжаться, застаревать, но исправляет ее бичами. Из того мы и познаем, что Бог заботится о нас, когда несчастиями, скорбями врачует наши грехи (см.: Лактаиций. Божественные установления. Кн. 5, гл. 23).
У нечистых духов, без сомнения, столько же занятий, сколько и между людьми*. Некоторые из них (которых простой народ называет также фавнами, лесными богами) бывают обольстители и шутники, постоянно занимая известные места или пути, не увеселяются мучением тех мимо проходящих, которых могли бы уловить в сеть, а довольствуясь только насмешкою и озорством, стараются скорее обеспокоить их, нежели повредить*; некоторые только производят ночью безвредные навалы на людей (кошмары)**; иные бывают столь яростны и свирепы, что не довольствуются тем, чтобы жестоким терзанием мучить только тела тех, в коих вошли, но спешат еще напасть на проходящих вдали и поразить их жестокими ударами, каковы описанные в Евангелии (см.: Мф.8, 28), от страха которых никто не смел проходить тем путем, которые по ненасытимой свирепости утешаются войнами и кровопролитием. Иные, напыщая сердца одержимых ими гордостию, внушают казаться то величавыми, тщеславными великанами, то униженными, льстивыми, то знаменитыми, достойными внимания всех, то показывать, что они поклоном отдают почтение высшим властям, то будто другие воздают им почтение, и другие действия совершают гордо или униженно. Иные стараются внушить людям не только ложь, но и богохульство. Мы были свидетелями этого дела, слышали, что демон явно сознавался, что он чрез Ария и Евномия произвел нечестие святотатственного учения. Также и в Третьей книге Царств читаем, что один из этих духов говорил: «изыду и буду дух лжив во устех всех пророк его» (Израиля) (3 Цар.22, 22; ср.: 2 Пар. 18, 21). Апостол, обличая обольщающихся ими, так говорит о них: «внемлюще духовом лестчим и учением бесовским, в лицемерии лжесловесник» (1 Тим. 4,1-2). Евангелие свидетельствует, что есть и другие роды демонов — немых и глухих (см.: Мк.9, 25; Лк. 11, 14). Пророк упоминает, что также есть некоторые духи, разжигатели похоти и сластолюбия, говоря: «духом блужения прельстишася и соблудиша от Бога своего» (Ос. 4,12). Священное Писание учит, что есть также бесы дневные и полуденные*** (см.: Пс.90, 6). О различии их было бы слишком долго подробно рассматривать все места Священного Писания, в которых они Пророком называются — кто онокентаврами, кто косматыми, кто сиренами, кто кикиморами, кто совами, кто страусами, кто ежами (см.: Ис.13, 21-22; 34, 11-14), кто аспидом и василиском, кто львом, кто драконом (см.: Пс.90, 13), кто скорпионом (см.: Лк. 10, 19), кто князем мира сего (см.: Ин. 14, 30), кто мироправителями тьмы века сего, кто духами злобы (см.: Еф.6, 12). Мы думаем, что эти наименования даны им не случайно, не без намерения, но названием этих зверей, которые бывают у нас более или менее вредны и гибельны, означается их жестокость и ярость, называются именами их по сходству ядовитой злости или главенства, которое доставляет им между прочими зверями или змеями превосходство их злости, именно иной получил название льва по причине сильной ярости и свирепости своего зверства, иной имя василиска по причине смертоносного яда, который убивает, прежде нежели почувствуется, а иной имя онокентавра или ежа и страуса — по причине вялости своей злости».
* Святой Аитоиий Великий говорит, что у всех демонов есть враждебная ненависть к людям, сильнее к христианам, а самая сильная — к монахам и девственницам, посвятившим себя Богу. Впрочем, каждый бес столько вредит людям, сколько Бог попускает. Если Бог не попускает сделать большой вред, то они довольствуются обольщениями, насмешками или подстрекательством к каким-нибудь легким грехам, каковы: праздное слово, праздное смотрение, нескромный смех, рассеянность помыслов на молитве, сонливость и другие подобные, в которые легко впадают и совершенные (см.: Житие преподобного отца нашего Антония. Гл. 23 — 27, 36, 42).
** Кошмар — навал во сне — происходит иногда от обременения желудка, от несварения пищи, от меланхолической болезни, а иногда и от бесов.
*** Иные бесы больше ночью искушают, а иные днем, или иные скрытно строят ковы, неприметно расставляют сети, а иные явно, открыто нападают с искушениями, как бы при ясном свете дня, как в полдень; или полуденным бесом называется дух сладострастия и уныния, который больше нападает в полдень после принятия нищи и при расслаблении от чрезмерного жара в жарких странах.
Герман: «Мы не сомневаемся, что к этим относятся и те чины, которых перечисляет Апостол: «несть наша брань противу крови и плоти, но к началом и ко властен (и) к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (ср.: Еф.6, 12). Однако ж хотим знать, от чего такое различие между ними, или каким образом произошло столько степеней зла, или для того ли они сотворены, чтобы заняли эти чины зла и служили этому злу?»
Серен: «Хотя предложения ваши отняли у наших очей все время ночного покоя, так что мы вовсе и не заметили приближение зари и даже до восхода солнца ненасытимо увлеклись этою беседою, однако ж, поелику разрешение предложенного вопроса, который мы стали разъяснять, введет нас в некоторое обширнейшее и глубочайшее море вопросов, которое краткость настоящего времени не дозволяет пройти, думаю, удобнее отложить исследование его до следующей ночи, чем и мне доставится духовная радость и более обильный плод от вашего задушевного разговора по случаю этого вопроса. Посему, вкусив немного сна, отгоним прильнувшую к очам нашим на рассвете дремоту, потом вместе пойдем в церковь, так как к этому побуждает нас праздник дня Господня. По возвращении от богослужения с двойною радостию предложим то, что Господь по вашему желанию дарует для общего назидания».
Заметили ошибку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите Ctrl+Enter